CC BY
260
4. Филимонов С.Б. Малоизвестные материалы о деятельности академика М.Н. Тихомирова в 1918-1923 гг. //Археографический ежегодник за 1988 год. М., 1989. С. 104-106.
5. Тихомиров М.Н. Псковский мятеж XVII в. Из истории борьбы общественных классов в России. М., 1919.
6. Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1956.
7. Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. М., 1962.
8. Тихомиров М.Н. Город Дмитров. От основания города до половины XIX века//Российское государство XV - XVII веков. М., 1973. С. 170-216.
9. Тихомиров М.Н. Князь Юрий Иванович Дмитровский // Тихомиров М.Н. Российское государство XV-XVII веков. М., 1973. С. 155-169.
10. Тихомиров М.Н. Население Дмитрова в XVII и начале XVIII века// Российское государство XV - XVII веков. М., 1973. С. 259-284.
11. Тихомиров М.Н. Самара в половине XVII века // Российское государство XV - XVII веков. М., 1973. С. 285-288.
12. Тихомиров М.Н. Села и деревни Дмитровского края в XV-XVI веках// Российское государство XV - XVII веков. М., 1973. С. 217-258.
13. Чистякова Е.В. Михаил Николаевич Тихомиров (1893-1965). М., 1987.
14. Шаскольский И.П. Историческая география в трудах М.Н. Тихомирова // Археографический ежегодник за 1969. М., 1971. С. 218-225.
15. Шмидт С.О. М.Н. Тихомиров - историк Москвы // Тихомиров М.Н. Труды по истории Москвы. М., 2003. С. 7-27.
16. Шмидт С.О. Московский историк Михаил Николаевич Тихомиров. М., 2012;
Об авторе
Ковеля В.В. - аспирант кафедры всеобщей истории, международных отношений и международного права Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, [email protected]
УДК 316.323.72
РАДИОФИКАЦИЯ СЕЛА ЦЕНТРАЛЬНОГО НЕЧЕРНОЗЕМЬЯ: ПОЛИТИКА И КУЛЬТУРА ПОВСЕДНЕВНОГО ДОСУГА (1953 - НАЧАЛО 1960-Х гг.)
И.В. Кометчиков
Статья посвящена сплошной радиофикации села Центрального Нечерноземья РСФСР в 1953 - начале 1960-х гг. Основное внимание уделяется анализу динамики радиофикации с точки зрения повышения доступности радио для населения, особенностям политики радиофикации и использования радиотрансляционной сети. Завершение радиофикации села обострило противоречие между внутренней логикой распространения радио как средства массового информирования и целями государственной информационной политики. Создав разветвленную сеть радиотрансляций, власть, с одной стороны, превратила радио в атрибут повседневности большинства сельских жителей, а, с другой, расширила бреши для альтернативной информации и неформального досуга.
Ключевые слова: Центральное Нечерноземье, радио, радиоинформация, культура досуга советской деревни, повседневность, власть.
Важной составляющей модернизации сельского социума России послевоенных лет, наряду с социально-экономическими подвижками, можно считать трансформацию его традиционной культуры. Одним из катализаторов этого процесса стало развитие радио, кино и телевидения, особенно бурное в 1953 - начале 1960-х гг., когда государство предприняло меры по сплошному охвату сельской местности трансляционной инфраструктурой. Однако в литературе этому периоду уделено гораздо меньше внимания [1, с. 187-188; 2], чем развитию на селе теле- и радиовещания в 1960-80-е гг. [3, с.76-80; 4, с. 162-163, 174-175, 177-178]. Сама проблема «оповседневнивания» радио, его вхождения в будни чаще всего рассматривается как один из сюжетов «массовой культуры» деревни вне важного в данном случае контекста взаимоотношений власти и села [3, с. 76-80]. В настоящей статье исследуется утверждение радио в качестве атрибута повседневной культуры деревни Центрального Нечерноземья 1953 - начала 1960-х гг. с точки зрения динамики его доступности населению, в которой отразился подход государства к радиофикации и использованию сети радиовещания.
