CC BY
143
10. Baikov L. Franko-prusskaya voina 1870-1871 gg. Sedanskaya operatsiya [Franco-Prussian War of 1870-1871. Sedan Operation]. Voennyi sbornik, 1876, vol. 111, no 10-12.
11. Zolya E. Tri voiny [Three Wars]. Coll. op. in 26 vol. Moscow, 1964, vol. 23.
Поступила в редакцию
12. Dragomirov M.I. Avstro-prusskaya voina v 1866 godu [Austro-Prussian War in 1866]. Saint Petersburg, 1867.
13. Antyukhina-Moskovchenko V.I. Tret'ya respublika vo Frantsii 1870-1918 [Third Republic in France. 18701918]. Moscow, 1986.
31 августа 2015 г.
УДК 94.01 DOI 10.18522/0321-3056-2015-4-95-101
ПРОЦЕСС ПО ДЕЛУ АГНЕС СЕМПСОН В КОНТЕКСТЕ ОХОТЫ НА ВЕДЬМ В ШОТЛАНДИИ РАННЕГО НОВОГО ВРЕМЕНИ
© 2015 г. Н.В. Филатова
Филатова Надежда Владимировна -аспирант,
Институт истории и международных отношений Южного федерального университета, ул. Б. Садовая, 33, г. Ростов-на-Дону, 344082. E-mail: contact@viaregina.ru
Filatova Nadezhda Vladimirovna -Postgraduate Student,
Institute of History and International Relations of the Southern Federal University, B. Sadovaya St., 33, Rostov-on-Don, 344082, Russia.. E-mail: contact@viaregina.ru
Анализируется частный эпизод охоты на ведьм в Шотландии конца XVI в. Исследуются материалы суда над Агнес Семпсон, звена в цепи взаимосвязанных судебных процессов 1590 - 1591 гг., что помогает понять пути эволюции портрета ведьмы, включившего в себя такие мифологемы, как демонический пакт, шабаш и тайный заговор. Возникновение и распространение новых смыслов, трансформировавших образ ведьмы и королевскую политику по отношению к ведовству, было обусловлено тенденциями исторического развития шотландского общества второй половины XVI в.
Ключевые слова: история Шотландии, охота на ведьм, ведовские процессы, шотландское ведовство, Норт-Бервикские ведьмы, Яков VI, демонология раннего Нового времени.
The article is devoted to the analysis ofparticular witch-hunt episode and one associated human destiny in terms of large-scale cultural and historical process. The case ofAgnes Sampson is a link in chain of the interconnected trials, which is included in the history of Scotland as North Berwick Witches, 1590 -1591. The concept of witchcraft as a holistic system of ideas about relationship with supernaturalforces was complemented by some new features that reflect the cultural and historical situation. The case study of Agnes Sampson helps us to understand the development of witch portrait in Early Modern Europe. Although her file still contains the examples of healing and counter-magic, it most describes diabolic witchcraft, convention and conspiracy.
Keywords: history of Scotland, witch-hunt, witch trials, Scottish witchcraft, North Berwick witches, James VI, demonol-ogy of Early Modern period.
Охота на ведьм и демономания стали симптомом непреодоленного кризиса шотландского общества, к концу XVI в. испытавшего перипетии острой религиозной и политической борьбы. Попытаемся проанализировать единичный сюжет с целью постижения запечатленного в нем образа исследуемого целого, «не разглядывать мелочи, а рассмотреть подробности» [1, S. 193] конкретной человеческой судьбы в контексте отраженного в ней масштабного культурно-исторического процесса.
Дело Агнес Семпсон является звеном в цепи взаимосвязанных судебных процессов, вошедших в историю Шотландии как Охота на ведьм из Норт-Бервика. Агнес Семпсон, жительница деревни Кейт в области Ист-Лотиан, вдова, была аку-
шеркой, знахаркой. Дата ее рождения неизвестна, дата смерти - 28 января 1591 г. Агнес Семпсон была арестована по подозрению в колдовстве и участии в тайном заговоре, целью которого было уничтожение морского экипажа короля Якова VI Стюарта и его жены Анны Датской во время перехода из Копенгагена в Эдинбург. Дело было заведено 7 мая 1590 г. и первоначально рассматривалось пресвитерианским провинциальным синодом; Семпсон заключили в городскую тюрьму Хаддингтона, но вскоре ее перевели в Эдинбург [2, р. 96]. Вместе с Семпсон было арестовано порядка семидесяти человек, однако точное число казненных по обвинению в ведовстве и государственной измене по-прежнему не известно. Агнес Семпсон подвергалась допросам с конца осени 1590 г. по
январь 1591 г., после применения пыток она подтвердила все пятьдесят три пункта предъявленного ей обвинения, 27 января 1591 г. состоялся суд, 28 января несчастная была сожжена на костре.
