CC BY-NC-ND
210
История публицистики. Риторика
Н.А. Бачинская
ПУБЛИЦИСТИКА ИВАНА ГРОЗНОГО (ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ПОСЛАНИЯ ОТ ИМЕНИ БОЯР)
В статье исследуется несколько дипломатических посланий XVI в., написанных от имени бояр и содержащих элементы, которые указывают на активное участие в их составлении Ивана Грозного. Автор выявляет в анализируемых текстах стилистические особенности, приемы убеждения и манипуляции, а также некоторые мотивы, характерные для публицистики царя в целом.
Ключевые слова: Иван IV Грозный, дипломатическая переписка, публицистика, приемы убеждения, манипуляция, ирония, внешняя политика, послания от имени бояр, литературный стиль.
Иван Грозный - один из самых знаменитых писателей в истории русской словесности XVI в. Особое место в его творческом наследии занимают некоторые дипломатические документы, во многом выходящие за строгие рамки этого утилитарного жанра и приобретающие публицистическое назначение. Есть основания предположить, что к дипломатической публицистике Ивана Грозного правомерно отнести и группу посланий, формально составленных от лица не самого царя, а его бояр1. Здесь наиболее известны грамоты от 1567 г., участие в сочинении которых царя не вызывает сомнений2. Это письма от имени И.Д. Бель-ского, И.Ф. Мстиславского, М.И. Воротынского и И.П. Федорова (Челядина), которые были составлены в 1567 г. в ответ на послания от польского короля Сигизмунда II Августа и гетмана Григория Хоткевича3. Другие послания, привлекаемые в данной статье, представляют собой ответы, написанные от имени бояр,
© Бачинская Н.А., 2012
Н.А. Бачинская
на послания к ним польско-литовской рады4. Не во всех из них в равной мере прослеживаются черты авторского стиля Грозного, однако сравнение этих текстов с «псевдонимными» посланиями от 1567 г. позволяет предположить, что царь участвовал и в их составлении. В пользу этого предположения говорят и частое использование в них стилистических приемов, характерных для Грозного, и необычные, в духе царя, формы выражения тех или иных идей (прежде всего, ироничное обыгрывание речи и положения адресата), и сам статус посланий. Функция дипломатических писем, которые паны рады посылали к боярам, и наоборот, - своего рода «репетиция» переговоров: бояре и паны через них обсуждали возможности способствовать установлению мира между государями, что, безусловно, не происходило без ведома последних и было особым официальным «ритуалом».
В группе посланий от 1567 г. царь примеряет на себя «маску» боярина не только, чтобы дать оппонентам ответ на оскорбительное предложение изменить ему. Он использует избранную роль и для достижения другой цели - победить противника в словесном поединке и доказать несостоятельность попыток подтолкнуть кого-либо из своих по-настоящему достойных подданных к измене. Иван IV представляет адресатов Сигизмунда II Августа верными, беспрекословно доверяющими ему людьми. Царь рисует эти образы, создавая «противовес» «крестопреступникам» вроде Андрея Курбского, не столь давний «отъезд» которого дал польскому государю некоторое представление о настроениях боярства и, соответственно, дополнительную надежду на успех5. Еще один мотив Грозного - вновь попытаться развеять «слухи», распространяемые Курбским, с которым царь вел полемику в письмах. Л.А. Юзефо-вич отмечает, что в те годы на Западе были распространены легенды об особой жестокости Ивана IV. С ними в том числе полемизирует царь - его цель, помимо прочего, переломить общественное мнение6 и доказать не только номинальному адресату, но и широкому кругу лиц, которые могли прочесть списки с посланий, что в его стране все благополучно и недовольство бояр - это домыслы польского монарха7.
В смысле более общем главным мотивом этой группы посланий становится тема, так или иначе пронизывающая все публицистическое наследие Грозного. «Защита и обоснование неограниченных прав самодержавной власти - вот основная тема первого послания Курбскому. <...> Эта же тема повторяется и в остальных посланиях. В послании Сигизмунду II Августу от имени Воротын-
Публицистика Ивана Грозного...
