CC BY
89
Тихомиров Ю. А., Котелевская И. В. Правовые акты: учеб.-практ. и справ. пособие. М., 1999.
Фоков А. П. О поправке к Конституции Российской Федерации «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации» // Российский судья. 2013. № 11.
Шугуров М. В. Международное право прав человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации (ценностные и нормативные аспекты) // Журнал конституционного правосудия. 2008. № 6.
Эбзеев Б. С. Толкование Конституции Конституционным Судом Российской Федерации: теоретические и практические проблемы // Государство и право. 1998. № 5.
Публичные и индивидуальные интересы в избирательном праве России: правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации
МАКАРЦЕВ Андрей Алексеевич, заведующий кафедрой конституционного и муниципального права Новосибирского государственного университета экономики и управления, член Новосибирской городской муниципальной избирательной комиссии, доцент, кандидат юридических наук
630099, Россия, г. Новосибирск, ул. Ломоносова, 56 E-mail: makarzew@mail.ru
В статье проводится анализ решений Конституционного Суда Российской Федерации по вопросам избирательного права, на основе которых выделяется иерархия публичных и индивидуальных интересов, реализуемых в электоральных отношениях. Автором устанавливается, что баланс интересов, выявленный Конституционным Судом, не является постоянным. Форма выражения и содержания согласования интересов личности и общества может меняться в зависимости от подхода органа конституционного правосудия к определению рамок регулируемых общественных отношений. В случае несовпадения интересов государства, общества и личности целесообразность удовлетворения и актуальность их осуществления может различаться в зависимости от исследуемых обстоятельств. Иерархия публичных и индивидуальных интересов, выстроенная Конституционным Судом, с одной стороны, направлена на гарантирование субъективных избирательных прав, с другой — обеспечивает стабильность существующей политической системы России, воспроизводство и функционирование институтов власти. Отсутствие официальной доктрины, которая бы на соответствующем уровне закрепляла то, что представляют собой публичные интересы в электоральных отношениях, затрудняет механизм их реализации и уменьшает предоставленную субъектам правоотношений законом возможность пользоваться определенными социальными благами.
Ключевые слова: выборы, публичные интересы, индивидуальные интересы, избирательное право, Конституционный Суд Российской Федерации, предвыборная агитация, интерес, электоральная демократия.
Public and Individual Interests in Electoral Rights of Russia: Legal Positions of the Constitutional Court of the Russian Federation
A. A. MAKARTSEV, candidate of legal sciences, associate professor Novosibirsk State University of Economics and Management 56, Lomonosov st., Novosibirsk, Russia, 630099 E-mail: makarzew@mail.ru
This article presents the analysis of decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation on electoral rights, upon which the hierarchy of the individual and public interests that are realized in electoral relations rests. The author concludes that the balance of interests established by the
Constitutional Court of the Russian Federation is not of a permanent nature. The form of expression and the content of coordination of interests of individuals and society can change depending bodies of constitutional justice to definition of a framework of the adjustable public relations. In case of discrepancy of interests of the state, society and individuals expediency of satisfaction and relevance of their implementation can differ depending on the given circumstances. The hierarchy of individual and public interests built by the Constitutional Court of the Russian Federation, on the one hand, is directed to guarantee subjective electoral rights and, on the other hand, to provide stability of the existing political system in Russia, reproduction and functioning of institutes of power. The absence of the official doctrine which would provide that public interests in the electoral relations represent themselves, complicates the mechanism of their realization, and reduces the opportunity given to subjects of legal relationship by the law to use certain social benefits.
Keywords: elections, electoral right, public interests, Constitutional Court of Russian Federation, pre-election campaign, interest, electoral democracy.
DOI: 10.12737/20907
Одна из основных задач Конституции РФ, история которой насчитывает более 20 лет, заключается в таком построении государственных и общественных институтов, которое объективно способствовало бы развитию демократии на основе сочетания и взаимодействия публичных и индивидуальных интересов. Важной гарантией, направленной на то, чтобы обезопасить субъектов конституционного права, носителей различных индивидуальных и коллективных прав от неконституционных по существу и не соответствующих Конституции РФ по форме решений и действий государственных органов и должностных лиц1, является конституционное правосудие, представляющее высшее проявление конституционного контроля в государстве2. Правовые позиции, выраженные Конституционным Судом РФ, рассматриваемые правоведами в качестве
1 См.: Эбзеев Б. С. Конституционный Суд РФ: становление, юридическая природа, правовые позиции // Комментарий к постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации / отв. ред. Б. С. Эбзеев: в 2 т. М., 2000. Т. 1. С. 5—6.
