«Радость» в русской и вьетнамской фразеологии и «Счастье» в паремиях: лингвокультурологический анализ Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

М.Л. Ковшова, Хоанг Тхи Фыонг Ха

УДК 81'23

«РАДОСТЬ» В РУССКОЙ И ВЬЕТНАМСКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ И «СЧАСТЬЕ» В ПАРЕМИЯХ: ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ1

Статья посвящена исследованию описания радости и счастья в русских и вьетнамских фразеологизмах и паремиях. Лингвокультурологический анализ позволяет определить общее и различное в понимании важнейших категорий сквозь призму семантики и образной структуры русских и вьетнамских единиц.

Ключевые слова: эмоция, радость, русские и вьетнамские фразеологизмы и паремии, образ, эталон, лингвокультурологический анализ.

Maria L. Kovshova, Hoang Thi Phuong Ha "JOY" IN RUSSIAN AND VIETNAMESE PHRASEOLOGY AND "HAPPINESS" IN PROVERBS AND SAYINGS: LINGUISTIC AND CULTURAL ANALYSIS

This article is about the images of emotions expressing "joy" and "happiness" in Russian and Vietnamese phraseological units and proverbs and sayings. The linguistic and cultural analysis of Russian and Vietnamese units allows us to study the relationship between linguistic and cultural categories through semantics.

Keywords: linguistic and cultural analysis, emotion, joy, happiness, Russian and Vietnamese phraseological units and proverbs and sayings, images, etalon.

Эмоции свойственны носителю любого языка и представителю любой культуры, однако в разных лингвокультурах есть свои особенности в описании эмоций, и сопоставительный анализ русских и вьетнамских фразеологизмов и паремий позволяет выявить данные особенности, а также обосновать роль образных средств языка в концептуализации эмоций в разных лингвокультурах [Ковшова, Хоанг Тхи Фыонг Ха 2014]. Радость и счастье - это не только внутреннее состояние человека, но и универсальные общечеловеческие ценности. Как все эмоции, радость и счастье — преходящее, временное переживание [Изард 2003]. Радость проявляется в веселье; более длительное ощущение радости создает состояние счастья, при этом счастье при толковании этого понятия в словарях предстает как нечто более значительное, чем радость, сводимое к чувству удовольствия, внутреннего удовлетворения, веселого состояния духа [Ушаков 2001: 9]. В толковых словарях русского языка слово радость описывается с опорой на сходные понятия - удовольствие, удовлетворение, веселье, счастье, которые и составляют своего рода «формулу» позитивного состояния духа для русского человека. Переживание важнейшей в этом ряду эмоции - радости - обычно сопряжено с переживанием других «родственных» эмоций, потому слова радости, веселья, удовольствия, счастья и т.п. оказываются зачастую в общем контексте, «поддерживая» друг друга. Ср. в [НКРЯ]: «Крестьяне, проходя мимо, снимали шляпы и кланялись ей приветливо — у всех на лицах блистала радость и удовольствие» [Неизвестный. Модест и София (1810)]; «Ты доставал творожок и, если он был угаданный, ты смеялся и радовался так, что я была счастлива, глядя на тебя» [Алексей Слаповский. 100 лет спустя. Письма нерожденному сыну (2009)].

1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект №14-28-00130) в Институте языкознания РАН.

Образы радости, веселья и счастья в русской и вьетнамской лингвокультурах обнаруживают много сходного, универсального в описании внутреннего состояния и его внешнего проявления у человека, но также сохраняют особый взгляд русских и вьетнамцев на данные понятия и в образах фразеологизмов, и в образах паремий.

Так, обратимся к образам радости в русской и вьетнамской идиоматике. Согласно фразеологическим словарям [Молотков 1978; Федоров 1998; СОВРЯ 1995; Телия 2006], радость описывается в русских идиомах во всех фазах и формах данной эмоции; их можно рассмотреть, объединив идиомы в две группы: 1) внутреннее переживание эмоции; 2) внешнее проявление эмоции. При этом в каждой из групп можно отметить идиомы, которые описывают возникновение эмоции и ее протекание; отметим также, что одна и та же глагольная идиома, в зависимости от формы вида - несовершенного или совершенного - может использоваться для описания различных фаз - возникновения или протекания эмоции.

