CC BY
64
УДК 343
М. Е. Каледин
ПУТИ РАЗВИТИЯ ЮВЕНАЛЬНОЙ ЮСТИЦИИ В РОССИИ НА ПРИМЕРЕ ДИНАМИКИ СТАТЬИ 116 УК РФ
Автор проводит ретроспективное исследование, касающееся возведения состава «побои в отношении близких лиц» в «ранг» уголовного преступления с точки зрения критериев целесообразности и логической обоснованности, подводит итоги функционирования нормы в течение непродолжительного периода, приводит различные аргументы правовой, исторической, психологической и педагогической направленности в поддержку частичной декриминализации деяния. В рамках настоящего научного исследования затрагивается проблема привлечения родителей к уголовной ответственности за совершение побоев в отношении несовершеннолетних детей, т.е. освещается так называемый ювенальный аспект. Автор статьи подробно раскрывает позиции сторонников и противников декриминализации исследуемого деяния, выявляет их сильные и слабые стороны.
Актуальность и научная новизна выбранной темы исследования обосновываются тем, что функционирование исследуемой нормы вызвало в обществе широкий общественный резонанс. Автор
проводит комплексное исследование и предлагает меры по минимизации проблемы семейного насилия, касающиеся расширения объема полномочий органов опеки и попечительства, установления шефства над проблемными семьями. Рассуждает о соотношении исследуемого состава преступления с составом, предусмотренным статьей 156 УК РФ, выдвигает теорию о «дублировании уголовной ответственности» в случае привлечения лица к уголовной ответственности по совокупности преступлений, предусмотренных статьями 156 и 116 УК РФ. В статье также приводятся рассуждения о социальной необходимости декриминализации малозначительных деяний в УК РФ и целесообразности функционирования административной преюдиции как важного инструмента, позволяющего минимизировать меры уголовно-правового воздействия.
Ключевые слова: несовершеннолетние, побои, криминализация, декриминализация, юве-нальная юстиция, административная преюдиция, уголовная ответственность.
М. Е. Ка^п
THE WAYS OF DEVELOPMENT OF JUVENILE JUSTICE IN RUSSIA BY THE EXAMPLE OF THE DYNAMICS OF ARTICLE 116 OF THE CRIMINAL CODE
The author conducts a retrospective study related to the construction of a «bodily harm against close people» to the rank of a criminal offence, in terms of criteria of appropriateness and a logic of justification, summarizes the results of the functioning of rules in a short period, causes a variety of arguments, legal, historical, psychological, and pedagogical orientation in support of partial decriminalization of acts. In the framework of the present research addresses the issue of involving parents criminally liable for committing bodily harm against minor children, i.e. the so-called juvenile aspect. The author elaborates on the positions of supporters and opponents of the decriminalization of the investigated acts, identifies their strengths and weaknesses. Relevance and scientific novelty of the chosen research topic is justified by the fact that the functioning of the investigated crime has given rise to a public outcry. The author conducts a comprehensive
study of a specified offence and proposes a system of measures to minimize the problems of family violence, concerning the extension of the scope of guardianship bodies, setting patronage of problem families. Talks about the ratio of the investigated part of the crime with the composition provided for by article 156 of the Criminal code of the Russian Federation put forward the theory of «duplicate justice» in case of holding a person criminally responsible under articles 156 and 116 of the criminal code. The article also argues about the need of decriminalization of minor offences in the criminal code and the appropriateness of the functioning of the administrative prejudice as an important tool to minimize the measures of criminal and legal impact.
Key words: juvenile, odily harm, criminalization, decriminalization, juvenile justice, administrative prejudice, criminal responsibility.
В условиях функционирования развитого правового государства и демократического общества, одним из наиболее приоритетных направлений внутренней политики является защита несовершеннолетних - одной из самых социально и физически незащищенных категорий граждан. Как известно, в российском уголовном праве около восьми месяцев функционировал, так называемый, закон «о шлепках» [19], который предусматривал, в частности, возможность наступления уголовной ответственности за совершение побоев в отношении близких лиц, причем за совершение побоев в отношении иных лиц, наступала административная ответственность, что и породило определенное неравенство.
