CC BY
25
\ ПРОЗА ЖИЗНИ \
Добро пожаловать
Черная кромка леса уже окончательно слилась с ночным небом. Но через полчаса из-за тучи выглянула луна, и пейзаж стал более подробен. Подмораживало. Тишина стояла звенящая. Где-то по соседней улочке проехала машина — об этом сообщило урчание маломощного мотора, свет фар мелькнул где-то в переулочке, и опять все стихло.
— Ну что делать-то будем? — спросила Маша мужа.
Он тщательно изучал карту при свете лампочки в салоне автомобиля.
Карта была на французском, Сережа очень скверно, хотя и бойко изъяснялся по-английски. Но тяжелые жизненные обстоятельства, как известно, открывают в нас скрытые резервы. И сейчас Сережа, чудовищно коверкая французские слова, пытался понять, куда занесла их нелегкая судьба путешественников.
Судьба противоречила туристическому ваучеру, который Сережа разложил поверх карты. Маршрут, рассчитанный для Маши и Сергея за большие деньги в престижном турагентстве, предполагал ночевку в старинном замке в деревне с труднопроизносимым названием — именно это название и было написано на табличке при въезде в деревню. Вот уже час они колесили по деревеньке — темные улицы, высокие заборы. Деревенское брасери закрылось перед носом у Маши и Сергея.
— Pardon, — развел рукам управляющий и постучал по часам.
И правда, на часах было десять, для французской глубинки, где все закрывается в шесть вечера, — запредельное время.
Они еще раз проехались по узким извилистым улочкам — ничего похожего на родовое имение, которое им расписали в Москве в турагентстве, не наблюдалось.
Сергей ожесточенно пытался дозвониться до менеджера из агентства — но абонент был недоступен. Вариантов было немного — попытаться доехать на остатках бензина до Реймса — часа за два можно добраться, если не заблудиться на проселочных дорогах и если хватит бензина. И там уже поискать отель для ночевки. Если бы Маша и Сергей не были измучены длинной дорогой — утром они стартовали в Нанси, потом еще заезжали в Мец и даже по дороге заехали в Верден — это был бы неплохой вариант. Но сил плутать по ночным дорогам уже не было. Можно было, конечно, заснуть и в машине. Но это уже крайний вариант. В самой деревне ничего похожего на отель не наблюдалось.
От усталости Маше хотелось плакать.
— Господи, ну зачем, Сережа, тебе понадобился этот замок? Надо было, как и все люди, забронировать отель. Мы бы сейчас уже спали. Где-нибудь...
— Бубусик, — ласково обратился к жене Сергей, — не хнычь. Признай, что в замке останавливаться гораздо интереснее, чем в отеле.
— Ну и где твой замок? — пискнула Маша.
— Ты пойми, это же уникальные впечатления о стране. Когда ты останавливаешься в необычных местах, ты понимаешь, как жили люди, как они живут сейчас, соприкасаешься с культурой быта.
Евгения МИХАЙЛОВА
Они проговорили до четырех утра. Анджела рассказывала о своей жизни, как переехала во Францию, как потеряла мужа.
— Я бы на твоем месте была осторожней в выражениях. У меня, между прочим, в руках бутылка рислинга. Могу и не пожалеть.
— Бубусик, не вредничай. Ошибки быть не может. Мы с тобой совершенно правильно свернули около Вердена, потом налево около реки. Нет, — торжествующе закончил свою речь Сергей, — это то самое место!
— Убью, — пообещала Маша.
Сережа опять принялся звонить турагенту, но тот все еще был недоступен.
Маша выползла из надоевшей машины на улицу. Это была не гостеприимная красивенькая туристическая деревенька, вроде тех, которыми полна «винная дорога» от Страсбурга до Кальмара. Здесь высокие заборы и ворота отделяли большие дома от дороги, а в тех окнах, которые выходили на улицу, свет не горел. Да и почти все они были закрыто ставнями. Внизу, под пригорком в свете луны различались белые павильоны, видимо, сыроваренного заводика. С другой стороны ночное небо разрезал шпиль ратуши.
