CC BY
93
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 20 (235).
Филология. Искусствоведение. Вып. 56. С. 86-92.
ПРОИЗВОДНОЕ СЛОВО КАК ЕДИНИЦА ХРАНЕНИЯ ЗНАНИЯ, СТРУКТУРИРОВАННОГО ВО ФРЕЙМ
Смысловая организация полисемичного деривата опирается на когнитивную схему - фреймовую структуру, в которой пропозитивные смыслы логически сцепляются друг с другом. Последовательность лексико-семантических вариантов, наполняющих полисемичный дериват, образует текст, представляющий собой фрейм-лексему.
Ключевые слова: полисемия деривата, фрейм, пропозиционально-семантическая организа-
ция, фрейм-лексема.
1. Постановка проблемы. Когнитивное направление в лингвистике, несмотря на не устоявшийся понятийный и терминологический аппарат и не разработанные до конца методы исследования, приобретает в настоящее время все большую актуальность. Сторонников этого направления привлекает, прежде всего, его основная цель и общая идея, связанные с интерпретацией разных видов знаний, которые находят отражение в естественном языке.
Под влиянием подходов, сформированных в рамках когнитивного направления в лингвистике, изменился взгляд на центральный объект словообразования - производное слово, которое рассматривается как единица хранения, извлечения, получения и систематизации нового знания (Е. С. Кубрякова). Полисемичное производное слово, на наш взгляд, является ярким представителем такой единицы хранения информации о мире.
В отечественной лингвистике огромный вклад в развитие теории многозначности1 слов внесли Д. Н. Шмелев и Ю. Д. Апресян. Д. Н. Шмелев отмечал, что значения полисе-манта объединяются на основе общих семантических ассоциаций (метафора, метонимия, функциональная общность). Существование ассоциативных связей между лексикосемантическими вариантами многозначного слова свидетельствует об определенной структурной организации семантики слова [18. С. 85]. Ю. Д. Апресян предлагает выделять в словарной статье особую прагматическую зону, в которой должны записываться семантические ассоциации слова, на основе которых слово регулярно метафоризуется, включается в сравнения, участвует в словообразовании и других языковых процессах [2. С. 179].
Внимание к вопросу лексической многозначности заметно возросло в последнее деся-
тилетие, когда появились работы, раскрывающие «динамический» аспект многозначности [9; 12; 15; 17 и др.].
Исследователи, трактующие отношения между отдельными значениями многозначного слова на основе понятия семантической деривации (Г. И. Кустова, Е. В. Падучева, Р. И. Розина и др.) - выводимости значений друг из друга по стандартным правилам, каждое новое значение многозначного слова понимают как результат семантического развития первичного значения, как переход от одного значения многозначного слова к другому. Г. И. Кустова отмечает, что при создании «нового» человек опирается на «старые знаки» и приспосабливает их к новым функциям, распространяет на другие ситу ации, за счет чего происходит процесс «языкового расширения» [12. С. 11]. При данном подходе, который получил название семасиологического, импульс семантического развития приписывается первому значению слова. В то же время принципиально значимым считаем наблюдение Анны А. Зализняк о том, что «модель порождения производных значений из исходного более эффективна в случаях относительно регулярной многозначности» [9. С. 42].
Задача другого подхода - ономасиологического, в том, чтобы обьяснить причины (мотивы) использования данного языкового знака для обозначения данного денотата и затем восстановить логику применения одного и того же знака (слова) к разным денотатам [17].
Таким образом, сегодня выделились два основных подхода к явлению многозначности языкового знака - семасиологический и ономасиологический, которые, на наш взгляд, не противоречат, а дополняют друг друга. Рассмотрение многозначности и с точки зрения семасиологии, и с точки зрения ономасиологии позволяет говорить о полисемии как об одном
из средств концептуализации опыта человека, обусловленного семантическим потенциалом слова, его экстраязыковыми свойствами, а также системно-языковыми факторами.