Судебный процесс по делу Семпсон состоялся в рамках кампании по охоте на ведьм 1590 - 1591 гг., начального этапа более продолжительного периода преследований, растянувшегося до 1597 г. Крупнейший современный исследователь шотландского ведовства Дж. Гудар приходит к выводу, что именно 1590 г. следует считать началом массовой охоты на ведьм в Шотландии [3, р. 14]. Таким образом, обратившись к истории Агнес Семпсон, мы можем познакомиться с событиями и персонами, стоявшими у самых истоков изучаемого явления. Учитывая специфику используемых исторических источников, наиболее продуктивным представляется рассмотрение отдельной биографии в контексте эпохи, на стыке религий, культур, политических течений и общественных интересов. В этом ракурсе волна преследований за ведовство предстает не только этапом становления пресвитерианской церкви и абсолютной власти монарха, следствием модернизации и вызванной ею конфронтации города и деревни, но также проявлением характерной для кризисных периодов тенденции привнесения общественно-политического контекста в бытовые и межличностные отношения.
Сложно выделить единственный решающий фактор, который можно было бы квалифицировать как детерминанту, поэтому необходимо понимание путей исторического развития Шотландии во второй половине XVI в. Среди них централизация королевской власти, которая повлекла за собой репрессии по отношению к сепаратистам, смещение приоритетов в центр социальной иерархии, трансформацию роли королевского суда, в частности выход из-под церковной юрисдикции семейного судопроизводства. Огромное социальное значение приобрели последствия религиозных конфликтов, становление пресвитерианской церкви, ознаменованное небывалым ужесточением контроля мирской жизни паствы и гонениями на нехристианские проявления народной религиозности. С конфессиональными преобразованиями также связана характерная демографическая картина шотландской охоты на ведьм XVI - XVII вв.: согласно данным Б. Левака, доля судебных расследований ведовства и колдовства, где обвиняемыми выступали женщины, резко увеличилась, достигнув 80 % [4, р. 141]. Вместе с тем конец XVI в. ознаменован рядом циклических катаклизмов - голодом и чумой, что время от времени сотрясали европей-
ские общества интересующего нас периода. Вызванное периодическими эпидемиями и неурожаями обнищание населения считается одной из важнейших предпосылок социального напряжения, в частности всплеска охоты на ведьм 1590 - 1597 гг. В материалах расследований мы видим, что дьявол, как правило, соблазняет ведьм обещаниями прекратить их крайнюю нужду, что свидетельствует о тяжелых условиях жизни подозреваемых.
0 бедности как об одной из главных причин служения темным силам Яков VI рассуждает на страницах «Демонологии»: «Поскольку некоторые из них пребывают в великом горе и бедности, он [дьявол] соблазняет следовать за ним обещаниями богатств и мирских благ» [5, р. 382]1.
Драма Агнес Семпсон примечательна тем, что охватывает все интересующие нас аспекты шотландского ведовства. Во-первых, охота на ведьм из Норт-Бервика в целом отличалась высокой степенью политизации: главным обвинением в суде служило участие в тайном заговоре против королевской власти. Во-вторых, Агнес Семпсон занималась целительством, что отражено в материалах расследования и позволяет составить представление о магическом компоненте ведовства. В-третьих, непременным сюжетом допросов было заключение демонического пакта, - мифологемы, передающей сущность эволюционного этапа охоты на ведьм периода социальных и правовых преобразований. В-четвертых, изучение досье наталкивает нас на размышления о теневой стороне процесса конфессионализации в Шотландии, преследованиях ряда категорий женщин как неминуемом следствии борьбы за благочестие и моральную чистоту внутри религиозных общин. Таким образом, выбранный в качестве объекта исследования судебный эпизод позволяет, с одной стороны, определить ключевые аспекты ведовства в Шотландии конца XVI в., с другой - составить стереоскопическую картину феномена охоты на ведьм периода становления новоевропейского типа мировоззрения.