Рубежом, от которого ведет свое начало массовая радиофикация сельской местности (если понимать под этим радиофикацию жилищ колхозников), стало постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 5 мая 1954 г. о сплошной радиофикации сел страны в период с 1954 по 1960 гг. [5, д. 36, л. 44]. К этому времени охват колхозных дворов областей Центрального Нечерноземья проводными радиотрансляционными точками и эфирными радиоприемниками представлял собой довольно пеструю картину. В Брянской, Калужской, Орловской и Смоленской областях к концу 1954 г. количество радиофицированных дворов не превышало 20%, в Великолукской, Костромской и Тульской - от 20 до 30%, во Владимирской, Калининской и Рязанской - от 30 до 50%, в Ивановской - 53,9%, в Московской - 67,2% [подсчитано: 6, д. 5015, л. 67]. Уже в 1956 г. в большинстве областей Центрального Нечерноземья количество радиофицированных колхозных дворов превысило 50% [подсчитано: 6, д. 5015, л. 67, 68; д. 5591, л. 77].
Кроме того, в 1954-1955 гг. подошла к завершению радиофикация сельских населённых пунктов и правлений колхозов. К концу 1954 г. в Великолукской области количество радиофицированных сельских населенных пунктов равнялось 35,0%, в Брянской - 72,9%, в Ивановской - 68,4%, а в прочих восьми областях оно было свыше 80%. Во всех тринадцати областях уровень радиофикации правлений колхозов был не менее 80%. К концу 1955 г. в Великолукской области было радиофицировано 46,5% сельских населенных пунктов, в Ивановской, Орловской и Тульской - от 72 до 77,6%, в других областях - свыше 80% [подсчитано: 6, д. 5301, л. 173; д. 5015, л. 67, 68]. Радиофикация шла быстрыми темпами: с 1953 по 1956 г. количество трансляционных точек и радиоприемников на селе увеличилось с 551299 до 1422232, т.е. почти в 2,6 раза [подсчитано: 6, д. 4443, л. 83, 104; д. 5591, л. 77].
Замедление темпов прироста числа радиоточек и радиоприемников (за 1958-1960 гг. их количество на селе Центрального Нечерноземья увеличивается лишь на 109141 штуку - 5,9% к уровню 1958 г.) говорит о завершении в целом к началу 1960-х гг. радиофикации сельской местности Центрального Нечерноземья, где их уже действовало более 1,960 тыс. [подсчитано: 6, д. 5947, л. 122, 123; д. 6296, л. 112]. К 1960 году в Центральном Нечерноземье не было ни одной области, где уровень радиофикации колхозных дворов был бы ниже 70%: в Брянской, Калужской, Рязанской, Смоленской и Тульской областях этот показатель колебался от 70 до 80%, во Владимирской, Калининской и Орловской областях - от 80 до 90%, в Ивановской. Московской и Ярославской - свыше 90%, в Костромской области - более 100% [подсчитано: 6, д. 6296, л. 112]. Если в 1956 г. на каждые сто человек сельского населения в Брянской, Великолукской и Орловской областях приходилось от 0,6 до 1,2 эфирных радиоприемников, в Ивановской, Калининской, Калужской, Костромской, Рязанской, Смоленской и Тульской областях - от 2,2 до 3,6, во Владимирской - 4,6, Ярославской - 4,8, в Московской - 15,8, то в 1960 г. один эфирный радиоприемник приходился на сто сельских жителей только в Брянской области, а в Ивановской, Калужской, Костромской, Орловской и Рязанской областях их насчитывалось от 2,2 до 3,6, во Владимирской, Калининской, Московской, Смоленской, Тульской и Ярославской областях - от 3,6 до 7,8 [подсчитано: 6, д. 5591, л. 77; д. 6296, л. 112; 10, д. 6854, л. 70, 98, 100, 117, 140, 144, 150; д. 6853, л. 5, 42, 64, 70, 101, 147; 7, с. 44-46]. Правительство стимулировало еще большее распространение теле- и радиоприемников отменой с 1 января 1962 г. их регистрации на предприятиях связи и абонементной платы за пользование теми из них, что были зарегистрированы до 1 января 1959 г., а также ограничением тремя годами срока взимания абонплаты с владельцев приемников, зарегистрированных с 1 января 1959 по 1 января 1962 г. [8, с. 370].
Однако бывало и так, что в конкретном селе, колхозе, совхозе, МТС радиофикации приходилось преодолевать много препятствий. Часто она не входила в число приоритетов местного руководства, сдерживалась недофинансированием, отсутствием запчастей и питания для радиоприемников, проволоки для радиолиний, нехваткой специалистов для ремонта и эксплуатации радиоузлов [9, д. 9, л. 107, 108; 10, д. 67, л. 18, 34; 11, д. 895, л. 87]. И все же успехи радиофикации делают конец 1950-х - начало 1960-х гг. временем, когда радио становится одним из наиболее распространенных средств трансляции официальной информации и проведения повседневного досуга. Радио входит в повседневность сельских жителей, оказывая влияние, по мнению авторов этнографических обзоров, «и на самую старшую возрастную группу» [12, с.198].
