CC BY
31
* В источнике указано, что дата была получена в Гейдельбергской лаборатории, ФРГ (Лазаретов, 1995, с. 16).
** Точный лабораторный номер образца не известен.
1 Вадецкая Э.Б., 1981.
2 Грачев И .А., 2006.
3 Ввразия в скифскую эпоху, 2005.
4 Врмолова Н.М., Марков Ю.Н., 1983.
5 Курочкин Г. H., неопубликованные данные.
6 Лазаретов И.П., 1995.
7 Лазаретов И.П., 1997.
8 Лазаретов И.П., 2006.
9 Семенцов A.A., Романова В.H., Долуханов П.М., 1969.
10 Alekseev A.Yu., Bokovenko N.A., Boltrik Yu., Chugunov K.A., Cook G., Dergachev V.A., Kovalyukh N., Pos-
snert G., van der Plicht J., Scott E.M., Sementsov A., Skripkin V., Vasiliev S., Zaitseva G., 2001.
11 Alekseev A.Yu., Bokovenko N.A., Bortrik Yu., Chugunov K.A., Cook G., Dergachev V.A., Kovalchuk N., Pos-snert G., van der Plicht J., Scott E.M., Sementsov A., Skripkin V., Vasiliev S., Zaitseva G., 2002.
12 Beer N„ 2004.
13 Bokovenko N., 2006.
14 Bokovenko N.A., Legrand S., 2000.
15 Görsdorf J., 2002.
16 Görsdorf J., 2004.
17 Görsdorf J., Parzinger H., Nagler A., 2001.
18 Görsdorf J., Parzinger H., Nagler A., 2004.
19 Görsdorf J., Parzinger H., Nagler A, Leontyev N., 1998a.
20 Görsdorf J., Parzinger H., Nagler A., Leont’ev N., 1998b.
21 Hall M.E., 1999.
22 Sementsov A.A., Dolukhanov P.M., Romanova Ye.N., Timofeev V.l., 1972.
23 Sementsov A.A., Zaitseva G.I., Görsdorf J., Nagler A., Parzinger H., Bokovenko N.A., Chugunov K.V., Lebedeva L.M., 1998.
24Svyatko S.V., Mallory J.P., Murphy E.M., Polyakov A.V., Reimer P.J., Schulting R.J., 2009.
25 Zaitseva G.I., van Geel В., 2004.
A.A. Тишкин, C.C. Матренин, В.П. Семибратов
Алтайский государственный университет, Барнаул
РАДИОУГЛЕРОДНАЯ ДАТИРОВКА КУРГАНОВ ПАЗЫРЫКСКОЙ КУЛЬТУРЫ СЕВЕРНОГО АЛТАЯ (по результатам работ Катунской экспедиции АлтГУ в 2007 г.)
Хронология памятников Алтая иазырыкской культуры является предметом оживленных дискуссий уже нескольких поколений отечественных исследователей. Для рассматриваемого региона в настоящий момент накоплен значительный опыт решения данных проблем на основе традиционных археологических методов, а также с использованием естественно-научных методов. Не вдаваясь в критический обзор отдельных разработок, можно отметить несоразмерность использования разных подходов датирования для комплексов разных исторических эпох, что отчасти обусловлено спецификой располагаемой на сегодняшний день источниковой базой. В этой связи следует указать, например, что для хорошо изученной пазырыкской культуры имеется большая серия радиоуглеродных и дендрохронологических выкладок, но редкостью являются работы, посвященные комплексному археологическому датированию памятников с полноценной реализацией классификационно-типологического метода. И это несмотря на обилие опубликованных данных, большую представительность и разнообразие вещевых наборов из элитных и рядовых курганов скифо-сакского времени Алтая и
сопредельных регионов. Для сравнения укажем, что для периода раннего средневековья, напротив, неплохо разработаны схемы развития отдельных категорий предметного комплекса, установлен относительный возраст памятников с учетом общей историко-политической ситуации в Центральной Азии и Южной Сибири, но зато достаточно мало примеров датирования естественно-научными методами. Относительно комплексов раннескифского и «гунно-сарматского» времени, являвшихся в течение нескольких десятилетий слабо изученными на фоне остальных периодов, сейчас получены перспективные результаты датирования разными методами по нескольким некрополям, раскопанным в последние десятилетия. Вместе с тем можно отметить почти полное отсутствие радиоуглеродных датировок для погребений II - начала IV вв. н.э. (бело-бомский этап булан-кобинской культуры).