Особый вклад в научное понимание охоты на ведьм 1590 - 1591 гг. внесли Л. Норманд и Г. Ро-бертс, авторы комплексного исследования «Ведовство в Шотландии раннего Нового времени» [2]. Они собрали, классифицировали и адаптировали все документы, имеющие отношение к заговору ведьм из Норт-Бервика. Кроме того, непреходящую ценность представляет монография К. Ларнер «Враги бога: Охота на ведьм в Шотландии» [6], а также работы Дж. Гудара и Б. Левака, которые
1 Здесь и далее - пер. авт.
стремятся исследовать ведовство как сложное антропологическое явление, выходя за рамки, очерченные стереотипами демонологических преставлений [3, 4, 7].
Нами используются три категории исторических источников: официальные записи допросов и обвинительных заключений основных фигурантов, датируемые концом ноября 1590 - декабрем
1591 г., анонимное публицистическое произведение «Новости из Шотландии», опубликованное в
1592 г. в Лондоне, а также трактат Якова VI «Демонология», создававшийся на протяжении 1592 -1597 гг. и опубликованный в 1597 г. в Эдинбурге.
Все сохранившиеся записи допросов Агнес Семпсон можно условно подразделить на три категории:
- показания, данные в конце ноября - начале декабря 1590 г. На этом этапе вплоть до 4 декабря 1590 г., обвиняемая отрицала факт знакомства с оговорившей ее (под пытками) служанкой из Тра-нента Джилис Дункан. Сообщения Семпсон касаются преимущественно осуществлявшегося при помощи молитв лечения и устных консультаций больных. На этом этапе обвиняемую предположительно начали подвергать депривации сна;
- показания, данные в начале декабря 1590 г. в Холирудском дворце. 5 декабря в дознании принял личное участие Яков VI. По его приказанию к обвиняемой была применена пытка «ведьминой уздечкой», о чем осталась следующая запись: «Все противоречивые сведения собраны воедино, Его Величество сурово заставил ее сказать правду, что она и сделала после этого» [2, р. 144]. В «Новостях из Шотландии» содержатся сведения о том, что «вышеупомянутая Агнес Семпсон, которая была самой старой ведьмой, была представлена в Холи-рудхаусе перед Его королевским величеством и различными представителями знати Шотландии, где она была строго допрошена; но все увещевания, которые применял по отношению к ней Его величество и члены Его совета, не могли побудить или заставить ее признаться в чем-либо, она решительно отрицала все, что было ей инкриминировано. Вследствие чего ее направили в тюрьму, где она подверглась таким пыткам, каким впоследствии подвергались ведьмы в этой стране» [8, р. 313]. 5 декабря Семпсон подтвердила главные обвинения: знакомство с Джилис Дункан и участие в тайном заговоре, заключение демонического пакта, присутствие на шабаше, покушение на жизнь монарха;
- показания, данные в январе 1591 г., отличаются непоследовательностью. В первой части январских показаний обвиняемая отрицает факт сговора
для наведения порчи на Дэвида Сетона, что было одним из основных сюжетов второй группы показаний. Также она опровергает путешествие по морю и передачу письма с призывом поднять шторм, чтобы предотвратить появление королевы Анны в Шотландии [2, р. 155]. Более того, досье гласит: «Она отрицает заговор в Норт-Бервике; она признается в этом вновь» [2, р. 155]. Л. Норманд и Г. Ро-бертс предполагают, что эта запись свидетельствует о применении пыток и в январе 1591 г. Во второй части январских показаний Агнес Семпсон подтверждает, что кузен Якова VI лорд Ботвелл обещал ей золото и серебро в обмен на колдовские чары.
Среди 53 пунктов обвинения, предъявленных Семпсон на суде, были следующие: лечение больных при помощи заклинаний и молитв, предсказание исхода болезней («останется ли в живых больной»), предсказание даты смерти человека, насы-лание шторма в ночь на праздник Архангела Михаила, избавление от злых чар других ведьм, участие в шабаше на церковном дворе, участие в шабаше на корабле «Божья слава», заключение демонического пакта, участие в тайном сообществе ведьм, распространение письма Джона Фиана с призывом поднять шторм на море, дабы помешать прибытию королевы Анны, участие в ритуале крещения кота для последующего использования животного в злых чарах, наведение порчи на домашний скот и т. д. [2, р. 231-246].
