CC BY
55К. Уразаева, Г. Ерик
«Пушкинский текст» и казахстанская пушкиниана: направления, переводы, посвящения
Статья посвящена направлениям казахстанской пушкинианы с позиций разных стратегий осмысления «пушкинского текста». Объектом изучения является связь песенного фольклора оренбургских казаков (казахского Приуралья) с эпиграфами в «Капитанской дочке», переводы произведений А. С. Пушкина Абаем Кунанбаевым и роль «Песни Татьяны» в казахской культуре: музыке, литературе, театре. Объектом рассмотрения является «пушкинский текст» П. Васильева. В статье приводится обзор «возвращенной» казахстанской пушкинианы: переводы произведений А. С. Пушкина репрессированными поэтами -Ш. Кудайбердиевым, М. Жумабаевым, И. Жансугуровым, Ж. Аймауытовым, К. Аманжоло-вым. Отдельное направление составляют посвящения Пушкину. Приведенный материал обобщается с позиций влияния на обновление казахского литературного процесса новыми героями, жанрами, стилями, переводами-переложениями.
Ключевые слова: Пушкин, пушкиниана, казахская литература, художественный перевод.
Kuralay Urazayeva, Gulnur Yerik
"Pushkin's Text" and Kazakhstan Pushkiniana: Directions, Translations, Dedications
The article is devoted to the directions of the Kazakhstan pushkiniana from the standpoint of different strategies for understanding the "Pushkin text". The object of the study is the connection between the song folklore of the Orenburg Cossacks (the Kazakh Urals) and the epigraphs in "The Captain's Daughter", translations of the works of A. Pushkin by Abai Kunanbayev and the role of "Tatiana's Song" in the Kazakh culture: music, literature, theater. The object of consideration is the "Pushkin text" by P. Vasiliev. The article provides an overview of the "returned" Kazakhstan pushkiniana: translations of the works of A. Pushkin by repressed poets - Sh. Kudaiberdiev, M. Zhumabaev, I. Zhansugurov, Zh. Aimauytov, K. Amanzholov. Dedications to Pushkin are a separate direction. The given material is generalized from the position of the influence on the renewal of the Kazakh literary process by new characters, genres, styles, translations and transcriptions.
Key words: Pushkin, pushkiniana, Kazakh literature, literary translation.
© Уразаева К., Ерик Г., 2021
Казахстанская Пушкиниана представляет собой область культуры, характеризующейся системой контактно-типологических, историко-культурных, переводческих и других связей.
В массовом читательском сознании «пушкинский текст» был сформирован беллетристикой, прежде всего советского времени. Классикой его воспринималась дилогия Н. Раевского «Если заговорят портреты», «Портреты заговорили», невероятно популярная и получившая статус бестселлера [14]. Изданные миллионными тиражами, эти книги привлекали внимание и необычной судьбой автора, для которого находки в замке Бродяны стали опытом выживания в казахстанских лагерях. Именно вокруг этих книг сосредоточена научная, философская, критическая, художественная, переводческая литература о Пушкине в Казахстане. Здесь надо назвать книги «Пушкинская тетрадь» К. Кешина, «Метель на Пушкинской площади» В. Гундарева, «Поговори мне о себе» К. Гайворонского, «Суеверный Пушкин» Е. Гуслярова. Особое значение приобрели вернувшиеся в культурный и научный оборот работы репрессированной казахстанской интеллигенции - А. Байтурсынова, А. Бокейханова, И. Джансугурова, М. Дулатова, Ж. Аймауытова и др. Творчество Пушкина стало предметом научных и критических изысканий казахстанских ученых:
B. Бадикова, Г. Камбарбаевой, С. Каскабасова, О. Видовой, Г. Лукпановой, Т. Чаплышкиной, В. Мищенко, Л. Сафроновой, З. Поляк, Р. Нуртазиной,
C. Мансуровой и многих других. Обобщением истории казахстанской пушкинианы стала книга С. Ананьевой «Казахстанская Пушкиниана. Последняя четверть ХХ века - первое десятилетие XXI» [2].
Научная рецепция в составе казахстанской пушкинианы характеризуется вниманием к методологии исследования творчества Пушкина. О важности новых подходов к изучению казахской литературы как истории рецепций, «каждая последующая из которых должна учитывать опыт всех предыдущих», пишут современные ученые [8, с. 40]. В этом ряду следует выделить диссертацию С. Абдрахманова, посвященную казахским переводам романа А. Пушкина «Евгений Онегин» [18]. Автором труда осуществлен сопоставительный анализ переводов Абая Кунанбаева, И. Джансугурова, А. Найманбаева, К. Шангытбаева. Ученый выделил две тенденции в переводах «Евгения Онегина»: народные дастаны1, созданные как подражание жанру назира, распространенному в персидской классической поэзии, и переводы, сделанные Абаем. Исследователь обратил внимание на верность Абая оригиналу в части
1 Малый эпический, героический или романтический жанр в литературах народов Востока.
