CC BY
146
Два образных эталона твердости - столб (воспроизводимый метафорический внутренней формой слова столбняк в переносном значении ‘состояние полной неподвижности, оцепенения от сильного душевного потрясения’) и булыжник - характеризуют уже не только психологическое состояние отрешенности, но и образно выражают волевое упорство, силу духа. То есть оба образных представления совмещаются в данном стихотворении в единый, более сложный и емкий в смысловом отношении образ. «Булыжник» не концептуализируется в русской языковой картине мира в качестве эталона твердости и выступает в данном стихотворении авторской вариацией эталонного концепта «камень», который также встречается в поэзии М. Цветаевой при выражении рассматриваемого образного представления:
В бесстрастии Каменноокой камеи В дверях не помедлю -Как матери медлят...
Не крадущимся перешибленным зверем, -
Нет, каменной глыбою
Выйду из двери -
Из жизни. - О чем же
Слезам течь.
Раз камень с твоих Плеч!
(Из цикла «Разлука») В заключение отметим, что общеязыковые образные представления, основанные на метафорическом переосмыслении признака качества (синэстетической метафоре), являются концептуальной базой для возникновения словесных художественных образов поэтического произведения и «дешифровки» этих образов при восприятии поэтического текста читателем. Индивидуально-авторское варьирование осуществляется в пределах общеязыковой модели при выборе образов-эталонов и их смысловой интерпретации, а также при отборе языковых средств и стилистических приемов, реализующих данные образные представления в художественном тексте.
Литература
1. Илюхина Н.А. Образ в лексико-семантическом аспекте. Самара, 1998.
2. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб., 1993.
3. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988.
4. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем //Теория метафоры. М., 1990.
5. Юрина Е.А. Лексическая структура ассоциативно-образного семантического поля // Вестн. Томского гос. ун-та. 2003. № 277. Сер.: Философия.
О.Г. Щитова
ПРОЦЕСС СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ АССИМИЛЯЦИИ ИНОЯЗЫЧНОЙ ЛЕКСИКИ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ КАК ОТРАЖЕНИЕ КУЛЬТУРНЫХ И ЯЗЫКОВЫХ ТЕНДЕНЦИЙ
Томский государственный педагогический университет
Проблема языковых контактов является одной из центральных в лингвистике. Особую актуальность она приобретает в современной языковой ситуации, когда по многим социальным и психологическим причинам в русский язык активно заимствуются различные элементы иностранного происхождения. Усиление процесса заимствования иноязычных слов является одной из характерных черт, отличающих нынешний этап развития нашего языка от предшествующих [1, с. 29], и представляет собой естественное явление языковой эволюции. «Объем иноязычных заимствований в наше переходное время существенно вырос, и стремление поставить искусственные заслоны этому естественному процессу ни к чему не приведет В условиях глобализации современного мира заимствования неизбежны и необходимы. Они не представляют опасности для национальной самобытности такого богатого языка, как русский,
но разумную меру соблюдать здесь тоже полезно» [2, с. 29].
«В первой половине 90-х годов (XX в.) новые иноязычные слова, а также слова, недавно образованные в русском языке с помощью иноязычных морфем и морфоэлементов, интенсивно использовались в рекламе для обозначений товаров, поступающих на российский рынок. Броские, экзотичные и вместе с тем респектабельные наименования, призванные поразить воображение потребителя рекламы, расширяли представление о богатстве и разнообразии вещного мира, манили перспективой комфорта и уюта, отлаженного быта» [3, с. 13].
Термин ксенолексика (греч. оЭнпт ‘чужой, чужеземный’) имеет более широкое значение по сравнению с термином заимствование. Если заимствования - это иноязычные лексические единицы, ассимилированные принявшим их языком, то ксенолексика опреде-
ляется как слова иноязычного происхождения, освоенные и не освоенные языком-реципиентом. Для ксе-нолексики вопрос о степени адаптации и ассимиляции в заимствующем языке остается открытым и должен решаться отдельно для каждой единицы. К новейшей ксенолексике мы относим слова иноязычного происхождения, появившиеся в русском языке в постсоветский период, т.е. после 1985 г. По отношению к этому языковому материалу проблема освоенности или неосвоенности в принимающем языке стоит особенно остро из-за короткого временную промежутка, в течение которого данные лексемы функционируют в русском языке. Вхождение новейшей ксенолексики в словообразовательную систему принимающего языка актуально в нескольких отношениях. Это позволяет, во-первых, определить степень ассимиляции иноязычного неологизма, а во-вторых, установить актуальность определенных словообразовательных процессов, продуктивность тех или иных словообразовательных моделей и типов на современном этапе развития языка-реципиента с учетом современного языкового сознания; «ценные сведения могут быть получены и при изучении конкуренции между отечественными и заимствованными формантами» [4, с. 123].
