CC BY
18
А.И. Саввинов
УДК 94(=512.19+=512.157)
«Пять лет в Туруханском крае». Долганы и якуты в исследованиях П.Е. Островских*
В статье на основе архивных материалов освещаются малоизвестные страницы жизни и деятельности яркого исследователя Туруханского Севера начала ХХ в. П.Е. Островских. Туруханский период работы характеризует его как разностороннего исследователя, музейного собирателя, путешественника, фотографа, члена Красноярского подотдела Русского географического общества. Его статьи, путевые заметки, посвященные жизни и быту северных аборигенов, написанные в эти годы, содержат немало интересных фактов из истории и этнографии Туруханского края. На Севере он проявляет себя как неутомимый собиратель этнографических, зоологических, ботанических коллекций для музеев Петербурга, устанавливает тесные контакты и сотрудничество с научными учреждениями и обществами.
Ключевые слова: история, этнография, музейное собирательство, путевые записи, архивные документы, долганы, якуты, путешествие, оленеводы, Таймыр, Туруханск, озеро Ессей.
Имя Петра Евгеньевича Островских, замечательного исследователя, краеведа, автора ряда трудов по истории и этнографии, по праву можно отнести к ярким именам сибирского подвижничества конца XIX - начала XX столетия. Однако в наше время об этом удивительном человеке, посвятившем немалую часть своей жизни изучению сибирских народов, известно крайне мало. Сегодня, когда возвращаются незаслуженно забытые имена, судьбы которых неразрывно связаны с изучением прошлого Сибири, уместно обратить внимание на научное наследие этого яркого исследователя.
Работа в Туруханском крае была важным этапом в краеведческой деятельности П.Е. Островских. К тому времени за его плечами как исследователя были этнографическая работа среди тюрков Минусинской степи, путешествие в Урянхайский край к тувинцам-тоджинцам, работа с этнографическими коллекциями в музеях Берлина и Вены, ряд публикаций в изданиях Русского географического общества. П.Е. Островских с Севером Туруханского края связывали долгие пять лет напряженной и в то же время увлекательной исследовательской работы. «Пять лет в Туруханском крае» - именно так
называются его неопубликованные материалы, хранящиеся в архиве Красноярского краеведческого музея, где описаны его впечатления о годах, проведенных в заполярном крае.
Будущий енисейский краевед еще с юношеских лет начал приобщаться к изучению истории края, занимаясь сбором редких растений, насекомых, ископаемых, археологических коллекций. В этом, видимо, существенную роль сыграл его отчим Н.И. Попов, сельский учитель, тесно сотрудничавший с создателями Минусинского музея [Вдовин, Данилейко, Ипполи-това, 2010, с. 98-99]. Это юношеское увлечение он пронес через всю жизнь. В годы студенчества в С.-Петербургском университете он также продолжает свои исследовательские попытки, увлеченно занимается антропологией и этнографией под руководством проф. Э.Ю. Петри, знакомится с В.В. Радловым, Г.Н. Потаниным, Н.М. Ядринцевым, председателем Археологической комиссии А. А. Бобринским и др. [Архив КККМ, о/ф 7904/ПИр 265-10, л. 8-11]. К моменту окончания университета его имя было довольно известным в кругу столичных ученых и сибирских исследователей. Он был уже опытным исследователем и подготовленным специали-
*П.Е. Островских (1870-1940) - этнограф, краевед, собиратель, путешественник, фотограф, Уроженец Минусинского края, окончил физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Провел ряд научных экспедиций в Восточную Сибирь от Императорской Академии наук и Русского географического общества, сотрудничал с Петербургской Археологической комиссией, сибирскими музеями и этнографическим отделом Русского музея императора Александра III. Автор ряда научных статей по истории, культуре и быту енисейских инородцев, кочевников Туруханского Севера и Урянхайского края.
© А. И. Саввинов, 2017
стом, серьезно подумывающим о научно-исследовательской карьере. Однако его желание получить должность секретаря Красноярского статистического комитета в результате вмешательства Департамента полиции не осуществилось. В 1899 г., несмотря на некоторые препятствия, благодаря поддержке Министерства финансов и хлопотам влиятельных людей: академика В.В. Радлова, вице-президента Географического общества П.П. Семенова-Тянь-Шаньского -П.Е. Островских был направлен в качестве помощника енисейского податного инспектора по Туруханскому краю. Позже о своем назначении на эту должность он писал, что был направлен «в виде почетной ссылки» [Там же].
Несмотря на это, едва достигшего тридцатилетнего возраста молодого человека с прекрасным петербургским образованием двигает его давняя мечта, ведь он еще с юных лет питал особый интерес к изучению родного края, как уроженец великой реки Енисей, считал это дело своим долгом и занятием весьма важным.