В рамках настоящей статьи мы предприняли попытку проанализировать, как функционирование указанной нормы отразилось на многочисленной социальной группе - «родители-дети», какова адекватность и целесообразность привлечения к уголовной ответственности взрослых за причинение физической боли детям, а также каковы вытекающие из этого нравственно-этические и правовые последствия.
«Продолжительность жизни» нормы в вышеуказанной редакции закона составила меньше одного года. Являлся ли такой подход законодателя к решению проблемы семейного насилия логически верным и обоснованным?! Почему за нанесение ударов и причинение физической боли своему ребенку, могла наступить уголовная ответственность, а за аналогичные действия в отношении чужого, административная?
Фактически, социум раскололся на два «лагеря» - это сторонники и противники декриминализации деяния.
Противники декриминализации побоев в отношении близких лиц иронично делают отсылку к выдержкам из Домостроя, памятнику русской литературы шестнадцатого века: «не жалей, младенца бия: если жезлом накажешь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти... Любя же сына своего, учащай ему раны - и потом не нахвалишься им.», намекая на то, что якобы большинство парламентариев спустя полтысячелетия разделяет взгляды Протопопа Сильвестра [7, с. 18].
Однако возникает закономерный вопрос, существует ли в их понимании некая грань между указанным составом преступления и самостоятельными составами, предусматривающими ответственность за причинение вреда различной степени тяжести. Ведь побои, как
известно, - это причинение боли физического характера, не повлекшей причинения вреда здоровью. А вопрос о декриминализации деяний, предусмотренных статьями 115, 112 и, тем более, 111 УК РФ не стоял в принципе.
С нашей точки зрения, заслуживает внимания позиция противников декриминализации побоев в отношении близких лиц только в той части, что нередко, разного рода конфликты на бытовой почве, сопровождаемые угрозами убийством или расправы, являются главными предпосылками бытовым убийствам. И, фактически, декриминализация данного деяния может способствовать «развязыванию рук» взрослым, дать волю чувствам вседозволенности и безнаказанности.
В действительности, декриминализация данного деяния может способствовать зарождению правового нигилизма, атмосферы вседозволенности и безнаказанности, что противоречит интересам борьбы с преступностью.
По мнению исследователя А. Гурова, побои не должны быть относимы к административным проступкам, так как объектом уголовно-правовой охраны здесь выступает жизнь и здоровье человека [2].
Однако полагаем, исследователем, в данном случае, неверно определен объект уголовно-правовой охраны в виде жизни и здоровья, так как при причинении побоев отсутствует непосредственная угроза здоровью, тем более, жизни. В этой связи, считаем, что непосредственным объектом здесь выступает телесная неприкосновенность личности.
Отрицательно оценивают частичную декриминализацию деяния многие специалисты уголовной науки. Так, Н. Е. Крылова приходит к выводу, что установление административной ответственности за совершение побоев без специальных признаков может способствовать минимизации правовой защиты [10].
Оппоненты, т.е. сторонники частичной декриминализации, апеллируют к следующим доводам, что установление уголовной ответственности за совершение побоев является чрезмерно репрессивной мерой, и, кроме того, может повлечь ущемление прав потерпевших, которые, зачастую, не являются заинтересованными в том, чтобы виновные лица были привлечены к уголовной ответственности [15].
Полагаем, необходимо в каждом конкретном случае выяснять направленность умысла «нерадивого родителя», какого результата он желал достичь, ударяя своего ребенка - самоутверждения, причинения физической боли или преследовал иные недостойные цели, -
одно, а вот преследование целей воспитательного и иного профилактического характера -это совсем другое.