При этом сплошную радиофикацию села Центрального Нечерноземья в эпоху Хрущева можно рассматривать как грань определившегося еще при Сталине стремления центральной власти к увеличению трансляций идеологически унифицированной информации. Ради «чистоты» идеологического дискурса центральная власть продолжала сдерживать рост тиражей местной прессы, свертывала районное и урезала колхозное и совхозное радиовещание. К ноябрю 1955 г. в стране насчитывалось всего 208 городских и районных редакций радиовещания, а Главное управление радиоинформации министерства культуры СССР готовилось прекратить местные радиопередачи еще в 96 районах и городах [13, с. 134-135].
Жесткая опека за содержанием радиоинформации устанавливалась и в отношении колхозного и совхозного радиовещания. 30 декабря 1955 г. секретарь ЦК КП Казахстана Л. И. Брежнев на Всесоюзном совещании по вопросам сельского хозяйства посетовал на то, что министерство связи СССР запретило передачу внутриколхозной информации через колхозные трансляционные узлы. Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС, «отрабатывая» вопрос Брежнева, обязал министерство культуры и министерство связи СССР санкционировать использование в этих целях колхозных радиоузлов, но «при условии выделения РК КПСС лиц, ответственных за подготовку и содержание такой информации» [14, д. 740, л. 127-128].
Стремясь устранить неразвитость технической инфраструктуры радиовещания в СССР, власть в 1950-е - начале 1960-х гг. регулярно пыталась ликвидировать «узкие» места в радиофикации и радиовещании. А их было немало. По свидетельству председателя Главного управления радиоинформации министерства культуры СССР А. А. Пузина, для уверенного приема радиотрансляций заседаний XX съезда КПСС, пришлось организовать их передачу в 50 городов страны по проводам, так у радистов не было уверенности в их передаче по эфиру. Из трех программ центрального радиовещания в середине 1950-х гг. передачи 2-й велись с 14.00, а 3-й - с 19.20. Утром и днём можно было слушать только одну радиопрограмму - первую (основную), однако даже в областях центра РСФСР в эти часы она могла приниматься с помехами [13, с. 137, 140].
Бурная радиофикация побуждала власти совершенствовать не только систему трансляции, но и наращивать объем и разнообразие радиопрограмм. В начале 1961 г. из одиннадцати областей Центрального Нечерноземья, ведших радиовещание через радиостанции Иванова, Москвы, Харькова и Минска, в Московской области объем областного вещания составлял 2 часа в сутки, в Брянской - 3 часа (через станции Минска, Москвы и Харькова). В остальных областях суточный объем областного вещания не превышал одного часа [5, д. 94, л. 6-7]. Для исправления положения только в 1960-1961 гг. ЦК КПСС, СМ СССР и СМ РСФСР приняли по вопросам радиовещания и телевидения восемь постановлений. С точки зрения развития содержания радиовещания они явились шагом к еще большей идеологизации радиопередач, возрастанию удельного веса и дифференциации политической информации и пропаганды в свете «программы развернутого строительства коммунизма в СССР» [8, с. 423-429; 13, с. 991-993; 5, д. 94, л. 15, 15, с. 516-529, 546-548].
В результате завершения сплошной радиофикации была создана сеть проводного вещания, в значительной мере закрытая от проникновения извне и почти «безальтернативная» с точки зрения возможности выбора радиостанции, вызывавшая удивление у посещавших СССР иностранцев. Радио с одной программой и принадлежавшие государству газеты, «настроенные лишь на волну «Правды», были, по мнению посетившего СССР в 1957 г. Г. Гарсиа Маркеса, причинами «плохой информированности» советских людей о событиях в мире и «поразительной всеобщей осведомлённости о внутреннем положении» [16, с. 311, 329, 335].
Радио, входя в повседневность все большего числа сельских жителей, не только расширяло возможности государства по информационному охвату аудитории, но одновременно создало сложно контролируемые бреши для приема населением заграничных передач. Советская радиотехническая промышленность наращивала выпуск радиоприемников с коротковолновым диапазоном, которые также давали возможность принимать и радиопрограммы из-за рубежа. Их общий объем в середине 1950-х - начале 1960-х гг. составлял около 50 часов в сутки. Только радиостанция "Голос Америки" передавала ежедневно 16,5 часов программ для СССР, в том числе 8 часов - на русском языке [17, с. 222]. В середине 1950-х гг. в стране насчитывалось около 5 млн. коротковолновых приемников, позволяющих принимать заграничные радиопередачи, а к началу 1960-х гг. их количество возросло в 4-6 раз [13, с. 138; 18, с. 112].
