CC BY
40
В. П. Поршнев Птолемеи в роли устроителей мусических агонов
Александрийский Мусей воспринимается историками культуры как подобие новоевропейских университетов и публичных библиотек, а не как языческий храм, где совершались богослужения. В других такого рода святилищах, например, в беотий-ской долине Муз, их важнейшим элементом были агоны музыкантов, певцов и спортсменов. В Александрии Птолемей II учредил в честь своего обожествлённого отца пятилетние агоны (81хаЪ. XVII, 795), получившие наименование Птолемейев и состоявшие как из музыкальных, так и из спортивных состязаний. Ко времени расцвета Александрийского Мусея они уже обрели традицию, так как берут начало в 279-278 гг. К третьим играм, происходившим в 271-270 гг., относят грандиозное шествие на городском стадионе, описание которого передал Афиней (V, 200^ 201а - с). Не менее пышная процессия во время праздника Адониса известна из XV-й Идиллии Феокрита. Хотя эти шествия не связаны непосредственно с Мусеем, их организация, требовавшая длительной подготовки и репетиций, скорее всего, возлагалась на служителей Мусея. По крайней мере, некоторые из празднеств происходили на общем с Мусеем пространстве. Если Афиней повествует о шествии на стадионе, расположенном в пригороде столицы - Никополе, то Феокрит указывает на открытую для жителей Александрии часть царских дворцов. Таким местом мог быть храмовый участок в западной части царского квартала, где располагались Мусей и другие святилища. Тот факт, что Птолемейи были составной частью заупокойного культа правителя, также позволяет связать их с Мусеем. Большинство античных Мусеев включали в свои священные участки захоронения, или соседствовали с таковыми. Были Мусеи, которые специально создавались для совершения погребальных обрядов, например, Мусей семьи Фойника-Эпиктеты, учреждённый в 220-е гг. до Р. Х. на о. Фера (Ю XII, 3, 330). В описании Александрии Страбон упоминает царский некрополь и гробницу Александра Великого сразу за зданиями Мусея (81хаЪ. XVII, 791- 794).
Об александрийских агонах мы знаем лишь из литературных фрагментов, но мы можем дополнить представление о них по их аналогам. С одной стороны, Птолемеи следовали многовековой традиции греческих агонов, декларируя преемствен-
ность с Олимпийскими и Пифийскими играми. Но, в то же время, прообразами для них несомненно служили и сравнительно новые состязания, к таковым следует отнести учреждённые македонским царём Архелаем (413 - 399 гг. до Р. Х.) празднества в Дионе, во славу Зевса, где «...сочетание атлетических и художественных состязаний .должно было объединить .славу Олимпийских игр и афинских Великих Дионисий»1. После них следует отметить агоны, которыми был отмечен восточный поход Александра Македонского, начиная с празднеств в Эгах, в честь Зевса и Муз, подобных Олимпийским (Arr. Anab. I, 11, 1). Пребывание царя в Илионе весной 334 г. сопровождалось спортивными состязаниями с жертвоприношениями Ахиллу и Пат-роклу (Plut. Alex. 15). В 333 г. в Солах происходят гимнастические и мусические агоны по поводу выздоровления царя (Curt. III, 7, 3). В конце июня - июле 332 г. Александр устроил гимнастические состязания и бег с факелами после взятия Тира (Arr. Anab. II, 24, 5 - 6). Затем - гимнастические и мусические агоны в Мемфисе, для участия в которых приехали знаменитые актёры и музыканты всей Эллады (Arr. Anab. III, 1, 4). Празднества были повторены после паломничества царя в оазис Аммона (Ibid. 5, 2), затем - в Финикии, где выступали трагические и кикличе-ские хоры (Plut. Alex. 26). Зимой 331 - 330 гг. Александр устроил бег с факелами и учредил празднество с гимнастическими состязаниями в Сузах (Arr. Anab. III, 16, 9). В 329 г. - празднество с гимнастическими и конными состязаниями в Александрии Дальней (Arr. Anab. IV, 4, 1). В 327 г. имели место конные и гимнастические состязания в Индии в честь победы над Такси-лом (Arr. Anab. V, 3, 5), а в 326 г. над Пором (Ibid. V, 20, 1). В 325 г. состязания проходят после решения о возвращении домой и сооружения алтарей богам-олимпийцам (Ibid. V, 29, 1-2). В 325 г. - мусические и гимнастические состязания в Кармании (Ibid. VI, 28, 3). Затем - состязания в Сузах, где, кроме греческих музыкантов, трагических и комических актёров, участвовали индийские фокусники (Ael. Var. hist. VIII, 7). В 324 г. гимнастические и мусические агоны были учреждены в Экботанах, куда к Александру явились три тысячи актёров (Plut. Alex. 72; Arr. Anab. VII, 14, 1).