Выезжая на Север, как и прежде, продолжает сотрудничать с научными учреждениями, отделами Географического общества, заключает договора по сбору музейных коллекций. Благодаря их поддержке ему удалось собрать большую этнографическую коллекцию. В течение пяти лет, которые он провел в Туруханском крае, успешно совмещает свою службу с краеведческой и собирательской деятельностью.
Что собой представляла студеная окраина Енисейской губернии - Туруханский край на рубеже Х1Х-ХХ вв.? «Русское население края, - читаем в словаре Брокгауза и Ефрона, - состоит из крестьян и мещан (2820 чел.) и отчасти из ссыльных (327 чел.). Большинство крестьян живет по берегам Енисея; селения все незначительные, от 2 до 10 дворов. Земледелия не существует; главные занятия жителей -рыболовство, звероловство и охота. Из инородцев проживают в крае остяки, тунгусы, самоеды, юраки, долгане и якуты. Всех инородцев 770. Инородцы разделяются на роды; всех родов осталось 20; прежде их было значительно более, но многие вымерли или перешли в Якут-
скую обл.[асть] Тунгусы (около 1500 чел.) ведут бродячий образ жизни, кочуя в вост.[очной] половине края. Как тунгусы, так равно и долгане, в числе своем не уменьшились. Остяки (1600 чел.) кочуют по всему краю; это - нищие, находящиеся в полной кабале у местного русского населения; если их нынешнее положение не улучшится, им предстоит вымирание. Самоеды (1400 чел.) и родственные им юраки (350 чел.) бродят первые по преимуществу в вост.[очной], а вторые - в зап.[адной] половине края; самоеды постепенно увеличиваются в числе, юраки обнищали так же, как и остяки, и вымирают. Якуты состоят из 2 родов, нижнезатундринского (570 чел.) и вполне обрусевшего шорохинского, проживающего на Енисее (100 чел.). Они увеличиваются в числе и живут более или менее оседло и зажиточно. Инородцы считаются православными, но старые языческие верования не утратили своей силы; есть до 1500 язычников» [Энциклопедический словарь, 1902, с. 220].
Туруханский период деятельности П.Е. Островских отмечается как особенно плодотворный, здесь открывается новый для него ранее неизвестный суровый край, его прошлое и настоящее, загадочный мир северных аборигенов. При поддержке столичных учреждений, в частности этнографического отдела Русского музея императора Александра III, Зоологического музея, Археологической комиссии Академии наук, Островских увлеченно занимается сбором музейных коллекций. Его интересы, как и прежде, были связаны с историей края, его коренным населением. Он посещает почти все станки, расположенные по Енисею, рекам Нижняя Тунгуска, Сургутиха, Таз, он также выезжает через с. Дудинское в так называемую Затун-дру - отдаленные кочевья восточных окраин. Его основной базой становятся село Монастырское и старинный Туруханск. Во время своих служебных путешествий он близко знакомится с бытом и занятиями туземного населения: енисейских остяков, остяко-самоедов, береговых юраков, долган, тунгусов, затундринских и ес-сейских якутов, авамских, вадеевских и кара-синских самоедов*. Как помощник податного
* В статье приводятся старые названия народов, использовавшиеся в дореволюционной литературе: енисейские остяки - кеты, остяко-самоеды - селькупы, карасинские самоеды - энцы, береговые юраки - енисейские ненцы, авамские и вадеевские самоеды - нганасаны, тунгусы - эвенки.
инспектора по краю знакомится с экономическим положением туземцев, особенностью их хозяйственных занятий и промыслов, изучает административную и ясачную систему налогообложения.
Близкое знакомство с бытом и местной жизнью Туруханского края делает П.Е. Островских невольным свидетелем суровой картины беспощадной эксплуатации и обмана туземцев со стороны скупщиков пушнины, местных рыбопромышленников, беззастенчивой продажи спирта, тяжелой вымогающей и обременяющей их подводной повинности.
Рукопись «Пять лет в Туруханском крае», написанная в виде воспоминаний, небольшая по объему, несмотря на то, что, очевидно, не завершена, занимает особое место среди архивных документов исследователя, освещающих туру-ханский период его работы. Судя по тому, что она имеет машинописный вариант, автор, видимо, хотел подготовить её к публикации, но она так и не была напечатана. Несмотря на некоторую отрывочность в записях, материал содержит немало ценных сведений о его деятельности за эти годы.
Туруханская земля, как известно, издавна отличающаяся разнообразием этнического состава, сосуществованием различных языков и культур, всегда вызывала интерес исследователей. Долганы и якуты привлекают не меньшее внимание П.Е. Островских, его также интересуют вопросы происхождения, родоплеменной состав, особенности языка, территория расселения, маршруты кочевий и т. д.
