CC BY
14
УДК 37.014.1 (470+571) ББК 74:67 (2Рос)
РАК В ЗАКОНЕ: ПЕРВЫЕ СИМПТОМЫ
Смолин Олег Николаевич, первый заместитель Председателя Комитета Государственной Думы по образованию, доктор философских наук, профессор, член-корреспондент Российской академии образования, председатель общественного движения «Образование — для всех» (г. Москва)
Аннотация. Даётся критический анализ Федерального закона от 29 декабря 2012 года № 273-Ф3; автор доказывает, что закон толкает вспять российскую систему образования, способствует её глубокому духовному поражению. В статье обосновывается необходимость проведения нового курса образовательной политики.
Ключевые слова: Федеральный закон от 29 декабря 2012 года № 273-ФФ « Об образовании в Российской Федерации», пороки Ф3 № 273.
CANCER IN THE ACT: THE FIRST SYMPTOMS
Smolin O.N., first Deputy Chairman of State Duma Committee on education, doctor of philosophical Sciences, Professor, member-correspondent of the Russian Academy of education, Chairman of the public movement "Education for all"
Abstract. A critical analysis of the Federal law of 29 December 2012 N°273-FL the author argues that the law pushes back the Russian education system, contributes to its deep spiritual defeat. The article substantiates the need for the new course of education policy.
Key words: Federal law of 29 December 2012 N° 273-FF "On education in Russian Federation ", the evils of the Federal law N° 273.
1 сентября 2013 г. вступил в силу Федеральный закон от 29 декабря 2012 г. № 273-Ф3 «Об образовании в Российской Федерации». В очередной раз перечитывая его текст, вспоминаю классика русской политической словесности Виктора Черномырдина: «Ну, никогда такого не было - и опять то же самое!..»
И действительно: закон совсем новый - по времени; невиданный по размерам - 404 страницы, 111 статей; претендует на охват всех уровней образования - от дошкольного до образования взрослых. Всё это правда и всё это неважно на фоне главного, что прогнозировалось нами ещё на этапе его обсуждения и принятия - вреда от закона будет много боль-
ше, чем пользы. К сожалению, в настоящее время эти прогнозы в основном подтверждаются.
Рак в законе - прогнозы
Представляя проект закона об образовании в Госдуме 17 октября 2012 г., министр Дмитрий Ливанов называл его 10 достоинств. Из них, по моим расчетам: одно - реальное (хотя и не без оговорок); два - спорных; семь - вымышленных. Назову некоторые.
Первое. Один из немногих реальных шагов вперед в законе - это положение, согласно которому норматив финансирования школы должен пре-
386
дусматривать среднюю зарплату учителя на уровне средней по региону. Это шаг вперед, поскольку, по данным Минтруда, в конце 2012 г. зарплата в образовании составляла лишь около 70% от среднего уровня в стране.
Однако даже это главное достижение закона содержит в себе несколько изъянов:
• оно относится только к школьным учителям и не касается других педагогов - воспитателей детских садов, педагогов дополнительного образования, преподавателей начального и среднего профессионального образования. Внутриотраслевое напряжение в такой ситуации неизбежно;
• в закон не включены даже положения Указа Президента от 7 мая 2012 г. № 599, согласно котором зарплата, например, вузовских преподавателей должна выйти на уровень двух средних по региону - хотя бы к 2018 году;
• закон приравнивает к средней по региону зарплату педагогов, но не уточняет, что эта зарплата должна выплачиваться за одну ставку. Между прочим, средняя аудиторная нагрузка российского учителя составляет 26 часов в неделю, т.е. полторы ставки. Иначе говоря, высококвалифицированный учительский труд при полуторной нагрузке приравнивается к труду обычного среднего работника, которому не приходится работать за полтора человека.
