CC BY
123
УДК 94(411).03
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2014. Вып. 2
Е. А. Михайленко
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ШОТЛАНДСКОГО НАРОДА И ИДЕЯ НЕЗАВИСИМОСТИ ШОТЛАНДИИ В «ХРОНИКЕ» ДЖ. ФОРДУНА
В статье рассматриваются взгляды Дж. Фордуна на проблему происхождения шотландского народа и его права на независимость, которые он изложил в «Хронике шотландской нации».
Формирование представлений о прошлом — длительный и сложный процесс, который вызывает интерес у исследователей. Дж. Фордун сумел соединить прежде разрозненные представления в единую схему, хотя он и не был первым, кто поднял вопрос о независимости Шотландии и пытался найти подтверждения этому в прошлом. История шотландцев, которую он возводил ко временам египетских фараонов, должна была служить подтверждением права шотландцев на независимость. Дж. Фордун достиг своей цели, и авторы последующих веков постоянно обращались к его «Хронике». Библиогр. 14 назв.
Ключевые слова: Джон Фордун, Шотландия, независимость, историография, королевская власть.
E. A. Mikhaylenko
THE FORMATION OF THE SCOTTISH NATION AND ITS RIGHT TO INDEPENDENCE IN JOHN FORDUN'S "CHRONICLE OF THE SCOTTISH NATION"
This article represents J. Fordun's view point on the formation of the Scottish nation and its right to independence worded in his Chronicle of the Scottish Nation. The formation process of the mature view of the past takes a long time and is of scientific interest. J. Fordun's first chronological history of Scotland was not only the new stage of the development of the Scottish historiography. Although he wasn't actually the first who raised the question of Scottish independence and tried to find decent clues in the past to confirm it. But it was he who fixed the ideas of independence and its roots, scattered before, into the neat and strong theory. The history of the Scots going back into the times of pharaohs was to protect Scottish realm against English crown claims. He successfully gained his aim as the writers of the following centuries have turned to his Chronicle ever since. Refs 14.
Keywords: John of Fordun, Scotland, independence, historiography, kingship.
Проблемы формирования этнокультурных идентичностей в современной исторической науке являются одной из самых актуальных областей исследования [1]. Изучение процессов, связанных с «этничностью» в период Средневековья имеет особую специфику, поскольку само восприятие термина «нация», основанное на определении Исидора Севильского, существенным образом отличалось от современного. Для адекватного анализа проблем складывания в средневековой Европе этнополитических общностей разного уровня необходимо учитывать многообразие правовых, социальных, религиозных и династических факторов. Формирование исторической памяти той или иной общности также служило и немаловажным средством ее внутренней интеграции, и способом конституирования ее внешних границ. Создание исторических нарративов, не только дополнявших и упорядочи-
Михайленко Екатерина Андреевна — аспирант, Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9; Katysha-spb@ yandex.ru
Mikhaylenko Ekaterina A. — post-graduate student, St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation; [email protected]
вавших уже существующие неписьменные формы коллективной исторической памяти, но и в немалой степени формировавших последние, следует воспринимать как важное свидетельство процесса складывания на определенной территории национальной или протонациональной идентичности.
Период войн за независимость во многом стал поворотным для шотландских хронистов и историков, которые столкнулись с необходимостью противопоставить английским притязаниям своего рода культурный противовес — трактовку истории Шотландии как единого целого. По словам С. Бордмана, «хронисты XIV и XV веков извлекли из политических неурядиц и хаоса, последовавшего после 1290 года, утверждение огромной важности, а именно — идею сохранения шотландского королевства и его институтов, вопреки стремлениям английской короны» [2, р. 23].
Не случайно «Хроника шотландской нации» Дж. Фордуна была написана именно в XIV столетии. Xотя ранее ничто не препятствовало созданию полноценной шотландской истории (известно, что «Хроника» Дж. Фордуна все-таки написана не с «чистого листа», а является переработкой небольших по объему более ранних хроник, не дошедших до наших дней), эпоха, в ходе которой решалась судьба всего шотландского королевства, с необходимостью потребовала твердого исторического основания идеи самостоятельности шотландской короны. Поэтому одной из главных задач, стоявших перед Дж. Фордуном, была попытка противопоставить притязаниям Англии на господство над Шотландией четко разработанную схему, подтверждающую право на независимость. Вся структура «Хроники» Фордуна ориентирована на достижение этой цели.