Определенный опыт осмысления соотношения выводов по археологическому и естественно-научному датированию памятников кочевников Алтая поздней древности и раннего средневековья в последние годы отражен в работах исследователей АлтГУ на основе уже известных и недавно опубликованных источников по периоду поздней древности, раннего и развитого средневековья (Тишкин A.A., 2007). Отдельные изыскания в этой области сделаны на материалах, полученных Катунской экспедицией в 2006-2007-х гг. в зоне планированного строительства створа Алтайской ГЭС (см. фото 1 на цветной вклейке), к югу от с. Еланда в Чемальском районе Республики Алтай (Кирюшин Ю.Ф., Кунгуров A.JL, Титтткин A.A., Матренин С.С., 2006; Кирюшин Ю.Ф., Семибратов В.П., Матренин С.С., Грушин С.П., Кирюшин К.Ю., Шмидт A.B., 2007; Кунгуров A.JI., Матренин С.С., 2007; Титтткин A.A., Матренин С.С., 2007; Семибратов В.П., Матренин С.С., 2008; Титтткин A.A., Семибратов В.П., Матренин С.С., 2009). Данные комплексы в своей основной массе еще не введены в научный оборот. Учитывая важность создания на сегодняшний день широкой базы по радиоизотопному анализу, актуальным представляется публикация всех полученных показателей абсолютных и калиброванных дат по отдельным культурно-историческим эпохам.
В предлагаемой работе отражены имеющиеся результаты радиоуглеродного изучения материалов из памятников пазырыкской культуры Северного Алтая, полученные в Радиоуглеродной лаборатории ИИМК РАН (зав. лабораторией - к.х.н. Г.И. Зайцева). В данной статье они соотнесены с археологическими сведениями.
Берсюкта-П. Могильник находился на второй надпойменной террасе правого берега Катуни в 2,7 км к югу от с. Еланда, в 1,28 км выше устья р. Тыткескень. Состоял из двух курганов, образовывавших цепочку по линии ЗСЗ-ВЮВ и располагавшихся в 0,17 км к западу от автодороги между селами Еланда и Куюс. К пазырыкской культуре относится курган №1. Он имел полусферическую каменную наброску округлой формы размерами 10x9 м, высотой 0,5 м. В овальной могильной яме, длиной 3,2 м, шириной 1,93 м и глубиной 2,7 м, располагалась деревянная рама с продольным перекрытием из жердей. Вдоль ее северо-восточной стенки размещалось захоронение лошади, уложенной на живот с подогнутыми ногами и ориентированной головой на юго-восток. В челюстях животного были железные удила. В деревянной камере находилось одиночное погребение взрослого человека. Умерший (по-видимому, мужчина) лежал на правом боку с согнутыми в коленях ногами, головой в юго-восточный сектор. Сохранность большинства костей плохая. В могиле найдены следующие предметы: керамический сосуд, гривна (рис. 1), колчанной крюк, бронзовая пластина, желез-
ный полноразмерный кинжал с прямым перекрестием и брусковидным навершием. В проекции грудной клетки расчищены позвонки овцы, связанные с ритуальной мясной пищи. Обнаруженный сопроводительный инвентарь не позволяет уверенно определить хронологические рамки исследованного объекта. Однако достаточно уверенно можно говорить об отсутствии в инвентаре данного захоронения ранних предметов 2-й половины VI - начала V вв. до н.э. Пока трудно сказать, может ли иметь датирующее значение железный кинжал с прямым перекрестием и брусковидным навершием. Предварительно курган Рис. 1. Берсюкта-П. Курган №1. можно отнести к IV—III вв. до н.э.,
Сопроводительный инвентарь. Бронзовая гривна без конкретизации принадлеж-
ности к выделенным этапам па-зырыкской культуры (Тишкин A.A., 2007, с. 150-151). При радиоуглеродном изучении образцов костей от скелета лошади получены следующие показатели:
JIe-8166
Берсюкта-П, курган №1. Кости лошади.