На селе Центрального Нечерноземья к началу 1961 г. число эфирных радиоприемников составляло 450283 - 23%
общего числа радиоточек. Значительными были межобластные расхождения (зависевшие, как видно, от степени индустриального развития области, количества экономически развитых колхозов и уровня доходов сельского населения): если в Московской области радиоприемников на селе было 42,5% от общего числа радиоточек, во Владимирской - 30%, в Ярославской - 28,2, Тульской - 25,8, Смоленской - 21,3, то в остальных областях - от 5,8 до 18,5% [6, д. 6296, л. 112].
Но и приобретение радиоприемника, не имевшего коротковолнового диапазона, не являлось препятствием для приема «заграницы». В июле 1960 г. заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС по союзным республикам Л. Ильичев доложил в ЦК КПСС, какой широкий размах получила кустарная переделка радиоприемников радиолюбителями, в том числе и ветеранами войны, научившимися этому в армии. За 200-300 рублей они встраивали в бытовые эфирные радиоприемники устройства, позволявшие принимать только зарубежные передачи. В Москве у ГУМа и других магазинов к покупателям эфирных радиоприемников обращались «лица без определенных занятий с предложением встроить в приемник дополнительный коротковолновый диапазон» [18, с. 112]. Доработка эфирных радиоприемников была настолько распространена, что ЦК КПСС посвятил этому постановление «Об ответственности за незаконное изготовление и использование радиопередающих устройств» (1960 г.) [17, с. 222]. В рамках противодействия зарубежному радиовещанию в стране было построено 1400 станций глушения, при помощи которых заглушалось 40-60% зарубежных радиотрансляций [17, с. 222]. Однако наращивание их мощности в шестой пятилетке, по оценке председателя Главного управления радиоинформации А. А. Пузина, «забивавшей» «антисоветские» передачи, могло в то же время парализовать вещание станций СССР на коротких волнах [13, с. 138].
«Неправильное» использование радио в зависимости от обстоятельств могло рассматриваться властью как нарушение общественного порядка или даже преступление. Один из жителей Перемышля Калужской области в конце 1959 г. направил в редакцию «Комсомольской правды» письмо о том, как местные административные органы преследовали его за организацию танцев для молодежи под музыку специально смонтированной им для этого радиолы: «Молодежи совершенно некуда деваться, негде поразвлечься. Во всем Перемышле тишина стоит, был один уличный громкоговоритель, и районное отделение связи убрало его. Наступила скучная пора...» [19, д. 186, л. 3 и об, 4]. В справке, подготовленной Калужским обкомом ВЛКСМ по письму, говорится, что радиолюбитель увлекается «западной музыкой», «вечера молодежи понимает как проведение танцев» и «никакие другие мероприятия его не интересуют». Согласившись с неблагополучием в организации досуга молодежи райцентра, обком комсомола подчеркнул, что радиола автора письма мешала жителям «спокойно отдыхать» и что ее владелец «участия в организации культурного досуга молодежи не принимает» [19, д. 186, л. 5, 6].
Однако судьба энтузиастов радиодела, пытавшихся разнообразить свой досуг, складывалась так относительно благополучно не всегда. В городе Рославле - центре одного из районов Смоленской области сотрудниками областного управления КГБ была зафиксирована работа незарегистрированных радиопередатчиков, владельцы которых регулярно выходили в эфир, проигрывали патефонные пластинки с записями джазовой музыки и «допускали хулиганские действия». «Передачи» велись в радиусе 15-20 км при помощи приставки с микрофоном к обычному ламповому радиоприемнику. Подобная аппаратура была изъята у пяти изготовивших ее местных жителей, а сами они привлечены к уголовной ответственности. Однако радиопередачи не прекратились [20, д. 1256, л. 194]. В другом райцентре - Ярцево сотрудниками КГБ в конце 1960 г. была выявлены двое молодых людей, устраивавших «систематические сборища для прослушивания зарубежных антисоветских радиопередач», которые посещала молодежь, «увлекающаяся зарубежной джазовой музыкой и танцами». Радиолюбители направили в адрес радиостанции «Свобода» анонимное письмо, в котором писали: «Мы часто слушаем Ваши информации. Передачи слышим очень хорошо, но иногда мешает глушение. Почему глушат Ваши передачи? Да потому, что правительство боится, что народ узнает правду. Часто слушая Ваши беседы, мы узнаем правду о наших соотечественниках, а также о зарубежных видных деятелях. <.> Мы любим джазовую музыку, но наши композиторы мало уделяют времени ей, они целиком ударились в классическую музыку, которая мало понятна простому народу.». Не установив за «радиолюбителями» других «антисоветских проявлений», чекисты ограничились их «профилактированием» в присутствии родителей [20, д. 1077, л. 180, 181, 182].