Войны с Англией, которые вошли в историографическую традицию под названием «войн за независимость», стали переломным моментом в развитии как шотландского общества, так и шотландской культуры, в частности историописания. Однако вопрос, насколько адекватно утвердившийся в историографии термин отражает реальную ситуацию, остается открытым. В XIV в. в этнически и лингвистически разнородном Шотландском королевстве не сложилось единой «нации» в современном значении слова. Шотландская знать добивалась не независимости для страны, но отстаивала свои исконные права и обязанности по отношению к избранному или вышедшему из ее же среды королю. Сам Роберт Брюс боролся прежде всего за право занять вакантный шотландский трон. Следовательно, для современников вопрос о независимости имел не столько этническую окрашенность, сколько являлся преимущественно правовым спором и не выходил за рамки личных, кровных, родовых связей. Нельзя забывать и о другом аспекте — об усобице внутри самой Шотландии, о противостоянии разных сил в борьбе за власть, т. е. о внутреннем конфликте, который был неразрывно связан с конфликтом внешним и во многом послужил его причиной. Деятельность шотландских хронистов необходимо рассматривать как органическую часть описанных выше сложных конфликтных ситуаций.
И шотландские, и английские хронисты использовали те или иные схемы происхождения шотландского народа для защиты или, напротив, разоблачения прав шотландской короны на политическую независимость. Так, шотландский хронист Дж. Фордун оспаривал широко известную на Британских островах схему Гальфрида Монмутского. Говоря о происхождении британских королей от троянцев, Гальфрид первым королем называет Брута, потомка Энея. Впервые эта легенда появилась еще в IX столетии в «Истории бриттов» Ненния, а Гальфрид ее развил и дополнил. Идея
верховенства Англии на территории Британского архипелага проявилась в том, что, согласно Гальфриду, после смерти Брута остров был поделен между тремя его сыновьями, и Шотландия досталась младшему из них [3]. Это обстоятельство использовал Эдуард I, чтобы доказать право верховенства Англии над Шотландией. Легенда о сыновьях Брута была известна в Шотландии и не отвергалась полностью: позднее ею воспользовались даже представители шотландского королевского дома. Генеалогия шотландских королей, составленная поэтом Джоном Барбуром, не дошла до наших дней, но по сохранившимся ссылкам на нее у других авторов можно предположить, что в этом произведении происхождение шотландской династии велось именно по схеме Гальфрида Монмутского. Однако использование гальфридианской легенды само по себе не было уступкой со стороны шотландской монархии или признанием верховенства Англии. По мнению Стивена Бордмана, она была «обоюдоострым оружием, которое могло обратиться и против английской монархии» [4, р. 60].
В отличие от Гальфрида Дж. Фордун связывает происхождение шотландского народа с потомками дочери египетского фараона Скотии (от ее имени производен этноним «Scots»), которая перебралась с мужем Гедоилоем из Египта в Испанию, а их потомки перебрались в Ирландию. Из Ирландии «скотты» переселились сначала на Гебриды, а затем и в саму Шотландию, первым королем которой стал Фер-гус. Изложенная Фордуном легенда имеет ирландское происхождение. Впервые она появилась в XI столетии в «Книге захватов Ирландии». Беда Достопочтенный также придерживался мнения, что шотландцы прибыли из Ирландии. Использование ирландской легенды о происхождении скоттов показывает, по мнению некоторых ученых, что Фордун тоже считал Ирландию родиной шотландцев, а шотландскую королевскую власть полагал производной от власти ирландских королей [5, р. 12]. Тем самым Дж. Фордун не только отвергает распространенную Гальфридом Мон-мутским версию, но и демонстрирует древность шотландского народа и его особый исторический путь.
Стоит заметить, что Дж. Фордун не напрямую заимствовал легенду о происхождении шотландцев из «Книги захватов». Сам текст, существенно отличающийся от ирландского варианта, был написан не Фордуном, а неизвестным автором, жившим до 1301 г. [5, р. 73]. Средневековые хроники, не исключая и фордуновскую, чаще всего были компиляцией разнообразных источников, однако Фордун первым сделал «ирландскую» легенду концептуально значимой, положив ее в основание политически актуального исторического повествования.