В дневниках П.Е. Островских находим интересные записи о названиях и самоназваниях коренного населения. Как он замечает, долганы себя зовут «хака». Большая часть тунгусов Трехлетней управы говорит по-долгански. Местные тунгусы Двухлетней управы называют долган «тэколъ (1вко1)»*, а себя - «овонъ-ки». Долганы их называют «тонустар». Якуты называют долган «икэги» (uhеgi) - долкан =
верхние долгане, а авамские долгане их называют «аллалаклар»** - нижние, низовские люди, живущие по Хатанге. Авамские самоеды долган называют «ася», а они самоедов -«камайдар». Тунгусы самоедов - «самаыъ», а их авамские самоеды - «сунтавул» [Архив КККМ, о/ф 9891/ПИр 500, тетради 106-110, 113-118].
Позже, спустя почти 30 лет, в отзыве на статью Б. О. Долгих «Население полуострова Таймыр и прилегающего к нему района» П.Е. Островских относительно происхождения долган приводит рассказ боганидского тунгуса о том, что их предки и долганы прибыли с востока, где они раньше жили на Вилюе. В результате междоусобных войн они вынуждены были бежать на запад. Среди них был и прапрадедушка рассказчика. Так они дошли до Богани-ды и здесь впервые увидели русских казаков. После долгих переговоров согласились давать русским ясак через три года на четвертый. В свое время П.Е. Островских также слышал у затундринских долган интересную легенду о так называемых «чукчах», которые будто бы пришли с моря, но самоеды их всех перебили, одного долганы гоняли и, наконец, загнали на сопку, которая и теперь носит название «Чуко-чья» [Островских, 1929, с. 81].
Нельзя не отметить один примечательный факт, относящийся к туруханскому периоду жизни П. Е. Островских. Ему принадлежит пионерная попытка записи бытовавшего у долган олонхо «Эрэйдээх Буруйдаах Эр Соготох» («Многострадальный Муж-одинокий»). К записи имеется пояснение Островских: «Записана в январе 1902 года на станке Боганида (Коренное - Филипповское) Туруханского края от крестьянина, плохо владеющего русским языком и великолепно - якутским, Андрея Михайловича Попова, слепого от рождения» [АРАН (СПб.). Ф. 202. Оп. 1. Л. 1-7; Саввинов, 2013, с. 126-127]. Сама запись представляет собой краткий перевод содержания вводной части
* От эвенкийского «тэгэ» - род, племя, народ, народность. Название долган у илимпийских эвенков [Эвенкийско-русский ..., 1958 с. 417-418]. Последняя буква л - форма мн. числа. Б.О. Долгих отмечал, что название «тагаль» в его время уже не употреблялось.
** Здесь: якуты, живущие по р. Хатанга. Правильно: <^0Ьээгилэр» - (досл. «верхние»), так жители Хатанги называли долган, живущих западнее верховьев Хатанги. «Аллараагылар» - (досл. «низовские»), так называли долганы население низовий Хатанги. Эти названия используются долганами и в наше время.
Рис. 1. Станок «Медвежий Яр». Долганский балаган под снегом. 1900 г. Фото П.Е. Островских. РЭМ: колл. № 305-47.
якутского эпоса олонхо, несмотря на небольшой размер текста (всего 7 стр.) она может привлечь внимание специалистов.
Статья «Поездка на озеро Есей», написанная в виде путевого дневника, занимает особое место среди его работ этого периода. Поездка состоялась в январе 1902 г., маршрут её пролегал от станка Боганида на Ламе до илимпийской тундры. Это немалое расстояние протяженностью не в одну сотню километров, соединяющее территорию Таймыра и долину реки Котуй через горный хребет. Эта дорога была воротами в так называемую Затундру, на территорию обитания самых северных кочевников. Доклад о поездке был зачитан на заседании Красноярского подотдела ВСОИРГО и был рекомендован к публикации в издании Общества.
Островских отмечает широкий ареал расселения местных якутов. «Есейские якуты, - пишет он, - люди состоятельные и оленные -ежегодно вместе со своими оленями кочуют на северный хребет Миддендорфа, где промышляют в горных озерах рыбу, охотятся на дикого оленя и чебукана (горного барана). Кочуя, якуты стараются не сходиться друг с другом, чтобы не перепутать оленей. Окрестности Есея они покидают после Пасхи и, медленно подвигаясь к северу, к Онуфриеву дню (12 июня) приходят на реку Меймече. Другие кочуют вниз по Котую (так называется верхняя Хатанга до хребта) до порога, отличающегося, по описанию туземцев, значительной
величиной; возвращаются в окрестности Есея к Дмитриеву дню (26 октября) и Михайлову дню (6 ноября), а на самый Есей только к 6 декабря, а иногда к Крещенью» [Островских, 1904, с. 27]. В качестве переводчика в этой поездке он брал с собой таймырского кресьяна* Андрея Суворова «по своим привычкам совершенного долгана», «значительно лучше объяснявшегося по-якутски, чем по-русски».