2180±60 ВР
Интервалы калиброванного календарного возраста:
2600ВР
I
■| 2400ВР
я 2200ВР 1
| 2000ВР 1800ВР
Ь>«166:2180±60ВР
68.2%probabüity 360ВС (34.9%) 270ВС 260ВС (33.3%) 170ВС 95.4%probabüity 390ВС (94.3%) 90ВС 70ВС (1.1%) 50ВС
800Q1BC 600CalBC 400CalBC 200CalBGCalBC/CalAD 200Q1AD Calibrat eddate
Чобурак-П. Памятник расположен на второй правобережной террасе Катуни в 3,825 км к юго-востоку от с. Бланда и в 2,473 км к юго-востоку от устья р. Тыткес-кень по обе стороны автодороги Еланда—Куюс. Он включает шесть курганов, выстроенных цепочкой с юго-запада на се-веро-восток. Раскопано три погребальных сооружения скифо-сакского времени.
Курган № 1. Находился в центре цепочки. Имел полусферическую округлую наброску размерами 10x9,25 м, высотой 0,7 м, с западиной в центре и кольцевой крепидой в основании. В овальной могиле, имевшей длину 3,75 м, ширину 3,26 м, глубиной 2,7 м и ориентированной длинной осью по линии 10В СЗ исследовано сильно разрушенное грабителями захоронение нескольких человек в сопровождении лошади. Сохранились остатки деревянной конструкции типа рамы с перекрытием. Из сопроводительного инвентаря обнаружены два керамических сосуда, бронзовый кинжал (рис. 2.-1), обломки небольшого железного предмета неясного назначения. Аналогии вещевого комплекса укладываются почти во весь период существования пазырыкской культуры, преимущественно в V—Ш вв. до н.э. Для радиоуглеродного анализа взят образец кости лошади. Получены следующие данные.
'ягШШШгт.а
I_________________I_________________I________________I_________________I________________I
■<2Щв=-
Рис. 2. Чобурак-П. Сопроводительный инвентарь. Бронзовые кинжалы из курганов №1 (1), №2 (2)
Ле-8163
Чобурак-П, курган №1. Кость лошади.
2400±90 ВР
Интервалы калиброванного календарного возраста:
2800ВР
2600ВР
2400ВР
2200ВР
2000ВР
lOOOCalBC 500CalBC CalBOCalAD
Calibrated date
Курган №2 располагался к югу от предыдущего сооружения. Каменная полусферическая наброска размерами 10x8,5 м, высотой до 0,55 м имела небольшую западину в центре и кольцевую крепиду в основании. Почти по центру находилась могильная яма, ориентированная длинной осью по линии ЮВ-СЗ. Длина ее была 2,74 м, а ширина - 2,32 м. В верхнем слое заполнения могилы расчищена каменная обкладка с впускным захоронением человека, относящимся к более позднему времени. На глубине 0,96—1,4 м находилось основное, не потревоженное погребение трех взрослых человек, уложенных на правый бок, головой на юго-восток в сопровождении двух лошадей, которые располагались вдоль северной стенки, в том числе, над покойными. Прослежен тлен от деревянной камеры (рамы?) с продольным перекрытием и полом. Обнаружены остатки ритуальной мясной пищи. Сопроводительный инвентарь представлен большим количеством предметов (см. фото 2-4 на цветной вклейке): бронзовый кинжал с изображениям морд кабанов на перекрестии и навер-шии, бронзовые вотивные чеканы, колчанные крюки, ножи, бляхи-подвески, золотая фольга, костяные наконечники стрел, распределители ремней (в виде головы барса, хищной птицы, кольца), псалии, блоки, застежки, клык-подвеска, каменный курант зернотерки, керамическая посуда (рис. 2.-2; 3; 4.-1, 2, 3). Состав вещевого комплекса позволяет установить археологический возраст данного кургана в пределах V—IV вв. до н.э. Этому не противоречат результаты радиоуглеродного анализа образца костного материала от скелета лошади.
Ле-8164
Чобурак-П, курган №2. Кости лошади.
