CC BY
36
ПРОЯВЛЕНИЕ МУДРОСТИ В ПРАВОВОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА И ОБЩЕСТВА
В.В. БОРОДИН,
профессор кафедры конституционного и международного права Санкт-Петербургского университета МВД России, доктор юридических наук,
профессор, заслуженный юрист РФ А.В. ЛУГОВАЯ,
заместитель начальника по учебной и научной работе Липецкого филиала Воронежского института ФСИН России, кандидат философских наук 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
Е-шаП: [email protected], [email protected]
Аннотация. Статья посвящена проблеме определения мудрости как основной составляющей философского знания, а также ее проявлении в правовой сфере на уровне правосознания, правотворчества и правоприменения.
Ключевые слова: мудрость, философское знание, целостный подход, правовая мудрость, добро, истина.
THE MANIFESTATION OF WISDOM IN LEGAL HUMAN LIFE AND SOCIETIES
V.V. BORODIN,
professor of the department of constitutional and international law of the St.-Petersburg university of the Ministry of Internal Affairs of Russia, doctor of law sciences, professor, the Deserved lawyer of the Russian Federation
A.V. LUGOVAY
deputy chief on educational and scientific work of Lipetsk branch of Voronezh institute of Federal Agency of an execution of the punishment of Russia, candidate ofphilosophical sciences
Annotation. The article deals with the definition of wisdom as the main component of philosophical knowledge, as well as its manifestation in the legal sector at the level ofjustice, lawmaking, and delinquency. Key words: wisdom, philosophical knowledge, an integral approach, legal wisdom, virtue, truth.
Понятие мудрости употребляется в речи довольно-таки часто. Однако, говоря о мудрости, мы вкладываем в это понятие разный смысл, выделяем ее разные характеристики, качества и свойства, зачастую сводя определение мудрости к описанию ее проявлений и признаков. В определенной степени мудрость остается проблемой как для философского осмысления, так и для самой себя. При этом под вопросом оказывается и сама философия, понимаемая как «любовь к мудрости». По утверждению М.Эпштейна, «...на протяжении последних трех-четырех веков философия меньше всего занимается мудростью. Особенно современная философия: ... как англоамериканская, так и континентальная. не проявляют ни малейшего интереса к «софии» как истинному предмету и идеалу своей дисциплины»1.
В философии советского периода, согласно наблюдению В. Зорина, «.проблема мудрости была фактически закрыта для философского анализа. Книги о мудрости до 1992 г. не издавались. Во всех словарях советского периода, кроме словаря В.Даля,
созданного задолго до революции, этот термин от-сутствовал»2. Возможно, это связано с тем, что как замечает Т.И. Ойзерман: слово «мудрость» слишком многозначно, и, поскольку эта проблема «никогда не обсуждалась положительными науками», «может быть вообще лучше отказаться от слова «мудрость», отсутствующего в словаре положительных наук?»3.
В связи с этим может возникнуть вопрос не только о сложности, но и возможности определения мудрости4. Однако, несмотря на проблематичность определения мудрости, необходимо отметить, что любая философская концепция или система, начиная с античности, так или иначе претендует на расшифровку этого понятия и может быть прочитана как зашифрованная мудрость.
Сократ, каким он выступает у Платона, объявляет началом мудрости знание. При этом для античного философа мудрость - не только идеал знания, но и, как справедливо отмечает Пьер Адо, «... рассматривается как способ бытия, как состояние человека, существующего совершенно иначе, нежели остальные люди, и являющего собой своего
рода сверхчеловека. Если философия есть активность, смысл которой - упражнение в мудрости, то упражнение это не только в том, чтобы говорить и рассуждать определенным образом, но и в том, чтобы определенным образом действовать, смотреть на мир»5. Сократа объявляет мудрым Дельфийский оракул, его приводят в пример, когда говорят о проявлениях мудрости в действительности, в конкретных людях потому, что его познание истины, его знания сопряжены с нравственной стороной его жизни.
Мудростъ в философских воззрениях Платона носит двоякий характер. С одной стороны, мудрость «есть прежде всего беспредпосылочное умозрительное знание вечных предметов», а с другой, «направлена на разумное осмысление всего сущего».
Учение стоиков соотносит мудрость с умением жить в «в гармонии» с миром. Мудрец - это, прежде всего тот, кто созерцает звездное небо, и кто полон глубоким чувством порядка и разумности вещей.