Имея в наличии только показания обвиняемых, невозможно эффективно проанализировать влияние способов, какими проводилось дознание. Тем не менее известно, что устрашение и пытки в этих расследованиях имели решающее значение для получения признательных показаний, главного доказательства вины в делах о колдовстве. При этом процесс Агнес Семпсон был в некотором смысле эталонным, что подтверждается современником и возможным участником расследования, автором памфлета «Новости из Шотландии». Пытки применялись по решению Тайного совета или Парламента в случаях особо тяжких преступлений: среди них значились государственная измена, мятеж и ведовство, которое приравнивалось к измене родине [2, р. 99]. Свержение власти короля наряду с заключением сделки с дьяволом стало одним из двух сюжетов, отличающих судебные процессы конца XVI в. В числе пыток были побои, деприва-ция сна, сдирание волос с головы и тела, прокалывание предполагаемой ведьминой отметины, испанский сапог. Обоснованием пыток служило представление о том, что «повседневный опыт доказывает, как неохотно они [те, кто когда-либо
был осужден или признался в ведовстве] признаются без пыток...» [5, р. 356].
Помимо подтверждения собственных преступлений Агнес Семпсон под давлением оговорила еще минимум 12 человек, что увеличило количество потенциальных жертв репрессий. Заинтересованность следователей в раскрытии заговора против монаршей особы и вызванное тем самым резкое возрастание числа подозреваемых в колдовстве и ведовстве являются характерными особенностями охоты на ведьм исследуемого периода. Стремление выявить тайную организацию предопределило лавинообразный характер преследований по подозрению в ведовстве: в ходе дознания обвиняемые указывали имена нескольких «своих подельников», те, попав на допрос, называли новые имена. В итоге перед судом предстала целая группа лиц, что действительно напоминало некую организованную группу, сформированную по принципу сети.
Интерес к ведовству, посредством которого канализируется невысокая в спокойные годы потребность в поиске нового источника знания, неизведанных ощущений, вольнодумстве, альтернативному образу жизни, культуре, религии, может возрасти в кризисный период. На страницах своей «Демонологии» в качестве второй из двух главных причин (наряду с нищетой) отпадения ведьм и некромантов от официальной церкви Яков VI называет любопытство, неудовлетворенность господствующей картиной мира и места в нем человека, гордыню, провоцирующую несчастных искать покровителя среди темных сил [5, р. 365]. Однако тезис об интеллектуальном осмыслении экзистенциальных данностей вряд ли можно применить к подавляющему большинству населения, жителям сельских общин, у которых испокон веков было свое ведовство. Отголоски синкретического мифологического комплекса и сопутствующих ему обрядовых практик можно усмотреть во множестве судебных процессов, хотя неизбежные следовательские клише существенно затрудняют понимание этого глубинного явления.
В судебных записях прослеживаются сведения о магическом компоненте ведовских практик. Так, на первых допросах Агнес Семпсон показала, что умела по личным вещам больного определять, заколдован он или нет [2, р. 136]. Кроме того, обвиняемая сообщила имена конкретных женщин, наводивших злые чары, которые она снимала единственно при помощи молитвы [2, р. 144]. Досье содержит множество указаний на то, что Семпсон при помощи заклинаний избавляла жителей окрестностей от сглаза и порчи. При этом в
тексте значится, что дьявол отказывал ведьме в помощи для лечения больных - основном ее занятии, которое, по-видимому, и навлекло на нее судебные преследования [2, р. 156].
Согласно предъявленным обвинениям, у раскрытого заговора имелось два мотива: первый -мистический, в рамках которого инициатором убийства короля выступил сам дьявол. Второй -сугубо политический, привычный для Шотландии второй половины XVI в., связывался с именем лорда Френсиса Ботвелла, 26-летнего кузена короля, имевшего связи с английской короной и все шансы сменить на престоле отсутствующего Якова. В свою очередь ключевым сюжетом, отразившимся в судебных материалах, является королевская свадьба.