Таким образом, по смыслу прежней редакции закона, за причинение физической боли без последствий, т.е. кто посмел наказать ребёнка «без вреда его здоровью», что могло также подразумевать символическое наказание ремнем или даже банальный шлепок, родитель мог понести серьёзное наказание. Данная норма указывала на откровенно репрессивный характер УК РФ в отношении социальной группы, именуемой «родители». Причём за причинение физической боли незнакомому ребёнку наступала административная ответственность.
Безусловно, подобное неравенство не могло отвечать критериям справедливости и обоснованности.
В этой связи, полагаем, законодатель пошел по верному пути, декриминализовав побои в отношении близких лиц в виду нарушения действующего законодательства, как российского, так и международного, а именно: раздел III Концепции государственной семейной политики в РФ на период до 2025 г., которая требует «создания условий для повышения авторитета родителей в семье и обществе и поддержания социальной устойчивости каждой семьи» [18].
Таким образом, нивелировалось неотчуждаемое конституционное право родителя на воспитание своего ребенка.
Более того, следует заметить, что в мен-тальности российского народа право родителя на умеренное физическое воздействие на ребёнка имеет место быть.
Так, принимая во внимание тот факт, что Российской империи веками была присуща монархическая форма правления с традиционным для неё теократическим началом, в котором, во главу угла, ставились тексты Священного Писания, в которых отнюдь не порицалось умеренное физическое воздействие, криминализация побоев в отношении близких лиц представляется нам опрометчивым поступком.
Кроме того, введение «ювенальной поправки» представлялось нецелесообразным и ввиду того, что, во-первых, такая категория дел преимущество прекращается на основании ст. 25 УПК РФ и ст. 76 УК РФ в связи с примирением сторон и, во-вторых, в особенной части Уголовного кодекса предусмотрена специальная норма - ст. 156 Уголовного кодекса РФ, предусматривающая наступление уголовной ответственности за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего. При этом, обязательным элементом объективной сторо-
ны является жестокое обращение с несовершеннолетним, что, безусловно, относится к оценочной категории.
Причём, если невыполнение родителями или иными лицами, указанными в диспозиции ст. 156 УК РФ, обязанностей по воспитанию несовершеннолетних не сопряжено с жестоким обращением с ними, то уголовная ответственность исключается, поскольку данные действия образуют правонарушение, предусмотренное ст. 5.35 КоАП РФ [8].
В случаях, когда жестокое обращение образует самостоятельное преступление, например, причинение вреда здоровью различной тяжести, побои, истязание и т.д., такие действия следует квалифицировать по совокупности преступлений со ст. ст. 111, 112, 116, 115, 117 УК РФ и т.д.
Так, в п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. №10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей», указано, что родители могут быть лишены судом родительских прав по основаниям, предусмотренным в ст. 69 СК РФ, только в случае их виновного поведения. Уклонение родителей от выполнения своих обязанностей по воспитанию детей может выражаться в отсутствии заботы об их нравственном и физическом развитии, обучении, подготовке к общественно полезному труду.
Под злоупотреблением родительскими правами следует понимать использование этих прав в ущерб интересам детей, например, создание препятствий в обучении, склонение к попрошайничеству, воровству, проституции, употреблению спиртных напитков или наркотиков и т.п.
Жестокое обращение с детьми может проявляться не только в осуществлении родителями физического или психического насилия над ними либо в покушении на их половую неприкосновенность, но и в применении недопустимых способов воспитания (в грубом, пренебрежительном, унижающем человеческое достоинство обращении с детьми, оскорблении или эксплуатации детей)» [17].
Категория - «жестокое» обращение характеризуется глубоким субъективизмом, на законодательном уровне соответствующая дефиниция не раскрыта.
Полагаем, жестокое обращение может существовать в двух ипостасях: в качестве умышленного причинения физического или (и) психического насилия, которые, в свою очередь, приносят физические или (и) мен-
тальные страдания потерпевшему. Жестокое обращение может иметь место как в случае непосредственных действий, например, издевательства, избиения ребёнка, так и в случае бездействия, как-то: непредставление предметов первой необходимости, т.е. отказ в удовлетворении физиологических потребностей [11, с. 174].