ского "волное царское самодержавство" Ивана IV противопоставлено "убогому королевству" Яггеллонов; в послании Стефану Ба-торию Грозный многозначительно именует себя царем "по божьему изволению, а не по многомятежному человечества хотению" и т. д.»8, - пишет Я.С. Лурье. Эта характеристика относится и к анализируемым текстам.
Ряд аналогий можно продолжить, обращаясь к посланию от имени Бельского: «А ныне же мы царского величества милостию во всякой великой чти и жалованье пребываем, а кроме государской воли нихто нами не властен, а в государской воле подданным взго-же быти, а где государской воли над собою не имеют, тут яко пьяны шатаютца и никоего же добра не мыслят»9. Отзвуки излюбленной идеи царя обнаруживаются и в другой группе анализируемых текстов. Здесь Иван Грозный косвенно противопоставляет себя польскому королю, намекая на «неисправления» последнего. На перечислении тех неблаговидных дел, которые якобы не совершал сам, Грозный строит обличительный текст, в котором прямое упоминание оппонента становится излишним. Царь стремится сформировать у читателя ощущение, что сама совесть должна указать истинному нарушителю дипломатических правил на его вину: «А мы, панове, благодаримъ Бога, что государь нашъ, его царьское величество, какъ на конь свой селъ противъ всехъ недурговъ своихъ, своего слова николи не преставливаетъ, не токмо что крестного целованья; а и съ вашимъ государемъ государь нашъ будучи въ перемирьяхъ, ни изъ одного слова государю вашему, своему брату, не выступилъ, а Вифлянская земля тогды и въ слове не была; а государь нашъ той своей вотчины своему брату, а вашему государю, ни въ слове не по-ступливался, не токмо что правды давывалъ, а въ писме и поготову нетъ; ино то не черезъ правду делалося, правде въ том порухи нетъ никоторые, а государь нашъ воленъ своихъ холопей казнити и жало-вати»10. Но царь не ограничивается критикой одних лишь нарушений в области дипломатии. Он косвенно обличает оппонента и как отступника от норм божественных, ведь речь идет о «крестном целовании». Не случайно именно этот отрывок начинается с вознесения благодарности Богу от имени обозначенных адресантов. Не удивительно и то, что приведенный фрагмент, рисующий безграничное уважение подданных к Ивану IV, оканчивается его излюбленной формулой власти11.
В другом месте, при перечислении «неправд» Сигизмунда II Августа, Грозный от имени бояр пишет о том, что тот отказывается именовать его царем, хотя «то титла» «отъ Бога дано ему и отъ его
Н.А. Бачинская
прародителей, а не отъ человекъ; и что отъ Бога дано, и то человекъ можетъ ли разорити?»12. В форме риторического вопроса, добавляющего фрагменту еще большую патетичность, царь намекает, что, не признавая его «законного» титула, оппонент идет не только против правды земной, но и против правды Божественной. Царь демонстративно подчеркивает ее принципиальное отличие от власти «выборного» короля, которым является Сигизмунд II Август.
Тема монаршего «местничества» играет значительную роль в посланиях от 1567 г., где превосходство Ивана IV выражается и через статус его подданных. Если в начале писем от имени Бельского и Мстиславского положение номинальных адресантов по отношению к Сигизмунду II понятно не до конца, то к середине они выступают уже как равные ему по статусу, если не стоящие выше13. Здесь автор позволяет себе уже открыто насмехаться над положением оппонента, якобы окруженного «израдцами», «фалшерами», «лот-рами» и находящегося в их власти14, а значит, от них не отличающегося или, хуже того, следующего «антихристову повеленью»15.