В данном исследовании нас интересует, в первую очередь, явление многозначности производных слов, в которых развитие лексикосемантических вариантов (ЛСВ) связано с развитием смыслового потенциала базового (непроизводного) слова, возможностью семантической выводимости одного ЛСВ из другого, а также наличием денотативного смысла, свойственного ЛСВ деривата.
В лингвистической литературе является спорным вопрос об отнесении тех или иных дериватов к разряду омонимичных или многозначных. Л. А. Араева, характеризуя виды семантической организации многозначных слов3 [4. С. 83], отмечает, что внутрисловная полисемия свойственна только непроизводным единицам, а межсловная и межсловновнутрисловная - производным. В другой работе [3] исследователь пишет о межсловной радиальной и межсловно-внутрисловной радиально-цепочечной связях, которые свойственны семантической организации многозначных дериватов. Принципиально новым в этой работе является выделение межсловной радиальной метонимии, связывающей мотивирующее слово и лексико-семантические варианты многозначного деривата за счет принципа ассоциаций по смежности.
В данной работе, вслед за Л. А. Араевой, производные дериваты, имеющие несколько лексико-семантических вариантов, соотносящихся с общим мотивирующим словом, рассматриваются как полисемичные. Это связано с тем, что все ЛСВ одного деривата восходят к одному производящему посредством межсловных и межсловно-внутрисловных метонимических и метафорических связей. При этом мотивирующая единица в деривационных суждениях одного полисеманта может иметь разную функциональную семантику, выступая в разной синтаксической роли (ср. ЛСВ лексемы 'булавочница - 1. Емкость, в которой хранят булавки (мотивирующее слово ‘булавка’ выступает в роли объекта) и 2. Лицо, изготавливающее булавки (здесь “булавка' - результат изготовления).
Когнитивный подход к анализу языковых единиц позволяет рассматривать внутреннюю структуру полисеманта как сетевую модель, значения (узлы) которой связаны
между собой метонимическими и / или метафорическими отношениями, представляющими собой важнейший источник сведений об организации человеческого мышления. Демонстрация этого положения и составляет основную задачу данной работы.
2. Когнитивные структуры представления знатш. Одной из основных проблем когнитивной теории языка является описание и моделирование процесса переработки релевантной информации. Для ее решения когнитивная ветвь науки о языке частично заимствовала, частично разработала самостоятельно метаязык, или язык описания, который уже был использован в системах интеллектуальной обработки информации. К основным понятиям и терминам этого метаязыка обычно относят ‘схемы', ‘фреймы', ‘слоты', ‘скрипты', ‘пропозиции' и др. (см. об этом, например, работы [6; 10] и др.). Все эти понятия тесно переплетаются и в мыслительной деятельности человека, и в его коммуникативной практике. Они представляют собой структуры и единицы хранения информации, которые существуют не изолированно друг от друга, а являются связанными фрагментами «единого ментально-лингвального комплекса, образуя определенные более или менее устойчивые глубинные блоки» [10. С. 118].
Такие структуры и составляющие знания, как ‘фрейм’, ‘слот', ‘пропозиция', могут быть, на наш взгляд, успешно применены для анализа словообразовательных единиц, в частности - полисемичного производного слова. Фрейм по праву считается «главной фигурой» представления знания. Фрейм (англ. ‘рамка ) М. Минский определяет следующим образом: «<...> человек, пытаясь познать новую для себя ситуацию или по-новому взглянуть на уже привычные вещи, выбирает из своей памяти некоторую структуру данных (образ), называемую нами фреймом, с таким расчетом, чтобы путем изменения в ней отдельных деталей сделать ее пригодной для понимания более широкого класса явлений или процессов» [14. С. 7]. Т. Л. Ван Дейк, разрабатывающий теорию фреймов, считает единицы знания «организованными "вокруг" некоторого концепта. В противоположность простому набору ассоциаций эти единицы содержат основную, типичную и потенциально возможную информацию, которая ассоциирована с тем или иным концептом» [8. С. 16]. В распоряжении человека имеется набор фреймов для разных видов деятельности. Сами фреймы и механизмы их взаимосвязи
формируются в течение всей жизни человека.