идей и характеров персонажей, адаптацию переводчиком романа Пушкина к представлениям, менталитету жителей степи. Ученый также объяснил популярность «Евгения Онегина» в казахской степи фактом превращения Пушкина в героя казахского фольклора. Отмечено Абдрахмановым и особое место двух переводов К. Шангытбаева, 1949 и 1985 годов, сохранившего онегинскую строфу в ритмике перевода. С учетом силлабической системы казахского стихосложения, созвучного агглютинатвной структуре казахского языка с его сингармонизмом, переводческий опыт Шангытбаева длиною в 36 заслуженно признан лучшим на сегодняшний день.
На восприятие казахских переводов Пушкина, в том числе Абая, длительное время оказывала влияние точка зрения М. Ауэзова. Писатель и академик назвал Абая «не переводчиком, а вольным толкователем» [3] и противопоставил ему перевод И. Джансугурова, явившийся результатом исследовательского подхода. Мнение переломил академик З. Ахметов, посвятивший переводу «Евгения Онегина» Абаем статью «Пушкин и Абай» [5]. Развитием идей Ахметова является работа современных казахстанских ученых, посвященная исследованию перевода романа Пушкина Абаем с позиций коммуникативной природы [16]. Объектом изучения, как и в статье Ахметова, стали 8 песен-признаний героев в любви. Это «Онегиннщ сипаты» («Жасынан тYсiн, билеп сыр бермеген») - «Портрет Онегина» («С юности умел скрывать чувства»), «Тать-янанын, Онегинге жазган хаты» («Амал жок - кайттым бiлдiрмей») - «Письмо Татьяны к Онегину» («Нет выхода, не в силах я молчать, О, как я могу сказать!»), «Онегиннщ Татьянагы жауабы» («Тацгажайып, б^л калай хат») - «Ответ Онегина Татьяне» («Удивительно это письмо»), «Онегиннщ сезЬ> («Ха-тьщнан жаксы ^тындым сездщ бэрш») - «Песня Онегина» («Я все понял по твоему письму»), «Онегиннщ Татьянагы жазган хаты» («^п бшемш шзге жакпас») - «Письмо Онегина Татьяне» («Я знаю точно, что Вам не доставит удовольствия»), «Татьна сезЬ» («Тэ^ коскан жар едщ сен») - «Песня Татьяны» («Ты был возлюбленным от Бога»), «Ленский сезшен» («Барасын кайда, кайда болмай маган») - «Из песни Ленского («Куда, куда удаляетесь от меня»)», «Онегиннщ елердеп сезЬ» («Жарым жаксыкшм кшп») - «Предсмертное слово Онегина» («Любимая надела лучшую одежду»). Сопоставительный анализ оригинала и перевода в упомянутой статье построен на изучении способов передачи эпистолярного сюжета и эпистолярной формы, адаптации романа к сознанию адресата перевода, трансформации любовной переписки героев. Новизна подхода в цитируемой статье заключается в обосновании взгляда на историю казахской литературы в аспекте перевода-переложения
как результата жанровой трансформации. Авторами установлены факторы жанровой трансформации романа в казахском переводе.
Обобщение исследовательских подходов к изучению казахстанской пушкинианы позволяет поставить проблему «пушкинского текста». Обособление «пушкинского текста» как ядра казахстанской пушкинианы обусловлено возможностью обобщения ряда констант. Во-первых, это центральное положение Пушкина, его личности, биографии и творчества как героя, объекта и предмета культурного и общественного сознания в Казахстане. Во-вторых, это единство содержания, определяющегося образом и судьбой Пушкина, пушкинской картиной мира, пушкинскими мотивами. Разные направления и формы бытования «пушкинского текста» сформировали особый диалог культур, русской и казахской. Этот диалог способствует постановке такой проблемы, как обновление литературного процесса в Казахстане новыми героями, жанрами, стилями. Здесь очевидны результаты не только собирательской, биобиблиографической и текстологической работы, но и переводоведческой деятельности. Проследить становление и историю «пушкинского текста» в хронологическом и жанровом составе становится возможным в процессе обобщения фактов историко-культурного значения и систематизации теоретических вопросов его осмысления.
Актуальность обозначенной проблемы обусловила цель настоящей статьи - представить обзор направлений и форм бытования «пушкинского текста» как диалога русской и казахской культур. Отсюда решение задач: 1) выявить и описать основные этапы становления и истории «пушкинского текста», 2) обосновать жанровый состав казахстанской пушкинианы, 3) установить связь между историко-культурными фактами и теоретическим его осмыслением.
Разные способы трактовки «пушкинского текста» и обстоятельства его формирования дифференцируются по следующим направлениям:
• биографический, мировоззренческий и историко-культурный контекст проблемы, связанный с поездкой писателя в степи казахского Приуралья;
• роль песенного фольклора оренбургских казаков как источника эпиграфики в «Капитанской дочке»;
• «диалог» Пушкина и Абая: коранический текст русской и казахской культур;
• перевод «Евгения Онегина» Абаем и его роль в казахской литературе, музыке, театре;
• «возвращенная» казахстанская пушкиниана: переводы русского поэта репрессированными казахскими поэтами Ш. Кудайбердиевым, И. Жансугуро-вым, Ж. Аймауытовым, К. Аманжоловым;
22
• посвящения Пушкину как литературно-поэтическое направление;
• «пушкинский текст» П. Васильева.