В одном из посланий польско-литовской раде от имени бояр автор мотивирует превосходство над королем Великого Княжества Литовского и Короны Польской, искусно сплетая исторические факты и их интерпретацию. При этом он не забывает указать на более низкое место противника в своеобразной «иерархии» правителей, существовавшей в сознании Грозного и его современ-ников16. Отвечая на доводы оппонентов, апеллирующие к прошлому, царь воспринимает их как «вызов» и устраивает своего рода соревнование в знании истории и умении осветить ее с выгодной для себя стороны. Нагнетая интеллектуальное давление, царь заканчивает рассуждения оскорбительным для оппонента выводом: «А толко, панове, воспомянути прежние обычаи, которымъ обыча-емъ гетманы литовские Рогволдовичевъ Давила, да Мовколда на Литовское княжество взяли и которымъ обычаемъ великому государю Мстиславу Володимеричю Манамашу къ Киеву дань давали, мы то гораздо ведаемъ, кое такъ было; ино потому не токмо что Руская земля вся, но и Литовская земля вся вотчина государя нашего (курсив мой. - Н. Б.): занже починъ отъ великого государя Вла-димера, иже просветившаго землю Рускую святымъ крещениемъ, даже и до нынешняго великого государя нашего и до его царьско-го величества, наши государи самодержцы никемъ не посажены на своихъ государьствахъ, но отъ всемогущиа Божиа десницы государи, такъ и ныне на своихъ государствахъ государи, а ваши государи посаженые государи; ино которые крепче, вотчинной ли
Публицистика Ивана Грозного.
государь, или посаженой государь, сами то разсудите»17. Царь, любивший играть на контрастах, разрешает накал этого отрывка неожиданным примиряющим жестом, в котором, однако, подчеркнуто сознание своей правоты, отстаивать которую автор отказывается лишь потому, что из милосердия стремится поскорее «унять» войну: «Да толко, панове, сколко техъ речей ни говорити на обе стороны, такими речми доброе дело не сставитца, развее къ розлитию крови христьянские приходятъ; и мы воспомянули вамъ про то тово для, занже вы писали въ своей грамоте не попри-гожю задираяся за искони вечную вотчину государя нашего»18. Тем самым Иван IV стремится подтолкнуть адресатов к выгодным ему шагам, вселив в них подспудную неуверенность в собственном положении.
Характерный прием, к которому царь прибегает, - резкий эмоциональный выпад, делающий адресата более уязвимым для дальнейшего воздействия. Грамоты Ивана Грозного, как правило, открывает пересказ письма оппонента, выдержанный в нейтральном стиле19. Нередко сразу за ним следует отрывок, содержащий укоры, насмешки, а нередко и брань, чем автор создает, помимо прочего, определенный комический эффект. «И мы твои листы вычли и вразумели гораздо. И как ты, брат наш, писал в своем листу <...>» - здесь тон Грозного пока еще сдержан, но уже через несколько слов он меняется на противоположный: «<... > ино так делают прокураторы, и фалшеры, и лотры, а великим государем не подобает того делывати, што такими безлепичными грамотами межи государей и земли ссоры делати и, не могучи недругу своему храбростью одолети, и таким татцким обычаем, якож змии подош-ся, хапати и преодолети»20. Сходный прием находим в послании от имени бояр к польско-литовской раде. За традиционной формулой о том, что письмо от адресата «вычли и вразумели гораздо», сразу же начинается жесткая обличительная отповедь, где ядовитая ирония переплетается с грозным библейским стилем, которым, как отмечала В.П. Адрианова-Перетц21, царь владел блестяще и к которому, наряду с обильным цитированием из религиозных книг, прибегал достаточно часто: «Ино, панове, годитца каждому человеку памятовати судъ Божей и смерть, и того ради, яко сесь светъ преходной, подобаетъ глаголати и писати правда, а неправдою правда не покрывати, занже Христово слово во евангелие, яко всяко слово празно, еже аще возглаголютъ человецы, возда-дятъ о немъ слово въ день судный; отъ словесъ бо своихъ оправди-шися и отъ словесъ своихъ осудишися; и не подобитеся реченному
Н.А. Бачинская
во евангелии: сии люди устами Мя чтутъ, сердце же ихъ далече от-стоитъ от Мене»22.
