Публичная история в городском пространстве: символический ресурс прошлого и культурный капитал Текст научной статьи по специальности «Прочие социальные науки»

Общество: философия, история, культура. 2023. № 12. C. 326-331 Society: Philosophy, History, Culture. 2023. No. 12. P. 326-331

Научная статья УДК 304.4

https://doi.org/10.24158/fik.2023.12.44

Публичная история в городском пространстве: символический ресурс прошлого и культурный капитал

Дмитрий Геннадьевич Горин

Российский экономический университет имени Г.В. Плеханова, Москва, Россия, [email protected], https://orcid.org/0000-0003-4235-7254

Аннотация. В статье рассматривается роль публичной истории в развитии культурного капитала современного города. Публичная история определяется с точки зрения особенностей ее инструментов, которые способствуют вовлечению символического ресурса прошлого в актуальные культурные коммуникации и накапливанию культурного капитала городских сообществ. Культурный капитал понимается не только в контексте оценки культурных ресурсов города, но и их вовлеченности в производство общественных благ и потоки коммуникаций и услуг. Развитие культурного капитала описывается в контексте трех взаимосвязанных аспектов городского пространства: практическом, воображаемом и проживаемом. Необходимость актуализации символического ресурса прошлого и его использования в повышении качества городской среды вызвана усилившейся конкуренцией современных городов за наиболее активных и квалифицированных жителей.

Ключевые слова: публичная история, места памяти, символический ресурс прошлого, культурный капитал, коммуникация, городская среда, городское пространство Финансирование: инициативная работа.

Для цитирования: Горин Д.Г. Публичная история в городском пространстве: символический ресурс прошлого и культурный капитал // Общество: философия, история, культура. 2023. № 12. С. 326-331. https://doi.org/10.24158/fik.2023.12.44.

Original article

Public History in the Urban Space: Symbolic Resource of the Past and Cultural Capital

Dmitry G. Gorin

Plekhanov Russian University of Economics, Moscow, Russia, [email protected], https://orcid.org/0000-0003-4235-7254

Abstract. The article considers the role of public history in the development of modern city's cultural capital. Public history is defined in terms of the peculiarities of its tools, which contribute to the involvement of the symbolic resource of the past in current cultural communications and the accumulation of cultural capital of urban local communities. Cultural capital is understood not only in the context of assessing the city's cultural resources, but also their involvement in the production of public goods and flows of communications and services. The development of cultural capital is described in the context of three interrelated aspects of urban space: practical, imaginary and lived. The necessity to actualize the symbolic resource of the past and its use in improving the quality of urban environment is caused by the increased competition of modern cities for the most active and qualified residents.

Keywords: public history, places of memory, symbolic resource of the past, cultural capital, communication, urban environment, urban space

Funding: Independent work.

For citation: Gorin, D.G. (2023) Public History in the Urban Space: Symbolic Resource of the Past and Cultural Capital. Society: Philosophy, History, Culture. (12), 326-331. Available from: doi:10.24158/fik.2023.12.44 (In Russian).

Проблема развития городского пространства вызывает большой интерес в условиях существенных трансформаций пространственных отношений, обретающих новые функции, связанные, в том числе с цифровизацией, новыми коммуникативными возможностями, необходимостью обеспечения комфортной и безопасной среды. Применительно к исследованию городского пространства следует учитывать, что пространственные отношения одновременно предстают как практические, воображаемые и проживаемые. В конструировании пространства А. Лефевр выделял, во-первых, пространственную практику, состоящую, прежде всего, в практическом воспроизводстве пространственных позиций, во-вторых, репрезентацию пространства посредством системы кодов и знаков и,

© Горин Д.Г., 2023

в-третьих, собственно, репрезентационные пространства, воспроизводящие символические структуры и скрытые стороны социальной пространственности (Lefebvre, 1991: 33). Рассмотрение культурного капитала современных городов в контексте этих трех аспектов пространственных отношений может способствовать более глубокому пониманию особенностей его накапливания и растраты. Многие российские города располагают значительными символическими ресурсами прошлого, однако эти ресурсы в большинстве случаев являются «спящими», а современные технологии их вовлечения в местное развитие используются редко.