Повторю: по сравнению с законом, искореженным «монетизацией», это шаг вперед. Если же вспомнить закон об образовании в редакциях 1992 и 1996 годов или наш проект федерального закона «О народном образовании», отклонённый Думой 17 октября 2012 г. - отскок назад. Те законы предусматривали, что выше средней в промышленности должна быть не зарплата, но ставка любого педагогического работника в системе образования.
Второе. Закон предусматривает возможность финансирования дополнительного образования детей не только из местных бюджетов, но также и региональных и даже федерального бюджета. Поскольку именно местные бюджеты в России самые бедные, можно ожидать, что финансирование допоб-разования детей улучшится1.
Третье. Законом введена так называемая сетевая (совместная) форма реализации образовательных программ. Если идею не задушат бюрократическими шорами, это позволит учебным заведениям вступать в кооперацию, объединять усилия и эффективно использовать материальные и человеческие ресурсы. Например, каждому техническому вузу необязательно иметь у себя все необходимые лаборатории с высокотехнологичным оборудованием. Можно воспользоваться тем, что имеет другой вуз. Либо предложить классическому университету
вести в том же техническом вузе занятия по гуманитарным предметам и т.п.
Четвертое. В новом законе из аккредитацион-ной экспертизы исключены так называемые показатели деятельности образовательных организаций. Это должно уменьшить бюрократизацию процедуры. Правда, при этом законом введён мониторинг деятельности учебных заведений, а этот «васаби» «дайкона» не слаще.
Пятое. Узаконены базовые кафедры вузов на предприятиях, что должно помочь укреплению связей образования и производства. Разумеется, в практике все это было и прежде, но теперь есть и в законе. Вот только промышленности в стране почти не осталось.
Шестое. Немного расширены социальные гарантии образования для инвалидов с детства: нашими поправками, в частности, введены для них внеконкурсное поступление в вузы и обязательная социальная стипендия.
Седьмое и единственное, с чем можно согласиться в названном думском докладе Дмитрия Ливанова (цитирую по стенограмме): новый закон «впервые закрепляет нормы инновационной и экспериментальной деятельности в сфере образования, регулирующие апробацию использования новых образовательных технологий, новых педагогических методик и образовательных моделей». Но прибавлю: и эти нормы имеют в законе отсылочный характер.
Как это часто бывает, фэнтези на тему о мнимых достоинствах закона призвано было скрыть его пороки. Увы, число последних по сравнению с реальными достижениями более или менее соответствует пропорции: шаг - вперед, три - назад. Назовем лишь некоторые.
1. Идеология услуг. При обсуждении законопроекта в Думе господа из «партии власти» уверяли нас, что от этой теории отказались. Однако стоит заглянуть во все статьи закона, где речь идет об экономике и финансировании образования, и прочесть, что это - государственная или муниципальная услуга! Творчески работающие педагоги не раз заявляли: теория услуг разрушает все духовное содержание образовательных отношений; и справедливо возмущались тем, что их приравнивают к чистильщикам сапог или уборщикам мусора. От того, что теперь это предлагается делать от имени государства, ничего не меняется.
2. Возможность снижения конституционных гарантий. Конституция гарантирует бесплатность образования исключительно в государственных и муниципальных образовательных учреждениях либо на предприятиях. Однако в законе понятие «уч-
реждение» исчезло и заменено на «организацию». При этом в организациях Конституция уже ничего никому не гарантирует. Отменить или снизить гарантии на уровне закона гораздо легче. Видимо, неслучайно профильный комитет и думское большинство провалили поправки, которыми мы требовали вернуть понятие государственных и муниципальных образовательных учреждений в закон. Последствия трудно прогнозируемы, а исход «инноваций» может оказаться летальным.
3. Повышение платы за детские сады. По прежнему закону плата за присмотр и уход за детьми в системе дошкольного образования не должна была превышать 20%, а для родителей с тремя детьми -10% от реальных затрат учреждения. В новом законе такого положения нет. Следовательно, он разрешает повышение родительской платы в пять-десять раз.