В процессе словообразовательной ассимиляции иноязычных неологизмов, вошедших в русский язык в конце XX - начале XXI вв., находят отражение культурные и языковые тенденции, характерные для данного периода развития российского общества: культурно-языковая глобализация, которой способствует приоритетное положение английского языка как одно из следствий возникновения всемирной, преимущественно англоязычной, информационной сети; актуализация заимствованной лексики, т.е. коммуникативная значимость обозначаемых ими понятий, когда стали актуальными, широко употребительными в политической, экономической и культурной жизни общества многие группы иноязычных слов.
Словообразовательная ассимиляция иноязычного слова в принимающем языке может включать следующие аспекты:
- морфолого-словообразовательное переоформление лексем в процессе перехода из одной языковой системы в другую;
- появление в принимающем языке одноструктурных лексических единиц, содержащих одну и ту же деривационную морфему;
- заимствование группы однокоренных слов или наличие в языке-реципиенте ранее заимствованных единиц, имеющих один и тот же корень;
- деривационная активность заимствований.
В задачи данной статьи входит рассмотрение первых трех аспектов словообразовательной ассимиляции новейшей ксенолексики.
Исследование выполнено на современном материале, источниками которого являются томская разговорная речь, средства массовой информации.
1. Переходя из одной языковой системы в другую, иностранное слово может оформляться при помощи словообразовательных морфем, характерных для определенных грамматических классов слов принимающего языка; происходит морфемная субституция ксенолексемы по сравнению с ее иноязычным прототипом. Так, коммуникативно актуальные в настоящее время прилагательные виртуальный (< англ. virtual ‘потенциальный, возможный’), коммуникабельный (< фр. communicable ‘соединимый, сообщающийся’ < communiquer ‘сообщать, передавать’), коммуникативный (< фр. communikativ < лат. communicatio Сообщение, передача’), ментальный (< фр. mental ‘мысленный; психический’ < лат. mens, mentis ‘ум, мышление; образ мыслей; душевный склад’), эксклюзивный (< англ. exclusive ‘исключительный, единственный’), экстрасенсорный (< англ. extrasensory ‘непознаваемый чувствами’) приобретают в процессе заимствования суффикс -Н-, свойственный русским прилагательным.
Существительные анимация (< англ. animation ‘оживление’), коммуникация (< фр. communikation ‘сообщение, передача’), ламинация (< англ. lamination ‘расплющивание, ‘раскатывание’), легитимация (< нем. Legitimation ‘узаконение’), презентация (англ. presentation ‘представление кому-л.’), приватизация (< фр. privatisation ‘то же’) и подобные оформляются в русском языке при помощи субстантивного суффикса -ЦИИ- (-АЦИИ-).
Глаголы анимировать (< нем. animieren ‘оживлять’), ламинировать (< нем. laminieren - мет. ‘прокатывать в тонкие листы’), приватизировать (< нем. privatisieren ‘получать в личную собственность’), пролонгировать (< фр. prolonger ‘удлинять, отсрочивать’) и др. при переходе из иностранного языка в русский получают глагольный суффикс -ОВА-. На русской почве в этих глаголах выделяется суффикс -ИРОВА-(ср.: анимировать - анимация); класс глаголов с этим суффиксом, а также с суффиксами -ИЗОВА-, -ИЗИРОВА- начинает формироваться в XVIII в. «Структурные типы с суффиксами -ОВА-/-ИРОВА-стали в русском языке универсальными типами оформления заимствованных глаголов и глаголов с заимствованной основой... в XVIII в.» [5, с. 237-238]. Сегодня мы можем говорить об активизации словообразовательных типов с этими суффиксами в системе русского глагола (ср.: [6, с. 188]).