Как пишет П.Е. Островских, ессейские якуты, проживая на территории Енисейской губернии, административно принадлежат к Вилюй-скому округу. Отличаясь твердым и независимым характером, они не особенно ласково встречают какие бы то ни было требования ту-руханских властей, даже в получении подвод и каких-либо услуг бывает немало затруднений. Относительно языка ессейских якутов он пишет, что они упорно держатся только своего языка, их язык широко распространен на севере. Многие илимпийцы хорошо знают по-якутски, а на Ламе многие тунгусские группы решительно позабыли свой язык и говорят только по-якутски.
По данным П.Е. Островских, ессейские якуты принадлежат к трем наслегам: Чарду, Бэти и Ка-тыхын, административно связанным с Вилюй-ским округом, где проживают их старосты. Их численность, по его данным, в пределах края будет до 600 человек обоего пола, так как по церковным описям 1902 г. якутов с 7-летнего возраста числится 426 человек обоего пола. А ясачных душ всего 72, которые платят по 1 руб. с души.
Рис. 2. Олений аргиш или караван снаряжается в путь. Станок «Долганы». Фото П.Е. Островских. РЭМ: колл. № 305-48.
* Одолганившиеся потомки русских старожилов-промышленников Таймыра называли себя кресьянами - А. С.
Само поселение Островских описывает следующим образом: «Здесь - маленькая церковь, около нее, среди самого селения, могилы с причудливыми крестами, три избы и несколько "го-ломо", или деревянных конусообразных юрт. В течение всего года живет здесь только наемный трапезник, охраняющий церковь от зверя, и старый состоятельный якут со своей старухой. Сыновья последнего, как и все остальные жители, живут у церкви обыкновенно не более 11/2-2 месяцев, а затем откочевывают с оленями в окрестности озера» [Островских, 1904, с. 27].
Пожалуй, П. Е. Островских первым из исследователей обратил свое внимание на древнюю историю этой местности. Он живо интересуется бытующими рассказами о легендарном озере, записывает предания, связанные с существованием здесь некогда русского поселения, истребленного местными племенами. Относительно этих жестоких воинствующих племен у населения были разные догадки, будто бы это дело рук баягирских тунгусов, другие полагали, что эти воинствующие кочевники были вадеевскими самоедами, были даже те, кто считал, что это могли быть якуты. В подтверждение этих событий жители приводили разные факты: например, на месте древнего острога до сих пор замечают остовы русских изб, находят оружие и всякое железо. Но как бы то ни было, эти предания позже нашли подтверждение в трудах Б.О. Долгих, который на основе изучения архивных документов XVII в. установил, что Ес-сейское ясачное зимовье, входящее в Мангазей-ский уезд, стоявшее здесь примерно с 1634 г., было разгромлено местными ясакоплательщи-ками в 1683 г. [Саввинов, 1996, с. 128].
На Ессее П.Е. Островских собирает разные сведения об этом уникальном озере. Он описывает его ландшафтные характеристики, составляет схематическую карту с береговыми очертаниями, названиями мысов и устьев впадающих в него речек. Интерес его вызывает необычная особенность этого озера: зимой в новолуние лед на озере дает трещину, но через некоторое время лед снова со страшным треском смыкается. От силы этого смыкания, по словам очевидцев, бывает, человек не может устоять на ногах. Его поражает необычайное обилие рыбы в озере, он отмечает круглогодичную добычу рыбы волосяными сетями - «пущальня-
ми», приводит местные названия рыб, которые водятся в озере.
Пожалуй, одной из примечательных особенностей этой работы является то, что автор ввел в нее большое число географических названий района маршрута. Работа пестрит множеством аборигенных топонимов не только рек и озер, но также станков и стойбищ. Особую ценность представляет составленная им маршрутная карта с указанием большого числа местных названий. В составлении карты ему оказывали огромную помощь его проводники. В описании окрестностей оз. Ессей ему также помог катехизатор Ессейского причта уроженец Якутии Стефан Семенов. Причем автор придавал местным названиям особое значение, об этом можно судить по тому, как они собраны и записаны -с максимальной точностью перевода и правописания. Другой, не менее интересной, особенностью его карт является то, что он впервые наряду с собственно географическими названиями вводит топонимические термины, широко бытующие среди местного населения, например, якутские слова: хисс (hiss) 'небольшой хребет', хэн (Ъен) 'исток', тумул 'мыс', аян 'русло реки', авса (авсаха) 'сопка' и др. При этом автор признается, что поездка в эти места в зимнее время года, в самый короткий световой день, является одним из возможных препятствий для подробного описании маршрута. Безусловно, частые снежные пурги и заносы создавали определенную сложность осмотра и наблюдения местностей по маршруту.