Фордун видоизменяет и существовавшую к началу XIV в. схему сосуществования пиктов и скоттов. Впервые она была зафиксирована в так называемых «Вопросах» и «Возражениях» Балдера Биссета и предполагала, что скотты прибыли на территорию Аргайла едва ли не раньше пиктов. Биссет, таким образом, старался завуалировать пребывание пиктов на территории шотландского королевства. Фор-дун же попытался смягчить противоречия и предложил версию, согласно которой пикты и скотты прибыли на эти территории почти одновременно. Данная теория также была призвана противодействовать попыткам королей Англии подчинить себе Шотландию и продемонстрировать (в том числе и в папской курии, игравшей важную роль в развитии англо-шотландского противостояния) исконную независимость шотландцев. Если учитывать, что текст Фордуна основывался на ряде более ранних источников (есть основания полагать, что текст, повествующий об истоках
шотландского королевства, т. е. об «эпохе пиктов» был написан почти на сто лет раньше Фордуна), окажется, что теория, зафиксированная в его «Хронике», и мнение Биссета циркулировали в обществе практически одновременно [6].
Что касается точки отсчета «современной» истории шотландского королевства, которую использовали авторы в своих произведениях и так называемых списках королей, то Фордун относит ее ко времени правления Кеннета Мак-Альпина, или Малькольма III и Маргариты [6]. Причем по мере написания текста все большее внимание Фордун уделял именно Малькольму и Маргарите как основателям прямой линии шотландских королей. В лице детей Маргариты, по мнению хрониста, произошло объединение англосаксонского и древнего гэльского родов. Также нормандские короли Англии были признаны легитимными правителями благодаря браку дочери Маргариты и короля Генриха I (об этом пишет также Элред из Риво в своей «Генеалогии английских королей») [7]. Фигура Маргариты стала ключевой для истории обоих королевств и одинаково значимой как для шотландского, так и для английского историописания. Шотландские реалии конца XIV в. — усобицы и постоянная угроза со стороны Англии — побуждали Фордуна искать в прошлом основания для независимости, неразрывно связанной с расцветом королевской власти. Правление Малькольма и Маргариты и их сына Давида было именно такой символической эпохой. Осознание постоянной угрозы со стороны Англии повлияло на особенности представлений шотландского хрониста об идеале королевской власти в Шотландии. Король становился не просто носителем определенных властных функций, представителем определенного рода или наиболее благородным во всех смыслах человеком, но и «наиболее ярким доступным символом исторической и современной автономии королевства» [8, р. 128].
Подобная картина характерна не только для «Хроники» Фордуна, но и для произведений других авторов. Например, Эндрю из Уитона отмечал, что только Малькольм и Маргарита оставили прямых потомков, от которых ведут свое происхождение все последующие шотландские короли. А в «Шотландской хронике» Уолтера Бауэра св. Маргарита выступает как небесная защитница Шотландии. Перед битвой с норвежцами в 1263 г. автор описывает явление св. Маргариты, которая говорит: «Я спешу защитить нашу страну при Ларгасе, ибо, да будет вам известно, я получила это королевство от Бога, который вверил его мне и моим потомкам навеки» [4].
Таким образом, происхождение шотландского королевства и шотландского королевского дома было спорным моментом для авторов позднего Средневековья. В конечном итоге шотландские короли, принадлежавшие к нескольким династиям, рассматривались как потомки разных, но одинаково славных родов. На вопрос о формировании королевства Шотландии современники давали разноречивые ответы, однако неизменно доказывали исконное право шотландцев на независимость, и, более того, нередко выдвигали претензии и на английские земли.
Воззрения шотландских хронистов XIV в. прочно вошли в традицию историописания и оставались актуальными вплоть до XVI в. Гектор Боэций в своей «Истории шотландцев» опирается на давно известных в Шотландии авторов, в том числе на Фордуна. Он не стремится к пересмотру основополагающих идей шотландской истории начиная с ее истоков. Так, он полностью сохраняет версию происхождения скоттов от египтян. Дж. Мейджор в труде «История Великой Британии — как Англии, так и Шотландии», следуя за «Церковной историей англов» Беды, уверяет, что
скотты пришли из Ибернии (Ирландии) вслед за пиктами, которые, в свою очередь, прибыли из Скифии. Здесь Мейджор открыто полемизирует с английскими авторами, утверждавшими, что название острова Британия происходит от имени Брута, потомка Энея. Мейджор не принимает и легенду о разделе острова между тремя сыновьями Брута, согласно которой у младшего сына, которому досталась Шотландия, не было детей и его часть была передана старшему сыну (имелся в виду король Англии). Все эти рассказы Мейджор отвергает как не заслуживающее доверия.