2 См.: Бондарь Н. С. Концепция «живого» (судебного) конституционализма: методология исследования в свете практики конституционного правосудия // Теория и практика российского конституционализма: сб. докладов / отв. ред. В. И. Фадеев. М., 2013. С. 24.
«кристаллизованного права»3, непосредственно влияют на качество законотворческой и правоприменительной практики4, на установление в этом процессе баланса публичного и индивидуального5.
Это особенно актуально в сфере электоральной демократии, центральное место в которой занимает субъективное избирательное право6. Конституционный Суд РФ неоднократно отмечал, что, будучи элементом конституционного статуса избирателя, избирательные права являются в то же время и элементом публично-правового института выборов, в них воплощаются как лич-
3 См.: Гаджиев Г. А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: восточно-европейское обозрение. 1999. № 3. С. 81—95.
4 См.: Шахрай С. М. О Конституции: Основной закон как инструмент правовых и социально-политических преобразований. М., 2013. С. 284.
5 См.: Шерстобоев О. Н. Теория интереса в административно-правовом измерении: на примере высылки иностранных граждан за пределы принимающего государства // Российский юридический журнал. 2014. № 3. С. 99.
6 См.: Юсубов Э. С. Организационно-правовые основы технической модернизации избирательной системы Российской Федерации // Конституционное развитие России: межвуз. сб. науч. ст. Саратов, 2011. Вып. 12. С. 130—136.
ный (индивидуальный) интерес каждого конкретного избирателя, так и публичный интерес, реализующийся в объективных итогах выборов и формировании на этой основе органов публичной власти7. В этом контексте под публичным интересом можно понимать интерес, в котором все общество является заинтересованной стороной или получателем. Именно выборы, по мнению немецкого правоведа Р. Уерпманна, являются наиболее адекватным средством его выражения8.
Объединение публичных интересов с индивидуальными на основе единого общественного интереса связывается в правовой науке с достижением общего блага9. Именно достижение общего блага является обязанностью государства, которое должно использовать для ее выполнения все свои механизмы10. При анализе конкретного дела перед Конституционным Судом РФ стоит задача не только выявить публичный и индивидуальный интересы, но и установить между ними баланс, являющийся синтезом различных интересов и в той или иной степени отражающий общественное благо, которое должно найти воплощение в действующей конституционной доктрине и стать основой применения законодательства.
Механизм установления баланса интересов между публичным и индивидуальным наиболее ярко проявляется в делах, связанных с реализацией права на предвыборную агитацию, являющейся кульмина-
7 См. постановление КС РФ от 29 ноября 2004 г. № 17-П; определение КС РФ от 4 декабря 2007 г. № 797-О-О.
8 См.: Uerpmann R. Das öffentliche Interesse: seine Bedeutung als Tatbestandsmerkmal und als dogmatischer Begriff. Tübingen, 1999. S. 17.
9 См.: Schmidt-Assmann E. Das allgemeine Verwaltungsrecht als Ordnungsidee. Grundlagen und Aufgaben der verwaltungsrechtlichen Systembildung. Berlin, 2006. S. 153.
10 См.: Uerpmann R. Op. cit. S. 20.
цией избирательного процесса, по достижению которой раскрывается политический характер избирательного права11. При рассмотрении дела по вопросу конституционности положений избирательного законодательства в части регулирования предвыборной агитации, Конституционный Суд РФ, проведя анализ интересов общества в целом и интересов отдельных участников избирательной кампании при реализации права на предвыборную агитацию, четкие границы которой в силу действия подп. «ж» п. 2 ст. 48 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» было сложно определить на практике, установил приоритет права общества на свободу слова в ходе выборов над интересами отдельных кандидатов, которые могли бы быть нарушены средствами массовой информации в ходе информационного обеспечения выборов. В связи с этим Конституционный Суд РФ признал подп. «ж» п. 2 ст. 48 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» не соответствующим Конституции РФ как ограничивающий свободу слова12. Это решение Суда, принятое в ходе избирательной кампании, существенно повлияло на практику квалификации незаконной агитации, проводимой в средствах массовой информации: после его принятия доказать претензии к средствам массовой информации по поводу нарушения избирательного законодательства стало чрезвычайно сложно13.