Виды этих состязаний, состав участников, призы - зависели исключительно от царской воли. Ценно суждение Плутарха, пользовавшегося документальными записями, фиксировавшими все детали восточного похода и затем хранившимися в Александрийской Библиотеке: «Александр, по-видимому, не любил ат-
летов: он устраивал множество состязаний трагических поэтов, флейтистов, кифаредов и рапсодов, а также различные охотничьи соревнования и бои на палках, но не проявлял никакого интереса к кулачным боям или к панкратию и не назначал наград их участникам» (Plut. Alex. 4). Отсюда и такие экзотические состязания, как яблочное сражение на лодках вблизи Вавилона (Athen. VII, 4, 277a), или соревнование в винопитии (Ael. Var. hist. II, 41; Plut. Alex. 70). Явный упор делался на зрелищность игр, чему способствовало проведение параллельно им многолюдных шествий: парад в Эфесе в 334 г. (Arr. Anab. I, 18, 2, торжественная процессия с участием всего войска в Солах в 333 г. (Arr. Anab. I, 18, 2; Curt. III, 7, 3), шествие войска в Тире в 332 г. (Arr. Anab. II, 24, 5 - 6) и в Мемфисе в 331 г. (Arr. Anab. III, 5, 2), знаменитый марш через Карманию в 325 г., устроенный с такой роскошью, что историки сомневались в его подлинности (Arr. Anab. VI, 28, 1 - 3; Curt. IX, 10, 22 - 29; Plut. Alex. 67). Между тем, подобные грандиозные процессии позже начнутся в птолемеевской Александрии.
Празднества и шествия организовывались не прямо в честь Александра, но посвящались отеческим богам и героям. В местах, где почитались эти герои, предпринимались попытки ввести уже не разовые, но постоянные празднества. Александр обещал жителям Илиона учредить игры в честь героев Троянской войны (Strab. XIII, 593). Неизвестно, было ли обещание воплощено в жизнь. Но одним из первых актов почитания самого Александра стали игры, называемые Александрийскими, которые начали справлять жители Ионии (Strab. XIV, 644). Видимо, они были подобны играм, которые затем инициировали эллинистические монархи, таким как Атталеи, Евмении, или же александрийские Птолемейи.
Кроме свидетельств о непосредственных предшественниках празднеств в Александрии, в нашем распоряжении имеются надписи, рассказывающие об агонах, проходивших за пределами Египта, но под покровительством египетских царей. Александрийские празднества примерно совпадают по времени с учреждёнными жителями островов Эгейского моря во имя Птолемея II и его отца Исоолимпийскими играми (Syl.3 I, 390). В постановлении Лиги островитян прямо говорится о том, что игры будут проходить так, как предписал Птолемей II, по подобию агонов, установленных царём в Александрии. Одновременно устраивались три вида агонов - спортивный (yomvaoTiKÔç), му-сический (mouciKÔç) и конный (îppikoç). В качестве наград при-
суждались золотые венки стоимостью в тысячу статеров, награждённых островитян приравнивали к олимпийским чемпионам, почётный серебряный венок вручался послами островитян царю-благодетелю, Птолемеям совершались жертвоприношения, подобные тем, что положены богам (iooöeoi).
