CC BY
0
Матвеева Н.Ф.
ПРОФСОЮЗЫ В СТРАНАХ ВОСТОЧНОЙ АФРИКИ: БОРЬБА ЗА ВЫЖИВАНИЕ
Ключевые слова: Кения, Уганда, Танзания, профсоюзы, трудовое законодательство, права рабочих, рынок труда, занятость
В статье говорится о том, что в настоящее время профсоюзы в странах Восточной Африки остаются слабым и маловлиятельным звеном в системе общественных отношений. Они действуют в условиях постоянного давления на них со стороны властей, систематического нарушения работодателями прав трудящихся. В работе подчеркивается, что в условиях кризиса занятости и растущей безработицы профсоюзы оказываются неспособными защитить рабочих от увольнений. В статье ставится вопрос, смогут ли профсоюзы преодолеть факторы, которые в настоящее время препятствуют оформлению в рассматриваемых в статье странах подлинного профсоюзного движения.
Matveeva N.F.
Trade Unions in East African Countries: the Struggle for Survival
Keywords: Kenya, Uganda, Tanzania, trade unions, labour law, worker's rights, labour market, employment
The article concludes that East African Trade Unions of today are weak and insignificant force in the social system. They function under pressure of the authorities and constant violation of worker's rights by their employers. In condition of crisis and high level of unemployment trade unions are unable to protect workers from dismission.
Future will show whether trade unions could overcome obstacles, which now prevent the organization of real trade union movement in the countries considered in the article.
Как и в большинстве африканских стран, создание профсоюзов представителями коренного населения стало довольно заметным общественным явлением в Восточной Африке в годы Второй мировой войны и особенно после ее окончания1. Колониальные администрации и их метрополия (Великобритания), вынужденные с этим считаться, всячески противодействовали участию профсоюзов в политической жизни общества, стремясь установить свой контроль над их деятельностью.
Тем не менее профсоюзам удалось достаточно активно поддержать политические партии, выступавшие за предоставление своим странам независимости, и совместные действия этих наиболее влиятельных в то время массовых организаций африканцев ускорили достижение общей для них цели. Однако пришедшие к власти в начале 1960-х годов национальные правительства, независимо от выбора ими дальнейшего пути развития, практически сразу же стали пресекать попытки профсоюзов вмешиваться в партийно-правительственную политику и заявлять о себе как о самостоятельной политической силе.
Так, в избравшей социалистическую ориентацию Танзании созданная в 1955 г. Федерация труда Танганьики, объединявшая 17 профсоюзов, в 1964 г. была распущена. Вместо нее был образован Национальный союз трудящихся Танзании (NUTA) как единственный профсоюз в стране , полностью подчинявшийся правящей партии ТАНУ. В 1978 г. вслед за партийной ре-
Здесь - в Кении, Уганде и Танзании. Этот курс сохранялся до 1985 г.
В ^иТА входили первичные профсоюзные ячейки, созданные на отдельных предприятиях.
организацией NUTA был преобразован в Juwata (Jumuiya ya Wafanyakazi wa Tanzania - суахили, Союз рабочих Танзании), который в рамках еще более жесткого партийно-правительственного контроля должен был продолжать прежнюю пропаганду среди рабочих партийной политики.
В Кении огосударствлению профсоюзов способствовало отсутствие единства среди созданных в колониальных период профсоюзных центров, активно включившихся в фракционное соперничество в партийно-правительственных верхах (за выбор пути развития), которое по существу было борьбой за власть, поддерживая различные противоборствующие группировки. Окончательный перевес позиций сторонников прокапиталистического курса позволил властям отстранить от профсоюзного руководства (или привлечь на свою сторону) его противников, распустить профсоюзные центры и создать в 1965 г. подчиненную правящей партии КАНУ Центральную организацию профсоюзов Кении (KOTU). В аппарате генерального прокурора был разработан новый профсоюзный устав, согласно которому президент страны получил право по своему усмотрению назначать и смещать профсоюзное руководство, оно было лишено значительной части своих финансовых полномочий, для кворума на профсоюзных собраниях должны были обязательно присутствовать партийные представители и т.п. При этом так же, как и в Танзании, одной из главных задач KOTU была про-партийная пропаганда среди подчинявшихся ей профсоюзов.
Аналогичная политика по установлению государственного контроля над профсоюзами проводилась и в Уганде, где к тому же в 1973 г. президент Иди Амин вообще запретил создание любых организаций трудящихся. В 1987 г. по распоряжению президента Мусовени была создана Национальная организация профсоюзов Уганды (NOTU), к которой в обязательном порядке должны были присоединяться профсоюзы, создававшиеся на частных предприятиях.
Государственный контроль над профсоюзами резко ограничил права трудящихся свободно создавать свои организации, участвовать в коллективных переговорах с работодателями, проводить забастовки и пр. Взамен им гарантировались минимальный уровень заработной платы, устанавливаемый в централизованном порядке, сохранность рабочих мест (например, в Кении Закон о занятости 1976 г. запрещал работодателям увольнять рабочих без согласования с Министерством труда, что, однако, сопровождалось замораживанием заработной платы), а также увеличение численности рабочих мест за счет расширения государственного сектора. При этом представители профсоюзного руководства, фактически находившиеся на положении государственных чиновников, могли к тому же рассчитывать на получение доходных мест в различных управленческих структурах.