При помощи дипломатических грамот Грозный стремился создать в сознании читателя четкую оппозицию между собой и номинальным адресатом/оппонентом, своими подданными/подданными оппонента. Для этого Иван IV создает определенную символическую структуру. А.В. Каравашкин пишет о ней: «Наряду с цитированием авторитетных источников и ретроспективной исторической аналогией в посланиях Ивана Грозного широко используются символы, образующие определенную систему, выстроенную по принципу антитезы. <... > Свет и сладость Божественного учения всегда противопоставляются мраку и горечи дьявольских чар, глухота аспида, служащего образом "дракона"-Антихриста, - слову истины»23. В послании Сигизмунду II от имени Бельского царь так выражает одну из главных своих идей: «Но тричисленнаго божества воля и милость и десница само-держьство царя нашего утвержает и нас, достойных советников его, благостью осияет, и никая же сия не токмо малая и худая сия пена, но и велие треволнение не может потопити, на камени бо церковьнем стоим, юже Христос утверди, ей же врата адова не удо-леют, сего ради самодержство царя нашего и наш вернейший совет не боимся погрязновения»24. Таким образом, Иван IV связывает однозначно положительные для того времени образы с собственной страной, а свою власть возводит к воле Бога. Прочность взаимоотношений царя и подданных подчеркивают соответствующие эпитеты, употребленные по отношению к «советникам» царя. Грозный пытается внушить адресату, что надежды на измену бояр нелепы, поскольку связи «Бог-люди» и «царь-люди» в его стране надежны. При этом Церкви противопоставляются «врата адова», а в других частях письма Сигизмунд II сравнивается со «змием» и «лотром», что выводит образ адресата в противоположное семантическое пространство25. Этот же прием встречается в анализируемой группе посланий от имени бояр к гетману Хоткевичу и польско-литовской раде. В частности, царь постоянно прибегает к лексическим противопоставлениям: «а государъ нашъ <...> всегды разсуждаючи меру своей чести государьской и своему госу-дарьству <...>, хотлъ доброго пожития, какъ бы вместимо было ему государю и его государьству» (о себе); «И государь вашъ, не раз-сужая меры и обнявся безмерьемъ, захотелъ делати безмернымъ обычаемъ со государемъ нашимъ, ино потому такъ и ссталося» (о Сигизмунде II Августе)26; «А и то, панове, вамъ будетъ ведомо:
Публицистика Ивана Грозного.
какъ государь нашъ пришелъ своей вотчины искать за брата своего, вашего государя, неправду, и котрымъ обычаемъ щедростно чинилъ надъ народомъ христьянскимъ, кто убитъ кроме бою, или которой попротивился намъ, то вамъ извещать не надобетъ, то уведати мочно»27 (далее описывается милость Грозного к жителям завоеванного Полоцка) и др. Напрямую, а иногда и в косвенной форме, царь приписывает противнику негативные качества (в том числе, стремясь намекнуть на религиозные неурядицы в стране оппонента): «А государь нашъ, какъ есть истинные правые веры христианские государь, на всемогущаго Бога уповая, противъ всехъ своихъ недруговъ стоитъ, а християнство держитъ непорочно, по преданию святые соборные апостольские церкви, кроме всяких ересей, и неправдою не говоритъ и въ чюжую землю не вступаетца ничемъ; и намъ ся видитъ, тотъ мочь Божью и христьянство скла-дываетъ, кто неправдою говоритъ и въ чюжее ся вступаетъ»28.