2270±70 ВР
Интервалы калиброванного календарного возраста:
Le-8163:240Ш90ВР
68.2% probability 750ВС (14.5%) 680ВС 670ВС (4.9%) 640ВС 590ВС (2.2%) 570ВС 560ВС (46.6%) 390ВС 95.4%probability 800ВС (93.3%) 350ВС 2.1%) 200ВС
2600ВР
I 2400ВР |
| 2200ВР
2000ВР
1800ВР
Le-8164:2270±70ВР
68.2% probability 400ВС (24.8%) 340ВС 310ВС (43.4%) 200ВС 95.4% probability 520ВС (95.4%) 150ВС
1000G1BC 800Са1ВС 600СЫВС 400СЫВС 200CalBE:a]BaCklAD200QilAD
Calibrated date
Курган №3 оказался самым южным в цепочке. Он имел насыпь с полусферической каменной наброской размерами 7,4x7 м и высотой 0,5 м. В могиле длиной 2,44 м, шириной 1,72 м, глубиной 1,36 м, ориентированной длинной осью по линии ЮВ-СВ, в деревянной раме захоронены три взрослых человека в сопровождении одной лошади, размещенной вдоль северной стенки. Умершие лежали на правом боку и были ориентированы головой на юго-восток. Обнаружены крестец и позвонки овцы,
Рис. 3. Чобурак-И. Курган №2. Сопроводительный инвентарь из кости и рога: 1 - псалии; 2 - застежка; 3 - наконечник стрелы; 4 - распределитель ремней
связанные с ритуальной мясной пищей. У челюстей лошади лежали роговые псалии, а среди ребер найдена бронзовая бляха-подвеска. Остальной вещевой набор (рис. 4.-4-7; см. фото 5 на цветной вклейке) включал чеканы, колчанные крюки, поясные обоймы, ножи, бляхи, золотую фольгу и керамические сосуды. Археологическая датировка данного комплекса определяется в границах V — начала IV вв. до н.э. Для радиоуглеродного исследования взяты образцы от скелета лошади, которые оказались немного древнее. Ле-8165
Чобурак-П, курган 3. Кости лошади.
2530±80 ВР
Интервалы калиброванного календарного возраста:
lOOOGdBC 500CalBC GdBC/CalAD
Qilibrateddate
В завершение данного обзора следует указать на определенное своеобразие археологических материалов из могильника Чобурак-П.
Во-первых, совершенно нестандартной для норм обрядности «пазырыкцев» выступает такая черта, как коллективное трупоположение. В пазырыкской культуре подобный вариант ингумации фиксируется преимущественно на северо-западной, юго-восточной и северной окраинах распространения названной общности и, по мнению ряда исследователей, отражает полиэтничный состав населения этой горной страны во 2-й половине I тыс. до н.э., в том числе процессы взаимодействия с племенами сопредельных территорий (Могильников В.А., Суразаков A.C., 1980, с. 180-191; 2003, с. 26-63; Кубарев В.Д., Кочеев В.А., 1983, с. 90-108; Кубарев В.Д., 1987, с. 26, 27; 1991, с. 37, 38; 1992, с. 25, 27; Суразаков A.C., 1989, с. 114, 149, 150, табл. 1; 1997, с. 85-86, рис. II-1; Степанова Н.Ф., Неверов С.В., 1994; Худяков Ю.С., 1998, с. 99; Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин A.A., 2003, с. 44, 45, 67, рис. 19, 22.-I; и др.). Наличие данных погребальных комплексов в Юго-Восточном Алтае (Кош-Агачский район Республики Алтай) традиционно связывают с проникновением в среду пазырыкского населения «саглынцев» Тувы. Вопрос о причинах появления коллективных захоронений в других частях Горного Алтая в литературе пока не получил своего решения. Важно, что особенности обряда захоронения в курганном могильнике Чобурак-II показывают иной (предгорноравнинный) контекст. Этому не противоречит облик сопроводительного инвентаря,
Рис. 4. Чобурак-П. Сопроводительный инвентарь из курганов №2 (1-3), №3 (4—7): 1, 2, 3 - распределители ремней из кости; 4 - бронзовая обойма; 5,6- бронзовые бляхи-подвески;
7 - бронзовый чекан
гия распределителям в виде голов барсов с оскалившейся пастью происходит из могильника Майма-XIX (Северный Алтай). Кроме того, на Нижней Ка-туни обнаружена уже серия стилистически очень близких предметов из кости (застежки, кольцевые распределители, псалии) (Бородовский А.П., 2003, рис. 1, 2). Редким для Горного Алтая является кинжал с изображением морд кабанов на перекрестии и навершии. Похожий, но не идентичный биметаллический кинжал встречен в могильнике Кызыл-Джар-I (Суразаков A.C., 1988, рис. 16.-1). Подобный сюжет известен на кинжалах из равнинной части Алтая. Отметим еще одну аналогию из коллекции П.К. Фролова (№1122), которая ныне хранится в Государственном Эрмитаже. Не менее примечательной находкой выступает керамический горшок с ручками-рогами (см. фото 2 на цветной вклейке), характерный для бытовой утвари кочевых племен, проживавших во 2-й половине I тыс. до н.э. в степной зоне Алтая, Казахстана и некоторых других регионах.