11 См.: Избирательное право и избирательный процесс в Российской Федерации / отв. ред. А. В. Иванченко. М., 1999. С. 332.
12 См. постановление КС РФ от 30 октября 2003 г. № 15-П.
13 См.: Колюшин Е. И. Судебная защита избирательных прав граждан. М., 2005. С. 89.
На расширение возможностей участия российских граждан в избирательных действиях было направлено постановление КС РФ от 14 ноября 2005 г. № 10-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 5 статьи 48 и статьи 58 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации", пункта 7 статьи 63 и статьи 66 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" в связи с жалобой Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации». В жалобе оспаривалось законодательное положение, предусматривающее оплату расходов по проведению предвыборной агитации исключительно за счет средств соответствующих избирательных фондов в установленном законом порядке. По мнению заявителя, оспариваемое регулирование фактически исключило возможность осуществления гражданами конституционного права свободно производить и распространять информацию любым законным способом в форме предвыборной агитации, имеющей целью побудить избирателей к голосованию против всех кандидатов, и тем самым противоречит ч. 1, 4 ст. 29 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ.
На основании признания интереса граждан в проведении предвыборной агитации против всех кандидатов Конституционный Суд РФ признал оспариваемое регулирование несоразмерно ограничивающим конституционное право на распространение информации и не соответствующим требованиям Конституции РФ. Суд установил равноценность предвыборной агитации против всех кандидатов предвыборной агитации за или против конкретных кандидатов, а право агитировать против всех участвующих в выборах кандидатов отнес к признанным законодателем избирательным правам граждан. Интерпретируя правила
проведения агитации за голосование против всех кандидатов (списков кандидатов), Конституционный Суд РФ, признавая за гражданами возможность проведения такой агитации, фактически предоставил российскому гражданину с его собственными средствами статус самостоятельного субъекта права на агитацию. Ведь возникает вопрос: если избиратель за счет собственных средств может агитировать за голосование против всех кандидатов (списков кандидатов), то почему он не может проводить агитацию за голосование за или против отдельных кандидатов (списков кандидатов) наравне с другими кандидатами (избирательными объединениями)?
Если бы Конституционный Суд РФ и в других своих решениях развивал эту позицию, то можно было бы считать, что он исходит из возможности предоставления избирателю статуса субъекта предвыборной агитации, равного статусу кандидата (избирательного объединения). Может быть, это не в полной мере соответствовало бы принципам российского избирательного права, но в любом случае эта позиция не противоречила бы принципиальным положениям Конституции РФ. Более того, это позволило бы увеличить плюралистическую направленность современных избирательных кампаний. Но в последующих решениях орган конституционного контроля России по-иному оценил подобное правовое регулирование.
В решении Конституционного Суда РФ от 16 июня 2006 г. № 7-П отмечалось, что оспариваемое заявителем требование об осуществлении предвыборной агитации не иначе как за счет денежных средств, которые аккумулированы в избирательных фондах и выступают в обезличенной форме, не противоречит Конституции РФ14. Оценивая значимость
14 Судебными органами США и Канады подобные законодательные ограничения в отношении выборов и референду-
права на свободу слова избирателей в рамках политической борьбы в период выборов и права на получение информации об источниках финансирования избирательных кампаний кандидатов (избирательных объединений), Конституционный Суд РФ посчитал, что запрет избирателям проводить агитацию за счет своих финансовых средств является справедливым.
Конституционный Суд РФ подтвердил, что граждане, не являющиеся кандидатами и не выступающие от имени кандидатов, избирательных объединений в установленном законом порядке, вправе проводить предвыборную агитацию в таких формах и такими методами, которые не требуют финансовых затрат. Это решение Суда, с одной стороны, направлено на обеспечение равного статуса кандидатов (избирательных объединений), с другой стороны, нарушает право избирателей на распространение информации. Гражданин (избиратель), обладающий правом на агитацию, в соответствии с волей Конституционного Суда РФ может реализовать его только с разрешения кандидата (избирательного объединения).