Таким образом, идея происхождения скоттов оставалось полемической темой для Боэция и Мэйджора. Боэций заимствовал разработанную Фордуном концепцию, доказывающую древность шотландцев и подтверждающую их права на независимость. Мэйджор, однако, не мог принять весьма сомнительную, с его точки зрения, идею за чистую правду и следовал более правдоподобной, по его мнению, концепции Беды. С одной стороны, Мэйджор казалось бы отдал «исторические козыри» в руки Англии (ведь вопрос об отношениях старшинства между народами англичан и скоттов уже несколько столетий был частью политической пропаганды), но, с другой — полностью развенчал концепцию самих англичан, не признав их права на верховенство. Представляется вероятным, что Мэйджор вообще не собирался отстаивать идею подчинения одного королевства другому. Его целью было продемонстрировать необходимость и преимущества союза двух народов и их объединения. Следовательно, он отвергал любые построения, демонстрировавшие превосходство одного народа над другим. Так, например, когда Мэйджор встречал у английских авторов фрагменты о подчиненном положении Шотландии, он ревностно становился на защиту шотландской точки зрения. В эпизодах, когда шотландский король после поражения заключает мир с королем Англии, автор неизменно подчеркивает, что присяга была принесена лишь за некоторые определенные земли, а не за все королевство. Например, в Англосаксонской хронике заключение мира в 1072 г. Малькольмом и Вильгельмом описано следующим образом: «Король Малькольм пришел к нашему королю и принес оммаж, обещав повиновение в том объеме, в котором он раньше выказывал его отцу, и подтвердил все это клятвой» [9, 1091 г.]. Уже Дж. Фор-дун рассматривает данные события иначе: «Тогда был установлен между ними мир при посредничестве графа Эоберта, и вот на каких условиях: король Шотландии должен повиноваться королю Вильгельму, Вильгельм должен вернуть Малькольму двенадцать городов, которые последний удерживал при отце Вильгельма, и Малькольм также должен выплачивать двенадцать золотых марок в год» [10, р. 207]. Мейджор, в свою очередь, настаивает, что Малькольм принес Вильгельму присягу только за Камберленд.
Еще один интересный момент связан с тем, что Гектор Боэций отстаивал идею шотландской независимости не только в контексте дискуссии о происхождении скоттов или в рамках исключительно правового вопроса о подчинении шотландского короля английскому. Он поставил важный для современного ему общества вопрос о культурной идентичности шотландцев. Боэций постоянно показывает, что именно Англия всегда была злейшим врагом шотландского стиля жизни, в частности, пишет, что именно из Англии в Шотландию проникли странные обычаи и моды, ненавистное ему стремление к роскоши. Боэций пытается даже обрисовать особый характер шотландцев, возводит его формирование к глубокой древности. Он пишет, что шотландцы в отличие от других жителей острова были менее связаны с замор-
ской торговлей и купцами, и, следовательно, в них мало иноземной крови; «таким образом, они более выносливы и могут обходиться без сна и еды, переносить длительный холод, и обладают большей смелостью, ловкостью и прекрасными воинскими навыками» [11, Preliminary Matter, A description of the realm of Scotland, 9]. Со времени правления Малькольма III Боэций пытается проследить пагубный, с его точки зрения, процесс сближения с англичанами, который привел к принятию их нравов и ослаблению шотландских исконных обычаев. Это примечательный факт, поскольку уже в XVII-XVIII вв. отношения к гэльскому прошлому было скорее отрицательным. Многие британские интеллектуалы видели в гэльском прошлом лишь варварство и «слаборазвитость». Даже такое нашумевшее и популярное произведение, как «Поэмы Оссиана», не смогло в целом изменить ситуацию, тем более, что подлинность текста почти сразу после его появления была поставлена под сомнение. Колин Кидд в статье, посвященной ирландскому и шотландскому гэльскому прошлому в век Просвещения, указывает, что в Шотландии Нового времени практически отсутствовало осознание собственной этнокультурной идентичности [12].