Культурный капитал Д. Тросби описывает как актив, воплощающий, хранящий или обеспечивающий культурную ценность в дополнение к любой экономической ценности, которой он может обладать (Тросби, 2013: 70-73). Это определение культурного капитала позволяет концептуализировать возможности его вовлечения в развитие города на основании разделения таких его аспектов, как запасы и потоки. Первые представляют собой выражение культурных активов и их совокупную оценку, а вторые - порожденные культурными запасами потоки коммуникаций и услуг, которые могут потребляться или вовлекаться в последующее производство новых благ и услуг. В контексте названных выше трех измерений городского пространства, которое предстает как практическое, воображаемое и проживаемое, культурный капитал можно рассматривать в этих же трех аспектах: культурные запасы, воспроизводящие символический ресурс прошлого в городском пространстве, могут иметь воображаемое или реальное пространственное выражение, но, если они не вовлекаются в практики освоения городского пространства, в потоки услуг и коммуникаций, то не происходит накапливание культурного капитала и его конвертация в иные формы капитала, прежде всего, в социальный капитал, способствующий повышению качества социальной среды.

Современный город сталкивается с существенными проблемами в создании городских иден-тичностей своих жителей. В жизненных стратегиях современного человека меняется соотношение территориальных и экстерриториальных факторов. Возможности удаленной работы, развитие цифровой инфраструктуры бизнеса, рынка аренды жилья, более прозрачные границы - эти и другие тенденции делают человека менее привязанным к месту. Современные города вынуждены вступать в конкуренцию не только за туристические потоки и качество мигрантов из других городов, но, прежде всего, за сохранение собственного населения, наиболее активная часть которого становится более мобильной и готовой к смене места жительства. Поэтому в современных условиях, когда в городских пространствах не только реализуются различные инновации, но также возникают существенные риски, связанные с депрессивной социальной средой и неблагополучными районами, теряющими наиболее активную часть жителей, возникает проблема пространственной интеграции города на основании практического и символического освоения городского пространства как среды воспроизводства культурного капитала. Одним из методов решения этой проблемы является конструирование более качественного и символически насыщенного городского пространства, создающего уникальные смыслы жизни в конкретном месте.

В современных интерактивных и множественных публичных сферах обращение к символическому ресурсу прошлого при определенных условиях может способствовать накапливанию культурного капитала на местном уровне, способствуя повышению привлекательности городского пространства. Проекты локальной публичной истории снижают риски деградации непривлекательных районов и оттока молодых и активных жителей.

Публичная история представляет собой относительно новую область знания, которая активно институциализируется в российской практике (Всё в прошлом. Теория и практика публичной истории..., 2021). В современной литературе обсуждаются ее дисциплинарные границы, соотношение с различными формами исторического знания - академической наукой, разнообразными историческими нарративами, обыденными представлениями об истории. В условиях трансформации публичной сферы наблюдаются изменения характеристик публичного функционирования исторического знания: размываются критерии достоверности исторических фактов, меняется общественный интерес к темам и сюжетам истории, которые конкурируют с многочисленными воображаемыми сюжетами, тиражирующимися современными медиа. В этих условиях особую актуальность приобретает вопрос о том, как меняются функции публичных форм истории и как они могут способствовать конвертации символического ресурса прошлого в культурный капитал современных российских городов.

Публичная история в широком смысле включает особенности репрезентации истории в музеях и кино, публичных дискуссиях и других формах публичности1. Прошлое в публичной истории может пониматься в контексте различных форм его присутствия в настоящем, которое выражается, прежде всего, памятью и объективируется в своеобразных «местах памяти». Например,

1 Weible R. Defining Public History: Is It Possible? Is It Necessary? [Электронный ресурс] // Perspectives on History. 2008. March. URL: https://goo.gl/jXvnbo (дата обращения: 10.11.2023).

Общество: философия, история, культура. 2023. № 12. C. 326-331. Society: Philosophy, History, Culture. 2023. No. 12. P. 326-331.

проект П. Нора «Места памяти» (Нора и др., 1999) актуализирует привязанные к пространственной среде формы коллективной памяти и вскрывает напластование различных смыслов и интерпретаций. «Места памяти» в данном случае рассматриваются как символы, способствующие поддержанию идентичности.

Однако важно иметь в виду и более узкое определение публичной истории, которое отражает особый акцент на совместных усилиях граждан и сообществ по актуализации исторического знания и интеграции его в более широкие исторические идентичности - от личных и семейных историй к истории сообществ и национальной истории. Одним из первых и наиболее известных проектов публичной истории является реализовывавшийся в Великобритании проект истории сообщества полиэтничного рабочего района Бьютаун. Это пример интеграции индивидуальных историй и истории сообщества, обретающего собственную идентичность в процессе конструирования своей истории. Результатом этого многолетнего проекта стало развитие сообщества Бьюта-уна путем инициатив в сфере совместного образования, выставочной деятельности, издания литературы. Современные проекты публичной истории позволяют поддерживать личное отношение к истории на основании интеграции историй жизни обычных людей и создании на этой основе истории городских сообществ (как, например, интерактивные проекты публичной истории, связанные с историей поколений (Саймон, 2017: 238-239).