Долгосрочные последствия очевидны: формально бесплатное и доступное дошкольное образование большинству окажется не по карману. Зато проблема очередей в детские сады может решиться сама собой. И хотя президент страны призывал сделать нормой нашей жизни семьи с тремя детьми, призывами за детский сад не заплатишь.
4. Фактическая отмена гарантий сохранения сельской школы. Три года назад министр образования и науки призывал остановить их ликвидацию. С тех пор каждый год закрывается почти 2 тысячи школ. А всего их закрыто более 25 тысяч. Более того, эпидемия закрытия школ пошла и в города.
Даже в ранее действовавшем плохом законе ликвидировать сельскую школу можно было только с согласия сельского схода. Теперь по закону должны создаваться некие комиссии, которые будут оценивать последствия такой ликвидации. Очевидно: «уломать» (или «сломать») комиссию несравненно легче, чем сход граждан. При таком подходе призывы министра остановить ликвидацию сельской школы исполнены не будут.
5. Отмена надбавок и выплат. В результате принятия закона:
• все педагогические работники лишились скромной выплаты на учебно-методическую литературу;
• доктора и кандидаты наук - надбавок за ученые степени;
• доценты и профессора - надбавок за ученые звания.
Эти деньги, как и было обещано, включили в оклады. В итоге педагогам объявили о повышении заработной платы, а вместо этого «зачли» включенные в нее надбавки. 3арплата якобы увеличена, а на самом деле денег больше не стало.
6. Урезание коммунальных льгот для сельских педагогов. Оно началось уже в прежнем законе после 2010 года. Но там, по крайней мере, содержался запрет регионам снижать уровень компенсаций, существовавший на момент введения закона в действие. В новом законе никаких ограничений нет. Установлено только, что размер, порядок и условия компенсации платы за жилищно-коммунальные услуги определяются регионами, у которых в бюджетах денег, как всегда, не хватает. 3аодно фактически ликвидируются коммунальные льготы для сельских педагогов, вышедших на пенсию.
7. Экспансия ЕГЭ. Закон не только сохраняет в современном виде единый госэкзамен, но и переносит его механизм в 9-й класс в виде так называемой ГИА - государственной итоговой аттестации. На практике это делалось и прежде, но эта практика возведена в закон. Это тем более странно, что в последнее время даже идеологи ЕГЭ в лице ректора Высшей школы экономики Я. И. Кузьминова и высокопоставленные руководители образования в лице министра Д. В. Ливанова и председателя профильного думского комитета В. А. Никонова признают необходимость реформирования ЕГЭ.
Другими словами, даже проводники закона фактически признали, что он устарел, еще не вступив в действие.
8. Ликвидация начального профессионального образования как особого образовательного уровня. Часть его программ (подготовка высококвалифицированных рабочих) отнесена к среднему профессиональному образованию, а другая часть - к профессиональному обучению без повышения образовательного уровня. Между тем, в прежнем законе гражданину гарантировались общедоступность и бесплатность начального профессионального образования, а в новом законе общедоступность и бесплатность профессионального обучения не гарантируются. Таким образом, для части граждан новый закон понизил государственные гарантии получения профессионального образования.
9. Снижение гарантий для сирот. Согласно новому закону, они лишены льгот при поступлении в вузы. Как известно, и без того успешно социализируются лишь 10% выпускников детских домов. Остальные попадают под влияние криминала, становятся его жертвами или людьми без определенного места жительства. Ясно, что ситуация станет еще хуже. Потери для экономики и человеческого потенциала страны очевидны.
10. Удар по другим льготникам. Ценой огромных усилий нам удалось сохранить льготы при поступлении в высшие учебные заведения для детей-
388
инвалидов I и II групп. Однако аналогичные льготы новым законом исключены:
• для граждан в возрасте до 20 лет, имеющих только одного родителя-инвалида I группы, если среднедушевой доход семьи ниже прожиточного минимума в соответствующем субъекте Российской Федерации;
• для граждан, которые уволены с военной службы и поступают в образовательные учреждения, реализующие военные профессиональные образовательные программы, на основании рекомендаций командиров воинских частей;
• для участников боевых действий.