Что касается позиции Мейджора относительно специфики шотландской культуры, то он склонен говорить не о пагубном английском воздействии, а скорее о внутреннем влиянии «диких шотландцев» из горных местностей, с островов и крупных земельных магнатов. Горцы, по мнению Мэйджора, не имеют понятия о «природе гражданского государства» [13, р. 49]. Таким образом, авторы начала XVI в. не только пересматривали уже существующую письменную традицию в вопросе о независимости Шотландии, но формулировали все новые аспекты этой проблемы.
Хроника Дж. Фордуна представляет собой первый исторический труд в Шотландии, в котором последовательно утверждается идея об исконной независимости шотландцев от англичан. Автор освещает все актуальные для современников аспекты идеи самостоятельности шотландской короны: это и происхождение народа, никак не связанное с англичанами, и древность и аутентичность королевской власти, и отсутствие подчинения в прошлом шотландских королей английским [14]. Хроника Дж. Фордуна является хорошо продуманным ответом на притязания английской короны. Автор свел воедино уже знакомые обществу, однако все еще разрозненные идеи, подтверждающие независимость Шотландии. Его труд стал основой для последующей традиции историописания. Даже авторы XVI в. не отказались полностью от высказанной им концепции и неизменно возвращались к ней.
Источники и литература
1. Фёдоров С. Е. Британская идентичность/идентичности в раннее Новое время // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2. 2013. Вып. 3. С. 75-82.
2. Boardman S. Chronicle Propaganda in Fourteenth-Century Scotland: Robert the Steward, John of Fordun and the «Anonymous Chronicle» // The Scottish Historical Review. Vol. 76, N 201. Part 1: Writing Scotland's History: Proceedings of the 1996 Edinburgh Conference (Apr. 1997). P. 23-43.
3. Фёдоров С. Е. "Restored to the Whole Empire & Name of Great Briteigne": композитарная монархия и ее границы при первых Стюартах // Империи и этнонациональные государства в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время / под ред. Н. А. Хачатурян. М.: Наука, 2011. С. 202-225.
4. Boardman S. Late Medieval Scotland and the Matter of Britain // Scottish History: The Power of the Past / ed. by Edward J. Cowan and Richard J. Finlay. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2002. P. 47-73.
5. Broun Dauvit. The Irish Identity of the Kingdom of the Scots in the Twelfth and Thirteenth Centuries. Bury St Edmunds: St Edmundsbury Press Ltd, 1999. 239 p.
6. Broun Dauvit. The Picts' place in the Kingship's past before John of Fordun // Scottish History: The Power of the Past / ed. by Edward J. Cowan and Richard J. Finlay. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2002. P. 11-28.
7. Aelred of Rievaulx. The Historical Works / ed. by Marsha Dutton. Kalamazoo: Cistercian Publications, 2005. 306 p.
8. Mason Roger. Kingship, Tyranny and the Right to Resist in Fifteenth Century Scotland // The Scottish Historical Review. Vol. 66, N 182, Part 2 (October, 1987). P. 125-151.
9. The Anglo-Saxon Chronicle. URL: http://omacl.org/Anglo/ (дата обращения: 04.05.2013).
10. Fordun John. Chronicle of the Scottish Nation / ed. by W. F. Skene. Edinburgh: Edmonstan and Douglas, 1872. 460 p.
11. Boece Hector. History of the Scottish People. URL: http://www.philological.bham.ac.uk/boece/ (дата обращения: 04.06.2013).
12. Kidd Colin. Gaelic Antiquity and National Identity in Enlightenment Ireland and Scotland// The English Historical Review. Vol. 109, N 434 (November, 1994). P. 1197-1214.
13. Major John. A History of Greater Britain as well England as Scotland. Edinburgh: Printed at the University Press by T. and A. Contable for the Scottish History Society, 1892. 476 p.
14. Паламарчук А. А. "Kings by God's appointment": проблемы монархической власти ранне-стюартовской эпохи в сочинениях лондонского Антикварного общества // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2. 2006. Вып. 3. С. 126-131.
Статья поступила в редакцию 15 ноября 2013 г.