Следует отметить, что широкое распространение радио и других средств трансляции фонограмм в конце 1950-х гг. обострило для власти актуальность ужесточения контроля за тиражированием грампластинок. Повышенный спрос на них населения, особенно музыку западных композиторов и исполнителей, был определяющим фактором при формировании репертуарных списков грамзаписей. Ситуация начала меняться с изданием постановления ЦК КПСС от 26 июня 1958 г. «О крупных недостатках в репертуаре и распространении граммофонных пластинок», которым министерства культуры СССР и союзных республик обязывались составлять «рекомендательные репертуарные списки» музыкальных записей, ставшие обязательной основой для формирования заказов на них торговых сетей. Контроль за выпуском, распространением и использованием грамзаписей учреждениями культуры возлагался на региональные партийные органы [15, с. 501-502].
Таким образом, несмотря на объективные сложности радиофикации, к началу 1960-х гг. радио стало атрибутом повседневного досуга сельского населения в общественных учреждениях и на дому. Об этом свидетельствовала не только статистика радиофикации, но и материалы этнографических обследований деревни Центрального Нечерноземья [12, с. 214, 216, 319; 22, с. 151-152]. Завершив к началу 1960-х гг. радиофикацию села, государство впервые создало здесь инфраструктуру трансляции информации с высокой долей единообразия, основу которой составила оберегаемая от проникновений извне и профанаций доктрины сеть проводного радиовещания. Однако логика сплошной радиофикации, превращавшей радио в средство действительно массового информирования и досуга населения, неизбежно прорывалось за рамки, которое отводило ему государство. Это нашло отражение в восприятии жителями села «оповседневнивания» радио. С одной стороны, оно считалось важным «культурным благом» - «голосом Москвы», а, с другой - выступало альтернативным источником информации и средством проведения неформального досуга.
The article is dedicated to the question of the absolute process of installation of radio in a village of Central Nechemozemye in 1953 - the beginning of 1960s. The attention is paid to the analysis of the dynamics of the radio installation from the point of increasing accessibility of radio to villagers, the peculiarities of the politics of the radio installation and the use of a created radio broadcast net. The absolute radio installation in a village sharpened a contradiction between the inner logic of radio spread as the means of mass media and the aims of the state politics. Having created the ramified radio net, the authorities, from the one hand, turned radio into a daily routine thing of the majority of villagers, and from the other hand, widened the gap of the alternative information and informal leisure.
Keywords: Central Nechernozemye, radio, radio installation, the culture of leisure in a Soviet village, daily routine, authorities.
Список литературы
1. Вербицкая О. М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву. Середина 40-х- начало 60-х годов / Отв. ред. И. Е. Зеленин. - М., Наука, 1992. 222 с.
2. Овсепян Р. П. История новейшей отечественной журналистики (учебное пособие)./ Под редакцией Я. Н. Засур-ского. - М.: изд-во МГУ, 1999. 256 с. [Электронный ресурс]. URL: http://www.evartist.narod.ru/text/51.htm (дата обращения: 10.10.2013).
3. Денисова Л. Н. Невосполнимые потери: кризис культуры села в 60-80-е годы. М.: Наука, 1995. 182 с.
4. Денисова Л. Н. Исчезающая деревня России: Нечерноземье в 1960-1980-е годы / отв. ред. В. В. Кабанов. - М.: ИРИ РАН, 1996. 215 с.
5. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 556. Оп. 15.
6. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 1562. Оп. 11.
7. Народное хозяйство РСФСР в 1960 году. Статсборник. М.: Госстатиздат, 1961. 572 с.
8. Справочник партийного работника. Выпуск четвёртый. / Редколл. В. Н. Малин, Е. И. Бугаев, А. Г. Егоров, П. Ф. Пигалёв, М. А. Сиволобов. - М.: Госполитиздат,1963. 726 с.