И все это на фоне разговоров о помощи бедным и любви к армии.
11. Сокращение числа бюджетных студентов. Закон отказался от действовавшего ранее положения, согласно которому в России на 10 тысяч населения должно было приходиться не менее 170 бюджетных студентов, и заменил его новым: 800 студентов на 10 тысяч молодежи в возрасте от 17 до 30 лет. Казалось бы - больше!
Однако расчеты показывают: к 2020 г. при таком подходе число бюджетных студентов в стране сократится не менее чем на 700 тысяч. А в расчете на 10 тысяч населения - примерно со 172 до 125. Напомню: в России и без того бесплатно учатся менее 40% студентов, тогда как во Франции - более 80%, а в Германии - более 90%. Про Советский Союз, где все студенты учились бесплатно, нечего и говорить.
12. Частичная отмена стипендий. По прежнему закону они гарантировались хорошо успевающим, а также социально необеспеченным студентам. В новом законе минимально допустимый размер стипендий не устанавливается, а каждому хорошо успевающему студенту стипендия не гарантируется. Стипендиальный фонд должны делить администрация и студенческое самоуправление. Часть студентов лишится стипендий наверняка.
13. Удар по иногородним студентам. Согласно прежнему закону, плата за общежитие не должна была превышать пяти процентов от расчетной стипендии. В новом законе это положение исчезло. Реальная цена общежития в столицах составляет от четырех до шести и более тысяч рублей; в городах-миллионниках - свыше двух тысяч. И даже если, как обещал президент, малообеспеченным и одновременно отлично успевающим студентам будет установлена стипендия на уровне прожиточного минимума, большая часть ее уйдет на оплату общежития.
14. Удар по студенческой культуре. По новому закону студенты лишены права на бесплатное посещение музеев - под разговоры о патриотическом воспитании.
15. Угроза отмены выборов ректора в вузе. Если прежний закон предусматривал именно выборы, хотя и обставлял их отсевом неугодных кандидатов в ректоры на специальных министерских комиссиях, то новый закон целиком передал этот вопрос на усмотрение учредителя, т.е. Минобрнауки и других министерств, имеющих вузы. Это еще одно подтверждение тому, что он отнимает не только социальные гарантии, но и свободу - в данном случае самоуправление как элемент вузовской автономии. Пока Ми-нобрнауки выборы сохранило, но при желании в любой момент и в любом вузе может отменить. Первой ласточкой оказался МИРЭА (Московский институт радиоэлектроники и автоматики), в котором ректором был назначен министерский чиновник, причем без всяких выборов и сразу на пять лет.
16. Угроза коррекционному образованию. Закон ликвидировал специальные (коррекционные) образовательные учреждения для лиц с ограниченными возможностями здоровья как особый тип. Между тем, уже в начале 2013 г., т.е. между принятием закона и его вступлением в силу, во многих регионах началась принудительная ликвидация детских садов и школ для ребят с инвалидностью.
17. Отступление от принципов светского образования. В отличие от прежнего законодательства, в этом смысле новый закон:
• фактически свёл всю духовно-нравственную культуру к религиозной. На самом деле наше духовно-нравственное наследие - это не только православные Аксаков и Достоевский, но не в меньшей степени нерелигиозные Пушкин и Чехов и отлученный от церкви Толстой;
• ввёл фактическую цензуру централизованных религиозных организаций над курсами духовно-нравственной культуры, обязывая светскую власть привлекать эти организации к учебно-методическому обеспечению таких курсов;
• по сути перевёл курсы духовно-нравственной (читай: религиозной) культуры из факультативных (необязательных) в элективные (избираемые в обязательном порядке) или в обязательные, предлагая включить их в основные образовательные программы. Предложение депутатов фракции КПРФ изучать религиозную культуру на факультативной основе было отвергнуто Государственной Думой;
• предоставил возможность частным образовательным организациям вводить религиозный компонент без согласия учащихся и родителей, что открыло дорогу деятельности организаций типа Талибан.