К сожалению, до нас не дошли списки победителей, которые позволили бы восстановить весь ход состязаний. Поэтому большую ценность имеют сведения о египетском покровительстве беотийскому святилищу Муз. В своё время высказывалось мнение, что на Александрийский Мусей оказали влияние подобные древние священные долины Муз2, но реорганизация агонов, имевшая место в беотийском святилище, следует за становлением и расцветом Мусея в Александрии, что заставляют, наоборот, подумать об обратном влиянии нового Мусея на более древнее культовое место и празднества, происходившие там.
В III в. до Р. Х. беотийская долина Муз переживает большое строительство, сильно изменившее прежний ландшафт, отображённый в поэме Гесиода (Theog. 1-8). На священном участке возводятся театр со скеной длиной более двадцати метров, жертвенник Музам из крупных каменных плит и стометровая парадная стоя с колоннами ионического ордера. Кроме того, на пространстве долины устанавливается много стел с надписями, содержащими ценный материал о знаменитых агонах, совершавшихся в долине каждое пятилетие в честь Муз и Эрота. Списки победителей показывают размах и престиж беотийских агонов, в которых участвовали выходцы из Афин, Коринфа, Ни-комедии, Пергама, Эфеса, Сидона (BCH XIX, р. 366). Влияние Египта было особенно большим как раз в период перемен. В долине Муз распространяются культы египетских богов: статуи Аполлона и Диониса соседствуют отныне с Осирисом (BCH L, р. 233), посвятительные надписи обращены к Серапису, Исиде, Анубису (IG VII, 1869, 2872, 3301, 3380, 3406, 3414, 3426; BCH L, nr. 48, р. 425-426, nr. 52, р. 427; SEG XLV, 454; ААА III(1), 1970, р. 103). Благорасположение теспийцев к подданным египетских царей выражалось в даровании проксении жителям Канопа и Александрии; им предоставлялось право владения землёй, освобождение от повинностей (äteleia), право убежища (äcolia) (IG VII, 1722). Павсаний (IX, 31, 1) рассказывает о статуе Арсинои II в долине. Царица была изображена восседающей на страусе, по-видимому, как богиня Афродита, с которой она отождествлялась (Strab. XVII, 801; Athen. VII, 318d). В
этом качестве она могла покровительствовать празднествам, если не в земной жизни, то посмертно.
Имена Птолемея и Арсинои встречаются лишь в одной надписи, рассказывающей о денежных пожертвованиях святилищу из доходов от сдачи в аренду поместий, принадлежавших царской семье (BCH XIX, nr. 29, p. 379 - 382). Нельзя достоверно сказать, о каких правителях идёт речь: это могли быть как Птолемей II, так и Птолемей IV с их жёнами-сёстрами. В Египте, распоряжаясь огромными земельными владениями, Птолемеи финансировали празднества в Александрии также из доходов своих поместий (P. Cair. Zen. 59075).
Но имеются свидетельства, доказывающие, что царское попечительство не ограничивалось только дарами. Птолемеи выступили инициаторами тех изменений в организации празднеств, которые и сделали их столь популярными в эллинистическом мире. Ещё в 1895 г. была опубликована надпись, в которой послу Гиероклу от имени города теспийцев и Беотийского союза предложено огласить постановление, касающееся этих перемен. Был изменён срок проведения агонов (по-видимому, тогда и был установлен пятилетний ритм, подобный александрийскому), а сами состязания отныне заканчивались награждением победителей венками (Syl.3 I, 457). Таким образом, повышался их статус: ayrnv GematiKOj превращался в более почётный ayrnv OTEfavithj. Далее, подтверждалось право актёров на организацию сообщества при святилище Муз (to Koivov trav tE%vitfflv).