Крепкая связь между царем и подданными как ценностная категория играет в посланиях Грозного от имени бояр, по понятным обстоятельствам, особую роль29. Поскольку эти тексты номинально исходили не от Грозного, они должны были, вероятно, приобретать большую силу и относительную беспристрастность в глазах оппонента и читателя, быть своего рода аргументом «третьего лица»30. В посланиях к польско-литовской раде от имени бояр Иван IV не ограничивается принятыми этикетными формулами верности. Так, стремление продемонстрировать поддержку военных действий со стороны народа выражается в на первый взгляд нейтральных фрагментах: «А что, пане, подданные подвигнутися хотятъ на бранъ, и тому дивитися не подобаетъ, занже то ихъ должная государемъ служити и за ихъ государьское повеление головы свои складывати и кровь своя литии <...>»; «<... > и то не новое дело, изъ давныхъ летъ повелося, тогда воинамъ веселие и пожитокъ, егда рать воздвигнетца <...>»31. За этими словами -в послании, посвященном переговорам о перемирии! - следует отрывок, намекающий на то, что Ивану IV война как раз выгодна -очередная попытка убедить оппонента в своей силе.
Царь - признанный мастер детали. Д.С. Лихачев писал: «Речь Грозного поразительно конкретна и образна. Свои рассуждения он подкрепляет примерами, случаями из своей жизни или зрительно наглядными картинами»32. Иван IV остается верен себе и в посланиях от имени бояр от 1567 г.33 Яркие, полные злой иронии образы не чужды и посланиям к польско-литовской раде. Так, ответ на реплику адресатов о том, что руки неверных христианскими
Н.А. Бачинская
«кровми омываются» из-за гордости русской стороны, автор начинает с того, что благодарит Бога и замечает, что его «пасениемъ держава его христианская везде отъ неверныхъ в тишине и въ покое и ни откуда отъ неверныхъ ни малого опасения имеютъ». Затем, с удовольствием глумясь над оппонентом (чьим союзником был Крымский хан), государь продолжает: «<... > крымской сего лета ко Мценску приходилъ, мценские казаки съ нимъ пере-ведався, прочь его отъ украйны отбили, слава Богу, отъ неверныхъ ни откуды недруга нетъ; а которой и недругомъ ся зоветъ, и онъ овецъ пять-шесть украдчи побежитъ, и они за нимъ гоняютъ, какъ за розбойникомъ, и толко угонятъ, и они вешаютъ (далее следует повторение мысли о том, что угрозы для Руси со стороны «невер-ныхъ» нет. - Н. Б.); а где будетъ въ иномъ государьстве крестиан-ская кровъ отъ бесерменъ розливаетца, ино то тотъ государь самъ ведаетъ, какъ будетъ свое государьство бережетъ, намъ о том гово-рити ненадобе»34.
Злой смех вообще очень часто звучит в посланиях от имени бояр к польско-литовской раде35. Послание же от 1563 г. является своего рода развернутой пародией на дипломатическое письмо от одной «рады» к другой с целью установления мира36. Внешне все формальности жанра соблюдены, но традиционные выражения, благодаря унизительному содержанию, неприемлемым условиям и упрекам, приобретают смысл издевательства. Письмо служит ответом на послание со стороны панов польско-литовской рады, в котором те предлагают приостановить военные действия и говорят о том, что Грозный послал «опасную грамоту» на послов, хотя его войска стоят в земле Сигизмунда II Августа, а это «не по звык-лому обычаю». Кроме того, паны укоряют царя в том, что, когда он напал на Полоцк, их монарх был в отъезде в Польшу (не мог следить за происходящим) и благодаря тому, что Иван IV дал «опасную грамоту» на послов, никто не ждал нападения37. Автор русского послания обращает слова оппонентов против них самих, с полным сарказма цинизмом перекладывая всю вину на их монарха. Приведу один из характерных отрывков, окрашенный типичной для Грозного установкой на устное слово и включающий заимствования из разговорной речи того времени: «<...> а посломъ было притти мочно и врать. Людцкая пословица ведетца изстари: посла ни бьютъ, ни секутъ, ратью полки стоятъ, а послы ходятъ и о добре делаютъ, да и зделываютъ. И государю вашему пословъ о чемъ къ нашему государю не послати? таковожъ бы сделали, какъ и на Москве, а тово бъ лиха не было; а то послы не бывали,
Публицистика Ивана Грозного.