В качестве элементов фрейма выделяются слоты (в терминологии М. Минского - терминалы), каждый из которых ориентирован на конкретизацию какого-либо одного аспекта фрейма посредством заполнения «характерными примерами или данными» [14. С. 7]. Слоты фрейма в обычном состоянии заполнены так называемыми «заданиями отсутствия», т. е. сведениями о деталях, которые не обязательно должны присутствовать в какой-то конкретной ситуации. Связь заданий отсутствия со своими слотами не является неизменной, поэтому они легко могут быть заменены другими сведениями, более подходящими к текущей ситуации [14. С. 8]. Как правило, фрейм содержит множество слотов, хотя может состоять и из одного. Слот представляется в виде ‘имя слота - значение слота' (например, фрейм ‘яблоко' включает такие слоты, как ‘месяц сбора", ‘вкус', ‘сорт', ‘цвет' и т. д.) [1]. Слот, таким образом, определяет адекватные условия, способствующие раскрытию фрейма, а эти условия, в свою очередь, порождают конкретные суждения.
Такие структуры представления знаний, как фреймы и составляющие их слоты, могут быть представлены в виде совокупности пропозициональных структур типа ‘предикат - аргумент' - структур, которые являются наиболее общей формой представления знаний при их вербальной передаче [16. С. 15]. Именно такая точка зрения на сущность пропозициональных структур является сегодня в когнитивной лингвистике наиболее распространенной. Ее преимущество мы видим в том, что она позволяет взглянуть на пропозицию двояко - и как на способ языковой кодировки информации и как на целостную мыслительную субъектнопредикатную структуру.
Принимая во внимание положение, сформулированное акад. Н. Д. Арутюновой [5], согласно которому предложение и слово строятся по одинаковым глубинным образцам - пропозициональным структурам, - мы понимаем под ними структурно-логические схемы, на которые опираются значения производных слов, а конкретные реализации этих схем называем пропозициями. В основе пропозициональной структуры и пропозиции находится предикат (чаще всего глагол) и его распространители (актанты). Например: слово ‘конюх' ‘человек, который ухаживает за животными' построено в соответствии с пропозициональной структурой (субъект - предикат - объект), где предикат
- это ‘ухаживать', а актанты - ‘человек' (субъект) и ‘животное' (объект).
Пропозициональные структуры многие ког-нитологи считают основными «форматами» передачи знаний и потому важными единицами оперативного плана в нашем сознании. «Способность производного слова объективировать пропозициональные структуры характеризует дериват как особую когнитивно-дискурсивную структуру» [11. С. 394].
3. Фреймовая пропозиционально-семантическая организация полисемичных дериватов. На понимании производного слова как особой когнитивно-дискурсивной структуры (Е. С. Кубрякова) основывается разработанная нами методика фреймовой пропозициональносемантической организации полисемичных производных слов. На наш взгляд, дискурсив-ность в словообразовании наиболее ярко проявляет себя на уровне многозначного деривата. Лексико-семантические варианты (ЛСВ) по-лисемантов опираются, как правило, на разные пропозиции, сцепление которых происходит за счет смысловых связей одного ЛСВ с другим, а также с базовым словом. ЛСВ полисеманта, связываясь между собой по принципу сети, образуют фрейм. Главным средством связи ЛСВ выступают метонимия и метафора - важнейшие источники сведений об организации мышления человека.
Для разрабатываемой нами фреймовой модели важным является смысловое наполнение пропозициональных структур, их реализация в виде лексико-семантических вариантов, так как связь, сцепление между собой дериватов можно проследить именно на уровне семантики. Синтактика символов, которой когнити-висты чаще всего ограничиваются, не может адекватно отразить ментальность человека. В то же время, схемы - когнитивные структу ры знания - позволяют отразить в схемах полученный опыт, унифицировать знание, заключенное в значении слов.