Очевидно: моральный климат в обществе не прямо пропорционален его религиозности. Во всяком случае, в современной России с полугосудар-
ственной церковью этот уровень ниже, чем был в официально атеистическом Советском Союзе. Не менее очевидно и другое: перенося в школу потенциальные межконфессиональные конфликты, закон закладывает под наше образование мину замедленного действия.
18. Шаг назад в законодательстве об электронном обучении. Обычно статью 16 закона «Реализация образовательных программ с применением электронного обучения и дистанционных образовательных технологий» относят к его прогрессивным новеллам. Однако на самом деле это не так. Все без исключения новаторские положения этой статьи содержались уже в Федеральном законе от 28.02.2012 № 11 «О внесении изменений в Закон Российской Федерации «Об образовании» в части применения электронного обучения, дистанционных образовательных технологий». Правда, за 10 месяцев, разделяющих подписание ФЗ № 11 и ФЗ № 273, первый из них фактически так и не вступил в силу, поскольку Минобрнауки не были разработаны необходимые подзаконные акты.
«Новелла» ФЗ № 273 заключается в следующем положении: «Перечень профессий, специальностей и направлений подготовки, реализация образовательных программ по которым не допускается с применением исключительно электронного обучения, дистанционных образовательных технологий, утверждается федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере образования».
При желании в этот перечень можно включить подавляющее большинство направлений (специальностей). Одного этого будет достаточно, чтобы остановить развитие электронного обучения в стране на неопределенный срок. А это означает - проиграть «цифровую революцию» и резко обострившуюся международную конкуренцию за человеческие ресурсы.
19. Снижение гарантий просветительской деятельности. В законе нет нормы, согласно которой на просветительские организации распространяются права и обязанности образовательных учреждений. Анализ юристов не дал однозначного ответа по поводу того, смогут ли эти организации продолжить работу в прежнем формате. Между тем, уровень просветительской работы в стране по сравнению с советскими временами и без того упал на порядок.
20. Скрытые угрозы. В новом законе:
• как особый тип исчезли учреждения дополнительного образования детей. Это может вызвать снижение социальных гарантий для педагогических работников таких организаций;
• ликвидировано понятие вида образовательной организации, включая виды коррекционных школ, а также лицеи и гимназии, виды высших учебных заведений (академии, университеты). Это может привести к понижению финансовых гарантий деятельности таких организаций, поскольку по каждому виду существовали свои нормативы финансирования, а нередко - и особые социальные гарантии для работников.
И т.д., и т.п. и пр.
Оценивая закон по большому счету, нельзя не видеть, что он страдает четырьмя тяжелыми и вряд ли излечимыми заболеваниями.
Во-первых, он пустой. Это инструкция, написанная чиновниками для самих себя, в которой они делят между собой функции и полномочия.
Во-вторых, не считая того, что предусмотрено Конституцией, закон не содержит государственных гарантий развития образования и социальных гарантий для тех, кто учится и учит. Единственное исключение - положение о средней зарплате учителя. Ни родители, ни студенты, ни большинство педагогов в законе себя не найдут.
В-третьих, на каждый шаг вперед в законе приходится примерно три шага назад.
В-четвертых, секрет успешной образовательной политики в следующем: нужно соединить лучшие отечественные традиции с новейшими образовательными технологиями. Напротив, новый закон еще более разрушает первые и тормозит развитие вторых. Тем самым он не обеспечивает не только необходимого стране, как воздух, научно-образовательного прорыва, но и любимой нашими властями конкурентоспособности отечественного образования.
Подобно раку - пятящемуся членистоногому, закон толкает вспять российскую систему образования; а вместе с тем, подобно онкологическому заболеванию, он будет способствовать глубокому духовному поражению нашей образовательной системы, которое именуется идеологией формалистического, бюрократического, «мертвого» образования.