Женитьба Якова VI, будучи сложным дипломатическим проектом, потребовала искусного ведения переговоров, немалых вложений и терпения. Наконец, 20 августа 1589 г. в Копенгагене была проведена предварительная церемония бракосочетания, после чего молодая королева Анна отправилась в путешествие в Лейт. Выйдя в открытое море, датский флагман «Гидеон» дал течь. Все попытки взять курс на Шотландию были пресечены бурями. 1 октября 1589 г. Анна приняла решение провести зиму в Осло, тогда Яков внезапно отбыл в Норвегию. Форсирование событий могло быть продиктовано опасениями короля по поводу возможного прерывания династии Стюартов; кроме того, задержка вступления в брак создавала угрозу для личной политической репутации короля. Путь короля из Лейта в Осло поначалу тоже осложнялся встречными ветрами. Яков полагал вернуться через 20 дней, однако из-за сезонных ветров ему пришлось остаться в Норвегии до конца апреля 1590 г. Тем временем весной 1590 г., за полгода до активной фазы охоты на ведьм в Шотландии, в Дании была арестована женщина, подозреваемая в колдовских чарах, направленных против королевы Анны. Обвиняемая показала еще на нескольких женщин, все они в результате были казнены в Копенгагене к маю 1590 г. Таким образом, охота на ведьм, запущенная после затруднений в морском путешествии, началась в Дании и впоследствии распространилась на шотландский Ист Лотиан. Кроме того, в эскалацию преследований внес личный вклад адмирал Педер Мунк, капитан датского флагмана «Гидеон», который обвинил в неблагоприятных погодных условиях ведьм и их чары, вероятно, стремясь снять с себя ответственность. Важно учесть, что лицом, ответственным за подготовку и снаряжение кораблей
для путешествия короля в Норвегию, был лорд адмирал, герцог Ботвелл, представители рода которого наследовали эту должность со времени первого герцога Ботвелла в 1488 г. [2, р. 34-38]. Таким образом, Френсис Ботвелл нес персональную ответственность за благополучие морского перехода. Напомним, что центральным сюжетом обвинения Агнес Семпсон и ее товарищей по несчастью была попытка потопить флагман с монаршей четой на борту.
Изучение материалов интересующего нас дела позволяет обозначить ряд тенденций государственной и церковной политики по отношению к ведовству, среди которых в первую очередь следует выделить изменение его юридического статуса. Законом 1563 г. ведовство было приравнено к тяжкому уголовному преступлению, что стало этапом в серии законов в защиту морали - против супружеских измен, внебрачных связей, пьянства и др., - вышедших во второй половине XVI в. на волне Реформации. Обратившись к хронологии судов ведьм в Шотландии, мы видим, что после закона 1563 г. судебные разбирательства в целом активизировались. Тем не менее в 1563-1589 гг. число судов все еще оставалось незначительным, обвиняемые часто избегали наказания путем оправдания по итогам следствия, а инкриминируемые правонарушения относились, скорее, к бытовой, нежели к политической сфере [5, с. 19]. Однако в 1590 г. еще до начала осени число судов по делам о ведовстве заметно увеличивается, что может свидетельствовать о нарастании напряжения в конгрега-циях после возвращения лидеров пресвитерианской церкви в Шотландию в конце 1580-х гг. [2, р. 28].
Следующая тенденция эволюции ведовских практик - их очевидная политизация. В материалах допросов тайный заговор ведьм изображен в виде политической конвенции. Следователи сформировали образ тайного совещательного органа, регулярно собирающегося для принятия важных решений и имеющего главу (в лице Джона Фиана), связного и заклинателя (в лице Агнес Семпсон), даже некую внутреннюю документацию (письмо с призывом спутать планы короля). Примечательно, что организационная форма, которой якобы придерживалось тайное сообщество ведьм, оказалась идентична ранним протестантским организациям, носившим конспиративный и коллегиальный характер. Через тридцать лет после начала Реформации ведовство как альтернатива установленной форме обрядности попало в фокус внимания пресвитерианских фанатиков, а идея заговора против трона и церковного престола определила религи-
озно-политическую жизнь Шотландии вплоть до конца XVI в. Кроме того, к 1590 г. рельефно обозначился конфликт между церковной и светской властью: в ходе охоты на ведьм из Норт-Бервика был достигнут перевес в пользу короля. Утверждаясь в качестве главного врага дьявола1, Яков подчеркивал свое первенство по отношению к секуляризированной церкви. Наиболее четко конфликт короны и церкви артикулирован в досье Агнес Семпсон, в пассаже «Он [дьявол] также сказал ей, что священники могли бы уничтожить короля и всю Шотландию, однако если он использует его [дьявола] совет, то сам уничтожит недоброжелателей» [2, р. 139].