Вдруг Маша услышала неверные шаги. Прислушалась — они приближались. И скоро из мглы вынырнула тень. Это был невысокий мужчина, явно навеселе. Насвистывая песенку, он брел по тротуару, в руках у него была бутылка. Видимо, недопитая, подумала Маша. Если б пустая, выбросил бы.
— Месье, месье, пардон, — не узнавая своего голоса, она бросилась к мужчине. — Бон суар. — На этом Машин словарный запас закончился, хотя беседа еще только предстояла.
Он остановился, с интересом рассматривая Машу:
— Бон суар, — приветствовал он ее.
— Шато, шато... — умоляюще сказала Маша, будучи не в состоянии выговорить названия этого замка, который до сих пор все еще оставался воздушным и виртуальным.
Мужичок смотрел на Машу и улыбался. Тут к счастью подошел Сережа и правильно назвал замок.
Мужичок поднял брови, покрутил головой с каким-то сомнением, а потом твердо двинулся к их машине. Показывает жестами Сергею — ты, мол, рули, а я покажу.
Ликующая Маша прыгнула на заднее сиденье, а их ночной провожатый, размахивая руками, показывал, куда поворачивать.
Кто бы сказал, что во французской деревеньке столько улиц и поворотов! Минут через десять они вынырнули с другого конца холма, где-то за ратушей, проехали, миновав пару ферм. И остановились около огромных ворот.
Провожатый вышел из машины, разминая ненадежные ноги, хлебнул из горлышка, потом махнул рукой за ворота и покрутил пальцем у виска. Сомнений не оставалось — хозяин шато был сумасшедшим. Потом их Вергилий отошел в сторонку и стал наблюдать за происходящим.
Маша струсила, а Сергей стал стучать в ворота — ни звонков, ни домофонов на старинных деревянных воротах не наблюдалось. Он довольно долго колотил железным кольцом по железной же пластинке, пока крохотная форточка на воротах не открылась и свирепый женский голос не задал какой-то вопрос. Судя по интонации это было «какого рожна?».
Сережа на ломаном английском начал объяснять, что они забронировали ночь в этом замке, и не будет ли хозяйка так любезна, чтобы пустить их?
110
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / № 12 (128) 2012
\ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ \
Сварливый голос что-то еще прогавкал. «Ничего не знаю, убирайтесь», — перевела Маша.
Тут их провожатый подошел поближе к воротам и начал быстро лопотать по-французски. Потом обернулся и что-то спросил. «Кто вы и откуда?» — перевела интонацию Маша.
— Туристс фром Раша, — умоляюще сказал она.
Вергилий удовлетворился ее ответом и опять вступил
в переговоры с обладательницей сварливого голоса.
Тут у Сережи зазвонил телефон — турагент вышел на связь. Маша нервно прислушивалась к французской воркотне, которая становилась то более нервной и сердитой, то шла на дружеских тонах. А другим ухом ловила Сережины переговоры.
Хлоп! — форточка на воротах захлопнулась, а Вергилий подошел к Маше разводя руками. Стало ясно, что их и не пустили, и не ждали. Тут подошел и Сережа, он внес ясность: турагентство перепутало деревни с одинаковыми названиями в разных провинциях Франции. И сейчас Машу и Сережу ждало шато аж в Бургундии. А здесь, в Шампани, они никому не нужны — и хлопок форточки красноречиво это подтвердил.
Сергей попытался было предложить Вергилию отвезти его в город, но тот яростно замотал головой — видимо, боялся, что сумасшедшие русские навяжутся ему на голову. А может, и просто захотел пройтись. Он поднял воротник куртки и, натянув шарф на уши, вразвалочку двинулся по дорожке и скоро растаял в темноте.
— Засужу! — разъяренно сказал Сережа. И тут вдруг ворота дрогнули и открылись. На пороге стояла миниатюрная женщина с фонарем в руках.