Прогнозы подтверждаются
Как только закон «Об образовании в Российской Федерации» вступил в силу, Государственная Дума вынуждена была заняться его исправлением. Кое-что даже удалось сделать.
Во-первых, принят Федеральный закон от 3 февраля 2014 г. № 11-ФЗ «О внесении изменений в статью 108 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» о возвращении льгот детям-сиротам при поступлении в высшие учебные заведения. Правда, только на три года. Убежден: за это
390
время нужного числа подготовительных отделений создано не будет, и закон придется продлевать.
Во-вторых, был принят Федеральный закон от 26 июня 2014 г. № 182-ФЗ об ограничении платы за студенческие общежития.
Но здесь не всё в порядке. В настоящее время плата за общежитие составляет в среднем около 400 рублей. По сравнению с нормами прежнего закона (5% от расчетной стипендии) она поднялась примерно в 6 раз. Но это благодаря методическим рекомендациям Минобрнауки от 20 марта 2014 г., которыми вузам было предложено установить для оплаты коммунальных услуг в общежитии понижающий коэффициент 0,5. Иначе говоря, студент платит половину реальной цены. Теперь же в постановлении правительства № 1190 от 14.11.2014 по настоянию Минфина предлагается сохранить коэффициент 0,5 по отоплению, ввести коэффициент 0,9 по электроснабжению и не вводить никаких ограничений по водо-и газоснабжению. Легко посчитать, что плата за общежитие существенно поднимется.
Это можно было предотвратить, если бы прямо в законе была установлена предельная плата за общежитие либо в рублях, либо в расчёте от прожиточного минимума или стипендии, либо прямо в законе были прописаны те самые понижающие коэффициенты. Но такие предложения при обсуждении законопроекта были отклонены, и теперь депутаты снова борются с трудностями, которые сами воздвигли.
О нескольких ошибках законодателя, которые еще только предстоит исправлять.
1. Платная «продлёнка».
Статья 66 Федерального закона № 273 «Об образовании в Российской Федерации» относит группы продлённого дня, как и школы-интернаты, не к образованию, но к т.н. присмотру и уходу. Разумеется, это спорно: организуя детей на исполнение домашних заданий, читая им книгу или даже просто гуляя по улице, любой нормальный педагог помогает им учиться и уж, конечно, воспитывает. Но бюрократам от образования понять этого не дано.
Дальше больше: пункт 8 статьи 66 закона позволяет школам с разрешения учредителя вводить плату за присмотр и уход в продлёнках и интернатах и устанавливает размер этой платы. Да, не заставляет, но позволяет. Другими словами, как и в большинстве случаев, в стране нет единой федеральной образовательной политики: всё зависит от финансовых возможностей регионов и приоритетов руководителей. Между тем, по экспертным оценкам (официальных не видел), долги российских регионов за год выросли с 1 трлн 300 млрд до 1 трлн 700 млрд рублей! Понятно, что региональные власти
ищут каждую возможность, чтобы «заткнуть» финансовые «дыры». Но даже там, где бюджет позволяет сохранить бесплатную продленку, в условиях нарастающего экономического кризиса и финансового дефицита плату за нее стараются переложить на родителей. В итоге эта плата, по сообщениям СМИ, составит от 2 до 10 тысяч рублей в месяц.
Министр образования и науки на рубеже учебного года заявлял, что денег на сохранение бесплатных групп продлённого дня в бюджетах хватает. Мы внесли в Госдуму законопроект о восстановлении бесплатных групп продлённого дня.
2. Масштабное сокращение числа коррекцион-ных школ и детских садов.
Начиная с 2000 г., количество таких организаций в стране сократилось на 218 единиц, в т.ч. с 2010 г. по 2013 г. - на 96.
В июне 2013 г. специальным письмом Миноб-рнауки попыталось исправить ситуацию и разъяснило, что развитие инклюзивного образования не предполагает массового закрытия коррекционных школ. Увы, по сравнению с законом, у письма совсем иная, слишком лёгкая весовая юридическая категория. Процесс не остановился.