2. Одним из факторов, облегчающих вхождение иноязычной новации в систему принимающего языка, является наличие в нем одноструктурных единиц, имеющих один и тот же словообразовательный формант.
В русском языке на рубеже XX и XXI вв. функциональной активностью характеризуются существительные иноязычного происхождения с формантом -ИНГ. Коммуниканты часто отдают предпочтение языковым единицам или дублетным наименовани-
ям, имеющим данный суффикс, например словам тренинг, паркинг вместо тренировка, парковка: «Желающим предлагается тренинг на современных тренажерах под руководством чемпионов мира по бодибилдингу.» (из объявления, 2003 г.). Такое предпочтение можно объяснить стремлением языковой личности к вербальному выражению причастности к европейской культуре (высоким технологиям, науке, спорту, моде и т.п.), которая воспринимается российским обществом или его частью как более прогрессивная. Данная мысль находит подтверждение в следующем контексте: «Сегодня яхтинг - одно из главных развлечений на Лазурном берегу. И здесь Россия медленно, но верно приближается к мировым стандартам» (ТВ-2, Час пик, 2003 г.).
Английский по происхождению суффикс -ИНГ-привносит значение деятельности, процесса в абстрактные существительные, вошедшие в русский язык в последнее время в большом количестве: контроллинг (ср.: контроль); листинг (ср.: лист) ‘распечатка’; маркетинг (ср.: маркет); кикбоксинг [кик-боксинг] (ср.: бокс); мастеринг (ср.: мастер) ‘монтаж видеопродукции’ : «Мастеринг - это когда, например, клип делают, нарезают пленку, а потом нужные куски склеивают» (из разговора, 2002 г.); мониторинг (ср.: монитор) ‘наблюдение, оценка и прогнозирование состояния окружающей среды’; прессинг (ср.: пресс) -перен. ‘давление, нажим в области политики, экономики и т.п.’;рекрутинг (рйкрутер, рекрутйр; рекрут) ‘найм рабочей силы (преимущественно за рубежом) через специальные агентства’; чартинг (ср.: чарты) эк. ‘составление чартов - диаграмм и графиков при анализе рынка с целью определения его состояния и для прогнозирования движения цен или средней цены’ [7, с. 132]; шокинг (ср.: шок); шопинг (ср.: шоп). Ксенолексема, попадая в словообразовательную систему русского языка, может изменять свой морфемный состав, так как результаты морфемного анализа данного слова в языке-источнике и в принимающем языке часто не совпадают. Сложность анализа морфемной структуры иноязычного слова заключается в том, что деривационный аффикс, выделяемый в языке-источнике, не всегда может быть вычленен в языке-реципиенте с синхронной точки зрения путем сопоставления анализируемого заимствования с другим заимствованным словом, прототип которого в иностранном языке является мотиватором прототипа анализируемого заимствования: рус. маркетинг - маркет
т т
англ. marketing < market, рус. чартинг - чарты
т т
англ. charting < chart [go], рус. шопинг - шоп
т т
англ. shopping < shop.
Сопоставляемые слова могут быть заимствованными в русский язык в разное время; они могут относиться к разным хронологическим пластам русской лексики и вместе с тем иметь разные источники заимствования:
рус. кикбоксинг - бокс
(кон. XX в.) (втор. пол. XIX в.)
т т
англ. kickboxing < kick+boxing < box. рус. шокинг - шок
(кон. XX в.) (втор. пол. XIX в.)
т т
англ. shocking - фр. choc [8, с. 302-303; 9, с. 800], рус. мастеринг - мастер
(кон. XX в.) (X в.) [10, т. 1, с. 513]
т т
англ. mastering - нем. Meister.