Одной из центральных фигур представления знаний, как уже было сказано, является фрейм, призванный выполнять «функцию иерархически организованной структуры данных, которая аккумулирует знания об определенной стереотипной ситуации или классе ситуаций» |6. С. 25]. Многозначные дериваты, ЛСВ которых объединяются на основе общих смысловых компонентов, наглядно отражают фреймовое устройство полисеманта, которое мы покажем на примере деривата ‘капустник'.
Концептосфера многозначного производного слова 'капустник' на уровне лингвистического макроконструкта4 включает 22 ЛСВ, которые посредством смысловых связей друг с другом и с мотивирующей единицей образуют фрейм. Формированию такого большого количества ЛСВ данного деривата способствуют, в первую очередь, заложенные в базовом слове (концепте) потенции, которые формируют специфичные ситуации - слоты. Так, слово ‘капуста' (‘овощ’), предполагает операции, которые можно обозначить следующими предикатами: выводить (новый сорт овоща), разводить, садить, высаживать, выращивать, ухаживать, убирать, переносить, заготавливать, хранить, продавать, готовить, есоть, поедать, добывать и др. Каждая из названных операций имеет пропозициональную структуру, основу чего создают предикаты, которым свойственен свой набор актантов (субъект, место, инструмент, результат и др.). В деривате 'капустник , как мы покажем ниже, реализуется только часть из названных ситуаций, остальные входят в состав других дериватов, образующихся от базового слова ‘капуста’.
Лексико-семантическими вариантами поли-семанта ‘капустник’ являются следующие: 1. Человек, который сажает и ухаживает за овощами, в том числе капустой - огородник, 2. Участок земли, где посажены разные овощи, в том числе и капуста, 3. Огород, 4. Поле, 5. Продавец капусты, 6. Рубка капусты для засолки с приглашением помощниц-родственниц и соседок, обычно сопровождаемая песнями и угощением, 7. Вечеринка для рубивших капусту,
8. Капустный червь, 9. Норный заяц, трусик, кролик, который ест капусту, 10. Тот, кто любит есть капусту, 11. Салат из капусты, 12. Пирог с капустой, 13. Пельмени, вареники с капустой (мн.), 14. Кушанье из тушеной капусты, род солянки, 15. Кушанье из капустного рассола с добавлением соленых огурцов, 16. Ячменная ватрушка, испеченная на капустном листе, 17. О ком-либо или о чем-либо плохо пахнущем.
18. Плакса (о ребенке), 19. Изгородь из реек, поставленных перпендикулярно земле, 20. Самодеятельное комическое представление, сценки на злободневные местные темы (происходит от названия веселых актерских встреч вокруг капустного пирога), 21. Тот, кто занимается добыванием морской капусты, 22. Сосун, морская корова, Стелерова корова, сходная с ламантинами; травоядный, беззубый, ест морскую капусту.
Связь лексико-семантических вариантов уже сама по себе очень сильная за счет соотнесения с непосредственно мотивирующим словом-концептом, и она еще более усиливается посредством внутрисловных отношений, сцепляющих один ЛСВ с другим.
Итак, покажем смысловую связь всех ЛСВ полисеманта ‘капустник’. С целью получения овоща, его нужно посадить, поэтому логичным было появление ЛСВ ‘Человек, который сажает и ухаживает за овощами, в том числе капустой’ (субъект - предикат 1, предикат 2 - объект5).
Сажают капусту, как правило, в определенном месте - ‘Участок земли’, ‘Огород’, ‘Поле’ (место - предикат - объект)
В процессе роста овощ может быть поврежден вредителями- ‘Капустный червь’, ‘Норный заяц’ (субъект-животное - предикат - объект).
Выращенную капусту убирают с полей -'Рубка капусты ... ’ (процесс - предикат - объект).