Поездка Пушкина в Приуралье, захватывающего и территорию современной Западно-Казахстанской области, окружена мифами и загадками. Так, известный факт о сборе материалов, касающихся крестьянской войны под предводительством Е. Пугачева в связи с созданием «Капитанской дочки», затронул три дня из жизни писателя. Пушкин, получив высочайшее разрешение, работал с архивами, осматривал мятежную столицу Берды, крепость и пути к ней, составлял топологию и карту трагедии, встречался со стариками - очевидцами событий. В предисловии к «Истории Пугачева» А. С. Пушкин заметил: «Сей исторический отрывок составлял часть труда, мною оставленного. В нем собрано все, что было обнародовано правительством касательно Пугачева... Также имел я случай пользоваться некоторыми рукописями, преданиями и свидетельством живых» [11, с. 5]. Помимо истории Белогорской крепости, архив Пушкина сохранил запись казахского романтического эпоса - сказания о Козы-Корпеше и Баян-сулу. Возвращаясь в Петербург, он писал Наталье Пушкиной: «Я и в коляске сочиняю» [13, с. 100].
Научной проблемой, представляющей интерес в аспекте заявленной темы, является роль песенного фольклора оренбургских казаков как источника эпиграфов в «Капитанской дочке». Из 14 эпиграфов, предваряющих главы повести, пять связаны с Пугачевым и пугачевщиной. Это эпиграфы к главам: II «Вожатый», III «Крепость», VI «Пугачевщина», VII «Приступ», VIII «Незваный гость». Эти эпиграфы можно обнаружить в издании «Собрание разных песен» Чулкова. Эпиграф к главе II «Вожатый» (Сторона ль моя, сторонушка) взят из «Собрания разных песен» Чулкова (ч. III, № 167). Это отрывок из песни о молодом солдате, отправившемся на службу в далекие края. Мотив «стороны незнакомой» обретает характер судьбоносного и исполнен безысходности. Глубина психологического параллелизма конструируется обусловленностью судьбы как признания «доброго молодца»: Что не сам ли я на тебя зашел, образом «доброго коня». Горестное сознание, кручины: Пры-тость, бодрость молодецкая / И хмелинушка кабацкая - причина того, что занесло в сторону незнакомую, выдержано в стиле старинной народной песни.
Эпиграф к главе III «Крепость» (Мы в фортеции живем) представляет имитацию солдатской песни, предположительно написанной Пушкиным. Основание для такого допущения кроется в созвучии событий в Белогорской крепости, не готовой к отражению атак врага, отсюда шутливое изображение репетиции престарелых солдат. Однако воинский дух, готовый к отпору, также
осмыслен в формулах параллелизма, типичного для песни: Хлеб едим и воду
23
пьем; // А как лютые враги / Придут к нам на пироги, // Зададим гостям пирушку: // Зарядим картечью пушку.
Эпиграф к главе VI «Пугачевщина» представляет собой отрывок из песни о взятии Казани Иваном Грозным («Новое и полное собрание российских песен», ч. 1. М., 1780, с. 156, N° 125). Эпиграф перекликается с драматичной сценой взятия Белогорской крепости пугачевцами. Обращение к старине и народной мудрости, установка на послушание: Вы, молодые ребята, послушайте, // Что мы, старые старики, будем сказывати, - имитирует назидание в грамматических формах устной речи казаков.
Эпиграф к главе VII «Приступ» представляет собой отрывок из песни о казни стрелецкого атамана: «Голова ль ты моя, головушка, Голова моя послу-живая» («Новое и полное собрание российских песен», ч. II. М., 1780, № 130). Формульная поэтика возрождает традиции фольклорного мироощущения. Сочетание приемов солдатской песни: Голова моя, головушка, //Голова послужи-вая!, аксиология: Ах, не выслужила головушка /Ни корысти себе, ни радости, // Как ни слова себе доброго / И ни рангу себе высокого, мортальный код: Только выслужила головушка / Два высокие столбика, // Перекладинку кленовую, // Еще петельку шелковую с хронотопом, характерным для историко-героиче-ского жанра: Ровно тридцать лет и три года, - предваряет содержание главы, посвященной смерти капитана Миронова.
Эпиграф к главе VIII «Незваный гость»: Незваный гость хуже татарина, - пословица, содержащая фабульный посыл к нашествию пугачевцев на Белогорскую крепость. Уподобление Пугачева и его сподвижников реконструирует точку зрения дворянства на них как на бунтовщиков и разбойников.
В ракурсе экзотического регионального компонента следует выделить песню о Пугачеве «Изъ Гурьева городка».
Изъ Гурьева городка Протекла кровью рЪка. Из крепости из озерной На подмогу Разсыпной Высланъ капитанъ Суринъ Со командою одинъ. Онъ нечаянно въ крепость въехалъ, Начальниковъ перевЪшалъ, Атамановъ до пяти, Рядовыхъ сотъ до шести.