Распределим данные единицы по выше названным группам.

1.1. тки от радости; вульг. радости полные штаны и др.

В особую, третью, группу можно выделить речевые формулы, которые выполняют функцию междометий, частиц: вот это да; слава богу; ёлочки зелёные и др.

(Здесь не рассматриваются единицы - коллокации с опорным компонентом радость типа от радости, с радостью, вспыхнуть от радости, заплакать от радости и т.п., а также коллокации, в которых описывается не сама эмоция, а то, что составляет радость; в основном, это иронические обороты; ср.: разг. сладкая радость 'конфета, леденец на палочке'; разг. шутливо-ирон. собачья радость 'дешевая колбаса'; эвфем. бабья радость 'пенис'; жарг. мартышкина радость 'маленькое удовольствие' и др. [Мокиенко, Никитина 2008: 552].)

Рассмотрим данные группы фразеологизмов более подробно и проведем лингвокультурологический анализ по методу [Ковшова 2014].

В первой группе (1.1 и 1.2) внутреннее состояние описывается в образах телесности, и компонентами фразеологизмов-идиом является соматизм, т.е. наименование внутреннего источника эмоций, который, по представлению русских, «отвечает» за эмоции: сердце, а также квазисоматизмы: душа, дух; данные образы в составе идиом выполняют роль символов различных эмоций и, в том числе, эмоции «радость». Сердце, душа и дух в образах фразеологизмов выступают субъектами того «внутреннего» действия, которое осуществляется в человеке; ср.: сердце забилось [отрадости]; душа запела/поёт; взыграться духом и др.; «внешний» человек прислушивается к своему внутреннему alter ego и зависит от того, что происходит внутри; пассивность форм компонентов идиом также указывает на зависимость субъекта от своего внутреннего состояния, от того, что «чувствует» субстанция, как бы существующая в человеке отдельно, но неразрывно с ним связанная и воздействующая на его состояние.

См. примеры употребления в [НКРЯ]: «Ах, господин, господин! — обратился он вдруг ко мне как-то странно, — поверишь ты: как завидел я твой огонёк, сердце во мне взыграло, — право не лгу!» [В. Г. Короленко. Соколинец]; «Он решился показать себя молодцом и уже взыгрался духом, намереваясь заявить среди новых товарищей свой характер, вполне достойный бурсака» [Н.Г. Помяловский. Очерки бурсы (1862)]. Отметим, что приставки вз-/вс-; за- в основном, глагольном, компоненте многих фразеологизмов также «говорят» о начальной фазе эмоции, даже ее внезапности, согласно описанию семантики глагольных приставок, в: [Кронгауз 1998]; так, грамматическое значение приставки вз-/вс- «добавляет» данные смыслы во фразеологизмы как первой

группы (внутреннее переживание); ср.: сердце взыграло, так и второй группы (внешнее проявление), если они описывают начальную фазу радости; ср.: всплеснуть руками. Глагольные идиомы первой группы сочетаются с местоимениями в косвенных падежах, указывающими на «внешнего» человека - носителя эмоции. Ср.: «Каждый рас еду из рейса и у меня душа радуется: скоро увижу» [Василий Шукшин. Раскас (1967)]; «Однажды он сказал Стюарту, что его сердце радуется этим дымам больше, чем величию замков, и что понять это может только тот, кто знает, какие отличные, достойные люди живут в этих незаметных хижинах» [Р. Я. Райт-Ковалева. Роберт Бернс (1959)].