В данных случаях мы обращаемся к словам, имеющим полную словообразовательную членимость, т.е. по отношению к ним в русском языке существуют как структурные, так и лексические мотиваторы. Эти заимствования полностью укладываются в словообразовательный квадрат Дж.Х. Гринберга, который предполагает для каждого из них наличие производящего слова и одноструктурных образований. Общее словообразовательное значение для слов данного словообразовательного ряда может быть сформулировано следующим образом: ‘отвлеченно мыслимый процесс, имеющий отношение к предмету, названному мотивирующим словом’. Понятие производящей, мотивирующей единицы по отношению к заимствованному слову употреблено с определенной долей условности, семантические отношения между такими однокоренными словами часто можно квалифицировать скорее как ассоциативные. Поэтому для доказательства выделимости того или иного сегмента в заимствованной единице целесообразнее говорить не о мотиваторе, а о соотносительных словах (ср.: [11]). Особого разъяснения в этом плане требует неологизм рекрутинг: «Рекрутинг - шанс для профессионалов. Сначала постараемся расшифровать само слово «рекрутинг». К солдатам-рекрутам, уходящим на военные действия вXIXв., это не имеет никакого отношения. Рекрутинг как бизнес - это подбор высококвалифицированных кадров под эксклюзивные заказы... По статистике, на сегодняшний день 10-12 % специалистов в Москве устраиваются на престижные высокооплачиваемые места через рекрутинговые агентства. И в Кемерово специалисты получают шанс устроиться на те вакансии, куда брали только “по блату”» (Работа, 1998, № 1 (01), с. 4; выделено нами. - О.Щ.). В языковом сознании носителей русского языка он неизбежно соотносится с архаизмом рекрут ‘в русской (XVIII-XIX вв.) и иностранной армиях - лицо, принятое на военную службу по найму или по по-
винности’ [12, т. 3, с. 703] (заимствованным в начале XVIII в. через польское rekrut ‘новобранец’ из французского recrute ‘то же’, recruter ‘набирать войска’ [13, т. 3, с. 465]). Очевидно, что слово рекрут не является производящим для новейшей ксенолексемы рекрутинг, отношения этих языковых единиц выходят за пределы словообразования и могут квалифицироваться в лексикологии как отношения лексической мотивации, основанные на общности семантики: ‘лицо, принятое на службу (гражданскую или военную)’. Все рассмотренные выше заимствования полной членимости имеют свободные корни.
Следующая группа новейшей ксенолексики с точки зрения степени морфемной членимости - слова неполной членимости: бодибилдинг (бодибилдер); паркинг (парковка); пейджинг (пейджер); тренинг, аутотренинг (тренер). Они являются непроизводными, имеют связанные основы (корни). Суффикс -ИНГ -находится здесь путем мены аффиксов. Каждая пара слов вступает в отношения равнопроизводности, и однокоренных единиц, мотивирующих их семантику в русском языке, для них не существует. Следовательно, данные заимствования характеризуются неполной словообразовательной членимостью, имея рядом с собой только слова, относящиеся к одному и тому же словообразовательному ряду.
Неполную словообразовательную членимость имеют также ксенолексемы с уникальными корнями, не имеющие формальных морфных аналогов среди других слов русского языка: брифинг; джоггинг ‘бег трусцой’ [7, с. 40]; кастинг; киднэппинг; консалтинг ‘консультирование’; лизинг ‘долгосрочная аренда помещения, оборудования’; лифтинг, пиллинг, пирсинг ‘удаление ороговевших клеток эпителия’; пост-форминг ‘покрытие мебели стойкими материалами’; рейтинг; треминг ‘прореживание шерсти у собак определенных пород (терьеров, шнауцеров)’; футинг ‘быстрая ходьба, укрепляющий бег ’; шейпинг. В данном случае суффикс -ИНГ - может быть выделен на основе его формального и семантического сходства в ряде однострукгурных ксенолексем. Несмотря на то, что у слов этой группы лексическая семантика является немотивированной, между ними наблюдается формальное сходство, очевидна их «узнаваемость», способствующая освоению иноязычных неологизмов в языке-реципиенте.