Главным признаком мудрости по Аристотелю также является знание, но уже в форме знания теоретического, самодавлеющего. Мудрость у Аристотеля становится «наукой, исследующей первые начала и причины»6.
В христианской философии понятие мудрости исходит не столько из знания, сколько из веры. Следуя философской традиции Платона, Августин учил, что между мудростью, которая обретает знание в свете вещей божественных, и знанием, которое добывается в сумерках сотворенных вещей, существует отношение иерархии; знание есть благо и достойно любви, но оно не превыше мудрости. В интерпретации французского философа Жака Маритена знание, если не по своей природе, то, по крайней мере, по своей динамике и отношению к жизни человека, принадлежит к сфере плодотворного.
Для Канта мудрость - это категория практического разума, его способность постигать высшее благо, состоящее в синтезе добродетели и счастья, и не только постигать, но и воплощать в собственном поведении: «...мудрость, рассматриваемая теоретически, означает познание высшего блага, а рассматриваемая практически - соответствие воли с высшим благом»7.
Для русской философии мудрость всегда имела особое значение. Показательным является тот факт, что ее одухотворяла не только рефлексия, не только обращение к различным формам научного знания, но и живой мистический религиозный опыт, переживание присутствия в мире божественной Мудрости Софии. Для Вл. Соловьева мудрость - есть вечная женственность - образ красоты, чистоты, хрупкости, порождающее начало, и в то же время двойственности и переменчивости. София есть объединяющее начало, благодаря которому мир не рассыпается на отдельные части, хотя и состоит из множества разнообразных и разнокачественных предметов. Это объединяющее начало - любовь. София - это и символ, и наглядный образ любви.
Анализ приведенных определений мудрости, разумеется, не является исчерпывающим, однако показывает, что: 1) мудрость многогранна и целостна, включает в себя как гносеологическую, так и ценностную (прежде всего этическую) составляющие;
2) мудрость всегда сопряжена с гармонией внутреннего и внешнего, духовного и деятельного, слова и дела.
Обращает на себя внимание то, что «Словарь живого великорусского языка» В.И. Даля определяет мудрость как «.соединение истины и блага, высшую правду, слияние любви и истины, высшее состояние умственного и нравственного совершенства»8.
На наличие аксиологической составляющей мудрости указывает, например, Э.Гуссерль: «При нашем употреблении понятия мудрости она являет собой существенный момент идеала той совершенной искусности, которая достижима при наличности той или другой формы жизни человечества, другими словами, момент относительно совершенного конкретного выявления гуманности»9.
Вызывает интерес мнение Н.Гартмана, рассматривающего ценностный аспект понятия мудрость и определяющего мудрость как «проникновение чувства ценности в жизнь, в любое чувствование вещей, во всякое действие и реагирование вплоть до спонтанного «оценивания», сопровождающего каждое переживание.»10. Более того, по Гартману, мудрость есть не только ценностное (прежде всего этическое) знание, но и его одновременная реализация в повседневную жизнь.
Можно сказать, что мудрый человек отличается от ученого тем, что воплощает свое учение в жизнь, и тем самым его жизнь представляет собой реализацию и свидетельство истины софийного знания. Однако знания, добытые интеллектом, ценностного, этического аспекта не имеют. На этот факт обращает внимание Г.Г. Майоров, когда пишет, что «... наука не только не приблизила человека к природе и к самому себе, но, напротив, соблазнив перспективой всемогущества, привела его к отчуждению от природы и к самоотчуждению. Наука все перевела в план относительности, релятивизма, все выразила в отношении к усредненному восприятию и абстрактному «логосу» ученого, исключив из своей картины мира и человека спонтанность, чудо и тайну»11.
Мудрость же, благодаря включению в нее, кроме глубоких знаний, нравственности, не только понимает свои собственные границы, но и сознательно может заменить «действие ума» «действием сердца». Другими словами, мудрость есть не только способность целостно постигать истину, но и способность правильно ею распоряжаться.
Мудрость представляет собой благородный сплав интеллектуального и ценностного постижения действительности, при котором она сама становится способом существования. Можно согласиться с М. Эпштейном, который пишет: «Мудрость - это единство логики и этики, это искусство так мыслить, чтобы добродетельно жить»12[11].
Таким образом, мудрость может быть представлена как высшая форма целостности постижения мира и человека, органически сочетающая духовный опыт любви и добра с истинностью знаний, выступающая одновременно и основой, и способом реализации жизни человека.