О состоятельности ессейских якутов он приводит следующий пример. Его поразил богатый серебряный убор якутки: «громадные серьги из так называемого якутского серебра, серебряные кольца, на шее широкое металлическое ожерелье с тонким орнаментом, а богатая есейская якутка по праздникам надевает массивное серебряное кольцо на шею, к коему привешен на цепи массивный крест, тонкой работы, величиной с священнический, на грудь и на спину спускается несколько цепей с красивыми широкими орнаментированными пряжками и проч.» [Островских, 1903, с. 14]. В отличие от ессейских, якутки, кочующие на Ламе, как он пишет, «одеваются гораздо скромнее, и необходимую часть одежды их составляет переходящий нередко от прабабки бисерный передник
или "тэгелюк"; еще и теперь для небольших девочек этакий передник служит чуть ли не единственным прикрытием для тела; но ныне бисерные передники все более выходят из моды, новых не шьют, а старые можно приобрести только за высокую цену» [Там же, с. 14].
Он приводит обнаруженный им весьма интересный документ (расписку), подписанный илимпийским тунгусом Федором Словцовым-Сухачаром и данный ессейскому якуту Василию Ботулу в 1901 г. о приданом его дочери Авдотьи Словцовой. Этот пространный список богатого калыма ессейской невесты, состоящего из набора серебряных украшений, столовой посуды из серебра и фарфора, шелковых платьев, меховых роскошных шуб и обуви, сундуков, набитых дорогим мехом, немалой суммы монетами и денежными ассигнациями, кроме всего прочего целое стадо оленей, калым оценен в 3062 руб. [Архив РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Ед. хр. 450. Л. 40-43]. Об этой интересной находке Островских сообщает хранителю этнографического отдела Русского музея Д.А. Клеменцу: в связи со смертью жены муж уступает ее имущество, «но не иначе как по той цене, что обозначена при передаче его тестем» [Там же. Л. 37-38].
Заполярный Ессей издревле считается колыбелью христианства на тунгусской земле, здесь еще в середине XIX в. появляется первая православная часовня, которая становится центром миссионерской деятельности вилюйских и туру-ханских служителей Камчатской, затем Енисейской епархии. П.Е. Островских отмечает у тунгусов и ессейских якутов глубокую христианскую веру и особую прилежность к церковной службе. Несмотря на то, что церковь очень маленькая, здесь ежегодно к приезду миссионера собиралось множество народа, в последний раз исповедников было более 400 человек. Когда приезжает миссионер, тогда селение оживляется. Миссионер беспрерывно крестит и отпевает всех, которые успели народиться и умереть за год, служит молебны, панихиды и проч.
Тут же в церкви происходила и аукционная распродажа приношений, поступивших в церковь в течение года: песцовых лап, шкурок горностая и белки. Ессейская церковь очень маленькая, а «постников» бывает иногда так много, что церковь их не в состоянии вместить; замерзнув, они берутся за руки кругом и начинают
плясать свой обычный медвежий танец. Посещение священника и устраиваемая им служба, как редкое событие в жизни кочевников, сопровождались ярмаркой и танцами.
От Ессея путь Петра Евгеньевича лежал на южную часть территории, к турыжским и илим-пийским тунгусам. Из-за затруднений езды по лесистой местности они вынуждены были оставить балок и ехать на легких упряжках. В окрестностях озер Еремо и Мюрюктэ он знакомится с обитающей здесь так называемой группой турыжских тунгусов, известных своей особой нищетой. Островских был поражен крайне бедным образом жизни этой группы обнищавших тунгусов, одетых в лохмотья, питающихся болтушкой из древесной коры с небольшой добавкой рыбы и муки, а также несоразмерностью налагаемого на них ясака. По его мнению, ту-рыжцы, имеющие родовые названия Угдакир, Ялтакагир и Токодо, представляют особую ветвь тунгусской группы, имеющую немало черт, отличающих их от илимпийцев.
Далее его маршрут через лесной хребет, множество рек и озер, станков на Чиринде и Тампа-ка проходил до обширной территории расселения илимпийских тунгусов, как он отмечает, получивших свое название от реки Лимпы. Район обитания илимпийских тунгусов известен как богатое «промысловое» место, откуда ежегодно вывозится несколько десятков тысяч шкурок белки, песца, горностая. По наблюдениям, среди местных тунгусов немало зажиточных, допускающих некоторую роскошь: они имеют серебряную посуду, пьют исключительно байховый чай, потребляют крупчатку и не пьют сивушной водки. Тем не менее отмечаемые здесь обман, завоз спирта со стороны скупщиков пушнины заметно разлагают инородческую жизнь. Здесь Островских удается посетить станки зажиточных тунгусов, поближе ознакомиться с их танцами и играми, собрать большой этнографический и фольклорный материал.