Сходные с точки зрения словообразовательной структуры единицы могут заимствоваться не только одновременно с анализируемым словом, но и в более ранний период развития языка: викинг, допинг, пудинг, спиннинг (< англ. spinning ‘верчение, прядение’ < to spin ‘вращаться’), смокинг (< англ. smoking-jacket ‘домашняя куртка’, дословно - ‘куртка, в которой курят’), стерлинг, шиллинг, фартинг ‘самая мелкая английская монета’. Эти более ранние заимствования отличаются от новейших ксенолексем конкретностью своего значения. Но есть среди них и отдель-
ные абстрактные существительные, в своем большинстве относящиеся к специальной терминологии (демпинг — эк. ‘бросовый экспорт’, клиринг — эк. ‘форма международных безналичных расчетов’, кроссинг — спорт. ‘резкое пересечение пути сопернику сразу после обгона’), и единичные общеупотребительные (митинг), что не нарушает отмеченную языковую тенденцию. Высокая степень абстрактности значения суффикса -ИНГ - в современном языковом сознании носителей русского языка и широта функционирования заимствований с этим формантом приводят к образованию с его помощью новых слов в системе русского языка: «Развал Союза вернул все на 70 лет назад: пионерская организация развалилась, скаутинг возродился... Скауты были раньше пионеров. Кроме пионерской организации и скаутского движения в России существует около двадцати тысяч детских объединений» (ГТРК «Томск». АТФ-новости, 2003 г.). В данном контексте эксплицитно выражены и семантика слова скаутинг — скаутское движение, и производящая единица скаут (слово 8коШт§ в данном значении в словарях английского языка не зафиксировано).
В русском языке функционируют слова, исконные или ранее заимствованные, называющие лицо или предмет по действию и имеющие суффиксы -ер-/-ор-: реставратор, ретушер, стажер, монтер, тренер, ухажер, фантазер; компостер (ср.: кондитер, маклер, снайпер, спринтер; глиссер, контейнер, джемпер, калорифер, секретер). Наличие данных номинаций облегчает заимствование в русский язык недавнего времени одноструктурных наименований лиц и предметов:
аутсайдер, байкер, брокер, дилер, драйвер (‘шофер’), киллер, менеджер, имиджмейкер, рокер, спикер, спичрайтер, тинейджер, хакер, дистрибьютор, спонсор;
бестселлер, ваучер, гамбургер, гервер, драйвер (‘часть операционной системы компьютера), маркер, органайзер, плейер, пейджер, принтер, сканер, триллер, тюнер; гиперфокатор и т.д.
Среди приведенных выше новейших ксенолексем встречаются единичные слова со свободным корнем (гамбургер — Гамбург), достаточно большое количество заимствований со связанным корнем (менеджер
— менеджмент, имиджмейкер — мейк-ап ‘макияж’, спонсор — спонсировать, маркер — маркировать, пейджер — пейджинг, сканер — сканировать) и абсолютное большинство единиц с уникальными корнями. Очевидно, что лексемы первых двух групп обладают более высокой степенью освоенности по сравнению с третьей группой.
Таким образом, степень ассимиляции ксенолексемы в принимающем языке на морфемно-словообразовательном уровне проявляется в характере ее основы - свободной, имеющей свободный корень, или связанной, имеющей связанный корень, в том
числе и уникальный (унирадиксоид), - а также в степени морфемной членимости ксенолексем - полной и неполной.
Интенсивность словообразовательной ассимиляции ксенолексем тесно связана с актуальностью обозначаемых ими понятий в культурном пространстве носителей языка-реципиента.
3. Действие в заимствующем языке «тенденции к образованию структурно аналогичных слов» [14, с. 23] является существенным фактором, стимулирующим заимствование, и проявляется в заимствовании целых групп однокоренных лексем: бизнес, бизнесмен, бизнес-вумен; боди, бодибилдинг, боди-арт, боди-гард, боди-лэн-гвидж ‘язык жестов, мимики, телодвижений человека как средство невербальной коммуникации’; имидж, имиджмейкер;
имиджмейкер, букмейкер, клипмейкер, ньюсмейкер: маркет,мини-маркет, супермаркет [15, т. 2, с. 364], маркетинг, маркетолог;
ментальный, менталитет', пицца, пиццерия (< ит. pizzeria < pizza) и т.п. Ассимиляция ксенолексемы облегчается, если в принимающем языке имеются более ранние заимствования, содержащие тот же корень. Новейшие ксенолексемы татуаж (< фр. tatouage ‘татуировка’) ‘косметическая татуировка, перманентный макияж’ и тату ‘художественная татуировка’ ассоциируются у носителей современного русского языка с заимствованным ранее из французского языка глаголом татуировбть (< фр. tatouer < полинез. tatau ‘рисунок, знак’) и его производным татуировка. Ксено-лексема конца XX в. кик-боксинг (< англ. kick ‘пинок, удар ногой’ + boxing ‘боксирование’) ‘вид спорта, в котором соединены черты классического бокса и некоторых спортивных единоборств (главным образом восточных)’ [16, с. 122] соотносится с
заимствованиями первой половины XIX в. бокс (< англ. box ‘удар’) и боксер (< англ. boxer ‘боксер’).