Во фразеологизмах первой группы, кроме соматических образов как источников возникновения радости, используются космогонические образы, восходящие к мифологическим представлениям об устройстве мироздания; ср.: на седьмом небе; на верху блаженства и др. Образы данных фразеологизмов связаны с представлением о небе как месте обитания богов, о рае, который понимается как самое лучшее, спокойное, красивое, чистое место. Также в образ фразеологизма на седьмом небе входит компонент седьмое с символическим значением "магической удачи"; в образ фразеологизма на верху блаженства - компонент верх со стереотипным смыслом верха как расположения всего лучшего для человека в мире. Ср. также: ног под собой не чуять, где образ также соединен со смыслом отрыва человека от земли как изменения привычного состояния; ср.: приподнятое настроение.

Идиомы как первой группы, так и второй группы относятся к глагольным фразеологизмам (глагольным пропозициональным, по: [Кобелева 2012]). Протекание эмоции, будь это внутреннее ее переживание (первая группа) или внешнее проявление (вторая группа), описывается с помощью форм несовершенного вида настоящего, будущего и прошедшего времени у глаголов, в том числе связочных глаголов в составе фразеологизма. Ср. в [НКРЯ]: «Я был на седьмом небе от счастья, исполнилась моя мечта» [Анатолий Рыбаков. Тяжелый песок (1975-1977)]; «Возвращаясь из университета, повстречал Бориса Подлипкина и по дороге к дому говорил ему, что нынче у меня удачный день, а если исполнится еще одно заветное желание — получить твое письмо, — буду прыгать до потолка! [Александр Морозов. Прежние слова (2002)]. Представляется, что в русских фразеологизмах данные формы несовершенного вида у глагольных компонентов отвечают самой природе радости - кратковременной эмоции, которая ощущается как еще не совершенное состояние.

Фразеологизмы второй группы (2.1 и 2.2) создают наглядные образы проявления радости, описывая мимику, жесты, действия человека, который начал или какое-то время испытывает недолговременную, но сильную эмоцию - радость. Ср. единицы этой группы с основными вариантами: прыгать до потолка; скакать <прыгать> козлом; скакать козликом; приходить в телячий восторг; быть в телячьем восторге; сиять как начищенный самовар; сиять как новенький полтинник; смотреть именинником, чувствовать себя именинником; как ребенок (как дитя) смеяться, веселиться, радоваться.

Сила такой эмоции, как радость, в представлении русских, требует выхода, и если фразеологизмы первой группы сосредоточены на описании внутреннего переживания, то фразеологизмы второй группы описывают нескрываемое проявление этого переживания. Согласно русской фразеологической картине мира, радость ассоциируется с легкостью и высотой; основными для описания проявления радости выступают акциональные образы перемещения вверх - прыгать, скакать (ср. образ верха у единиц первой группы: быть на верху блаженства). Ключевыми для описания

радости «по-русски», которая наблюдателем оценивается со стороны не всегда положительно, являются антропные возрастные и поведенческие эталоны: как ребенок (как дитя) смеяться, веселиться, радоваться; зооморфные эталоны прыжков и скачков в изъявлении непосредственных реакций - как козел, телячий (восторг); артефактивные эталоны улучшения, обновления, сияния и семейного торжества за праздничным столом - как начищенный самовар; обновления, сияния и ценности в денежном образе - как новенький полтинник; см. также антропный образ праздника, торжества, который дан в описании вида участника торжества, его поведении в целом: смотреть <выглядеть> именинником и др.

Третья группа, которую условно можно назвать - «радость осознанного этапа», представлена различными междометными фразеологизмами: слава богу; ёлки-моталки; ёлочки зелёные и др., а также синтаксическими фраземами типау нас (уменя) получилось! и др. Описание этих единиц, во многом, определяется контекстом, поскольку они могут употребляться в русской речи для выражения самых разных эмоциональных реакций по поводу самых разных событий и служат одинаково хорошо для выражения многих эмоций - удивления, радости, страха, гнева и др.; см. об этом в: [Ковшова, Ха 2014].