Получается, что право кандидатов выражать свое мнение имеет несоизмеримо более высокую ценность, нежели аналогичное право иных лиц. Более того, избранный способ регулирования позволяет одной категории граждан (кандидатам) при осуществлении своих прав (свободы слова) не учитывать права других граждан, не являющихся кандида-тами15. Конституционный Суд РФ ограничивается рассмотрением из-
ма были признаны неконституционными. См.: McIntyre v. Ohio Elections Comm'n (93986), 514 U. S. 334 (1995). URL: http://www. law.cornell.edu/supct/html/93-986.ZO.html; Libman v. Quebec (Attorney General). URL: http://en.academic.ru/dic.nsf/enwiki/1763285.
15 См.: Бондарь Н. С., Джигарян А. А. Конституционная ценность избирательных прав граждан России. М., 2005. С. 122—123.
бирателя не в качестве субъекта распространения информации, а только в качестве объекта, на который направлено воздействие кандидатов (избирательных объединений). Фактически Суд за счет гарантирования общезначимого принципа равного избирательного права и контроля за финансированием выборов сузил число возможных субъектов агитации. Исходя из логики судебного решения, избирательная кампания стала процессом деятельности кандидатов (избирательных объединений), а не избирателей.
Подходы Конституционного Суда РФ к пониманию содержания избирательной правоспособности отдельной личности в избирательном процессе могут существенно повлиять на распределение прав между субъектами избирательных отношений, реализация которых, в зависимости от стадии избирательного процесса, может быть направлена на защиту как публичного, так и индивидуального интересов. В частности, в Конституционном Суде РФ была оспорена конституционность ч. 1 ст. 259 ГПК РФ, п. 2 и 3 ст. 77 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и ч. 4 и 5 ст. 92 Федерального закона от 22 февраля 2014 г. № 20-ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», руководствуясь которыми Верховный Суд РФ и Колпин-ский районный суд Санкт-Петербурга пришли к выводу, что такое нарушение избирательного законодательства, как неправильный подсчет голосов, может повлечь нарушение прав политических партий при распределении между ними депутатских мандатов, а не избирательных прав граждан. Суды общей юрисдикции исходили из того, что действующее законодательство связывает право избирателей на обращение в суд с защитой именно их нарушенных прав. Основаниями же для
отмены решения соответствующей избирательной комиссии о результатах выборов по пропорциональной избирательной системе признаются лишь те нарушения избирательного законодательства, которые затрагивают права и интересы политических партий, список кандидатов которых допущен к распределению депутатских мандатов либо которым незаконно отказано в регистрации списка кандидатов.
Заявитель обращал внимание, что интересы избирателей и кандидатов (избирательных объединений) не являются тождественными и в зависимости от конкретных социально-политических условий могут не совпадать, вступать между собой в определенное противоречие. Эффективный контроль адекватности формализованного учета голосов избирателей их состоявшемуся волеизъявлению на выборах не может быть обеспечен при отнесении соответствующих правомочий лишь к статусу субъектов пассивного избирательного права и предполагает необходимость их признания за самими гражданами как единственными носителями активного избирательного права и ассоциированными участниками народного суверенитета. Сложившаяся же правоприменительная практика, полностью исключающая возможность судебной защиты избирательных прав граждан, если их нарушения имеют место на стадиях избирательного процесса, следующих за моментом голосования, и тем самым отрицающая право избирателей на обжалование итогов голосования на том избирательном участке, на котором они принимали участие в выборах, не отвечает требованиям Конституции РФ.
Отсутствие права избирателя на обжалование результатов выборов снижает легитимность выборов в целом, опирающуюся на внутренние побудительные мотивы, опыт, рациональную оценку избирательных процедур. Ограничение индивидуального права избирателей на
судебную защиту их права на участие в справедливых, нефальсифицированных, верно отражающих их волеизъявление выборах возможно только в случае обеспечения безопасности нравственности, здоровья, обороны или других общественно-значимых отношений. Все это делает необходимым наличие широкого объема прав у участников избирательной кампании, направленных на контроль выборов, вне зависимости от того, по какой избирательной системе они проводятся. Нарушения требований избирательного законодательства, в том числе при подсчете голосов, неизбежно затрагивают конституционный интерес каждого избирателя, независимо от его конкретного волеизъявления, поскольку могут повлечь за собой искажение действительной воли избирателей и тем самым формирование состава выборного органа публичной власти (замещение должности выборного должностного лица публичной власти) вопреки конституционным принципам народовластия, на которых строится и реализация избирательных прав граждан РФ. Это вытекает из позиции, выраженной Конституционным Судом РФ в ранее принятых решениях: каждый избиратель должен иметь право выражать свою волю в любой из юридически возможных форм голосования в соответствии с установленными процедурами, с тем чтобы при этом исключалась возможность искажения существа волеизъявления избирателей16.