Информантом песни явился С. Н. Севастьянов, использовавший в качестве источника статью «Пушкин в материалах публичной библиотеки» из 90-го номера газеты «Сын Отечества» за 1899 год.
Еще одна научная проблема, привлекающая внимание к формированию «пушкинского текста», - духовная и философско-религиозная, позволяющая описать диалог Пушкина и Абая в контексте коранических образов, сюжета, идей и жанра. Исследования, посвященные роли Востока в мировоззренческом и художественном сознании Пушкина, позволили выявить в русском ориентализме пушкинскую ветвь. Пушкин писал о «святых заповедях Корана»: «Многие нравственные истины изложены в Коране сильным и поэтическим образом» [15, с. 18]. Пушкин признавался: «Слог восточный был для меня образцом, сколько возможно нам, благоразумным, холодным европейцам. <.. .> Европеец и в упоении восточной роскоши должен сохранить вкус и взор европейца. Вот почему Байрон так прелестен в "Гяуре" и в "Абидосской невесте"» [12, с. 174] 'Апостол Мухаммада', как называли Пушкина друзья, в своих произведениях охватил положения 33 сур Корана из имеющихся 114 [1, с. 25]. Возможно, что «именно знакомство с исламом побудило Пушкина обратить серьезное внимание на место православия в сознании русского человека. В каком-то смысле Коран заставил нашего поэта всерьез задуматься над православными заповедями» [9, с. 5]. Исследователи включают в коранический текст Пушкина его «Подражания Корану», «Бахчисарайский фонтан», «Пророк». Пушкинскому кораническому тексту созвучна книга Абая «Слова назидания» и его философская лирика о жизни и смерти, душе и духовных исканиях. Слова Абая из книги философской прозы «Гаклии (Слова назидания)» [17, с. 95-194]: «... вера должна быть сознательной» (13 слово, перевод В. Шкловского) [10, с. 344], «Но бог говорит, что каждому разумному человеку вменяется в обязанность иметь благочестие и каждому, имеющему благочестие, вменяется в обязанность повиновение» (28 слово,) [10, с. 372], -сформировали лирико-философскую концепцию, типологически созвучную мыслям Пушкина. Размышления казахского поэта: «Легко 'Аллах' произнести, но бога чти не на словах, ты в сердце веру обрети, а все иное - только прах» и «Человек, изучавший культуру и язык иного народа, становится с ним равноправным...», - отражают мировоззренческие позиции просветительской философии, поднимавшей казахского мыслителя выше его среды и времени. В числе 45 слов-назиданий встречается и опыт трактовки религиозных догматов. Мухтар Ауэзов проницательно охарактеризовал «Слова назидания» как «скорбную исповедь человека, обреченного на одиночество» [4].
Общность дидактических наставлений у Пушкина и Абая, продиктованная понятиями милосердия и сострадания, апеллируют к мудрости Корана. Пушкинское «Люби сирот и мой Коран дрожащей твари проповедуй», «Мужайся ж, презирай обман, стезёю правды бодро следуй» обрело продолжение в названной книге Абая. Неслучайно Г. Бельгер заметил: «В великих людях есть некий общий фермент духовности. Он выражается в единстве, в родственности духа, в страстном, целеустремленном порыве к Истине, к Красоте, к Жизни. Таковы Пушкин и Абай» [6, с. 23].
Жизнь Пушкина в казахских переводах - история, имеющая периодизацию и повороты в осмыслении. Первое зтакомство кaзaхского нaродa с произведениями A. С. Пушкита состоялось благодаря переводам Aбaя, Молдaниязa Бекимовa, Шaкaримa, Aхметa Бaйтурсыновa, Миржaкыпa Дулaтовa, Бекетa Отетилеуовa, Кошке Кеменгерулы, Берниязa Кулеевa [20]. Наиболее известные переводчики Пушкина на казахский язык советского периода, периода расцвета художественного перевода литератур народов СССР на русский язык, - А. Найманбаев, К. Шангытбаев, Т. Жароков, А. Тажибаев, А. Ораза-кын, Ж. Молдагалиев, К. Жармагамбетов, Б. Алдамжаров. Это также Г. Орма-нов, С. Жиенбаев, К. Бекхожин, К. Сатыбалдин, Б. Булкышев, М. Алимбаев, С. Мауленов, Г. Каирбеков, И. Мамбетов. История переводов Пушкина на казахский язык восходит к 1880-м годам XIX века. И в ХХ веке ее можно дифференцировать на 2 периода: до 1918 г. и начиная с 30-х гг. ХХ века.
Отбор произведений Пушкина для перевода и хронологию переводов отражает таблица 1.
Таблица 1
Периодизация переводов А. Пушкина на казахский язык. 1880-1918 гг.