Н. С. Таганцев писал, что «жестокое» обращение занимает промежуточное звено между суровым обхождением с ребёнком, которое уголовно ненаказуемо, и причинением ему телесных повреждений, наказуемых по общим правилам. Так, любое мучительное обхождение, которое не может быть оправдано с точки зрения целей воспитания и производится с намерением причинить ребенку страдания и боль - есть жестокое обращение [16, с. 437].
Таким образом, детально проанализировав указанный состав преступления, возникает закономерный вопрос: зачем законодателю понадобилось дублировать норму - установив уголовную ответственность за причинение физической боли ребёнку, не повлекшей причинения вреда здоровью, если за жестокое обращение в отношении последнего ранее был предусмотрен отдельный, самостоятельный состав преступления.
Кроме того, применение ст. 116 УК РФ в её «ювенальной редакции» вкупе со статьей 156 УК РФ противоречило непреложному конституционному принципу: «non bis in idem», т.е. «никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление» (ч. 1 ст. 50 Конституции РФ).
Так, если подозреваемому инкриминировалось деяние, предусмотренное статьей 156 УК РФ, целесообразно ли было дополнительно инкриминировать по ч. 1 ст. 116 УК РФ, ведь первый состав преступления полностью поглощал по содержанию второй. Ввиду существования и функционирования статьи 116 УК РФ в течение восьми месяцев, негативная тенденция по привлечению к уголовной ответственности и по статье 116 УК РФ и по статье 156 УК РФ, имела место быть. В этой связи, представители доктрины разделились на два лагеря касательно квалификации данных преступлений. Одни считают, что если в результате жестокого обращения несовершеннолетнему был причинен вред здоровью различной степени тяжести, то действия виновного подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 156 УК РФ и соответствующими статьями УК РФ.
Мы согласны со сторонниками той позиции, что нанесение побоев или истязание несовер-
шеннолетнего охватываются признаком «жестокое обращение» и дополнительной квалификации по ст. 116 УК РФ и ч. 1 ст. 117 УК РФ не требуют.
В других случаях, когда имело место, например, самоубийство несовершеннолетнего, причиной которого послужило жестокое обращение или истязание, либо причинение вреда различной степени тяжести, то содеянное надлежит квалифицировать по совокупности преступлений [17, с. 180].
Отметим, что в настоящее время, Федеральным законом от 07.02.2017 № 8-ФЗ «О внесении изменения в статью 116 Уголовного кодекса Российской Федерации», деяние, рассматриваемое в рамках настоящей научной работы, декриминализовано, что представляется нам целесообразным, логически обоснованным и правильным, ввиду вышеуказанных обстоятельств.
Так, затрагивая аспект декриминализации, считаем возможным привести суждение академика М. А. Любавиной, которая отмечает, что необходимо соблюдать непреложный конституционный принцип соразмерности ответственности [12, с. 87].
В этой связи, уголовно-правовой запрет должен представлять собой, так называемый, последний довод (иШтагайо) в инструментарии законодателя [9, с. 159].
Таким образом, на основании вышеизложенного, мы делаем вывод о явном несоблюдении принципа соразмерности при установлении уголовной ответственности за совершение побоев в отношении близких лиц, в частности, за нанесение однократного профилактического «шлепка».
Как отмечают многие учёные, Уголовный кодекс Российской Федерации должен быть максимально лаконичен, не избыточен. Уголовно-правовая ответственность, как известно, самый строгий и репрессивный вид ответственности, в этой связи, деяние должно, в действительности, характеризоваться признаком общественной опасности.
Импонирует в этой части точка зрения Я. И. Гилинского, который отмечает, что УК РФ избыточен по своему содержанию, перегружен нормами, составлен так, что каждый человек хотя бы раз в жизни совершил преступление [1, с. 85].
Мы солидарны с позицией исследователя Я. И. Гилинского, полагаем, что УК РФ избыточен и, в настоящее время, назрела необходимость декриминализации ряда малозначительных деяний и перевода их в разряд
административных проступков или гражданско-правовых деликтов.