В своих статьях П. Е. Островских освещает разные стороны жизни и быта туруханских инородцев. В статье «О положении женщин у инородцев Туруханского края» автор затрагивает немало острых вопросов, например, пишет о таком достаточно характерном явлении, как ранняя женитьба детей у якутов, долган и затун-дренских крестьян. Он приводит примеры, ког-
да мальчиков сватали за старших по возрасту женщин. Автор упоминает о так называемом северном заболевании - «мэнэрик», как своеобразном и характерном явлении, широко распространенном в прошлом среди якуток и долганок. Он собирает разные истории, происходившие с больными, рассказанные ему очевидцами. Приступы у нервных больных иногда заканчивались их смертью. По его мнению, из таких категорий лиц «вырабатываются» шаманки. В статье, посвященной положению северных женщин, описывающей тяжелый домашний быт, существующий калым, подверженность суеверным предрассудкам, он поднимает многие вопросы этой острой темы. В отличие от самодийских аборигенов у долган и тунгусов брачные отношения носят сравнительно свободный характер. Островских пишет, что у якутов, как и у тунгусов, нередко беременная или с ребенком женщина выходит замуж, а внебрачных детей оставляет родителям. Относительно брачных отношений он отмечает, что долганки и якутки, как и тунгуски, пользуются спросом у местных крестьян и казаков; ссыльно-поселенцы, различные разночинцы и торговцы берут их в наложницы. Он пишет, что при таких отношениях нередки факты появления заразных болезней [Островских, 1903, с. 17].
В его полевых материалах немало интересных записей, где он описывает материальную часть быта туземцев. Например, Островских достаточно убедительно опровергает бытовавшее в то время мнение о происхождении аборигенных видов средств передвижения. Он пишет: «Балок - не есть экипаж для чиновников, как утверждает Миддендорф, а давным давно уже употребляется долганами - для перевозки собственных детей и женщин». Также так называемая «почтовка» - лодка, крытая берестой, с двумя отделениями, «не есть новость, пишет он, изобретенная якобы для перевозки почты, такая лодка, крытая берестой, давно служит летним плавучим домом для подкаменнотунгусских и верхнеимбатских остяков» [Архив КККМ, о/ф 9891/Пир500, тетради 61, 62, 64-75].
Музейное собирательство занимает особое место в исследовательской деятельности П.Е. Островских. В туруханский период у него
особенно успешно разворачивается именно это направление, которому он посвятил немало сил и по которому весьма активно работал. По предварительному договору с музеями, прежде всего с этнографическим отделом Русского музея императора Александра III, он целенаправленно собирает предметы быта (одежду, утварь, хозяйственные орудия, промысловое снаряжение), атрибуты религиозного культа и др. Для сбора материалов он руководствуется указаниями, составленными музеями, где четко предписывался перечень необходимых предметов и каких именно народов.
Хотя П.Е. Островских имел некоторый опыт собирательской работы, здесь на Севере, он испытывал немало трудностей. Прежде всего, они были связаны с тяжелейшими условиями быта, низким уровнем жизни и материальной бедностью туруханских кочевников. Огромная территория расселения туземного населения, кочевой образ жизни, сложности передвижения требовали немало усилий для работы по сбору, перевозке, хранению и отправке больших партий бытовых вещей. В одном из писем Д. А. Клеменцу, хранителю этнографического отдела Русского музея, Островских пишет: «... здесь подобную коллекцию надо собирать годами и коллекти-рование обставлено такими трудностями, кои совершенно не известны за Саянами*<...> Здесь население неоднородно, а состоит из 3 десятков орд, если и имеющих иногда общее в языке, но живущих в разных условиях. Так, здесь 4 самоедских орды, 2 долганских, 3 юрат-ских, масса тунгусских, 5 остятских, 2 якутских. Расположены орды вперемежку и на громадных расстояниях; ввиду этой калейдоско-пичности географического распространения населения, такими же калейдоскопичными оказываются и этнографические собрания. . Некоторые вещи ни за какие услуги, ни за какие деньги не достанешь, добыча таких предметов, как остяцкие шайтаны за № 389-397 включит., имеет свою длинную историю, тянувшуюся целых 3 года. Другие нужно заказывать, [например], как одежда илимпийских тунгусов, и их получаешь только через год, ибо только раз в год выезжают эти инородцы на Енисей. Утомительно было бы рассказывать
* Автор сравнивает с собирательской работой, проведенной в Урянхайском крае. - А.С.
Рис. 3. Церковные строения гор. Туруханска. 1903 г. Фото П.Е. Островских. РЭМ: колл. № 3172-1.
про все трудности коллектирования в Туру-ханском крае; но они поистине ужасны. Бедность населения и суровость климата, первая не позволяет иметь 2-е одежд*, тем паче что при перекочевках это было бы затруднительным, вторая не позволяет уступить необходимую одежду [нам для коллекций], а копии заказывать затруднительно: делаются они месяцами (объясняется это бродячим образом жизни и суровостью климата и теснотой жилого помещения). Получить же их можно только через год, когда попадешь в будущем году в тот же пункт и при том требуется дать весь материал для работы, а это решительно невозможно; так, в прошлом году я хотел заказать хорошую долганскую шапку, готовой никто не продавал, ибо дорогие шапки для женщин имеют только люди состоятельные, и делались они женщинами постепенно в течение целой зимы: для шапки требовалось несколько штук передних лисьих лап, лисья шкура с головы для подкладки и рассомаха на опушку. ...я полагаю, что вряд ли можно в серьезных научных коллекциях довольствоваться вместо оригиналов копиями и моделями, а оригиналы здесь нередко приходится окараули-вать целыми годами. ... Вот почему я покорнейше прошу иметь терпение и принять уверение, что я всегда имею в виду полноту коллекций и всеми силами стараюсь выполнить это условие.