Репрезентация ведовства теснейшим образом связана с положением церкви и актуальным состоянием религиозного культа. К концу XVI в. обмирщение церкви обусловило некоторое обмирщение ведовства, что реализовалось в придании квазиюридической формы отношениям человека с темными силами, в освобождении ведовства от церковной юрисдикции и переходе последнего в категорию светских преступлений, в расширении широкого общественного интереса к ведовским практикам, появлении оригинального публицистического жанра, наконец, в возложении ответственности за грех ведовства на всю конгрегацию.
В результате протестантской революции элементы католической обрядности были квалифицированы как незаконные, однако не перестали быть актуальными, трансформируясь в атрибуты «темных искусств». Перечень запрещенной или ограниченной пресвитерианской церковью активности был поистине широк: танцы, пение, театр, свадебные и похоронные ритуалы, пиршества, невоздержанность в проявлении эмоций, пьянство и т.д. [1, S. 77]. Однако наиболее жестокой обструкции подверглось католическое исповедание; месса, монашество, паломничество, чудесные исцеления, визионерство были вытеснены в область демонических практик. По мере того как католические верования теряли свою доктринальную четкость, они превращались в ритуалы лечения, компоненты апотропи-ческой магии, подобно дохристианским верованиям в эпоху христианизации. Первоначальная семантика католического ритуала была утрачена, выжившие элементы культа наделялись новыми смыслами, идущими из народной среды, что неизбежно
1 В описании шабаша ведьм в ночь на Хеллоуин автор «Новостей из Шотландии» патетически изображает короля Шотландии как защитника христиан: «Когда ведьмы спросили дьявола, почему он испытывает такую ненависть к королю, он ответил, что король - это величайший враг, с каким он когда-либо встречался» [8, р. 315].
отдаляло видоизмененную католическую обрядность от книжной культуры и придавало ей в глазах грамотных сословий варварский и богомерзкий вид. В 3 главе 2 книги «Демонологии» подчеркивается неизменное подобие ведовских практик церковному культу: «Как посланный Богом священник учит во время публичных собраний, как служить ему верой и правдой, так нечистый дух, в свою очередь, учит своих учеников во время их собраний, как творить все виды зла... Для того, чтобы он [дьявол] мог более четко подражать и высмеивать бога, он заставляет своих рабов собираться в местах, которые определены и предназначены для собрания слуг бога (я имею в виду церкви)» [5, р. 385]. Отметим, что пение и танцы на церковном дворе упомянуты в показаниях обвиняемых [2, р. 147]. Сосредоточившись на соблюдении моральной чистоты как основной форме благочестия, пресвитериане переместили почти всю предшествовавшую обрядность и мифологию в область аморального, противозаконного и демонического.
Итак, четвертая из интересующих нас тенденций политики по отношению к ведовству - это инверсия католической религиозности, изживание через перемещение в поле «темного и противозаконного» (используя терминологию Якова VI) искусства ведовства, придание противоположного значения, переворачивание смысла. Примечательно, что до Реформации Норт-Бервик был религиозным центром, в нем располагался женский ци-стерианский монастырь и порт, принимавший пилигримов. Как отмечают Норманд и Робертс, следы воспоминаний о женской общине цистериан-ского монастыря, а также о морских путешествиях паломников исказились до представлений о тайном сообществе ведьм и их морских путешествиях, сведения о которых многократно повторяются в досье Агнес Семпсон [2, р. 59].
Столь субъективное явление, как слухи и домыслы, могло привести к совершенно реальному преследованию по суду: потеря репутации богобоязненного христианина (центральной составляющей социального статуса) грозила самыми опасными юридическими последствиями [4, р. 293; 6, p. 103]. При этом женщины, учитывая их второстепенное положение в политической и экономической жизни общества, оказывались более уязвимы со стороны распространяемых сплетен. В качестве заключительной тенденции эволюции ведовства можно обозначить его феминизацию, существенное увеличение доли женщин среди обвиняемых. Так, в списке имен ведьм, которые якобы участвовали в заговоре и фигурировали в ходе до-
просов Агнес Семпсон, всего два мужчины и не менее десяти женщин. В записях, датированных 5 декабря 1590 г., есть сведения о шабаше, состоявшемся во дворе церкви Кейта. Согласно показаниям Семпсон, из сотни участников было всего шесть мужчин, остальные - женщины [2, р. 147].