Таким образом, на основании вышеизложенного, считаем, что законодатель, установив уголовную ответственность за совершение побоев в отношении близких лиц, не принял во внимание многовековой опыт воспитания, педагогических учений, присущий традиционным российским семьям, не учёл ментальность нашего народа, особенности нашей культуры и быта.
Установление уголовной ответственности за совершение побоев в отношении близких, в частности, несовершеннолетних лиц, можно было рассматривать, по нашему мнению, как попытку законодателя внедрить модель института ювенальной юстиции, присущую европейским и скандинавским странам.
В настоящее время, за побои в отношении членов семьи и других близких лиц будет устанавливаться административная ответственность, при этом, за повторные побои ответственность наступит по ст. 116 УК РФ.
Полагаем, что новый «путь» законодателя представляется нам верным, многие представители уголовной доктрины высказывались за преимущества административной преюдиции. За её внедрение активно высказывался академик В. П. Малков еще в прошлом столетии [13, с. 100].
Современная наука также высказывается о необходимости реализации так называемого принципа экономии мер уголовной репрессии посредством внедрения инструмента административной преюдиции.
Так, в целях минимизации проблем семейного насилия, считаем необходимым расширить круг полномочий органов опеки и попечительства следующим образом: в том случае, если имеется факт привлечения родителя к админи-
стративной ответственности за нанесение побоев в отношении несовершеннолетнего лица, над такой семьей необходимо устанавливать, так называемое, «педагогическое шефство» в лице специалиста (внешнего наблюдателя), предпочтительно, с квалификацией врач-психолог, а в более сложных случаях - врач-психотерапевт, который будет анализировать характер взаимоотношений, семейный микроклимат и, по результатам проведенного наблюдения, давать заключение. Таким образом, в случае повторного нанесения побоев, данное заключение будет являться своего рода доказательством, из содержания которого будут следовать такие юридически значимые обстоятельства, как направленность умысла, поведенческий фактор, отношение к содеянному и многое другое.
Резюмируя вышесказанное, отметим, что законодатель избрал верный путь, декримина-лизовав рассматриваемое деяние и предусмотрев, применительно к данным правоотношениям, институт административной преюдиции. Кроме того, необходимо понимать, что последствиями осуждения родителя за, так называемое, «преступление», совершенное против своего ребенка, может послужить основанием для лишения таких родителей родительских прав в будущем. При таком исходе, мы получим искалеченную детскую психику и разрушенную «ячейку общества», что, в свою очередь, крайне негативно скажется на развитии нашего государства и общества в целом. В каждом конкретном случае, всестороннее изучение внутреннего микроклимата семьи, взаимоотношений, должны предшествовать принятию решения относительно наличия или отсутствия в деянии взрослого признаков преступления, предусмотренных статьёй 1161 УК РФ.
Литература
1. Гилинский Я. И. Девиантность, преступность, социальный контроль. Избранные статьи. СПб.: Изд-во Р Арслано-ва «Юридический центр Пресс», 2004. 322 с.
2. Гуров А. Настало ли время? // ЭЖ-Юрист URL: http://www.consultant.ru/edu/student/nauka/science/ (Дата обращения: 21.09.2017).
3. Гурочкин Ю. Д., Витер В. И. Судебная медицина: курс лекций. М.: Право и закон. 2003. 328 с.
4. Елинский А.В. Конституционное измерение уголовного права // Сравнительное конституционное обозрение. 2012. №3. С. 159-176.
5. Иванов Г. Н. «Бить или не бить?» // Ставропольская правда «Новый вторник». 2017. №1. С. 18-23.
6. Кабанов П. Н. Уголовная ответственность за побои и истязание: автореф. дис... канд. юрид. наук. М.: МУ МВД РФ, 2006. 25 с.
7. Кауфман М. А. Правотворческие ошибки в уголовном праве // Журнал российского права URL: http://www. consultant.ru/edu/student/nauka/science/ (Дата обращения: 21.09.2017).