Заимствование последних лет шоумен, шоу-мен (< англ. showman ‘хозяин цирка, аттракциона; балаганщик’) ‘организатор, ведущий или активный участник шоу’ имеет высокую степень ассимиляции, так как входящие в его состав корневые морфемы известны в русском языке. Это прежде всего коммуникативно актуальные в настоящее время слова с корнем -шоу-: шоу, шоу-бизнес, шоу-бизнесмен и мн. др., а также заимствования с корнем -мен-: бизнесмен, ббрмен (< англ. barman ‘буфетчик, бармен’ [16]), конгрессмен (< англ. congress-man) ‘член конгресса -парламента США’[16]; кроссмен, полисмен, рекордсмен, спортсмен и др.
Итак, иноязычные неологизмы, входя в систему русского языка, испытывают на себе влияние его словообразовательного уровня, и их деривационная активность служит показателем продуктивности конкретных словообразовательных моделей и типов. Сло-вобразовательная ассимиляция новейшей ксенолек-сики, являясь в целом факультативным признаком освоения, весьма убедительно свидетельствует об определенной степени ее освоенности в языке-реципиенте. О степени освоенности ксенолексики можно судить, комплексно используя следующие словообразовательные критерии: морфолого-словообразова-тельное оформление иноязычных неологизмов; степень членимости слов; включенность их в систему структурно однотипных образований; деривационную активность. Иноязычные корневые и аффиксальные морфемы активно вовлекаются в словопроизводственные процессы русского языка, что является отражением определенных культурно-языковых тенденций. Интенсивные культурно-языковые контакты влияют на внутриструктурное развитие языка-реципиента.
Литература
1. Крысин Л.П. Русский литературный язык на рубеже веков // Русская речь. 2000. № 1.
2. Караулов Ю.С. О состоянии современного русского языка // Русская речь. 2001. № 3.
3. Подчасова С.В. Иноязычные слова в современной российской рекламе (на материале периодической печати 1990-1995 гг.): Дис. ... канд. филол. наук. М., 1998.
4. Немищенко Г.П. Заимствования как проявление культурно-языковых контактов и их функционирование в языке-реципиенте // Встречи этнических культур в зеркале языка (в сопоставительном лингвокультурном аспекте) / Науч. совет по истории мировой культуры. М., 2002.
5. Авилова Н.С. Слова интернационального происхождения в русском литературном языке нового времени. М., 1967.
6. Тихонов А.Н. Современный русский язык: Морфемика. Словообразование. Морфология. М., 2002.
7. Комлев Н.Г. Словарь новых иностранных слов (с переводом, этимологией и толкованием). М., 1995.
8. Словарь иностранных слов: актуальная лексика, толкования, этимология / Н.Н. Андреева и др. М., 1997.
9. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. М., 2002.
10. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1-2. М., 1993.
11. Герд А.С. Морфемика в ее отношении к лексикологии // Вопр. языкознания. 1990. № 5.
12. Словарь русского языка [Малый академический словарь]. 3-е изд. Т. 1-4 / Под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1985-1988.
13. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. 2-е изд., стер. Т. 1-4 / Пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева. М., 19861987.
14. Крысин Л.П. Иноязычные слова в современном русском языке. М., 1968.
15. Хорнби А.С. Толковый словарь современного английского языка для продвинутого этапа. Т. 1-2. М., 1982.
16. Словарь иностранных слов / Гл. ред. Н.Ф. Петров. М., 1964.