Видимо тот же Гиерокл был направлен в Афины и в ещё один союзный беотийцам город, оповестить о введённых новшествах. Его имя фигурирует в надписи, содержащей тексты декретов этих городов, поддержавших новации (IG VII, 1735). В постановлении отмечено, что агон в честь геликонских Муз отныне становится подобным Пифийским играм (ayrnv ioo-p-oGioj). Кроме того, для участия в них приглашаются актёры, прежде побеждавшие на состязаниях Немейских и Истмийских.
То, что теспийцы не сами пришли к идее реорганизации, доказывают опубликованные П.Жамо два текста (BCH XIX, nr. 3, p. 326 - 327; nr. 4, p. 328), которые вновь упоминают ayrnv OTEfavithj в честь геликонских Муз и уведомляют об отправке посольств. Исполнено и одобрено то, что было ранее предложено царём и царицей (ta yejypammeva pp6tep[ov mo той bacileoj .........taq PaciHcc[aj .................]). Второй текст, содержащий фрагмент ответного царского письма, где высказывается благодарность сообщившим о результатах реформ послам,
намекает на то, что именно царица (и сестра царя) высказала их идею, или, по крайней мере, участвовала в их обсуждении (а цеу еураф^ лара а8е1ф% [лерг тюу а61юу ту ^ яо1г]^ тгб^стгу тоу ката леутает^ргба сиуте1о^[цеуоу ауюуа таг^ 'Б1гкю]угасгу [Мо]"осаг£ каг трауюгбюу).
Из двух цариц-сестёр Арсиноя II имела большее влияние на супруга. Именно её статуя упомянута Павсанием. Она могла лично посещать долину Муз, будучи в первом браке супругой Лисимаха Фракийского. Правда, Арсиноя II умерла в 270 г. К столь ранней дате вряд ли можно привязать преобразования в беотийском святилище. Но, поскольку преобразованиям предшествовали прежние послания царя и царицы, может быть, их проект обсуждался ещё при жизни Арсинои II, однако его осуществление задержали последующие события, а именно - полоса войн между Египтом и Македонией в 266 - 249 гг. Таким образом, наиболее благоприятный период для реорганизации аго-нов - послевоенные 249 - 246 гг. Если же инициативы исходили от Птолемея IV и Арсинои III, и реформы осуществлялись в 220-е - 210-е гг., и в этом случае мы имеем основание предположить, что царственные покровители, заботясь о празднествах в беотийском святилище, имели в качестве образца не только Пифийские игры, но и агоны у себя в Александрии.
Значительная часть беотийских надписей относится к римскому времени, но, поскольку какие-либо сведения о новых реформах празднеств в этот период отсутствуют, естественно предположить, учитывая консерватизм религиозных традиций, что те формы, которые приобрели агоны под влиянием Птолемеев, могли сохраняться много столетий без существенных изменений. В списках представлены рапсоды (Ю VII, 1760), авле-ты (Ю VII, 1760; Бу1.3 I, 457), авлоды (Ю VII, 1760; 1762; Бу1.3 I, 457), кифаристы (Ю VII, 1760; 1763; Бу1.3 I, 457), кифареды (Ю VII, 1763; Бу1.3 I, 457), сочинители произведений для хоров (Ю VII, 1772), сочинители просодиев (Ю VII, 1760; 1773) и эпических поэм (Ю VII, 1735, 1760, 1819; Бу1.3 I, 457; ВСН XXVI, р. 424, пг. 45), сочинители и исполнители ролей в древней и новой трагедии и комедии (Ю VII, 1760, 1761), исполнитель пифий-ских песен (Ю VII, 1773). В спортивных состязаниях количественно преобладают самые зрелищные - заезды колесниц (Ю VII, 1764; 1772). Далее следуют забеги на разные дистанции (Ю VII, 1764, 1765, 1769) и бег в доспехах (Ю VII, 1772), за ними -борьба и кулачный бой, пятиборье и многоборье (Ю VII, 1765, 1769). В спортивных агонах участвовало большое количество
детей и детских команд (IG VII, 1765; 1769). Среди агонистов в мусической сфере встречается участник песенных состязаний юношей (IG VII, 1773). В долине найдено большое количество статуй детей. Возможно, детские танцевальные и музыкальные хоры составлялись из детей, воспитывающихся при святилище: в эпиграмме, переданной Афинеем (XIV, 629a), речь ведется от лица участника состязаний, который в детстве обучался в святилище танцам и игре на флейте (év 'EliKrnvi paí8rnv óp%»oeij). В Александрии празднества сопровождались массовыми шествиями и выступлениями детей; их количество переваливало за тысячу (Athen. V, 200a). Следовательно, Александрийский Мусей мог прежде иметь подобную школу, обеспечивавшую празднества юными актёрами и возможно ставшую образцом для бео-тийцев, у которых торжества были соединены с культом бога-ребёнка Эрота. Что касается упомянутого сообщества актёров, то, вероятно, вхождение в него было условием их постоянной работы на празднествах. В Александрии, куда стекалось для заработка слишком большое количество актёров (TE%vÍTai oí лерг Auovtcou), Птолемей IV, возможный инициатор реформирования беотийских агонов, издал указ об их обязательной регистрации с целью профессионального отбора (BGU VI, 1211 = Sel. Pap. II, 208 = C. Ord. Ptol. 29).