Поворот к публичной истории связан с целым рядом тенденций, в том числе определивших трансформацию публичной сферы, которая стала множественной и интерактивной. Современные городские сообщества концентрируют в себе культурную неоднородность, они апеллируют к разным культурным контекстам, разным образам прошлого, они полирелигиозны, полиэтничны и полистилистичны. Поэтому актуализация «больших» идей в публичной сфере не только не обеспечивает устойчивости ожидаемого эффекта, но создает опасность поляризации общества и обострения культурных противоречий и конфликтов.

Предпосылки поворота к публичной истории были созданы не только трансформацией публичной сферы, они формировались и в исторической науке, в которой происходят существенные изменения, связанные с достижениями школы «Анналов» и другими тенденциями. Среди них следует назвать поворот к микроистории, который намечается в 1970-е гг. публикациями итальянских историков К. Гинсбурга и Дж. Леви в журнале «Quaderni Storici», а позже оформившимися в самостоятельную серию «Microstorie». Согласно Дж. Леви, для микроистории характерно не просто стремление к описанию мелочей, а воссоздание истории через подробное изучение единичных малых историй - посредством реконструкции жизни «маленьких людей», их биографий, жизненных и карьерных стратегий, индивидуальных практик, структур повседневности (Levi, 1992: 93-111). Микроистория рассматривает индивидуальные сюжеты не в качестве повода для создания исторического нарратива, а как смысловой его центр. Эти и другие тенденции в развитии исторической науки совпадают с общественными изменениями, вследствие которых активность человека рассматривается как значимый фактор в конструировании его собственной жизни, актуальность приобретает «теория малых дел», развиваются разнообразные формы гражданского участия.

Проекты публичной истории имеют особое значение в условиях необходимости актуализации существующих культурных запасов в преодолении кризисного состояния российских городов. Характер культурного капитала российских городов в значительной степени объясняется особенностями урбанизации, которая происходила в сжатые по историческим меркам сроки. В конце XIX в. городское население в России составляло лишь 15 %, более половины российских городов получили этот статус в ХХ в., а несколько сотен из них были созданы менее столетия назад. При этом устойчивые черты городской культуры и городского образа жизни формируются, как известно, несколько поколений. Следствием «молодости» значительной части российских городов является моноотраслевой характер их промышленного потенциала, узкая специализация, несформирован-ность городской культуры, маргинализация и криминализация социальной среды.

Публичные репрезентации исторического знания, тем более локальных историй, далеко не всегда оказываются привлекательными и тем более способными создавать культурные потоки, актуализирующие запасы культурных ресурсов. Если в XIX в. российские города описывались через призму истории сообществ городских жителей, а в первые десятилетия ХХ в. наблюдалось развитие краеведческого движения и интереса к локальной истории, то это движение фактически было разгромлено в 1920-30-е гг. В советском обществе местная история и история городов понималась, прежде всего, в контексте общих этапов и закономерностей развития страны. Истории советских городов, как правило, интегрировались в целостный большой нарратив, героями которого были известные люди, часто не имеющие прямого отношения к локальной истории конкретного города. Эта черта характерна и для значительного количества книг по истории советских городов, которые выходили в 1950-60-е гг. Такой подход к локальным историям дополняется характерным негативным отношением к провинциальности. Современным городским жителям часто бывает сложно скорреспондироваться с большими историческими нарративами, поскольку

не они являются их субъектами. Публичная история создается не абстрактными силами, а личным участием, формирующим социальные связи и сообщества, основанные на агрегировании личных историй. В этом ее основное отличие от той истории, которая является предметом исторической политики. У публичной истории и исторической политики, таким образом, разные субъекты. Публичная история обладает своими инструментами, позволяющими преодолеть отчужденное отношение к истории города и способствовать развитию культурного капитала на основании вовлечения символического ресурса прошлого в потоки взаимодействий жителей города, способствуя тем самым расширению радиуса доверия и укрепляя ценности взаимности.