Обратимся к тому, как описана радость во вьетнамской фразеологии [Нгуен Ньы И, Нгуен Ван Кханг, Фан Суан Тхань 1993]. Нужно отметить, что понятия «радость» и «веселье» в образах вьетнамских идиом соединяются в глубинном переживании и сдержанном проявлении этих сближающихся во вьетнамской культуре состояний. Приведем сначала общим списком основные вьетнамские единицы с данной семантикой и дадим в скобках их буквальный перевод: nhu di â trên mây (букв. как быть на облаках); vui nhu Têt (букв. радоваться как Тэт); vui nhu hoi (букв. радовать как праздник), mâ cd trong bung (букв. открыть флаг в животе); hâi long, hâi da (кишка радуется, утроба радуется); nâ tùng khûc ruot (раскрывается кусок кишки); nâ gan nâ ruot (букв. печень раскрывается кишки раскрываются); mùng nhu bat duac vàng (букв. радоваться как изловить золото); tay bat mât mùng (букв. обменяться рукопожатиями, лицо радует); mât mày, mât mât (букв. прохладные брови, прохладное лицо).

Вьетнамские фразеологизмы, как и русские единицы, описывающие эмоцию «радость», также можно разделить на две группы: 1) внутреннее переживание эмоции; 2) внешнее проявление эмоции. Третья группа в том фразеологизированном виде, в каком она существует в русском языке, не отмечена.

Распределим вьетнамские единицы по вышеназванным группам.

1.«Внутреннее переживание радости»: nhu â trên mây (букв. быть как на облаках); mâ cd trong bung (букв. открыть флаг в животе); hâi long, hâi da (кишка радуется, утроба радуется); nâ tùng khûc ruot (раскрывается кусок кишки); nâ gan nâ ruot (букв. печень раскрывается кишки раскрываются) и др.

2.«Внешнее проявление радости»: vui nhu Têt (букв. радоваться как Тэт); vui nhu hoi (букв. радовать как празднество); mùng nhu bat duac vàng (букв. радоваться как изловить золото); tay bat mât mùng (букв. обменяться рукопожатиями, радущее лицо); mât mày, mât mât (букв. прохладные брови, прохладное лицо).

В первой группе вьетнамских идиом, как и в соответствующей группе русских фразеологизмов, радость описывается как внутреннее переживание. Однако при изображении «радости» в русских и вьетнамских идиомах используются разные соматические образы.

Середина тела человека, взятого в его измерении с головы до ног, в русской картине мира - это грудь и сердце (которое и поименовано по своей «срединной»

характеристике); ср.: сердце в груди запрыгало; грудь теснит от чувств; в груди всё сжалось; затрепетало и т.п. В русских фразеологизмах с понятием «радость» связана именно эта «срединная» телесность; ср.: душа, дух; ср.: сердце взыграло от радости; душа поёт; взыграться духом и др.

Во вьетнамской культуре внутренняя телесность, «отвечающая» за эмоции, за духовность человека, находится также в срединной части, но это иная середина, и ее центр - живот. Во вьетнамской картине мира эмоции соотносят с животом и тем, что его составляет, что в нем находится: кишки, утроба, печень. «Срединная» внутренняя телесность - основа образного описания мира во вьетнамской лингвокультуре. Например, про образованного человека принято говорить: «У него в животе книги»; о хорошем человеке - «У него хороший живот». Для описания эмоции «радость» вьетнамская фразеология также обращается к соматическому образу живота, утробы. В данном случае, живот - вместилище радости; ср: Ma со trong bung (букв. открыть флаг в животе; флаг - символ праздника); na tùng khûc ruot (букв. раскрывается кусок кишки); na gan na ruot (букв. печень раскрывается / кишки раскрываются) и др.

Таким образом, соматические «координаты» радости в русской и вьетнамской лингвокультурах имеют разные основания, более того, само движение эмоций внутри человека воспринимается русскими и вьетнамцами по-разному. В русской картине мира это движение, которое начинается в «срединной» части - груди, это движение духа, души, сердца, направленное «вовне» и «вверх»; ср.: радость выплескивается; веселье бьет ключом и др.; ср. также: в приподнятом состоянии духа; в приподнятом настроении и др. Во вьетнамской картине мира ощущение радости зарождается также в «срединной» части тела, но эта середина - живот; движение радости видится не как движение из тела человека во внешний мир, движение «снизу вверх», а как внутреннее движение -раскрытие в животе человека одного за другим его внутренних, самых потаенных, «участков», закрытых органов, таких как печень, кишки, даже «кусок кишки».