Произведение А. Пушкина Переводчик Время перевода
«Евгений Онегин» Абай 1887-1889
«Капитанская дочка» М. Бекимов 1903
«Дубровский», «Метель» Шакарим (в жанре поэм) 1903-1909
«Конь», «Песнь о вещем Олеге», «Вольтер» и А. Байтурсынов 1903-1909
сказки «Золотой петушок», «Сказка о рыбаке и
рыбке»
«Цветок» М. Дулатов 1903-1909
Часть строф седьмой главы «Евгения Онегина» Б. Отителеуов 1903-1909
«Пророк» Б. Кеменгеров 1915
«Соловей и роза», «Брожу ли я вдоль улиц шумных» Б. Кулев 1918
Как видно из таблицы, отбор произведений Пушкина для перевода отражает личные, эстетические и книжные предпочтения переводчика. Основной переводческой установкой, объединяющей приведенные переводы, является популяризация творчества А. Пушкина, интерес к философской лирике и литературной сказке. Если философская лирика близка поэтам онтологическим реализмом, метафизической направленность, то литературная сказка - новый для казахской культуры жанр.
Переводы произведений Пушкина в 30-е гг. ХХ века - в преддверии празднования 100-летия русского писателя - отражены в таблице 2.
Таблица 2
Периодизация переводов А. Пушкина на казахский язык. 30-е гг. ХХ века
Произведение Пушкина Переводчики
«Евгений Онегин», поэма «Гавриилиада», стихотворения «Желание», «Узник», «Смерть поэта» И. Жйнсугуров
«Кавказский пленник», поэмы «Цыганы», «Братья-разбойники», «Граф Нулин», «Домик в Коломне», «Прощяние» Т. Жароков
«К морю», «Деревня», «К Керн», «Соловей» и поэма «Бахчисарайский фонтан» К. Тогызаков
«Медный всядник» М. Даулетбаев
«Руслан и Людмила», «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» А. Тажибаев
«Полтйва» С. Талжанов
Следует отметить практические единственный до настоящего времени перевод «Скупого рыцаря», сделанный в 1926 году Ж. Аймаутовым. Возвращение перевода стало возможным благодаря реабилитации переводчика.
По таблице можно судить о расширении круга пушкинских текстов, стремлении переводчиков к созданию целостного портрета Пушкина - автора поэм, сказок.
Активные переводчики Пушкина - репрессированные писатели, чье творчество вернулось к читателю во 2-ой половине 80-х гг. ХХ века, были в советское время по понятным причинам вне упоминаний. И поэтому сложилась парадоксальная ситуация: переводы конца 40-х гг. ХХ века, например, перевод З. Кабдуловым «Сказки о рыбаке и рыбке» (1949) или С. Жиенбаевым в 70-80-е гг. «Сказки о золотом петушке» воспринимались читателем как первые переводы сказки Пушкина. Между тем еще в 30-е гг. первым их перевел А. Байтурсынов, лидер партии Алаш-Орда.
По-прежнему сохраняет характер острой научной проблемы издание критически выверенных изданий Пушкина на казахском языке. Значимость проведения текстологической работы очевидна. Приведем в сравнение обновление изданий Абая на казахском языке, в том числе его переводов М. Лермонтова, которое позволило разграничить (хотя проблема не решена до конца) оригинальные произведения и переводы русского и казахских поэтов.
Одним из этапных для «пушкинского текста» является издание произведений А. С. Пушкина в 3 томах на казахском языке под общей редакцией С. Сейфуллина (таблица 3).
Таблица 3
Издание произведений А. Пушкина в 3 томах на казахском языке
Том Произведения А. С. Пушкина
1 (1936) Стихи и поэмы. «Руслaн и Людмилa» (перевод A. Тaжибaевa), «Кaвкaзский пленник» (перевод Т. Жaроковa), «Гaвриилиaдa» (перевод И. Джвнсугу-ровa), «Брaтья-рaзбойники» (перевод Т. Жaроковa), «Бaхчисaрaйский фот^н» (перевод К. Тогызaковa), «Цыганы», «Грaф Нулин», «Домик в Коломне» (все в переводе Т. Жaроковa), «Медный всaдник» (перевод М. Дaулетбaевa)
2(1937) Стихи и поэмы. «Руслaн и Людмилa» (перевод A. Тaжибaевa), «Кaвкaзский пленник» (перевод Т. Жaроковa), «Гaвриилиaдa» (перевод И. Джвнсугу-ровa), «Брaтья-рaзбойники» (перевод Т. Жaроковa), «Бaхчисaрaйский фот^н» (перевод К. Тогызaковa), «Цыганы», «Грaф Нулин», «Домик в Коломне» (все - в переводе Т. Жaроковa), «Медный всaдник» (перевод М. Дaулетбaевa)
3(1937) Вaриaнты переводa повести «Дубровский». Г. Бельгер: «В третьем томе, посвященном прозе Пушким переводчик зaчеркнут; «Кaпитaнскaя дочка» - переводчик К. Тaйшaнов; «Стaнционный смотритель», «История селa Горюхинa», «Пиковaя дaмa» - переводчик К. Сaгындыков, из членов редколлегии уцелел один Т. Aрыстaнбеков - осгаль-ные две фaмилии вымaрaны. Зaмaзaн тушью и ответственный редaктор» // Бельгер Г. Этюды о переводах Ильяса Джансугурова. Алматы: Галым, 2001. С 83.