Мудрость в правовой сфере предполагает такой уровень правосознания, правотворчества и правоприменения, при котором их нравственная состав-
ляющая становится не только доминирующей, но и определяющей законопорядок в обществе. Право во всех его проявлениях - как нормативная система, движение общественных отношений, правосудие - должно быть пронизано нравственностью. Внутренняя моральность права - одно из важнейших условий его эффективности. Правовая жизнь общества не может развиваться вне моральных категорий гуманизма, совести и добра. Включенность этих нравственных идеалов и принципов в реальные правовые связи и отношения - свидетельство повышения идеалов и моральной ценности права и, как следствие, проявление мудрости в правовой сфере.
При этом само право можно рассматривать как «низший предел или определенный минимум нравственности» (Вл. Соловьев).
Можно сказать, что добро приобретает свое звучание тогда, когда проявляется в праве, в законе, и право предстает как некое «инобытие добра». Например Гегель, отмечал, что для того, чтобы поступок имел моральную ценность, необходимо понимание того, справедлив он или несправедлив.
Правовые нормы, являя собой «минимум добра» (этический минимум), выступают одновременно необходимым «максимумом» проявления личной свободы, обеспечивая реализацию нравственных ценностей и идеалов.
Проявление мудрости в правовой жизни личности и общества, в первую очередь, связано с определенным уровнем развития правового сознания. Право формирует правосознание. Если право отвечает социальным потребностям, соответствует идеалам общества, тогда правосознание будет выступать опорой правоприменительной деятельности, основой правотворчества. Дефекты правосознания зачастую могут возникнуть из-за массового незнания и непонимания закона.
Мудрость правосознания выражается в синтезе юридического знания и оценочных отношений (прежде всего нравственных) к праву, что проявляется не в бездумном восхвалении позитивного права, а в его реальной оценке как формального регулятора социальных отношений.
Мудрость правосознания реализует себя как на бытовом, так и на профессиональном уровнях. При этом, если на бытовом уровне мудрость проявляется в соблюдении установленных правовых норм и стремлении быть добропорядочным гражданином общества, то на профессиональном уровне - не только в свободном владении правовыми знаниями и абсолютно точном толковании закона, но и в «искусстве» правотворчества и правоприменения.
При этом правотворческая и правоприменительная деятельность становится эффективной только тогда, когда в этих процессах приоритетное место занимает сознательное организующее творчество, умная работа.
Как отмечает В.П. Сальников, «.в ходе разработки и принятия законодательно-правовых норм законодатель должен использовать их нравственное обоснование...»13. Без гуманистического настроя,
без высокой морали самого законодателя невозможно принятие действительно правовых законов. Учеными предлагается «антропологический императив» для законодателя: «Формулируй законодательство, которое в полной мере отвечало бы природе человека, его ценностям и свободе»14.
Отсюда, мудрость правотворческой деятельности обеспечивается высоким уровнем профессионализма, юридических знаний (без них невозможно осуществление умной работы), с одной стороны, и соблюдением требований гуманизма, идеалов добра и справедливости (им должен отвечать каждый нормативный акт), — с другой.
Правотворчество тесно связано с правоприменительной практикой. Именно она дает возможность судить о качестве и эффективности, а также мудрости принятых нормативно-правовых актов, информирует о необходимости их изменения или отмены.
Следует отметить, что нравственность содержит самостоятельную оценку соотношения законодательства и практики его применения. Там, где право граничит с декларативностью, а закон при его реализации искажается правоприменителями, мораль содержит резкие негативные характеристики и права, и обеспечивающих его чиновников. Нравственность одобряет, положительно оценивает правовой материал и порицает искажение правоустановлений, особенно в сфере прав и свобод человека, где особо заметна роль этических ценностей. В процессе правоприменительной практики условием проявления мудрости является обязательное сохранение этического минимума, выраженного в форме законодательства.
Конкретными шагами на пути наполнения нравственным содержанием законодательства и проявлением правовой мудрости представляется то, что в дихотомии «государство-человек» в настоящее время определяющим становится человек, взаимодействие которого с государством предполагает необходимость гуманизации нормативно-правовой базы правового регулирования, гуманизацию правоприменения, выражающихся в гуманизации уголовного законодательства, исполнения наказаний, формировании примирительных комиссий, суда присяжных заседателей и т.д.