Охарактеризуем отдельные из вьетнамских фразеологизмов первой группы, со значением внутреннего переживания радости.

Фразеологизм ma со trong bung (букв. открыть флаг в животе) означает - 'радость, приподнятость'. Накануне праздника, во вьетнамских деревнях, на самом видном месте всегда вешали флаги разных цветов, чтобы поднять настроение жителей, подготовиться к празднику. Поэтому можно сказать, что флаг является символом праздника. Но флаг в животе как в самом закрытом, таинственном месте, сокрытом пространстве говорит о том, что радость - это сокровенное, не требующее обязательно внешнего выражения, но тем не менее сильно переживаемая эмоция; потому радость во вьетнамской культуре совместима с ощущением покоя, душевного глубокого равновесия.

Кроме соматических образов как источников, органов и создателей радости, в первой группе вьетнамских фразеологизмов используются космогонический образ; ср.: nhu a trên mây (букв. как быть на облаках). Данный фразеологизм описывает состояние радости как состояние легкости, оторванности от земных забот, полёта; такое ощущение свойственно человеку, когда он радуется. Тем самым, наблюдается смысловое и частично образное сходство с русской единицей быть/ чувствовать себя на седьмом небе.

Вьетнамские идиомы второй группы так же, как и единицы во второй группе русских идиом, описывают мимику, жесты, действия человека, который не только испытывает, но и проявляет свою радость.

Во вьетнамской фразеологической картине мира основными образами для описания проявления радости являются образы праздника: hoi (празднество) - vui

nhu hoi (букв. радовать как празднество); Têt (традиционный вьетнамский новый год по лунному календарю) - vui nhu Têt (букв. радоваться как Тэт); радость уподоблена ценности и ее обретению: vàng (золото) - mùng nhu bat duac vàng (букв. радоваться как изловить золото); радость описывается как поздравительный жест, как лицо, брови человека, и в этот соматический метафорический образ «вкраплена» синекдоха: mat mùng (радующееся лицо), mát mat (прохладное лицо). Ср.: tay bat mat mùng (букв. обменяться рукопожатиями, радующееся лицо); mát mày, mát mat (букв. прохладные брови, прохладное лицо). В данных единицах используется конструкция сравнения, тем самым, в описании эмоции «радость» во вьетнамском языке чаще, чем в русском языке, участвуют компаративные фразеологизмы, словно «предназначенные» служить эталонами; ср. : Vui nhu hoi (букв. радоваться как праздник), vui nhu Têt (букв. радоваться как Тет), Nhu ó trên mây (букв. как быть на облаках) и др.

Итак, благодаря структурно-семантическому разнообразию фразеологизмов, присущей им образной выразительности в обоих языках, а главное - расположенности фразеологизмов к описанию эмоций по свойственным данным знакам языка эмоциональности и экспрессивности, русские и вьетнамские единицы сходно в денотативном аспекте и весьма специфично в образном аспекте описывают эмоцию «радость». Описание эмоций в русских и вьетнамских фразеологизмах отвечает представлениям, сложившимся в той или иной национальной картине мира, об источниках эмоций в организме человека, о культурно обусловленных «правилах» переживания эмоций; также образы фразеологизмов сопряжены с существующими в культуре эталонами (например, число «семь» в русском фразеологизме быть на седьмом небе) или символами (например, образ флага во вьетнамских фразеологизмах).

Для понимания особенности восприятия эмоций в данных лингвокультурах еще более важным представляется обращение к пословицам и поговоркам, которые не только образно описывают мир, но и в цельнопредикативной форме выражают обобщенное суждение о мире, излагают в своих законченных текстах прескрипции культуры, постулаты наивной этики. Знаковая функция пословиц и поговорок - выражать мнение, создавать суждение - позволяет выявить присущие русской и вьетнамской культурам основные линии осмысления такого понятия, как «счастье». Охарактеризуем русское и вьетнамское понимание счастья на материале паремий.