Вызывает сомнение обоснование представителями государственных органов своей позиции. В выступлениях в Конституционном Суде РФ они высказали мнение, что при пересмотре результатов выборов могут оказаться нарушенными права других лиц, а именно большинства населения, которое в суды не обра-
16 См. постановление КС РФ от 10 июня 1998 г. № 17-П; определение КС РФ от 5 ноября 1998 г. № 169-О.
щалось, а следовательно, довольно итогами выборов и не желает их пересматривать, в том числе права кандидатов, которые стали депутатами и которых в случае пересчета голосов новые итоги могут не устроить. Однако эти аргументы не выдерживают критики, поскольку защите подлежат лишь законные интересы граждан: было бы странно исходить из того, что даже гипотетически подлежит защите интерес граждан (пусть даже их большинство) в сфальсифицированных результатах или интерес депутатов, которые стали депутатами вследствие махинаций с голосами и могут потерять свой статус, если голоса будут подсчитаны в точном соответствии с волей избирателей. Подобная казуистика искажает смысл конституционно значимых целей, которые могут оправдать допустимые ограничения прав граждан17. В связи с этим приоритет в праве на защиту избирательных прав должен отдаваться избирателям, а не политическим партиям. В принятом по этому делу решении18 Конституционный Суд РФ подтвердил индивидуальный характер субъективного избирательного права, проявляющийся в необходимости закрепления в российском законодательстве возможностей избирателя наблюдать на всех стадиях избирательного процесса за соблюдением процедуры и обжаловать нарушения.
Общегосударственная значимость проблемы выявления Конституционным Судом РФ баланса публичного и индивидуального повысилась в последние годы. Это связано с принятием Европейским судом по правам человека решений, которыми при-
17 См.: Соболева А. К. Толкование права на судебную защиту в контексте избирательного законодательства: последнее слово за Конституционным Судом // Актуальные проблемы российского права. 2013. № 7. С. 793.
18 См. постановление КС РФ от 22 апре-
ля 2013 г. № 8-П.
знавались не соответствующими Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. конституционные нормы либо законодательные положения, в рассмотрении которых на соответствие Конституции РФ Конституционным Судом РФ было отказано в связи с неподведомственностью дел19. Особое значение имеет дело, связанное с обращением в Европейский суд по правам человека российских граждан С. Анчугова и В. Гладкова, которые в силу запрета на участие в выборах лицам, содержащимся в местах лишения свободы по приговору суда, закрепленного ч. 3 ст. 32 Конституции РФ, не смогли принять участие в парламентских и президентских выборах.
В решении по делам № 11157/04 и № 15162/05 «Анчугов и Гладков против России» (Anchugov and Gladkov v. Russia) ЕСПЧ отметил, что участие в выборах в современном обществе является не привилегией, а пре-зюмируемым правом. Государство имеет широкое усмотрение в ограничении избирательного права, однако оно должно быть соразмерным. Лишение права на голосование при заключении на любой срок таковым не является. В связи с этим Суд посчитал, что запрет, предусмотренный ст. 32 Конституции РФ, нарушает ст. 3 Протокола № 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Решение о лишении избирательных прав должно приниматься судьей с учетом всех конкретных обстоятельств.
С одной стороны, можно согласиться с положениями, обосновывающими решение ЕСПЧ: фактически лишение избирательных прав лиц, находящихся в местах лишения свободы по приговору суда за совершение преступлений любой тяжести, является не предусмотренной Уголовным кодексом РФ санкцией. Подход, связывающий
19 См. определения КС РФ от 15 января 2009 г. № 187-О-О, от 27 мая 2004 г. № 177-О.
возможность ограничения избирательных прав со сроками судимостей, нашел отражение в одном из решений Конституционного Суда РФ: сроки вводимых федеральным законом ограничений пассивного избирательного права по общему правилу должны устанавливаться соответственно дифференциации сроков судимости, предусмотренных Уголовным кодексом РФ20.