ино потому такъ ся и стало»38. Победа дает царю основания глумиться над противником, оказавшимся в положении слабейшего, и, не нарушая внешней формы «челобитья» о мире, насмехаться как над неудачей Сигизмунда-Августа, не ожидавшего неожиданного вторжения, так и над тем осторожным тоном, в котором представители рады обращались в грамоте к боярам. Строгие формулы дипломатического этикета деформируются характерным стилем Грозного, выражающим властный, неугомонный нрав монарха, который привык не отказывать себе в возможности осмеять побежденного.
Таким образом, анализ дипломатических посланий, написанных от имени бояр, позволяет выявить в них некоторые черты, отличительные для Грозного-публициста. Сходство их с другими произведениями царя проявляется на нескольких уровнях: стилистических особенностей, приемов аргументации и полемики, композиции, идей. Начальное исследование указанных текстов дает основание предположить, что Иван IV мог принимать в их составлении решающее участие, сопоставимое с мерой его участия в посланиях, которые прямо подписаны царем.
Примечания
1 Вопрос о включении в корпус сочинений Ивана Грозного дипломатических до-
кументов, как подписанных его именем, так и составленных от имени бояр, поставил академик И.Н. Жданов. См.: Жданов И.Н. Сочинения царя Ивана Васильевича // Он же. Сочинения. СПб.: Типография имп. Академии наук, 1904. Т. 1. С. 86-87, 125; ср. также: Лихачев Д.С. Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским / Отв. ред. Д.С. Лихачев. М.: Наука, 1993. С. 184.
2 На основе языкового анализа к числу произведений Грозного его причисляют
В.П. Адрианова-Перетц, Д.С. Лихачев, Я.С. Лурье, Б.Н. Флоря, А.В. Караваш-кин и другие ученые. См., напр.: Археографический обзор посланий Ивана Грозного / Сост. Д.С. Лихачев и Я.С. Лурье // Послания Ивана Грозного / Под ред. В.П. Адриановой-Перетц. СПб.: Наука, 2005. С. 575; Флоря Б.Н. Иван Грозный. М.: Молодая гвардия, 1999. С. 218(219.
3 Иван Грозный. Послание Сигизмунду II Августу от имени И.Д. Бельского; Посла-
ние Гр. Ходкевичу от имени И.Д. Бельского; Послание Сигизмунду II Августу от имени Ф.М. Мстиславского; Послание Сигизмунду II Августу от имени М.И. Воротынского; Послание Гр. Ходкевичу от имени М.И. Воротынского; Послание Сигизмунду II Августу от имени И.П. Федорова; Послание Гр. Ходкевичу от имени И.П.Федорова (1567) // Послания Ивана Грозного. С. 239-277.
Н.А. Бачинская
4 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, Д.Р. Юрьева-Захарьи-
на и др. 28 ноября 1562 г. // Сборник Императорского Русского Исторического Общества. Т. 71. СПб.: Типография А.Л. Катанского и Ко., 1892. С. 102-115; Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, И.Ф. Мстиславского и др. 24 февраля 1563 г. // Там же. С. 124-131.
5 Об основаниях Сигизмунда II Августа рассчитывать на измену бояр см.:
Флоря Б.Н. Указ. соч. С. 218-223; Лурье Я.С. Комментарий // Послания Ивана Грозного. С. 670.
6 Юзефович Л.А. «Как в посольских обычаях ведется...»: Русский посоль-
ский обычай конца XV - начала XVII в. М.: Международные отношения, 1988. С. 195-196.
7 О сакральности связи государя с народом и ее значении в политической мифо-
логии Грозного см.: Hunt P. Ivan IV's Personal Mythology of Kingship // Slavic Review. 1993. Vol. 52. № 4. P. 769-809.