— Wellcome, — пригласила она их, правда, довольно сухо. Плохой английский лучше отсутствующего французского. Сергей загнал машину на большой мощеный двор, и они молча двинулись к дому, белевшему где-то в глубине сада.
За огромной кованой входной дверью оказался огромный холл, мощеный мрамором. Рыцарские доспехи украшали стены. Тускло светила люстра, где-то очень высоко под потолком. За хозяйкой они шли по холодным гулким коридорам, пока не оказались в жарко протопленной кухне с камином размером чуть ли не с орган. Огромный дубовый стол окружали великанские стулья. По стенам висели закопченные портреты и флаги с гербами. Один портрет был новым и оттого четким — он изображал довольно красивого мужчину в бархатном пиджаке.
— My husband, — объяснила хозяйка. И добавила, что он уже умер. А она вот, хоть и американка, осталась жить здесь. Надо же присматривать за домом, которым владела семья его мужа с XIV века. Да и дети, когда выучатся, сюда приедут.
— Если б вы не были русскими,
Они еще раз проехались по узким извилистым улочкам — ничего похожего на родовое имение, которое им расписали в Москве в турагентстве, не наблюдалось.
не открыла б, — сказала хозяйка. — Терпеть не могу этих французов. Сухие, манерные, одни деньги на уме.
— Почему? — по-русски выпалила Маша.
— Потому что я училась в России в университете на биологическом, — на ломанном русском объяснила хозяйка.
Сережа вытащил рислинг и паштеты с сыром, которые они купили еще утром на рынке в Нанси. Хозяйка извлекла из холодильника фуа-гра, варенье из фиг и сидр.
Из уходящего под потолок черного буфета была извлечена расшитая ришелье скатерть. Они расположились с края стола, что поближе к камину.
— Дернем? — по-русски сказала Анджела, разливая рислинг.
— Тяпнем! — поддержал Сережа.
Они проговорили до четырех утра. Анджела рассказывала о своей жизни, как переехала во Францию, как потеряла мужа. О неладах с соседями, о том, что все на ней — и ферма, и сырный заводик, и этот обваливающийся дом, в котором даже современного отопления нет. О том, что в Москве она ела пельмени и запивала их водкой. И о том, что у нее в Москве вышли даже научные работы по-русски. Она убежала куда-то по коридорам, а вернувшись, предъявила две брошюрки, где на обложке, и правда, было ее имя.
Сережа и Маша начали перебирать своих знакомых с биофака, и на четвертой фамилии Анджела замахала руками и залилась слезами. Как выяснилось, Петя Кожухов был ее первой любовью.
В четыре утра, перебивая друг друга и торопясь поделиться еще одной новостью, они разбрелись по спальням.
— Серега, но это же безумие, — сказала Маша утром, сквозь ресницы разглядывая обшитые дубовыми панелями стены и балдахин над кроватью, — заблудиться на деревенской дороге во Франции, чтобы найти первую любовь Пети Кожухова в лице французской герцогини.
— Как спали? — спросила за завтраком Анджела, разливая свежее молоко по стаканам. — Я забыла вас предупредить, там иногда постукивает в стене. Говорят, это с XVIII века, когда пра-пра-прадедушка мужа замуровал там сварливую жену, которая к тому же изменяла ему с садовником. Но другой теплой спальни у меня просто нет.
...Обменявшись телефонами и мейлами и всплакнув на прощание («Первый раз за 16 лет пообщалась с людьми по-человечески», — жаловалась Анджела), Маша и Сергей выкатились из ворот, перед которыми так обреченно стояли этой ночью.
— Бубусик, обернись, — сказал Сережа.
Маша так и сделала.
На горе, обернутой пеленой тумана, стоял огромный белый замок — со сторожевыми башнями с бойницами. Вокруг замка еще угадывался ров, а над громадными воротами красовался герб.
EASI NEWS