С другой стороны, при рассмотрении дела «Анчугов и Гладков против России» необходимо было принимать во внимание, что подход, связанный с ограничением избирательных прав лиц, находящихся в местах лишения свободы по решению суда, является традиционным не только для российского законодательства, но и для российской правовой науки. Еще в начале ХХ в. В. М. Гессен писал о необходимости ограничения избирательных прав лиц, которые «совершили преступные деяния позорящего свойства или присуждены к позорящему наказанию по суду»21.
Можно согласиться с В. Д. Зорькиным, который отмечает, что «Конституция РФ в ст. 15 устанавливает приоритет международного договора над положением закона, но не над положениями Конституции. Монополия на истолкование Конституции и выявление конституционного смысла закона принадлежит Конституционному Суду. И поэтому истолкование Конституции, данное высшим судебным органом государства, не может быть преодолено путем истолкования Конвенции, поскольку ее юридическая сила все-таки юридическую силу Конституции не превосходит»22. Это вытекает из неотъемлемых свойств государственного суверенитета, а именно верхо-
20 См. постановление КС РФ от 10 октября 2013 г. № 20-П.
21 Гессен В. М. Основы конституционного права. Издание второе. Пг., 1918. С. 265.
22 Зорькин В. Д. Предел уступчивости //
Российская газета. 2010. № 5325.
венства, независимости и самостоятельности государственной власти, полноты законодательной, исполнительной и судебной власти государства на его территории и независимости в международном общении23.
Европейский суд по правам человека не принял во внимание аргумент России о сложности процедуры изменения второй главы Конституции РФ, обосновав это тем, что его роль заключается в оценке соответствия запрета требованиям Конвенции. По его мнению, российские власти могут избрать любой доступный им способ устранить нарушение: например, толкование Конституционным Судом РФ конституционных положений таким образом, чтобы последние не противоречили Конвенции.
В дальнейшем Конституционным Судом РФ были установлены дополнительные гарантии обеспечения реализации российских законов на территории России, и механизмы, направленные на согласования и взаимодействия международного и российского права в рамках национального правопорядка. Согласно его правовой позиции факт того, что ЕСПЧ поставил под сомнение соответствие российской нормы закона Европейской конвенции, позволяет Конституционному Суду РФ повторно проверить эту норму. Если по результатам рассмотрения указанного запроса Конституционный Суд РФ постановит, что норма, препятствующая исполнению постановления Европейского суда по правам человека, не противоречит Конституции РФ, то он может указать на возможные способы реализации решения ЕСПЧ24.
Делая выводы, необходимо отметить, что решения Конституционного Суда РФ по вопросам избирательного права направлены как на
23 См. постановление КС РФ от 7 июня 2000 г. № 10-П.
24 См. постановление КС РФ от 6 декабря 2013 г. № 27-П.
установление разумности в избирательном праве, так и на обеспечение безопасности Российской Федерации, ее суверенитета. Анализ его правовых позиций показывает, что уровень баланса между публичным и индивидуальным, установленный в ходе рассмотрения дел, связанных с реализацией избирательных прав, не является постоянным. Форма выражения и содержания согласования интересов личности и общества может меняться в зависимости от подхода органа конституционного правосудия к определению рамок регулируемых общественных отношений. В случае несовпадения интересов государства, общества и личности целесообразность удовлетворения и актуальность их осуществления может различаться в зависимости от исследуемых обстоятельств. Отсутствие официальной доктрины, которая бы на соответствующем уровне закрепляла то, что представляют собой публичные интересы в электоральных отношениях, затрудняет механизм их реализации и уменьшает предоставленную субъектам правоотношений законом возможность пользоваться определенными социальными благами, действовать в соответствии с его предписаниями.
Иерархия публичных и индивидуальных интересов, выстроенная Конституционным Судом РФ при рассмотрении дел, связанных с реализацией электоральной демократии, с одной стороны, направлена на гарантирование субъективных избирательных прав, с другой — обеспечивает стабильность существующей
политической системы России, воспроизводство и функционирование институтов власти.