8 Лурье Я.С. Вопросы внешней и внутренней политики в посланиях Ивана IV //
Послания Ивана Грозного. С. 473-474.
9 Послание Сигизмунду II Августу от имени И.Д. Бельского. С. 245.
10 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, Д.Р. Юрьева-Захарьина
и др. 28 ноября 1562 г. С. 110.
11 См.: Первое послание Курбскому (Погодинский список) (1564) // Послания
Ивана Грозного. С. 30.
12 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, Д.Р. Юрьева-Захарьина
и др. 28 ноября 1562 г. С. 106.
13 Номинальные адресанты письма - как и Сигизмунд II Август - потомки вели-
кого литовского князя Гедимина; см.: Лурье Я.С. Комментарий. С. 670-673. Как отмечает Б.Н. Флоря, по мнению царя, его бояре имеют даже более «предпочтительные права на литовский великокняжеский трон, нежели у самого короля» (Флоря Б.Н. Указ. соч. С. 221).
14 Послание Сигизмунду II Августу от имени И.Д. Бельского. С. 246; Послание
Сигизмунду II Августу от имени И.Ф. Мстиславского. С. 254.
15 Послание Сигизмунду II Августу от имени М.И. Воротынского. С. 264.
16 Об отношении к монархам избранным и наследственным в современной Грозно-
му русской культуре см.: Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998. С. 12; о представлении о «правильных» монархах см.: Успенский Б А, Живов В.М. Царь и Бог: (Семиотические аспекты сакрализации монарха в России) // Успенский Б.А. Избранные труды. Т. 1. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 218; о представлениях Грозного о царской власти см.: Каравашкин А.В. Русская средневековая публицистика: Иван Пере-светов, Иван Грозный, Андрей Курбский. М.: Прометей, 2000. С. 132-150; 172-182; 200-213; Успенский Б.А, Живов В.М. Указ. соч. С. 215- 216; Вальден-берг В.Е. Древнерусские учения о пределах царской власти: Очерки русской по-
Публицистика Ивана Грозного.
литической литературы от Владимира Святого до конца XVII века. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006. С. 275-289; Дьяконов М.А. Власть московских государей: Очерки из истории политических идей Древней Руси (до конца XVI в.). СПб.: тип. И.Н. Скороходова, 1889. С. 136-164.
17 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, Д.Р. Юрьева-Захарьина
и др. 28 ноября 1562 г. С. 108.
18 Там же. С. 108-109.
19 Пересказ послания, на которое пишется ответ, традиционен для делопроиз-
водства того времени, но Грозный не только использует его, но часто и обыгрывает. См.: Шмидт С.О. Заметки о языке посланий Ивана Грозного // Труды отдела древнерусской литературы. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1958. Т. XIV. С. 258; Юзефович Л.А. Указ. соч. С. 13-14; Калугин В.В. Андрей Курбский и Иван Грозный: Теоретические взгляды и литературная техника древнерусского писателя. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 140-141.
20 Послание Сигизмунду II Августу от имени И.Д. Бельского. С. 242-243.
21 Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля древней Руси. М.; Л.: Изд.
АН СССР, 1947. С. 62.
22 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, Д.Р. Юрьева-Захарьина
и др. 28 ноября 1562 г. С. 105.
23 Каравашкин А.В. Указ. соч. С. 255(256.
24 Послание Сигизмунду II Августу от имени И.Д. Бельского. С. 243.
25 В этот «адов» мир, пространство «наоборот», попадают вместе со слабым, нера-
зумным монархом и его подданные. Так, действия Григория Хоткевича в тексте Грозного оказываются результатом разрушения логики, помутнения рассудка, влияния бесов. См., напр.: Послание Гр. Ходкевичу от имени М.И. Воротынского. С. 268-269. Может царь так парировать и критику в отношении собственного правления, прибегая к одному из выработанных еще в античности статусов отвода: «Годно ли в чужом государстве закон ставити и в правде воли то перед спасителем богом, еже в чюжом государьстве закон утверждати, сами не весте закона и не токмо законопреступницы, но и отступницы закона бысте?» (Там же. С. 270). Сходные мотивы, в редуцированной ввиду иного контекста форме, присутствуют и в посланиях к польско-литовской раде (см. сноску 22).