в котором встречаются элементы, характерные для культур сакского мира в равниной части Алтая.
Во-вторых, в полученной коллекции предметов имеются изделия, представля-W ющие большой инте-"I рес для специалистов.
Прежде всего нужно указать на роговые распределители ремней с изображениями кошачьего и орлиного хищников, связанные со снаряжением верхового коня. Такие предметы нечастая находка в рядовых захоронениях пазырыкской культуры. Территориально наиболее близкая анало-
Следует также указать на небольшую глубину захоронения в курганах №2 и 3. Хорошо известно, что основная часть могил пазырыкской культуры имеет глубину 1,7 м, при этом даже в тех случаях, когда погребениях «бедный» инвентарь или таковой вообще отсутствует. И, наконец, важно обратить внимание на присутствие захоронения в заполнении могильной ямы кургана №2. Однозначно определить его культурную принадлежность пока сложно, но, судя по особенностям обряда, оно оставлено инокулыурным населением более позднего, вероятно, так называемого гунно-сарматского времени.
В заключение отметим, что, учитывая дискуссионность критериев определения археологического возраста многих памятников скифо-сакского времени Саяно-Алтая, полноценную хронологическую атрибуцию всех курганов пазырыкской культуры, раскопанных Катунской экспедицией АлтГУ в 2006-2007 гг., целесообразнее будет сделать в рамках отдельной монографии.
Библиографический список
Бородовский А.П. Резные роговые изделия скифского времени Нижней Катуни // Современные проблемы археологии России. Новосибирск, 2006. T. II. С. 5-7.
Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин A.A. Скифская эпоха Горного Алтая. Ч. II: Погребально-поминальные комплексы пазырыкской культуры. Барнаул, 2003. 234 с.
Кирюшин Ю.Ф., Кунгуров A.JL, Тишкин A.A., Матренин С.С. Завершение работ на погребально-поминальном комплексе Тыткескень-VI // Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск, 2006. T. XII, ч. I. С. 353-357.
Кирюшин Ю.Ф., Семибратов В.П., Матренин С.С., Грушин С.П., Кирюшин К.Ю., Шмидт A.B. Исследования погребальных и поминальных комплексов в зоне строительства Алтайской ГЭС в 2007 году // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск, 2007. T. XIII, ч. I. С. 273-277.
Кубарев В.Д. Курганы Уландрыка. Новосибирск, 1987. 302 с.
Кубарев В.Д. Курганы Юстыда. Новосибирск, 1991. 270 с.
Кубарев В.Д. Курганы Сайлюгема. Новосибирск, 1992. 220 с.
Кубарев В.Д., Кочеев A.B. Курганы урочища Бураты // Археологические исследования в Горном Алтае в 1980-1982-х гг. Горно-Алтайск, 1983. С. 90-109.
Кунгуров A.JL, Матренин С.С. Коллективное погребение пазырыкской культуры из могильника Тыткескень-VI // Сохранение и изучение культурного наследия Алтая. Барнаул, 2007. Вып. XVI. С. 117-122.
Могильников В.А., Суразаков A.C. Археологические исследования в долинах рек Боротал и Ала-гаил // СА. 1980. №2. С. 180-191.
Могильников В.А., Суразаков A.C. Раскопки памятников Ябоган-Ш // Археология и этнография Алтая. Горно-Алтайск, 2003. Вып. 1. С. 26-63.