Но практика Конституционного Суда РФ не всегда способна восполнить образовавшиеся в законодательстве пробелы в полном объеме и установить при разрешении избирательных споров баланс между публичными и индивидуальными интересами. Это определяется тем, что суд осуществляет толкование уже имеющихся правовых норм, в которых публичный интерес не находит закрепления. В результате судебная практика развивается быстрее законодательства, и Конституционный Суд РФ довольно часто вносит существенные изменения в правотворческую политику законодателя. Примером последнего может являться постановление Конституционного Суда РФ от 1 декабря 2015 г. № 30-П, в котором он скорректировал порядок реализации норм федерального законодательства о формировании органов местного самоуправления и обязал субъекты РФ привести законодательное регулирование в сфере организации муниципальной власти в соответствие с его правовыми позициями.
В идеале судебные органы должны руководствоваться волей законодателя, получившей должное формальное закрепление. В связи с этим появляется необходимость закрепления публичного интереса, его основных критериев в федеральном законодательстве, положениями которого правоприменители руководствуются при разрешении избирательных споров.
Библиографический список
Schmidt-Assmann E. Das allgemeine Verwaltungsrecht als Ordnungsidee. Grundlagen und Aufgaben der verwaltungsrechtlichen Systembildung. Berlin, 2006.
Uerpmann R. Das öffentliche Interesse: seine Bedeutung als Tatbestandsmerkmal und als dogmatischer Begriff. Tübingen, 1999.
Бондарь Н. С. Концепция «живого» (судебного) конституционализма: методология исследования в свете практики конституционного правосудия // Теория и практика российского конституционализма: сб. докладов / отв. ред. В. И. Фадеев. М., 2013.
Бондарь Н. С., Джигарян А. А. Конституционная ценность избирательных прав граждан России. М., 2005.
Гаджиев Г. А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: восточно-европейское обозрение. 1999. № 3.
Гессен В. М. Основы конституционного права. Издание второе. Пг., 1918.
Зорькин В. Д. Предел уступчивости // Российская газета. 2010. № 5325.
Избирательное право и избирательный процесс в Российской Федерации / отв. ред. А. В. Иванченко. М., 1999.
Колюшин Е. И. Судебная защита избирательных прав граждан. М., 2005.
Соболева А. К. Толкование права на судебную защиту в контексте избирательного законодательства: последнее слово за Конституционным Судом // Актуальные проблемы российского права. 2013. № 7.
Шахрай С. М. О Конституции: Основной закон как инструмент правовых и социально-политических преобразований. М., 2013.
Шерстобоев О. Н. Теория интереса в административно-правовом измерении: на примере высылки иностранных граждан за пределы принимающего государства // Российский юридический журнал. 2014. № 3.
Эбзеев Б. С. Конституционный Суд РФ: становление, юридическая природа, правовые позиции // Комментарий к постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации / отв. ред. Б. С. Эбзеев: в 2 т. М., 2000. Т. 1.
Юсубов Э. С. Организационно-правовые основы технической модернизации избирательной системы Российской Федерации // Конституционное развитие России: межвуз. сб. науч. ст. Саратов, 2011. Вып. 12.
Некоторые аспекты соотношения понятий конституционно-правового деликта и преступления
ЛИВАДНАЯ Юлия Александровна, аспирант Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: yulia.liwadnaya@yandex.ru
Статья посвящена проблемам квалификации правонарушений в случае совпадения диспозиций отдельных норм конституционного и уголовного права, а также места конституционно-правовых деликтов в современной системе правонарушений. На основании сравнительно-правового анализа конституционных норм ряда стран автором выявлены общие признаки понятий конституционно-правового деликта и преступления (общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость). Сделан вывод о наличии устойчивой взаимосвязи этих видов правонарушений, обусловленной тем, что в основе конституционно-правового деликта может лежать преступление. Автором предложены критерии разграничения этих понятий исходя из степени общественной опасности указанных правонарушений, а также специального статуса субъекта конституционно-правового деликта и определенной последовательности наступления для него конституционной и уголовной ответственности. Ввиду наибольшей степени общественной опасности конституционно-правового деликта по сравнению с преступлением и иными видами правонарушений предложен авторский подход к структуре современной системы правонарушений, включающей конституционно-правовые деликты, представляющие собой иерархическую подсистему, которая построена с учетом вида правонарушения, лежащего в основе конституционно-правового деликта (преступление, административное правонарушение, дисциплинарный проступок или гражданско-правовой деликт); преступления с учетом широкого понимания их противоправности и проступки (или иные виды правонарушений).
Ключевые слова: конституция, конституционно-правовой деликт, преступление, общественная опасность, противоправность, виновность, наказуемость, система правонарушений.