Говоря о гендерном аспекте ведовства, нельзя не вспомнить об уязвимом сексуальном статусе женщины, с момента христианизации считавшейся сосудом и орудием дьявола. Не исключено, что обедневшие, пожилые, потерявшие мужей женщины подчас были вынуждены создавать себе репутацию ведьм, поскольку за некоторые магические услуги они могли получить от соседей помощь в виде продуктов питания, отрезов ткани и прочих материальных ценностей. Как правило, сфера деятельности таких лиц не выходила за рамки приворота, поиска потерянных вещей, элементарного целительства. Однако с изменением социокультурной конъюнктуры и ужесточением религиозной политики именно эти занятия получили статус уголовного преступления.
В заключение следует отметить, что рассмотрение судебных материалов по делу Агнес Семп-сон дает возможность выявить направления эволюции репрезентации ведовства, а также особенности охоты на ведьм как компонента государственной политики конца XVI в. До начала 1590-х гг. ведовские практики имели амбивалентный характер, в рамках которого maleficium был лишь одним из ряда элементов. Вместе с тем сообщения о ведовстве были рассеяны и несистематичны, не встречалось упоминаний о больших собраниях ведьм. С 1590 г. ведовство стремительно идеологизируется - эта тенденция реализуется в рамках судов 1590-1591 гг. Кроме того, оно включается в число преступлений против нравственности, встает в один ряд с супружеской изменой, внебрачными связями, скотоложством, содомией и даже содержит все вышеперечисленное. Таким образом, число правонарушений, попадавших в категорию ведовства, существенно расширяется, включая в себя разнообразные преступления против христианской морали: все, что мешает построению благочестивого государства, получает антихристианский оттенок, подлежит не только общественному порицанию, но и законодательному преследованию [7].
Однообразность сюжетов, связанных с обрядностью и существом maleficio, рефреном повторяющихся в досье Агнес Семпсон и других обвиняемых, - свидетельство непонимания официальной культурой низовой; дистанции, разделявшей более или менее унифицированную культуру образованных людей от их неграмотных соотечественников,
подавляющего большинства населения Европы раннего Нового времени, носителей утраченной ныне традиции.
На примере судебных материалов по делу Аг-нес Семпсон мы можем исследовать дискурсивные практики власти, выявляя конкретные механизмы управления общественными процессами посредством введения новых понятийных конструктов, дефиниций и квалификаций. На долгий исторический период ведовство стало политически значимым явлением, преследования ведьм явились действенными инструментами власти, что повлекло за собой вспышки ослепляющей паники и человеческие жертвы.
Литература
1. Медик Х. Микроистория // THESIS. 1994. № 4. С. 193-202.
2. NormandL., Roberts G. Witchcraft in Early Modern Scotland. University of Exeter Press, 2000. 454 p.
3. Goodare J. (ed.) The Scottish witch-hunt in context. Manchester, 2002. 230 p.
4. LevackB. The Witch-Hunt in Early Modern Europe. Pearson Education, 2006. 344 p.
5. James V.I. Demonology // Witchcraft in Early Modern Scotland. University of Exeter Press, 2000.
6. Larner Ch. Enemies of God. Johns Hopkins University Press, 1981. 244 p.
7. Goodare J. Women and the Witch-Hunt in Scotland // Social History. 1998. № 3. P. 288 - 308.
References
1. Medik Kh. Mikroistoriya [Microhistory]. THESIS, 1994, no 4, pp. 193-202.
2. Normand L., Roberts G. Witchcraft in Early Modern Scotland. University of Exeter Press, 2000, 454 p.
3. Goodare J. (ed.) The Scottish witch-hunt in context. Manchester, 2002, 230 p.
4. Levack B. The Witch-Hunt in Early Modern Europe. Pearson Education, 2006, 344 p.
5. James V.I. Demonology. Witchcraft in Early Modern Scotland. University of Exeter Press, 2000.
6. Larner Ch. Enemies of God. Johns Hopkins University Press, 1981, 244 p.
7. Goodare J. Women and the Witch-Hunt in Scotland. Social History, 1998, no 3, pp. 288-308.
Поступила в редакцию 18 сентября 2015 г.