Для вьетнамского народа радость и счастье взаимосвязаны; они понимаются не как абстрактные понятия, а предстают в сознании как что-то простое, непосредственное, простодушное, святое: забота о родителях, братство, любовь между супругами, многодетная семья, обеспеченная жизнь и т.п. Так, во вьетнамских пословицах счастье проявляется в самой кровной связи, в существовании семейных уз: Có cha có me thi hon, không cha không me nhu ddn dût dây (букв. Как хорошо, когда есть отец и мать, нет (без) отца и матери как струнный инструмент без струн). Данная пословица выражает мнение народа о счастье - это когда у тебя есть родители, когда они еще живут с тобой. (Во Вьетнаме по традиции взрослые дети часто живут с родителями). Счастье понимается не как имущество, богатство, а как возможность жить в обстановке взаимной любви, заботы и помощи.

Anh em thuân hôa là nhà có phúc (букв. Братья дружно живут - это и есть счастье в семье). По этой пословице, семья, в которой дети живут дружно, относятся друг к другу с любовью, считается счастливой. Пословица не только призывает, но и поучает: братья должны дружно жить, чтобы вместе познавать радость и счастье.

Con hon cha là nhà có phúc (букв. Дети лучше отца - это счастье семьи). Счастье

- это успехи детей в сравнении с карьерой родителями. Для вьетнамцев дети - большая радость и счастье, поэтому они живут только ради детей, готовы пожертвовать собой ради детей. Вьетнамцы считают, что дети дороже, чем золото, имущество, поэтому существует выражение: Có con hon cüa cháng ai, bo bo giü lay hdm váng man chi (букв. Иметь детей лучше, чем имущество, зачем нам короб с золотом).

Tré vui nhá, giá vui chua (букв. Молодежь семья радует, старость пагода радует). В данной пословице речь идет о том, что является радостью для старшего поколения. Раньше в пагоды - молиться, просить у Будды, чтобы их семья, их дети жили благополучно - ходили пожилые женщины, бабушки; сейчас ходят и мужчины, и молодежь, даже маленькие дети. Для вьетнамцев счастье - это когда в семье много детей, и они хорошо живут.

Тем самым представление вьетнамского народа о счастье сконцентрировано вокруг идеи семьи и отношений в семье.

Русская идея счастья состоит в его ожидании или в его поиске, но и в том, и в другом случае счастье разделяет людей. Ср.: «Кому счастье, кому два, а кому нет ничего»; «Глупому счастье, умному - ненастье»; «Иному счастье - мать, иному -мачеха»; «Всякому свое счастье, в чужое не заедешь»; «Нового счастья ищи, а старого не теряй»; «От счастья не бегут - счастье догоняют» и др. Счастье, по русским пословицам, случайное, недолгое и ненадежное обретение; ср.: «Легче счастье найти, чем удержать», «Счастье шапкой не словишь», «Счастье отпало - ничего в доме не стало»; «Счастье пытать - деньги терять» и т.п. Счастье легко обращается в несчастье; ср.: «Счастье с бессчастьем на одних санях ездят», «Счастье полосой приходит», «Не верь счастью

- на пёстром коне ездит» и т.п. Все предупреждения в паремиях связаны с попыткой отвратить человека от поисков счастья, обратить его к дому, к труду; вернуть от подаренного свыше случая - к константам земного бытия. Ср.: «Ищи счастье на стороне, а дом люби по старине»; «Счастье искать - от него бежать»; «Не лови счастье неводом, а лови делом сделанным»; «Счастью не верь, в беде не унывай»; «Счастье - дым, очи выест»; «Счастье не птица - само не прилетит» и т.п. Счастье соединяется в образах пословиц с глупостью, с обманом; чужое счастье способно пробудить зависть; счастьем нельзя управлять; счастье может привести к несчастью, оно сродни искушению и т.п.