...Вы упоминаете, что... полного долганско-
го костюма нет, а по моим спискам костюм значится посланными, именно №121 и 109 мужские парки (не достает дорогой бисерной махалки**: она будет добыта, вероятно, предстоящим летом), 114 - мужской сокуй, или верхняя шуба, 153 - женская парка, целый ассортимент обуви, головных уборов, нагрудников, набородник, полный детский костюм (№ 86, 92, 107, 115, 116).
Относительно инородческого чума очень извиняюсь, что не успел прислать ранее; ныне же посылаются модели 2 чумов: берестяного и из оленьих шкур.
Музей имеет теперь полную самоедскую и долганскую для 2 оленей упряжь; легкая самоедская санка приобретена уже мною и только не доставлена по вине судовщиков. Во всяком случае музей ее получит: но не желает ли он также получить пару шкур оленей, годных на чучела, - в таком случае музей может иметь полную упряжку на 2 оленя. На санку можно посадить манекен самоеда. Музею послано 2 самоедских сокуя и обувь, а хорей я также вышлю» [Архив РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Ед. хр. 450. Л. 36-38].
В данной статье, пожалуй, мы не будем подробно останавливаться на этом направлении деятельности Островских, поскольку его музейное собирательство заслуживает отдельной темы, которая требует, прежде всего, тщательного изучения собранных им коллекций, хранящихся во многих музейных хранилищах Петербурга, Красноярска, Минусинска, а также
Рис. 4. Дом казака Петра Сотникова в с. Дудинском. На террасе повешены для просушки песцовые шкуры. Фото П.Е. Островских. РЭМ: колл. № 305-32.
Так в тексте.
* Так называли приезжие русские долганский, вышитый бисером мужской кафтан - мукаалкаан. - А.С.
Германии (Берлин, Лейпциг, Штутгарт и др). Первыми поступлениями долганских предметов в этнографический отдел Русского музея были именно коллекции П.Е. Островских, ко -торые и положили здесь начало уникальному собранию материальной культуры таймырских долган и якутов. Хранящиеся в фондах РЭМ таймырские этнографические коллекции, собранные П.Е. Островских (Колл. № 147, 253, 1253, 1268, 1824), широко представляют предметный мир долгано-якутской культуры. В целом долганская и якутская коллекции исследователя значительно обогатили не только фонды российских музеев, но и сибирские собрания музеев Германии.
Небезынтересен тот факт, что в Словаре якутского языка Э. К. Пекарского немало ссылок на источник «Островских П.Е. Якутские названия разных предметов, собранных им среди якутов и долган Енисейской губернии для этнографического отдела Русского музея императора Александра III (1902-1904)». Как известно, в первые годы после возвращения из якутской ссылки Э. К. Пекарский работал регистратором сибирских коллекций в этнографическом отделе Русского музея. Одна из больших коллекций Островских (№1253), состоящая из 60 предметов, была зарегистрирована им. В записях поступивших таймырских коллекций (тунгусские, долганские и якутские предметы), собранных Островских в 1901 г., Эдуард Карлович обнаружил немало якутских диалектных названий. Нам не удалось в архивном фонде Э.К. Пекарского найти составленный список долганских и якутских названий из туруханских коллекций собирателя, включенных им в словарь. Например, такие слова, как «ардай», «туьулук», «кэнийэ каата», «со-куй», «мукаалкаан», «Нынаахтар», «гугаарка, «атах» и другие, безусловно, пополнили лексический состав якутского словаря.
В творческом наследии П.Е. Островских раскрывается еще одна яркая грань его деятельности - как прекрасного фотографа. Он как исследователь придавал особое значение фотографии как особому виду документа, ко -торый не только может запечатлеть тот или иной объект, но и зафиксировать время и событие. Его фотографии отличаются, прежде всего, тем, что это полевые снимки, выпол-
ненные в ходе экспедиционных работ. Он не увлекался постановочными съемками, как практиковали многие тогда. Его богатое фотонаследие, хранящееся сегодня в музейных хранилищах, в полной мере дополняет и раскрывает содержание многогранной краеведческой деятельности этого периода его жизни. В наше время они служат бесценным источником, весьма востребованным для изучения истории и культуры северных народов.