9. Государственный архив документов новейшей истории Калужской области (ГАДНИКО). Ф. 28. Оп. 35.
10. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 2329. Оп. 10.
11. Центр новейшей истории Тульской области (ЦНИТО). Ф. 188. Оп. 1
12. Рязанское село Кораблино (история, экономика, быт, культура, люди села). / Рук. авторск. колл. проф. В. И. Селиванов // Учёные записки Рязанского государств. педагогич. университета.. Т. XVIII, 1957 г. - Рязань: Касимовская типография Рязаньполиграфиздата, 1957. 437 с.
13. «Великая книга дня...». Радио в СССР. Документы и материалы / Сост. Т. М. Горяева. - М., 2007. 1040 с., илл.
14. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 16.
15. Справочник партийного работника. Выпуск второй. / Редколл. В.Н.Малин, В.П.Московский, Д. А. Поликарпов, В. Е. Семичастный, М. А. Сиволобов, Я. В. Сторожев, В. М. Чураев. - М.: Госполитиздат, 1959. 839 с.
16. Гарсиа Маркес Г. 22400000 квадратных километров без единой рекламы кока-колы / Пер. Н. Попрыкиной. // Гар-сиа Маркес Г. Собрание сочинений. В 5 т. Т. 1. - СПб.: Изд. «Симпозиум», 1997. 368 с.
17. Пыжиков А. В. Политические преобразования в СССР (50-60-е гг.) М.: ООО «Квадрат С», 1999. 305 с.
18. Крамола. Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. 1953-1982. Рассекреченные документы Верховного Суда и Прокуратуры СССР / Под ред. В. А. Козлова и С. В. Мироненко. Отв. сост. О. В. Эдельман при участии Э. Ю. Завадской - М., Материк, 2005. 429 с.
19. ГАДНИКО. Ф. 2264. Оп. 16.
20. Государственный архив новейшей истории Смоленской области (ГАНИСО). Ф. 6. Оп. 3.
21. Анохина Л. А., Шмелёва М. Н. Культура и быт колхозников Калининской области М.: Наука, 1964. 352 с.
22. Опыт историко-социологического изучения села «Молдино» / Под ред. В. Г. Карцова. - М: Московский рабочий, 1968. 453 с.
Об авторе
Кометчиков И.В. - кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории Калужского государственного университета им. К. Э. Циолковского, [email protected]
УДК 93/94
ОРГАНИЗАЦИЯ ДОСТУПНОГО КРЕДИТА В ВЕЛИКОЛУКСКОМ УЕЗДЕ ПСКОВСКОЙ ГУБЕРНИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ.: ПРИЧИНЫ НЕУДАЧНОГО ОПЫТА
В.Г. Кузьмин
В статье проанализированы возникновение и деятельность ссудо-сберегательных товариществ на территории Великолукского уезда Псковской губернии в конце XIX - начале XX столетий, призванных помочь крестьянам адаптироваться к новым условиям хозяйствования после отмены крепостного права, а также причины неудачной работы кооперативов.
Ключевые слова: кооператив, крестьянская кооперация, ссудо-сберегательное товарищество, учреждения мелкого кредита, сельское хозяйство.
Конец XIX - начало XX столетий принято считать расцветом кооперативного движения в России. По всей стране сотнями появлялись потребительные общества, общества сельского хозяйства, кредитные и ссудо-сберегательные товарищества, льноводные, маслодельные артели и другие сельскохозяйственные объединения, целью которых было повышение экономического благосостояния населения, внедрение сельскохозяйственных достижений, повышение культурного уровня крестьян. В этот период остро встал вопрос наличия у крестьянских хозяйств денежных оборотных средств. Одним из их источников мог стать кредит, доступ к которому на тот момент был чрезвычайно затруднен. Для организации дешевого кредита отечественная кооперация пошла по пути создания ссудо-сберегательных товариществ (ССТ).
Главной целью ССТ было обеспечить членов товарищества краткосрочным кредитом на производственные цели, при этом давая возможность вкладывать собственные средства и получать прибыль. В 1865 г. в Костромской губернии было образовано Рождественское ссудо-сберегательное товарищество, что дало старт многолетнему развитию сети учреждений мелкого кредита в стране [1, с. 69]. В Псковской губернии товарищества стали открываться с 1871 г.
В начале своего существования кредитная кооперация не получала заметной помощи от государства. Все развитие было связано с частной инициативой, грамотной организацией процесса и деятельностью земства в этом направлении. В