8. «Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» от 30.12.2001 № 195-ФЗ URL: http://www. consultant.ru/document/cons_doc_LAW_34661/60181baf1ef1b44ac9f14a132d960f0008f1c155/. (Дата обращения: 21.09.2017).
9. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В. М. Лебедева, Ю. И. Скуратова URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=CMB&n=151#0 (Дата обращения: 21.09.2017).
10. Крылова Н. Е. Гуманизация уголовного законодательства продолжается? Анализ проектов федеральных законов, одобренных Пленумом Верховного суда РФ от 31.07.2015 г. URL: http://www.consultant.ru/edu/student/nauka/ science/ (Дата обращения: 21.09.2017).
11. Кудрявцев В. Н. Основания уголовно-правового запрета (криминализация и декриминализация). М.: Наука, 1982. 183 с.
12. Любавина М. А. К вопросу о криминализации немедицинского потребления наркотических средств и психотропных веществ // Криминалистъ. 2013. №2 (13). С. 87-89.
13. Малков В. П. Повторность поступка и уголовная ответственность. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1968. 123 с.
14. Сидоренко Э. Л. Административная преюдиция в уголовном праве: проблемы правоприменения // Журнал российского права URL: http://www.consultant.ru/edu/student/nauka/science/ (Дата обращения: 21.09.2017).
15. Уголовное право. Особенная часть: учебник под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. М.: Новый юрист, 1998. 187 с.
16. Таганцев Н. С. Уголовное уложение 22 марта 1903 года. СПб.: [б.и.], 1904. 538 с.
17. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.05.1998 № 10 (ред. от 06.02.2007) «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей» URL: http://www.consultant.ru/document/ cons_doc_LAW_18980/ (Дата обращения: 21.09.2017).
18. Распоряжение Правительства РФ от 25.08.2014 № 1618-р Об утверждении Концепции государственной семейной политики в РФ на период до 2025 года. URL: http://www.consultant.ru/law/hotdocs/36787.html/ (Дата обращения: 21.09.2017).
19. Федеральный закон от 03.07.2016 г. № 323-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности» URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_200696/. (Дата обращения: 21.09.2017).
References
1. Gilinskii Ya. I. Deviantnost', prestupnost', sotsial'nyi kontrol' Izbrannye stat'i (Deviance crime social control). St.Petersburg: Izdatel'stvo R. Arslanova «Yuridicheskii tsentr Press», 2004. 322 p. (In Russian).
2. Gurov A. Nastalo li vremya? (Is it time?) // EZh-Yurist URL: http://www.consultant.ru/edu/student/nauka/science/ (Accessed: 21.09.2017). (In Russian).
3. Gurochkin Yu. D., Viter V. I. Sudebnaya meditsina: kurs lektsii (Forensic medicine lectures). Moscow: Pravo i zakon, 2003. 328 p. (In Russian).
4. Elinskii A. V. Konstitutsionnoe izmerenie ugolovnogo prava (The constitutional dimension of criminal law) // Sravnitel'noe konstitutsionnoe obozrenie. 2012. No. 3. P. 159-176. (In Russian).
5. Ivanov G. N. «Bit' ili ne bit'?» (To beat or not to beat) // Stavropol'skaya pravda «Novyi vtornik». 2017. No. 1. P. 18-23. (In Russian).
6. Kabanov P. N. Ugolovnaya otvetstvennost' za poboi i istyazanie: (Criminal responsibility for bodily harm and torture); abstract of thesis. Moscow, 2006. 25 p. (In Russian).
7. Kaufman M. A. Pravotvorcheskie oshibki v ugolovnom prave (Lawmaking mistakes in criminal law) URL: http://www. consultant.ru/edu/student/nauka/science/ (Accessed: 21.09.2017). (In Russian).
8. Kodeks Rossiiskoi Federatsii ob administrativnykh pravonarusheniyakh (Code of the Russian Federation about administrative offences) ot 30.12.2001 № 195-FZ // Zakon URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_34661/ 60181baflef1b44ac9fl4a132d960f0008flc155/ (Accessed: 21.09.2017). (In Russian).