Пространственным основанием проектов публичной истории являются факты городской среды. Итальянский архитектор А. Росси еще в середине 1960-х гг. подверг критике тех урбанистов и архитекторов, которые полагали, что городское пространство можно сконструировать как целостный объект, возникающий единовременно (Росси, 2015: 30-42). А. Росси доказывал, что, поскольку город создается во времени, его архитектурная среда разворачивается последовательно, подобно рассказу (архитектуру он сравнил с лингвистикой: как текст понимается через его части, так и город открывается не одномоментно и целиком, а через факты городской среды). Таких фактов городской среды в каждом городе достаточно много, они разнообразны и соотносятся с разными историческими и смысловыми контекстами. Соотношение фактов городской среды и городских историй достаточно сложное: история, оставляет в городской среде свои следы, а факты городской среды, в свою очередь, могут становиться опорными точками проектов публичной истории. Особое значение имеет работа с фактами городской среды в непривлекательных микрорайонах, например, застроенных типовым жильем. Проекты публичной истории в таких микрорайонах могут быть направлены на создание внутреннего содержания, контрастирующего с анонимностью типовой архитектуры.

Существенное значение в воспроизводстве культурного капитала имеют культурные проекты, предполагающие интеграцию социальных связей вокруг объектов культурно-исторического наследия. Например, в некоторых городах создаются краудфандинговые платформы для сбора средств на восстановление таких объектов. Очевидно, что эффект подобных проектов состоит не только в сборе средств, а, прежде всего, в создании символического ресурса и развитии коммуникаций вокруг исторических микронарративов, позволяющих интегрировать культурно-исторический объект и связанный с ним городской нарратив с микронарративами жителей города.

Один из путей решения проблемы компенсации социальной апатии, атомизации общества и низкого уровня доверия состоит в использовании современных цифровых медиатехнологий, которые создают новые возможности для социальной вовлеченности и воспроизводства городских сообществ (Бабинцев и др., 2023). Цифровые медиа позволяют структурировать сетевые отношения вокруг исторических нарративов и поддерживать чувство причастности на основании использования интерактивных технологий. Реализации партисипаторных проектов публичной истории, основанных на соучастии, способствует стремительно развивающаяся цифровизация социальных взаимодействий и возникновение цифровой медиасреды как пространства социальной активности личности. Цифровая среда создается вероятностными потоками коммуникаций, поэтому цифровые проекты основываются на интеграции элементов и связей, получаемых из множественных и децентрализованных потоков информации.

В городских проектах публичной истории существенную роль играет проектирование взаимодействия онлайн-коммуникаций с фактами городской среды и городским пространством, что позволяет создавать вокруг культурных запасов потоки коммуникаций, основанных на агрегировании связей, создающихся общественным участием. Основной задачей такого партисипатор-ного проектирования является удержание этих связей. Успешность реализации партисипаторных проектов публичной истории предопределяется новыми проявлениями идентичности современного человека, характерное желание которого рассказать о себе в социальных сетях свидетельствует о стремлении интегрироваться с другими - не обязательно ближними, но и дальними. Отсюда и новый запрос на солидарность, которая вырастает из горизонтальных коммуникаций.

Интерактивные сетевые сообщества интегрируются вокруг общих интересов и ценностей, которые проявляют эффективность в реализации локальных проектов и решении «нишевых» проблем. В качестве примеров проектов публичной истории, основанных на общественном участии, можно привести онлайн-проекты, направленные на сбор и агрегирование личных воспоминаний об известных исторических событиях, историй семьи или поколений, историй домов, улиц, городов. Общественное участие может включать создание контента, его распространение, критику, потребление. В формате соучастия создаются разнонаправленные потоки исторических фактов и их интерпретаций. Сам проект превращается в платформу, объединяющую разных участников, которые выступают в качестве создателей, распространителей и критиков контента. Разумеется, инициаторы подобных проектов ориентируются не на предвидение ожидаемого, а

Общество: философия, история, культура. 2023. № 12. C. 326-331. Society: Philosophy, History, Culture. 2023. No. 12. P. 326-331.

на ожидание непредвиденного. Проект может разрастись и выйти за рамки изначального замысла. Поэтому главная функция инициаторов состоит в том, чтобы структурировать хаотичные потоки, ввести их в конструктивное и захватывающее русло. Одним из наиболее значимых результатов проектов партисипаторной истории является создание наполненных социальными связями публичных пространств - не только медиапространств, но и пространств, организованных вокруг объектов исторического наследия, музеев, библиотек, университетов (Саймон, 2017).