Отсюда правовая мудрость определяется как некая форма выражения права, представляющая собой диалектическое единство правды и милости, истины и добра, выступающая основой уважения к человеку и способствующая осуществлению «качества» правовой жизни общества.
Думаем, что данное определение правовой мудрости открывает «новые горизонты» для ее изучения, как с позиции гносеологии и аксиологии права, так и с позиции философии права в целом.
«Игнорируя» это обстоятельство, мы таким чужеродным образом деформируем - насколько это зависит от нас сегодня - потенциал поля юридической интерпретационной практики (судебный прежде всего) будущей России15.
1 Эпштейн М. От мудрости к философии — и обратно [Электронный ресурс] /М. Эпштейн. Режим доступа: http:old.russ.ru/antolog/intelnet/mt_wisdom.html.
2 Зорин В. Жизнь как проявление мудрости. Иваново: Новая Ивановская газета, 2006. С. 25.
3 ГартманН. Этика. СПб.: «Владимир Даль», 2002. С. 39—40.
4 См.: Ковалева Е.Л. Проблема дефиниции понятия «мудрость» //Гуманитарные и социальные науки. 2008. № 3. С. 14—19.
5 Адо П. Что такое античная философия?. М., 2004. С. 236—237.
6 Аристотель. Метафизика: Соч. в 4 кн. Кн.1. М., 1975. С. 69.
7 Кант И. Критика практического разума.: Соч. в 6 т. Т. 4. М.: Мысль, 1965. С. 464.
8 Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М.: Эксмо, 2007. С. 394.
9 Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Опубликовано в сети Интернет на сайте Российской Информационной Сети. URL: http://lib.rin.ru/doc/i/20957p27.html
10 ГартманН. Этика. СПб.: «Владимир Даль», 2002. С. 207.
11 Майоров Г.Г. Философия как искание Абсолюта. М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 28.
12 Эпштейн М. От мудрости к философии — и обратно. Опубликовано в сети Интернет на сайте Русского Журнала. URL: http://old.russ.ru/antolog/intelnet/mtwisdom.html
13 СальниковВ.П. Правовая культура. Л., 1988. С. 42—43.
14 Пучков О.А. Теоретико-правовые основания юридической антропологии: автореф.дис. ... д-ра юрид. Наук. Екатеринбург, 2000. С. 21.
15 Бородин В.В, Крусс В.И. Некоторые филосовско-правовые аспекты злоупотребления правами и свободами человека //Правоведение. 2002. № 6. С. 56
О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ ПРИ ПРЕВЫШЕНИИ ПРЕДЕЛОВ НЕОБХОДИМОЙ ОБОРОНЫ
С.В. ВИННИК,
помощник судьи Московского окружного военного суда, соискатель ученой степени кандидата юридических наук Российской правовой академии Минюста РФ, кандидат филологических наук Научная специальность: 12.00.08 — Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
E-mail: [email protected]
Аннотация. О некоторых вопросах квалификации преступлений, совершаемых при превышении пределов необходимой обороны. Автор анализирует преступные деяния, предусмотренные ст. 108 и 114 УК РФ и их отграничение от деяний, совершенных в рамках необходимой обороны.
Ключевые слова: превышение пределов необходимой обороны, необходимая оборона, санкция, состояние аффекта, высший предел, менее строгий вид наказания
ABOUT SOME QUESTIONS OF QUALIFICATION OF THE CRIMES MADE AT EXCESS OF LIMITS OF NECESSARY DEFENSE
S.V. VINNIK
Annotation. Revisited to the some aspects of classification of crimes committed with exceeding limits of necessary defense. The author focuses on a place of subjective side of the crimes in ones commited with exceeding limits of necessary defence and a classification of the crimes. The author also analyses crimes described by articles 108 and 114 of Russian Criminal Code and their elimitation of acts performed legally under a necessary defence.
Key words: Exceeding the limits of necessary defense-defense, the sanction of passion, the upper limit, less severe form of punishment
Организация преступления при эксцессе обороны и руководство им невозможны, поскольку в таких случаях необходим предварительный сговор, который отсутствует в преступлениях при превышении пределов необходимой обороны.
Важное значение для квалификации имеет вопрос о разграничения рассматриваемых и смежных с ними преступлений.
Соучастие в рассматриваемых преступлениях, как справедливо отмечает К.И. Попов, возможно в