Срубленную капусту либо продают - ‘Продавец капусты’ (субъект - предикат - объект), либо квасят, в процессе чего выделяется газ с неприятным запахом, что, видимо, спровоцировало появление ЛСВ ‘О ком-либо или о чем-либо плохо пахнущем’, ср. значение глагола ‘капустить’ - ‘издавать вонь, вонять’ (ЛСВ ‘О ком-либо или о чем-либо плохо пахнущем’ образован путем метафоризации, поэтому здесь выделяются три пропозиции6: 1) кто-то или что-то издает неприятный запах; 2) капуста в процессе квашения издает неприятный запах; 3) запах кого-то или чего-то напоминает запах квашеной капусты.).
Капустный рассол при квашении становится вязким, слизистым, думается, именно эта характеристика способствовала появлению ЛСВ ‘плакса (о ребенке)’, ср. значение глагола ‘капуститься’ - ‘капризничать, плакать’ (ЛСВ ‘плакса’ тоже образован метафорическим путем: 1) у ребенка в процессе плача выделяется слизь из носоглотки; 2) капуста при квашении выделяет слизь; 3) плачущий ребенок напоминает капустную слизь).
Длительная кропотливая работа, связанная с квашением капусты, требует отдыха - ‘вечеринка для рубивших капусту’ (результат - предикат - объект), как правило, с развлечениями. С этим, видимо, соотносится метафорический ЛСВ ‘самодеятельное комическое представление, сценки на злободневные местные темы’ (1) после рубки капусты для засолки раньше устраивали вечеринки с развлечениями; 2) цель
самодеятельного представления - развлечение; 3) самодеятельное представление напоминает вечеринки после рубки капусты).
Капуста значима для человека как продукт питания, в силу чего значимо название пищи, приготовленной из этого овоща или его частей
- ‘салат из капусты', 'пирог с капустой’, ‘пельмени, вареники с капустой (мн.) . ‘кушанье из тушеной капусты, род солянки', ‘кушанье из капустного рассола с добавлением соленых огурцов', ‘ячменная ватрушка, испеченная на капустном листе' (в данных ЛСВ капуста выступает в качестве средства приготовления пищи: результат - предикат - средство).
Логичным представляется и название ‘любителя есть капусту' (субъект - предикат - объект).
Связь ЛСВ ‘изгородь из реек, поставленных перпендикулярно земле’ с непосредственно мотивирующим концептом находится на глубинном уровне и требует знаний, выходящих за пределы значения базового слова. Данные опроса показали, что говорящие связывают рассматриваемый ЛСВ с производящим словом по-разному. Среди наиболее обоснованных, на наш взгляд, явилось следующее объяснение: капустником названа изгородь, так как она огораживает растущую капусту. Среди прочих были такие - изгородь (рейки, доски, палки, прибитые к поперечным креплениям) внешне напоминает порядок посадки капусты (кочаны капусты растут друг от друга на определенном расстоянии); рейки изгороди могут быть разного размера, что ассоциируется с капустником, имеющим ЛСВ ‘участок земли, где посажены разные овощи, в том числе и капуста' (ср. морковь, огурцы, капусту и др.) и т. д.
Отметим, что все вышерассмотренные ЛСВ деривата ‘капустник' образованы от основного значения непроизводного слова ‘капуста' (‘огородное растение семейства крестоцветных с завивающимися в кочан листьями, которые употребляются в пищу'). Помимо указанных ЛСВ, у производного ‘капустник' выделяются значения ‘Тот, кто занимается добыванием морской капусты' (субъект - предикат - объект) и ‘Сосун, морская корова, Стелерова корова, сродная с ламантинами; травоядный, беззубый, ест морскую капусту' (субъект-животное - предикат - объект), которые напрямую связаны с сочетанием ‘морская капуста' (‘морские водоросли, используемые в пищу и для лечебных целей') и опосредованно, через мотивирующий концепт, со всеми ЛСВ рассматриваемого производного слова.