Празднества в Александрии связывались с культом обожествлённых правителей. Статуя Арсинои II является доказательством наличия такого культа в долине Муз. В Александрии на торжествах исполнялись песнопения в честь Птолемеев (XVII-я Идиллия Феокрита). На беотийских агонах исполнялись энко-мии и эпиникии (IG VII, 1761). В римскую эпоху важной составляющей состязаний становится исполнение энкомиев, по-свящённых императору (IG VII, 1773). Преемственность с правителями эллинизма показывает и появление в долине Муз в качестве объекта поклонения женщины из императорской семьи. В III в. от Р. Х. состязания посвящаются уже Музам, Эроту и Юлии Домне, которой божественные пожизненные почести в общегосударственном масштабе воздавались и мужем (Септи-мием Севером), и сыном (Антонином Каракаллой). В долине была установлена её статуя на общем пьедестале со статуей Ка-ракаллы (IG VII, 1844 - 1845). Зная об интеллектуальных и художественных пристрастиях этой женщины, мы можем предположить как её личное присутствие на празднествах, поскольку она часто путешествовала по провинциям, так и то, что интел-
лектуалы, окружавшие императрицу, могли подсказать ей «модель поведения» по египетскому образцу.
Кроме прижизненного культа, беотийский Мусей обслуживал посмертный культ правителей: царевич Филетер Пергам-ский заранее обустроил в долине участок для своего посмертного почитания (IG VII, 1790). Не могли ли наличествовать подобные семейные участки и у Птолемеев, опережавших пергамских царей в покровительстве геликонскому Мусею на целое столетие? Таким образом, в Мусеях эллинистического и римского времени сохранялась многовековая традиция почитания героев. Она была распространена на живущих или недавно умерших царственных попечителей Мусеев. Эта традиция закрепляла за Мусеями одну из их ведущих функций - быть храмами человеческой памяти, предшественниками наших мемориальных музеев. Но, в отличие от них, мемориализация осуществлялась не путём накопления и экспонирования предметов и документов, а в древнейшей форме - через апофеоз и соответствующие обряды. Возможно, что самая ранняя стадия существования Александрийского Мусея, прежде чем он стал сосредоточием всех видов творческой и научной деятельности эллинистического мира, характеризовалась именно этой функцией, что и определило выбор места святилища - рядом с гробницей Александра Македонского, на общем участке с которой стали, затем, хоронить всех Птолемеев. К этому мемориальному комплексу позже добавились храм божественного Цезаря и Тимоний - резиденция претендовавшего на апофеоз Марка Антония, где он намеревался провести остаток дней (Strab. XVII, 794).
Примечания
1. Шахермайр Ф. Александр Македонский. - М., 1986. - С. 19 - 20.
2. Fraser P.M. Ptolemaic Alexandria. V. 2. Notes. - Oxford, 1972. - P. 467, n. 55.