В 2000-е гг. писатель и известный общественный деятель Г. Бельгер написал о фактах замазывания чернилами в памятном юбилейном издании имен переводчиков, ставших жертвами репрессий [7]. Парадоксально в этом
смысле, но в 1-м томе собрания сочинений Пушкина на казахском языке сохранены имена всех переводчиков, в том числе попавших под каток репрессий И. Джансугурова, С. Тайжанова, ответственного редактора С. Сейфуллина. Во втором томе (1937 год) уже через год была «вымарана», по словам Бельгера, фамилия редактора, ответственного секретаря редакции и И. Джансугурова, переводчика «Евгения Онегина» и 29 стихотворений. Было зачеркнуто имя переводчика «Дубровского» и «Капитанской дочки» К. Тайшанова, «Станционного смотирителя», «Истории села Горюхина», «Пиковой дамы» К. Сагынды-кова [7, с. 83]. Другой вехой «пушкинского текста» с позиции издательской судьбы явился выпуск к 150-летию поэта антологии в Алма-Ате в 1949 г. под редакцией М. Ауезова.
В «пушкинском тексте» важно описать и жанр посвящений русскому поэту. Влияние национальной картины мира на жанр выделило группу стихотворений, авторами которых явились Т. Айбергенов, Ш. Сариев, М. Макатаев, М. Еримбетов, Д. Абилев, Ж. Кожабергенов, К. Сатыбалдин. Образцами жанра являются «Акыннын, ескретюшЬ» (Памятник поэту) К. Аманжолова (также репрессированного) и «Аскдн б^лб^л» (Пушкинге) (Превзошедший соловья) (Пушкину) Дж. Джабаева.
В стихотворении К. Аманжолова, посвященном 150-летию со дня рождения А. Пушкина, система параллелизмов: сад, в котором стоит памятник поэту, образы соловья и розы; душа, волнение которой подобно океану и цветущему в мае саду, - становятся инструментами передачи не только охватывающего лирического героя вдохновения, но и откровения, когда олицетворена каждая встреча с памятником [19].
На слова стихотворения Джамбула Джабаева в 30-е гг. XX века Рамамазан Елебаев написал песню. Лейтмотивом песни являются слова: «Мэцгг влмес, асыл свздг асцан булбул» (дословно: не умрет, победив навсегда вечность, соловей, превзошедший пением соловья). Эти слова и признание поэта народным заступником, его близости и башкиру, и туркмену, и белорусу, и казаху создают перекличку со словами пушкинского «Памятника»: «И назовет всяк сущий в ней язык». Продолжение казахским народным поэтом акыном Джамбулом этнического ряда «дикого тунгуса», «друга степей калмыка» тюркскими народами придает жанру посвящения не только пафос стиля, но и проникновенность и лирически осознанную причастность.
Особняком в «пушкинском тексте» стоит имя и творчество еще одного поэта, принадлежащего так называемой возвращенной и забытой литературе, поэта, принадлежащего и русской, и казахстанской литературе. Это поэт павлодарского Прииртышья, казахстанской части алтайского края - Павел Васи-
льев. Это «юноша с серебряной трубой, возвещающий со стены приход будущего», по словам другого вернувшегося в 80-90-е гг. ХХ века писателя С. Клычкова. Знаковым является начало литературного пути П. Васильева. Литературный путь Васильева ознаменован стихотворением «Пушкин». Издательская судьба поэта характеризуется неравномерностью и отражает сложный путь его признания. История опубликования произведений П. Васильева отражена в таблице 4.
Таблица 4
История издания сборников и книг П. Васильева в России и Казахстане
Время издания Издание
1932 «Путь на Семиге». Запрещен
1933 «Стихи». Гранки в отделе рукописей Российской государственной библиотеки
1957 «Избранные стихотворения и поэмы»
1964 Сборник стихов и поэм П. Васильева в Алма-Ате
1966 Сборник в Новосибирске
1968 В серии «Библиотека поэта» вышли «Стихотворения и поэмы»
1977 «Весны возвращаются». М.: Правда
1988 «Верю в неслыханное счастье». М.: Молодая гвардия
2004 Под ред. С. Куняева публикация сборника «Павел Васильев. Сочинения. Письма»
2011 «Лето». Павлодар
Не стала объектом исследования пушкинская рецепция в творчестве П. Васильева. Между тем в переводе Васильевым баллады Р. Бернса «Джон Ячменное зерно» угадывается влияние Пушкина - переводчика сонетов У. Вордсворта. Однако это тема отдельного исследования.
Итак, обзор казахстанской пушкинианы с выделением в ее составе «пушкинского текста» показал перспективность изучения жанровых дефиниций, направлений, структурирующих его, систематизации как историко-культурных, типологических, так и теоретических фактов, проливающих свет на динамику казахского литературного процесса в части обновления жанрами, героями, темами, мотивами, а также научной рецепции. Если ученые в 90-х гг. ХХ века констатировали роль Пушкина как героя казахского фольклорного сознания еще в XIX веке, то не менее актуальной является задача научного описания русского классика как «героя» массового казахстанского читательского сознания, отличного, например, от деконструкции его в русском литературном постмодернизме.