Во всех ЛСВ мотивирующее слово выступает в роли объекта функционально-значимого действия, называя лицо, место, процесс, или в роли средства, называя результат.
Среди выделенных в начале параграфа слотов, имеющих пропозициональную основу, дериват 'капустник реализует лишь такие, как садить, ухаживать, убирать, заготавливать, продавать, готовить, есть, добывать. Другие слоты находят отражение в иных дериватах. Например, полисемант ‘капустница' объединяет слоты выращивать, рубить, любить есть (наименования лиц), солить, хранить (названия емкостей).
Представленный выше языковой материал показывает, что ядро рассмотренного полисе-манта составляют такие прототипичные ЛСВ, как ‘блюда, приготовленные из капусты (6 лексико-семантических вариантов) - реализация пропозициональной структуры ‘результат
- предикат - средство' - и ‘место для посадки капусты' (три ЛСВ), соответствующее структуре ‘место - предикат - объект'. Это обусловлено взаимодействием семантики форманта с семантикой мотивирующей единицы. Мотивирующие единицы, в свою очередь, стремятся к реализации заложенных в них семантических потенций, что способствует порождению периферийных лексико-семантических вариантов. Эта антиномия вызывает подвижность смысловой организации полисеманта.
Причинно-следственная связь между ядер-ными и периферийными ЛСВ производных слов наглядно демонстрирует, каким образом в конкретном деривате отражается характер пропозиционально-смысловых связей. По сути дела, представленные лексико-семантические варианты в их взаимосвязи манифестируют работу одного из типов долговременной памяти человека, в которой «понятие выступает как "узел”, который всегда или почти всегда связан какими-то отношениями с другими "узлами”, образуя семантическую сеть» [13. С. 51]. В пределах рассматриваемого фрейма сеть смысловых отношений оказывается связанной через производящее слово - концепт ' капуста посредством межсловной радиальной метонимической связи и одновременно через концепт и другие ЛСВ через межсловно-внутрисловную радиально-цепочечную метонимическую связь
4. Перспектива фрегшового анализа единиц словообразования и подведение итога. Представленный выше анализ полисемичного про-
изводного слова позволяет говорить о том, что каждый дериват (в нашем случае - многозначный) являет собой фрагмент концепта, реализованного в языке базовым словом. ЛСВ деривата благодаря присущим им семантическим связям предопределяют друг друга, и актуализация одного из них затрагивает всю систему отношений.
Этот концепт в большей мере реализуется на уровне комплексных единиц деривационной системы - словообразовательного типа и лексико-словообразовательного гнезда7, где дериваты, построенные по одной словообразовательной модели (тип) или нескольким моделям (гнездо), выявляют разнообразные смыслы конкретного базового слова.
Таким образом, смысловая организация полисемичного деривата (равно как и словообразовательного типа и гнезда) опирается на когнитивную схему - фреймовую структуру, в которой пропозитивные смыслы логически сцепляются друг с другом. Последовательность лексико-семантических вариантов производных слов, наполняющих полисемичный дериват, образует текст, полностью представляющий собой отдельную фрейм-лексему, что даёт основание говорить о дискурсивной организации этих единиц.
Примечания
1 Для обозначения лингвистического феномена, являющегося предметом данной работы, в русской традиции существует три термина
- ‘многозначность', ‘неоднозначность', ‘полисемия' [9. С. 20-25], которые нами рассматриваются как синонимы, обозначающие наличие у некоторой языковой единицы более одного значения.
2К термину ‘концептуальная схема' близки следующие: 'прагматическая зона' (Ю. Д Апресян), ‘инвариант', “общее значение', 'прототипический сценарий' (А. Вежбицкая), 'типовой образ' (В. Н. Телия).
3 К видам семантической организации многозначных слов относят следующие: 1. Внутрисловная полисемия ('заяц' - 1) животное; 2) мясо этого животного); 2. Межсловная полисемия ('яблочник' - 1) торговец яблоками; 2) пирог с яблоками); 3. Межсловно-внутрисловная полисемия ('заплотник' - 1) ограда; 2) материал для ограды). В последнем случае между первым и вторым ЛСВ наблюдается межсловная связь, каждый из этих ЛСВ восходит к глаголу 'за-
плотить' 'огородить', что демонстрирует уже межсловные отношения.