И тем не менее мечта о самом разнообразном счастье как о даре, как о внезапной возможности изменить жизнь, как о способности справляться с невзгодами скрепляет все русские пословицы крепкой смысловой нитью; ср. «Дадут счастья - не откажусь, просить - не стану»; «Храброму счастье помогает»; «Счастье что солнышко - и улыбнется, и скроется»; «Своего счастья колесом не объедешь»; «На счастье мужик и хлеб сеет»; «Кто себя постоянно поведёт, того счастье у ворот найдёт»; «Не кудыкай -счастья не будет»; «За кем счастье - за тем и люди»; «Было бы счастье - а дни впереди»; «Счастливому везде добро»; «Счастливым быть - всем досадить»; «Счастливому ничего не делается - живет да греется»; «Счастье лучше богатства»; «Счастье зови, а горе терпи»; «Нет счастья - не жди и радости»; «Где счастье, там и радость» и др. (Все примеры приведены по своду различных сборников русских пословиц в: [Мокиенко, Никитина, Николаева 2010: 889 - 893].)

Итак, исследование фразеологических единиц со значением 'радость' на материале разноструктурных языков, русского и вьетнамского, позволяет выявить сходные черты в денотативном описании выделенного фрагмента мира у русских и вьетнамцев, описать общие и специфические черты в семантике фразеологизмов, исследовать образы, в которых ярко проявляется то, что присуще русскому и

вьетнамскому пониманию «радости». Особенно полно характерные черты мировидения той или иной лингвокультурной общности воплощаются в паремиях, и главные идеи русского и вьетнамского «счастья» предстают в образах пословиц и поговорок как через увеличительное стекло - выпукло и ёмко.

Литература

ИзардК.Е. Психология эмоций. - СПб.: Питер, 2003. - 460 с. Кобелева И.А. Современная русская диалектная фразеология: лексико-грамматический аспект: Автореф. дисс. ... доктор филол. наук Сыктывкар. 2012. -Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Сыктывкар, - 2012. - 38 с.

Ковшова М.Л. Сопоставительный анализ фразеологизмов: Лингвокультуроло-гический подход. // «Филология и культура». Казанский (Приволжский) государственный университет. - 2014. - № 4 (38). - С. 115 - 120.

Ковшова М.Л., Хоанг Тхи Фыонг Ха. Эмоция «удивление» и способы ее концептуализации в русской и вьетнамской фразеологии // Сборник / Научный журнал «Язык. Сознание. Коммуникация». Вып. 50. - М.: Изд-во МГУ, 2014. - С. 159-166.

КронгаузМ.А. Приставки и глаголы в русском языке: семантическая грамматика. -М.: Языки русской культуры, 1998. - 286 с.

Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских поговорок. - М.: ОЛМА, 2008. - 784 с.

МокиенкоВ.М., Никитина Т.Г., НиколаеваЕ.К. Большой словарь русских пословиц.

- М.: ОЛМА, 2010. - 1024 с.

Молотков 1978: Фразеологический словарь русского языка / Под. ред. А.И. Молоткова. - М.: Русский язык, 1978. - 543 с.

Нгуен Ньы И; Нгуен Ван Кханг; Фан Суан Тхань. Вьетнамский фразеологический словарь. - Ханой: Культура, 1993.

НКРЯ: Национальный корпус русского языка. [Электронный ресурс]. URL: Щр:// www.ruscorpora.ru

СОВРЯ 1995: Словарь образных выражений русского языка. / Под. ред. В .Н. Телия.

- М.: Отечество, 1995. - 366 с.

Телия В.Н. Большой фразеологический словарь. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / Под. ред. В.Н. Телия. - М., АСТ-Пресс, 2006. - 784 с.

Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка. / Под. ред. Д.Н. Ушакова. - Т. III. -М.: Мир книги, 2001. - 1424 с.

Федоров А.И. Фразеологический словарь русского языка. / Под. ред. А.И. Федорова.

- М.: Аст Астрель, 1998. - 720 с.