Привлекательность участия в такого рода проектах обеспечивается тем, что оно дает участникам возможность самореализации. Их вовлечение происходит, как правило, поэтапно: от индивидуального потребления контента, к взаимодействию с ним - на первых этапах, до объединения таких взаимодействий с контентом в сеть и поддержание идентичности сообщества - на завершающих этапах проекта. Разумеется, в российских условиях общественное участие в подобных проектах часто носит фрагментарный и неустойчивый характер. Но перспективы развития общественного участия во многом связаны с двумя взаимодополняющими факторами: во-первых, с развитием институциональной среды, способствующей расширению радиуса доверия и стабилизации правил игры, во-вторых, с созданием организационных предпосылок для взаимодействия граждан друг с другом и с институциями, занимающимися публичной историей. Такие организационные предпосылки генерируются в интерактивном пространстве на основании интеграции разнородного и децентрализованного знания пользователей.

Развитие публичной истории может иметь и прямую потребительскую ценность для города, например, создаваемую выгодами от потока туристов. Но не следует недооценивать непотребительские ценности обращения к публичной истории, которые могут быть связаны с убежденностью жителей города в ценности локальной истории и своей вовлеченности в нее. Участие граждан в подобных проектах мотивируется, прежде всего, теми экстерналиями, которые связаны с реализацией проекта.

Роль проектов публичной истории в развитии культурного капитала современных городов состоит, таким образом, в обращении к «спящим» символическим ресурсам прошлого, которые могут стать фактами городской среды или превратиться в виртуальный объект (например, интерактивную карту или социальную сеть), которые будут способствовать развитию потоков коммуникаций, формируя доверие, нормы взаимности и идентичность сообществ.

Список источников:

Воспроизводство городского сообщества в условиях цифровой трансформации урбанизированной среды / В.П. Ба-бинцев [и др.] // Теория и практика общественного развития. 2023. № 10. С. 27-36. https://doi.org/10.24158/tipor.2023.10.2.

Всё в прошлом. Теория и практика публичной истории / под ред. А.И. Завадского, В.С. Дубиной. М., 2021. 700 с.

Росси А. Архитектура города / пер. с ит. А. Голубцовой. М., 2015. 264 с.

Саймон Н. Партиципаторный музей / пер. А. Глебовской. М., 2017. 368 с.

Тросби Д. Экономика и культура / пер. с англ. И. Кушнаревой. М., 2013. 256 c.

Франция-память / П. Нора, М. Озуф, Ж. де Пюимеж, М. Винок; пер. с фр. Д. Хапаевой. СПб., 1999. 328 c.

Lefebvre H. The Production of Space. Oxford; Cambridge, 1991. 464 p.

Levi G. On Microhistory // New Perspectives on Historical Writing / ed. by P. Burke. Pennsylvania, 1992. Pp. 93-111.

References:

Babintsev, V.P., Gaidukova, G.N., Shapoval, Zh.A. & Yelnikova, G.A. (2023) Reproduction of the Urban Community in the Conditions of Urbanized Environment Digitalization. Theory and Practice of Social Development. (10), 27-36. Available from: doi: 10.24158/tipor.2023.10.2. (In Russian).

Lefebvre, H. (1991) The Production of Space. Oxford; Cambridge. 464 p.

Levi, G. (1992) On Microhistory. In: New Perspectives on Historical Writing; Burke, P. (ed.). Pennsylvania, pp. 93-111.

Nora, P., Ozouf, M., de Puimeges, J. & Vinok, M. (1999) Frantsiya-pamyat' [France-memory]. St. Petersburg. 328 p. (In Russian).

Rossi, A. (2015) Arkhitektura goroda [City architecture]. Moscow. 264 p. (In Russian).

Simon, N. (2017) Partitsipatornyy muzey [Participatory Museum]. Moscow. 368 p. (In Russian).

Throsby, D. (2013) Ekonomika i kul'tura [Economics and culture]. Moscow. 256 p. (In Russian).

Zavadsky, A.I. & Dubina, V.S. (eds.) (2021) Use vproshlom. Teoriya i praktika publichnoy istorii [All in the past. Theory and practice of public history]. Moscow. 700 p. (In Russian).

Информация об авторе

Д.Г. Горин - доктор философских наук, профессор кафедры политического анализа и социально-психологических процессов Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова, Москва, Россия.

https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=114522

Конфликт интересов:

автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Information about the author D.G. Gorin - D.Phil., Professor at the Department of Political Analysis and Social and Psychological Processes, Plekhanov Russian University of Economics, Moscow, Russia. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=114522

Conflicts of interests:

The author declares no conflicts of interests.

Статья поступила в редакцию / The article was submitted 24.10.2023 Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 21.11.2023 Принята к публикации / Accepted for publication 19.12.2023

Автором окончательный вариант рукописи одобрен.