4 Под лингвистическим макроконструктом мы понимаем потенциальную модель, которая вбирает в себя дериваты разных языковых пластов (литературный язык, диалекты) и элементы которой (с той или иной степенью полноты) реально существуют в некоторой языковой подсистеме. Макроконструкт способствует более полной демонстрации непрерывности смыслового пространства организации полисеманта.
5 В скобках фиксируем пропозициональные структуры, на которых основываются лексикосемантические варианты.
6 На пропозициональных структурах, которые возможно вычленить в структуре метафорического деривата, впервые обратила внимание М. Н. Янценецкая [19].
О поразительном сходстве в концептуальной организации многозначного слова и словообразовательного типа говорил Ю. Д. Апресян [2. С. 193]. С. М. Толстая говорит о тождественных отношениях в организации полисеманта и лексико-словообразовательного гнезда 117. С. 30].
Список литературы
1. Алексеева, И. Ю. Человеческое знание и его компьютерный образ. М. : Наука, 1992. 215 с.
2. Апресян, Ю. Д. Избранные труды. Т. I. Лексическая семантика. 2-е изд., испр. и доп. М. : Шк. «Языки рус. культуры», 1995. 472 с.
3. Араева, Л. А. Интерпретация языковых фактов с когнитивных позиций (к вопросу о полимотивации и полисемии производного слова) // Филология и культура. Тамбов : Изд-во I I'У им. Г. Р. Державина, 1999. Ч. 1. С. 39-41.
4. Араева, Л. А. Словообразовательный тип как семантическая микросистема. Суффиксальные субстантивы (на материале русских говоров). Кемерово : Кузбассвузиздат, 1994. 223 с.
5. Арутюнова, Н. Д. О номинативном аспекте предложения // Вопр. языкознания. 1971. №6. С. 63-73.
6. Бабушкин, А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж : Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1996. 104 с.
7. Демьянков, В. 3. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопр. языкознания, 1994. № 4. С.17-33.
8. Дейк, ван Т. А. Фреймы знаний и понимание речевых актов / пер. с англ. М. А. Дмитриевой // Язык. Познание. Коммуникация : сб. работ. М. : Прогресс, 1989. С. 12-40.
9. Зализняк, Анна А. Многозначность в языке и способы ее представления. М. : Языки славян, культур, 2006. 672 с.
10. Красных, В. В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). М. : Диалог-МГУ, 1998. 352 с.
11. Кубрякова, Е. С. Язык и знание : (На пути получения знаний о языке). Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М. : Языки славян, культуры, 2004. 560 с,
12. Кустова, Г. И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. М. : Языки славян, культуры, 2004. 472 с.
13. Меркулов, И. П. Когнитивная эволюция. М. : РОССПЭН, 1999. 310 с.
14. Минский, М. Фреймы для представления знаний : пер с англ. О. Н. Гринбаума. М. : Энергия, 1979. 152 с.
15. Падучева, Е. В. Динамические модели в семантике лексики. М. : Языки славян, культур, 2004. 607 с.
16. Ришар, Ж. Ф. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений : сокр. пер. с фр. Т. А. Ребено. М. : Ин-т психологии РАН, 1998. 232 с.
17. Толстая, С. М. Пространство слова. Лексическая семантика в общеславянской перспективе. М. : Индрик, 2008. 528 с.
18. Шмелев, Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка. М., 1964.
19. Янценецкая, М. Н. Пропозициональный аспект словообразования (обзор работ сибирских диалектологов) // Актуальные проблемы региональной лингвистики и истории Сибири : материалы Всесоюз. науч. конф. «Говоры и разговорная речь» (март 1991). Кемерово, 1992. С. 4-33.