Если детей изымают из коррекционных детских садов и школ и помещают в обычные, «забывая» создать специальные образовательные условия, это не инклюзия, а профанация. Именно коррекционные школы в условиях развития инклюзии должны стать ресурсными центрами: где же лучше педагоги обычных школ смогут научиться создавать специальные условия и работать с особенными детьми?
Нужно исправлять ситуацию и как можно быстрее. На эту тему нами подготовлен специальный законопроект.
3. Повышение платы за т.н. присмотр и уход в детских садах.
Выборочный анализ показывает, что после вступления в силу ФЗ № 273 плата в регионах поднялась в полтора-два раза. А может подняться в 5 раз, плюс инфляция. Хочется надеяться, что Миноб-рнауки и все думские фракции поддержат внесённый нами законопроект о возвращении льготной оплаты детских садов.
4. Передача вопроса об образовательном стандарте для школы целиком в ведение Минобрнауки.
Стандарт для старшей школы, утверждённый приказом и.о. министра А. А. Фурсенко, систему общего среднего образования разрушает. Согласно стандарту, ребёнок должен выбрать по 1-2 предмета из обязательных образовательных областей. Например, из образовательной области «естествознание» можно выбрать только экологию и при этом не изучить ни физики, ни химии, ни биологии. Как при
таком подходе готовить инженеров? Как реализовать оборонную программу? Точно так же из образовательной области «исторические науки» можно выбрать предмет «Россия в мире», и при этом вообще не изучать историю своей страны. Из образовательной области «филология» - выбрать объединённый курс русского языка и литературы и не изучать литературу в качестве отдельного предмета. И т.п. Таким образом, дети превращаются в «волшебников-недоучек».
Недавно комитет Госдумы по образованию рекомендовал Министерству вернуть в стандарты содержание образования хотя бы в форме т.н. фундаментального ядра. Мы предлагаем идти дальше: нами внесён законопроект, который не только возвращает содержание в стандарт, но и прямо в законе прописывает обязательный набор предметов, т.н. «золотой стандарт», который должны изучить все дети. Иное дело, что при этом сохраняется право более глубоко изучать математику, естественные или гуманитарные науки.
5. ЕГЭ. С удовольствием слышу от моих вчерашних оппонентов, в т.ч. занимающих высокие посты, что в современном виде он не учит детей читать, писать и говорить. Добавлю: по гуманитарным предметам не очень учит и думать.
Мы приветствуем предложения министра образования и науки:
• исключить из ЕГЭ отупляющие тестоподоб-ные задания с выбором ответов (типа «Кто придумал теорему Пифагора?»);
• ввести устные экзамены или элементы устных экзаменов по гуманитарным предметам.
Мы приветствуем решение президента вернуть в школу сочинение. При этом, конечно, необходимо, чтобы не творческая работа была допуском к ЕГЭ, но, наоборот, задания, аналогичные ЕГЭ, были допуском к творческой работе - в данном случае к сочинению.
Парадокс в том, что задолго до этих предложений мы внесли в Госдуму законопроект практически того же содержания. Однако палата отклонила его... на основании отрицательного заключения правительства! Сейчас мы надеемся на поддержку новой версии нашего законопроекта по поводу ЕГЭ.
6. Федеральный закон об образовании - это крупный шаг по ложному (чтобы не сказать: порочному) пути бюрократизации образования.
Если в Законе РФ «Об образовании» 1992 г. содержалось 34 отсылочных нормы, в новом законе их 184. Коллеги из Минобрнауки первоначально заявляли, что для его исполнения придётся принять 50-60 подзаконных актов; теперь предлагается принять более 100. Даже специалисты не успевают всё
это читать. Даже управленцы не всегда могут понять тексты законов и подзаконных актов.