Список литературы
1. Абдрахманов С. Коран и Пушкин. Астана: Елорда, 2006. 288 с.
2. Ананьева С. В. Казахстанская Пушкиниана. Последняя четверть ХХ века - первое десятилетие XXI. Алматы: Жiбек жолы, 2009. 291 с.
3. Ауэзов М. О. Абай Кунанбаев. Статьи и исследования / под ред. И. Т. Дуйсенбаева. Алма-Ата: Еылым, 1967. 389 с.
4. Ауэзов М. Абай Кунанбаев. Институт Абая. Электронный ресурс. URL: http://abai-inst.kz/rus/?p=30 (дата обращения: 01.03.2021).
5. Ахметов З. А. Пушкин и Абай // Вестник Ленинградского университета. 1949. № 6. С. 60-70.
6. Бельгер Г. Исполины духа. Гете - Пушкин - Абай // Альманах «Литературная Алма-Ата». 2006. № 3. Электронный ресурс. URL: https://almaty-lit.ucoz.ru/publ/16-1-0-41 (дата обращения: 01.03.2021).
7. Бельгер Г. Этюды о переводах Ильяса Джансугурова. Алматы: Галым, 2001. 258 с.
8. Джолдасбекова Б. У., Баратов Ш. М. Исследование творчества Пушкина в литературоведении Казахстана // Вестник КазНУ. Серия филологическая. № 1 (159). 2016. С. 40-44.
9. Казарин В. П. Крым и формирование религиозного сознания Пушкина // Казарин В.П. От античности до наших дней: Избранные работы по литературе и культуре / Крым. центр гуманит. исслед., ТНУ им. В.И. Вернадского, Крым. о-во рус. культуры. Симферополь: Крымский Архив, 2004. С. 84-88.
10. Кунанбаев А. Стихотворения. Поэмы. Проза. М: ГИХЛ, 1954. 415 с.
11. Пушкин А. С. История Пугачева. Предисловие // Пушкин А. С. Собрание сочинений в десяти томах. М.: ГИХЛ, 1959-1962. Т. VII.
12. Пушкин А. С. Письмо П. А. Вяземскому, 1825 // Пушкин А. С. Собрание сочинений в десяти томах. М.: ГИХЛ, 1959-1962. Т. IX.
13. Пушкин А. С. Письмо Н. Н. Пушкиной. 19 сентября 1983 года // Пушкин А. С. Собрание сочинений в десяти томах. М.: ГИХЛ, 1959-1962. Том Х.
14. Раевский Н. А. Портреты заговорили. Алма-Ата: Жазушы, 1976. 430 с.
15. Пушкин А. С. Подражания Корану. Примечания // Пушкин А. С. Собрание сочинений: в 10 т. М.: ГИХЛ, 1959-1962. Т. II.
16. Шоманова Г. К., Рахымбай С. Признаки эпистолярного романа в художественном переводе: «Евгений Онегин» А. Пушкина и поэзия Абая Кунанбаева // Пушкинские чтения -2021. Художественные стратегии классической и новой словесности: жанр, автор, текст: материалы XXVI Междунар. науч. конф. / отв. ред. проф. Т. В. Мальцева. СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2021. С. 42-52.
17. Абай (Ибраhим ^нанбаев). ^ара сездер // Том П. Алматы: Жазушы, 1986. С. 95-194.
18. Абдрахманов С. А. С. Пушкинннщ «Евгений Онегин» романыньщ казак эдеби жэне фольклорлык дэстурендеп орны: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Алматы: Институт литературы и искусства им. М.О. Ауезова, 1999. 30 б.
19. Аманжолов Аудармалар. Ею томдык шыгармалар жинагы / ^растырган Д.Л. Аманжолова. Алматы: Тенгри, 2001. Екiншi том. Аудармалар, дармалык шыгармалар. 424 б.
20. Камзабекулы Д. Д. Пушкин жэне казак эдебиетг рухани тамырластык пен тарихи шындык // Созвучие творчества Абая и Пушкина. Семей, 2006. Б. 13-21.
References
1. Abdraxmanov S. Koran i Pushkin [Koran and Pushkin] Astana: Elorda Publ., 2006. 288 p. (In Russian).
2. Anan'eva S. V. Kazaxstanskaya Pushkiniana. Poslednyaya chetverf XX veka - pervoe desyatiletie XXI [Kazakhstan Pushkiniana. The last quarter of the XX century - the first decade of the XXI] Almaty': Zhibek zholy', 2009. 291 p. (In Russian).
3. Aue'zov M. O. Abaj Kunanbaev. Stafi i issledovaniya. Pod red. I. T. Dujsenbaeva [Abai Kunanbaev. Articles and research. Ed. I. T. Duisenbaeva] Alma-Ata: Fy'ly'm, 1967. 389 p. (In Russian).
4. Aue'zov M. Abaj Kunanbaev. Institut Abaya [Abai Kunanbaev. Abay Institute] Elek-tronny'j resurs. URL: http://abai-inst.kz/rus/?p=30 (In Russian).