26 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, Д.Р. Юрьева-Захарьина
и др. 28 ноября 1562 г. С. 108.
27 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, И.Ф. Мстиславского
и др. 24 февраля 1563 г. С. 127-128.
28 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, Д.Р. Юрьева-Захарьина
и др. 28 ноября 1562 г. С. 111.
29 Для Ивана IV это один из аргументов в пользу его безграничных прав как
монарха, потому в письма к Сигизмунду II Августу от имени бояр включены
Н.А. Бачинская
достаточно большие фрагменты, посвященные спору о свободе воли, см.: Послание Сигизмунду II Августу от имени И.Д. Бельского. С. 243-244; Послание Сигизмунду II Августу от имени Ф.М. Мстиславского. С. 251-253; Послание Сигизмунду II Августу от имени М.И. Воротынского. С. 259-262. О дискуссии о свободе воле и ее публицистической роли в названных посланиях см.: Каравашкин А.В. Указ. соч. С. 176-178; Флоря Б.Н. Указ. соч. С. 220221.
30 См., напр., противопоставление взаимоотношений двух монархов со своими
подданными: Послание Гр. Ходкевичу от имени И.П. Федорова. С. 276-277. Об изображении в посланиях Ивана IV верных и неверных слуг см.: Каравашкин А.В. Способы изображения исторических лиц в посланиях Ивана Грозного // Литература Древней Руси / Отв. ред. Н.И. Прокофьев. М.: МГПИ им. Ленина, 1988. С. 61(65.
31 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, Д.Р. Юрьева-Захарьина
и др. 28 ноября 1562 г. С. 112.
32 Лихачев Д.С. Сочинения царя Ивана Васильевича Грозного // Он же. Избран-
ные работы: В 3 т. Л.: Художественная литература, 1987. Т. 2. С. 289.
33 См., напр., пассаж о бегстве деда И.Д. Бельского из Великого Княжества Ли-
товского «во единой кошюле»: Послание Сигизмунду II Августу от имени И.Д. Бельского. С. 244; характеристику «верного слуги» Сигизмунда II Августа Ивашки Козлова, который на Руси «мало у лошадей пригодитца, не токма которая верность на него положити»: Послание Сигизмунду II Августу от имени М.И. Воротынского. С. 259.
34 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, Д.Р. Юрьева-Захарьина
и др. 28 ноября 1562 г. С. 112.
35 Один из самых ярких примеров ( обыгрывание слов оппонентов о том, что Ли-
вонская земля «поддана издавна» их монарху, «а ныне панствомъ ужь къ вашему (их. - Н. Б.) государю прилучена». Пряча иронию под маской мнимой благожелательности, царь стремится вскрыть их внутреннюю противоречивость (Там же. С. 109).
36 О пародии у Грозного см.: Лихачев Д.С. Указ. соч. С. 297; Каравашкин А.В. Рус-
ская средневековая публицистика. С. 223; об обыгрывании форм деловой письменности см.: Шмидт С.О. Указ. соч. С. 258; Пиккио Р. Древнерусская литература. М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 219-220.
37 Послание Польско-Литовской рады к боярам. 20 февраля 1563 г.// Сборник
Императорского Русского Исторического Общества. Т. 71. С. 121-123.
38 Польско-литовской раде от имени бояр И.Д. Бельского, И.Ф. Мстиславского
и др. 24 февраля 1563 г. С. 127. Ср. с заключительным фрагментом другого письма, носящим явно пародийный характер: Послание Сигизмунду II Августу от имени И.Д. Бельского. С. 246; см.: Лурье Я.С. Комментарий. С. 671.