Его туруханская серия фотографий достаточно разнообразна, это и панорамные снимки рр. Енисея, Нижней Тунгуски, Гольчихи, Сургу-тихи, виды старых станков и поселений, местные типы, сцены сезонных перекочевок и т.д. Редкую ценность представляют снимки с видами старого Туруханска с сохранившимися уникальными сооружениями: каменным храмом, многоугольной казачьей башней - памятником деревянного зодчества XVIII в., служившей в то время колокольней, храмом Туруханского Троицкого монастыря, основанного в 1660 г., часовней на р. Таз, близ места древней Мангазеи, домом казака Сотникова в с. Дудинском, деревянной часовней на Хатанге и др.
В данной статье нами затронут лишь небольшой эпизод многогранной деятельности одного из ярких представителей сибирских исследователей своего времени Петра Евгеньевича Островских. За пять лет, проведенных на Севере, им собран немалый материал, часть которого позже получила отражение в его дальнейших публикациях, посвященных различным вопросам изучения Туруханского края. Его неоценимый вклад в изучение коренного населения Енисейского Севера как этнографа, краеведа, музейного собирателя, его научное наследие сегодня изучены еще далеко не достаточно.
Литература и источники
Архив КККМ о/ф 7904/265-10 Биография Островских П.Е.
Архив КККМ о/ф 3904 / Пир265-6 Островских П.Е. «Пять лет в Туруханском крае (1899-1904)»
Архив КККМ о/ф 9891 / ПИр 500 Дневники (путевые заметки) о поездках в Туруханский край Енисейской губернии в 1899-1903 гг.
Архив РЭМ. Ф. 1, Оп. 2. Ед. хр. 450. Л. 36-38.
Вдовин А.С., Данилейко В.А., Ипполитова А.Б. Петр и Константин Островских: гимназические и студенческие годы (первые исследования 18791896 гг.) // Енисейская провинция: альманах. - Вып. 5; КГПУ им. В.П. Астафьева. - Красноярск: Литера-Принт, 2010. - С. 97-105.
Данилейко В.А. К материалам по этнографическим исследованиям П.Е. Островских на территории Туруханского края (1899 г.) // Культура как система в историческом контексте: опыт западно-сибирских археолого-этнографических совещаний: матер. XV Междунар. Зап.-Сиб. археол.-этнограф. конф. - Томск, 19-21мая 2010 г. - Томск, 2010. -С.146-149.
Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке. - М., 1960. - С. 620.
Островских П.Е. О положении женщин у инородцев Туруханского края // Изв. Красноярского подотдела ВСОИРГО. - 1903. - Т. 1, вып. 5. - С.13 -22.
Островских П.Е. Поездка на оз. Ессей // Там же. -1904. - Т. 1, вып. 6. - С. 21 -33.
Островских П. Е. К вопросу о населении Таймырского полуострова (по поводу статьи Б.О. Долгих) // Северная Азия. - 1929. - № 2. - С. 77-82.
Саввинов А.И. Ессейские якуты // Чолбон. -1996. - № 8. - С. 128-138. - На якут. яз.
Саввинов А.И. Якутия - Таймыр: научное пространство, время, судьбы (к истории этнокультурного изучения региона) // Коренные народы Северо-Западной Якутии и Таймыра: фольклорное наследие и проблемы этнокультурной идентичности. - Якутск, 2013. - С. 123-135.
Словарь якутского языка: в 3 т. / сост. Э.К. Пекарский. - М.: Изд-во АН СССР, 1959. - стб. 3858.
Эвенкийско-русский словарь / сост. Г.М. Василе-вич.— М., 1958.
Энциклопедический словарь / сост. Ф.А. Брокгауз и И. А. Ефрон. - СПб., 1902. - Т. XXXIV.
Принятые сокращения
АРАН - Архив Российской Академии наук
ВСОИРГО - Восточно-Сибирский отдел Императорского Русского географического общества
КККМ - Красноярский краевой краеведческий музей
РЭМ - Российский этнографический музей
СМАЭ - Сборник Музея антропологии и этнографии
A.I. Savvinov
Five Years in the Turukhansk Region: Dolgans and Yakuts in the
Studies of P.E. Ostrovskikh
In the article highlights on the basis of archival materials, little-known pages of life and activities of the bright researcher of the Turukhansk North of the early XX century P.E. Ostrovskikh. Turukhansk period of work characterizes him as a versatile researcher, museum collector, traveler, photographer, member of the Krasnoyarsk sub-division of the Russian Geographical Society. His articles, travel notes on the life and life of the northern aborigines, written in these years, contain many interesting facts from the history and ethnography of the Turukhansk region. In the North, he proved himself to be an indefatigable collector of ethnographic, zoological, botanical collections for museums in St. Petersburg, establishing close contacts and cooperation with scientific institutions and societies.
Keywords: history, ethnography, museum collecting, travel notes, archival documents, Dolgans, Yakuts, travel, reindeer herders, Taimyr, Turukhansk, Lake Essey.