Дмитрий Медведев как-то справедливо заметил, что не все человеческие отношения должны регулироваться законом. Однако именно в области образования законодатель идёт по прямо противоположному пути. Посмотрите, например, нормативный акт о привлечении обучающихся к дисциплинарной ответственности. Он списан с Трудового кодекса: объяснительные записки, конфликтные комиссии, определённые сроки обжалования и т.д., и т.п. Пока дойдёт до дела, ученик и учитель забудут, в чём это дело состояло. Если бы Константин Ушин-ский, Антон Макаренко или Василий Сухомлинский так воспитывали детей, они были бы обречены на провал!
Убеждён: образовательные отношения, как говорят философы, - это отношения субъект-субъектные. Они существуют там, где личность воздействует на личность. Там же, где оказывают услуги, где функция взаимодействует с функцией, возможны дрессировка, отчасти даже обучение, но только не образование.
Между тем, председатель Общественного совета при Минобрнауки Евгений Ямбург любит повторять: школа всё больше превращается в место, где дети и педагоги мешают администрации работать с документами.
Увы, недавно Государственная Дума приняла очередной закон о так называемой независимой оценке качества услуг в социальной сфере, включая образование2. Закон предусматривает еще одну, причем очень сложную бюрократическую процедуру и при этом исключает из процесса общественные организации, которые реально участвуют в оценке качества нашего образования.
В итоге: помимо лицензирования, аккредитации, процедур контроля, ежегодного мониторинга, общественной аккредитации, профессионально-общественной аккредитации, проверок Роспотребнад-зора, Роспожнадзора, прокуратуры и т.д., и т.п., и пр., учебные заведения ждет ещё так называемая независимая оценка качества образовательных услуг!
Дальнейшее движение по этому ложному пути грозит нам крахом модернизации, да и страны в целом.
Необходимо срочно сделать следующие шаги по обозначенным проблемам:
1. Продлить действие закона о льготах для детей-сирот при поступлении в вузы, как минимум, до 2020 года, а лучше сделать закон бессрочным.
2. Ввести в Федеральный закон № 182 от 26 июня 2014 г. прямые ограничения на дальнейший рост платы за студенческие общежития.
392
3. Принять закон о бесплатных группах продлённого дня и бесплатных школах-интернатах.
4. Внести изменения в федеральный закон об образовании в защиту прав инвалидов и других детей с ограниченными возможностями здоровья, в т.ч. предусматривающие право выбора родителями между коррекционными и инклюзивными школами и детсадами.
5. Ускорить рассмотрение внесённого нами законопроекта о возвращении ограничений на оплату родителями присмотра и ухода в детских садах.
6. Запретить ликвидацию и реорганизацию школ на селе без согласия сельского схода, а в городе - без согласия родителей и органов местного самоуправления.
7. Провести специальный «круглый стол» об образовательном стандарте для старшей школы и принять изменения в закон об образовании, возвращающие в образовательные стандарты их главный элемент - содержание образования. Закон не может не отвечать на главный вопрос: чему учить детей.
8. На межфракционной основе создать специальную рабочую группу по проблемам дебюрократизации образования и шаг за шагом исправлять в
этом направлении образовательное и смежное законодательство.
Мы по-прежнему убеждены: нам нужен новый курс образовательной политики. Это не политика мёртвого, бюрократического образования, нацеленного на бумаги, отчеты и формальные показатели и основанного на «педагогике обслуживания». Это политика образования живого, направленного на личность, основанного на педагогике сотрудничества и сотворчества.
Примечания:
1. Этот прогноз подтвердился не полностью: наряду с некоторым улучшением финансирования, активисты общественного движения «Образование - для всех» связывают с переводом на региональный уровень и ускорившееся закрытие учреждений допобразования для детей (возможности местных властей сопротивляться этому процессу уменьшились).
2. Федеральный закон от 21 июля 2014 г. № 256-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам проведения независимой оценки качества оказания услуг организациями в сфере культуры, социального обслуживания, охраны здоровья и образования».
393