9. Kommentarii k Ugolovnomu kodeksu Rossiiskoi Federatsii (The comment to the criminal code edited by Lebedeva and Skuratov) / ed. by V. M. Lebedeva, Yu. I. Skuratova. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online. cgi?req=doc&base=CMB&n=151#0 (Accessed: 21.09.2017). (In Russian).
10. Krylova N. E. Gumanizatsiya ugolovnogo zakonodatel'stva prodolzhaetsya? Analiz proektov federal'nykh zakonov, odobrennykh Plenumom Verkhovnogo suda RF ot 31.07.2015 g. (Humanization of criminal legislation continues analysis of projects of Federal laws approved by the Plenum of the Supreme court) // Zakon URL: http://www.consultant.ru/edu/student/ nauka/science/ (Accessed: 21.09.2017). (In Russian).
11. Kudryavtsev V. N. Osnovaniya ugolovno-pravovogo zapreta (kriminalizatsiya i dekriminalizatsiya) (The Foundation of the criminal legal prohibition (criminalization and decriminalization). Moscow: Nauka, 1982. 183 p. (In Russian).
12. Lyubavina M. A. K voprosu o kriminalizatsii nemeditsinskogo potrebleniya narkoticheskikh sredstv i psikhotropnykh veshchestv (The issue of criminalization of non-medical use of narcotic media and psychotropic substances) // Kriminalist. 2013. No 2(13). P. 87-89. (In Russian).
13. Malkov V. P. Povtornost' postupka i ugolovnaya otvetstvennost' (Recurrence of the act and responsibilities). Kazan': KSU publ., 1968. 123 p. (In Russian).
14. Sidorenko E. L. Administrativnaya preyuditsiya v ugolovnom prave: problemy pravoprimeneniya (Administrative prejudice in criminal law law enforcement) // Zhurnal rossiiskogo prava URL: http://www.consultant.ru/edu/student/nauka/ science/ (Accessed: 21.09.2017). (In Russian).
15. Ugolovnoe pravo. Osobennaya chast (Criminal law. Special part): textbook on red. N. I. Vetrova, J. I. Lyapunov). Moscow: Novyi yurist, 1998. 187 p. (In Russian).
16. Tagantsev N. S. Ugolovnoe ulozhenie 22 marta 1903 goda (Criminal regulation of 22 March 1903) St.Petersburg, 1904. 538 p. (In Russian).
17. Postanovlenie Plenuma Verkhovnogo Suda RF ot 27.05.1998 № 10 (red. ot 06.02.2007) «O primenenii sudami zakonodatel'stva pri razreshenii sporov, svyazannykh s vospitaniem detei» (On application by courts of the legislation on the settlement of disputes related to children upbringing ») URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_1898 (Accessed: 21.09.2017). (In Russian).
18. Rasporyazhenie Pravitel'stva RF ot 25.08.2014 № 1618-r Ob utverzhdenii Kontseptsii gosudarstvennoi semeinoi politiki v RF na period do 2025 goda (On defining the concept of state family policy in the Russian Federation for the period up to 2025) // Zakon URL: http://www.consultant.ru/law/hotdocs/36787.html/ (Accessed: 21.09.2017). (In Russian).
19. Federal'nyi zakon ot 03.07.2016 g. № 323-FZ «O vnesenii izmenenii v Ugolovnyi kodeks Rossiiskoi Federatsii i Ugolovno-protsessual'nyi kodeks Rossiiskoi Federatsii po voprosam sovershenstvovaniya osnovanii i poryadka osvobozhdeniya ot ugolovnoi otvetstvennosti» (On amendments to the criminal code of the Russian Federation and the Criminal procedural code of the Russian Federation on issues of enhancing the grounds and procedure of exemption from criminal responsibility»). URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_200696/ Accessed: 21.09.2017). (In Russian).