5. Axmetov Z. A. [Pushkin and Abai] VestnikLeningradskogo universiteta [Bulletin of Leningrad University] 1949. № 6. Pp. 60-70 (In Russian).
6. Bel'ger G. Ispoliny' duxa. Gete - Pushkin - Abaj // Afmanax «Literaturnaya Al-ma-Ata». 2006. № 3. E'lektronny'j resurs. URL: https://almaty-lit.ucoz.ru/publ/16-1-0-41 (In Russian).
7. Bel'ger G. Estyudys operevodaxIlyasaDzhansugurova [Studies on translations by Ilyas Dzhansugurov] Almaty': Faly'm, 2001. 258 p. (In Russian).
8. Dzholdasbekova B. U., Baratov Sh. M. Issledovanie tvorchestva Pushkina v li-tera-turovedenii Kazaxstana [Research of Pushkin's creativity in literary criticism of Kazakhstan] Vestnik KazNU. Seriya filologicheskaya [Bulletin of KazNU. Philological series] №1 (159). 2016. Pp. 40-44 (In Russian).
9. Kazarin V. P. Krym i formirovanie religioznogo soznaniya Pushkina [Crimea and the formation of Pushkin's religious consciousness] Kazarin V.P. Ot antichnosti do nashix dnej: Iz-brannye raboty' po literature i kulture Krym. centr gu-manit. issled., TNU im. V.I. Vernadskogo, Krym. o-vo rus. kultury' [Kazarin V. P. From Antiquity to the Present: Selected Works on Literature and Culture] Simferopol': Kry'mskij Arhiv, 2004. Pp. 84-88 (In Russian).
10. Kunanbaev A. Stixotvoreniya. Poe'my\ Proza [Poems. Prose] Moscow: GIHL, 1954. 415 p. (In Russian).
11. Pushkin A. S. Istoriya Pugacheva. Predislovie [Pugachev's story. Foreword] Pushkin A. S. Sobranie sochinenij v desyati tomax [Pushkin A. S. Collected works in ten volumes] Moscow: GIXL, 1959-1962. Tom VII (In Russian).
12. Pushkin A. S. Pissmo P. A. Vyazemskomu, 1825 [Letter to P. A. Vyazemsky, 1825] Pushkin A. S. Sobranie sochinenij v desyati tomax [Pushkin A. S. Collected works in ten volumes] Moscow: GIHL, 1959-1962. Tom IX (In Russian).
13. Pushkin A. S. Pis mo N. N. Pushkinoj. 19 sentyabrya 1983 goda [Letter to N.N. Pushkina. September 19, 1983] Pushkin A. S. Sobranie sochinenij v desyati tomax [Pushkin A. S. Collected works in ten volumes] Moscow: GIHL, 1959-1962. Tom X (In Russian).
14. Raevskij N. A. Portrety" zagovorili [Portraits spoke] Alma-Ata: Zhazushy'Publ., 1976. 430 p. (In Russian).
15. Pushkin A. S. Podrazhaniya Koranu. Primechaniya [Imitation of the Quran. Notes (edit)] Pushkin A. S. Sobranie sochinenij v desyati tomax [Pushkin A. S. Collected works in ten volumes] Moscow: GIHL, 1959-1962. Tom II (In Russian).
16. Shomanova G. K., Raxy mbaj S. Priznaki e pistolyarnogo romana v xudozhestvennom perevode: «Evgenij Onegin» A. Pushkina ipoe^ziya Abaya Kunanbaeva [Signs of an epistolary novel in literary translation: "Eugene Onegin" by A. Pushkin and the poetry of Abai Kunanbayev] Pushkinskie chteniya-2021. Xudozhestvenny^e strategii klassicheskoj i novoj slovesnosti: zhanr, avtor, tekst: materialy' XXVI Mezhdunar. nauch. konf. / otv. red. prof. T. V. MaVceva [Pushkin Readings-2021. Artistic Strategies of Classical and New Complications: Genre, Author, Text: Materials of the XXVI Intern. scientific. conf. / otv. ed. prof. T.V. Maltseva] St. Petersburg: LGU im. A. S. Pushkina, 2021. Pp. 42-52 (In Russian).
17. Абай (Ибраhим ^нанбаев). ^ара сездер // Том II. Алматы: Жазушы, 1986. Pp. 95194 (In Kazakh).
18. Абдрахманов С. А. С. Пушкинннщ «Евгений Онегин» романыньщ казак эдеби жэне фольклорлык дэстурендеп орны: автореф. дис. ... д-ра филол. гылымдар. Алматы: Эдебиет жэне енер институты М.О. Эуезова, 1999. 30 p. (In Kazakh).
19. Аманжолов Аудармалар. Ею томдык шыгармалар жинагы / ^растырган Д.Л. Аманжолова. Алматы: Тенгри, 2001. Екiншi том. Аудармалар, дармалык шыгармалар. 424 p. (In Kazakh).
20. Камзабекулы Д. Д. Пушкин жэне казак эдебиетг рухани тамырластык пен тарихи шындык // Созвучие творчества Абая и Пушкина. Семей, 2006. Pp. 13-21 (In Kazakh).