Семибратов В.П., Матренин С.С. Исследование погребальных и поминальных памятников тюркской культуры в зоне строительства Алтайской ГЭС в 2007 г. // Теория и практика археологических исследований. Барнаул, 2008. Вып. 4. С. 54-66.
Степанова Н.Ф., Неверов С.В. Курганный могильник Верх-Еланда-П // Археология Горного Алтая. Барнаул, 1994. С. 11-24.
Суразаков A.C. Горный Алтай и его северные предгорья в эпоху раннего железа. Проблемы хронологии и культурного разграничения. Горно-Алтайск, 1989. 216 с.
Суразаков A.C. Некоторые материалы эпохи раннего железа из Горного Алтая // Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск, 1997. №2. С. 85-93.
Тишкин A.A. Создание периодизационных и культурно-хронологических схем: исторический опыт и современная концепция изучения древних и средневековых народов Алтая. Барнаул, 2007. 356 с.
Тишкин A.A., Матренин С.С. Курганы бийкенской культуры на памятнике Тыткескень-VI // Сохранение и изучение культурного наследия Алтая. Барнаул, 2007. Вып. XVI. С. 109-116.
Тишкин А.А., Семибратов В.П., Матренин С.С. Новые материалы по радиоуглеродному датированию древних и средневековых памятников Алтая (по результатам исследований в зоне строительства Алтайской ГЭС в 2006-2007 гг.) // Роль естественно-научных методов в археологических исследованиях. Барнаул, 2009. С. 161-166.
Худяков Ю.С. Проблема генезиса культуры хуннского времени в Горном Алтае // Древности Алтая: Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск, 1998. №3. С. 97-112.
А.В. Харинский, Д. Андерсон, И.В. Стерхова
Иркутский государственный технический университет, Иркутск;
Абердинский университет, Абердин, Великобритания;
Центр сохранения историко-культурного наследия, Иркутск
ФОСФАТНЫЙ МЕТОД В ЭТНОАРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ*
Фосфаты - идеальный маркер для геоархеологического анализа, так как они относительно устойчивы в почве и могут сохраниться в течение сотен лет после того, как связанная с их появлением деятельность закончена. С начала 20-го столетия наличие фосфатов в почве связывалось учеными с человеческой деятельностью. Их археологическое исследование было начато в Скандинавии перед Второй мировой войной (Аг-rhenius О., 1934) и вскоре получило развитие в Великобритании (Mattingly G.E.G. & Williams R.J.B., 1962), Америке (Solecki R.S., 1951) и России (Веллесте JL, 1952; Што-бе Г.Г., 1959; Микляев А.М., Герасимова И.Г., 1968; Holiday V.T. et al., 2007). Как известно, наличие фосфатов в почве связано с попаданием в нее органических отходов, разложением тел погребенных и использованием огня в очагах и во время пожаров. Фосфаты также могут попасть в почву в результате удобрения сельскохозяйственных угодий или концентрироваться в местах, где находятся отхожие места людей или животных.
Устойчивость фосфатов в почвах создает прекрасные возможности для фиксации следов человеческой деятельности. Исследование фосфатов в различных слоях земли может использоваться для изучения различных типов человеческой адаптации в той или иной местности: от охоты к скотоводству и к сельскому хозяйству (rinderholm J., 2007). Традиционно фосфатный анализ использовался для подтверждения определенной сельскохозяйственной или скотоводческой деятельности на местонахождениях, которые были уже выявлены и нанесены на карту с использованием традиционных методов раскопочных работ (Детюк А.Н., Тараненко Н.П., 1997). В ряде недавних исследований (rinderholm J., 2007; Karlsson N., 2004; Carpelan С. & Tavento М., 1996; Pamell J.J. et al., 2001) анализы почвы использовались для того, чтобы идентифицировать те участки археологических объектов, на которых наблюдалась повышенная концентрация фосфатов. Их интерпретация помогала явственнее представить планиграфию древних местонахождений и использовать полученные данные для планирования раскопочных работ.
Для определения возможностей фосфатного анализа в этноархеологических исследованиях на территории лесостепного Предбайкалья осенью 2008 г. был произведен отбор образцов земли на территории летника Заречный на левом берегу реки Голоустная,
* Работа выполнена при финансовой поддержке Научного совета Норвегии (проект «Homes Hearths and Households in the Circumpolar North»).