Принятые в конце 1980-х - начале 1990-х годов в африканских странах меры по реформированию их экономик в соответствии с предложенными МВФ программами структурной адаптации к мировому хозяйству крайне негативно сказались на их общей экономической ситуации в целом и на рынке труда в частности. Реформы сопровождались резким увеличением безработицы и в условиях роста инфляции падением реального уровня заработной платы. В результате работники формального сектора фактически потеряли свое прежде относительно стабильное положение по сравнению с массой крестьянства, занятого малопродуктивным трудом в полунатуральном хозяйстве. При этом массовые увольнения служащих госсектора и работников приватизировавшихся предприятий привели к сокращению численности членов профсоюзов.
Вместе с тем введение предусмотренного реформами политического плюрализма создало определенные возможности для изменения (как показала практика, в восточноафриканских странах - во многом формального) прежних отношений между государством и профсоюзами.
В Танзании после ряда реорганизаций и расформирований головной профсоюзной организации в 2001 г. был создан получивший автономный статус Профсоюзный конгресс Танзании (TUCTA), в состав которого вошли профсоюзы, организованные на материковой части страны . Устав TUCTA закрепил уже стихийно сложившийся принцип о необязательности профсоюзного членства2. В Уганде положение о невмешательстве государства в профсоюзную деятель-
* Трудящиеся Занзибара впервые получили право на создание профсоюзов в 2003 г., когда был создан Занзибарский конгресс профсоюзов (2ЛШС).
ность содержится в принятом в 2006 г. Законе о профсоюзах3, в Кении - в новой конституции 2010 г.4
Во всех восточноафриканских странах в 2010-х годах вместо устаревших, разработанных еще в колониальный период были приняты новые трудовые законодательства. Они базировались на фундаментальных конвенциях МОТ, гарантирующих трудящимся права на создание профсоюзных объединений, проведение собраний, митингов, коллективных переговоров с работодателями, а также на организацию забастовок.
В то же время новые трудовые законодательства (так же, как и предшествовавшие им) содержали и ограничительные оговорки, касающиеся регулирования профсоюзной деятельности, которые наглядно свидетельствовали о стремлении властей соответствующих стран так или иначе продолжать ее контролировать.
Например, в Танзании и Уганде запрещено создавать профсоюзы в зонах экспортного производства, а также служащим полиции и армии, руководство профсоюза медицинских работников в Танзании должно назначаться правительством.
Во всех странах субрегиона порядок регистрации профсоюзов в Министерстве труда обременен сложным бюрократическим регламентом, согласно которому чиновник-регистратор практически по своему собственному усмотрению выдает (или не выдает) разрешение на создание организации и затем осуществляет контроль над ее финансовыми операциями. Деятельность уже официально зарегистрированного профсоюза может быть запрещена руководством страны, если оно сочтет, что это угрожает общественному порядку или общественной безопасности.
Государственные служащие Танзании и Уганды, главным образом учителя и медицинские работники (профсоюзные организации которых насчитывают наибольшее число членов), не имеют права на проведение коллективных переговоров со своим работодателем - государством. В законодательстве Кении порядок проведения таких переговоров четко не прописан, что для представителей государственных органов часто служит поводом для отказа от них. В Танзании право на коллективные переговоры между представителями профсоюзов и руководства частных компаний признаны, однако все заключенные в итоге соглашения должны быть одобрены Судом по производственным вопросам (Industrial Court) как «соответствующие экономической политике государства».
Наиболее жесткие законодательные ограничения касаются прав трудящихся на организацию забастовок. Так, в Уганде запрещено проведение этих акций служащими полиции и армии, а также работниками предприятий, связанных с обеспечением жизнедеятельности населения (коммунальные услуги, транспорт, связь и т.п.). На материковой части Танзании запрет распространяется на половину всех видов трудовой деятельности в стране, а в других случаях могут вводиться временные запреты. Трудящиеся Занзибара вообще полностью лишены права на забастовки и на вступление в профсоюзы, действующие на материке. Во всех странах субрегиона запрещены забастовки солидарности и в поддержку политических акций. В Танзании запрещено проведение пикетов.
Проведению забастовок работниками отраслей, на которые не распространяются прямые запреты, препятствуют сложновыполнимые предписания, устанавливающие порядок получения профсоюзами соответствующего разрешения в Судах по производственным вопросам. В результате рабочие при организации протестных акций нередко вынуждены идти на прямые нарушения законодательства со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями. В частности, крайне затянуты сроки выдачи разрешения в Танзании, причем перед подачей уведомления о забастовке в Суд оно в течение 30 дней рассматривается в Арбитражной комиссии по конфликтным вопросам. Затем Суд может вновь направить это уведомление в комиссию на «дополнительное расследование».
Легальные возможности кенийских трудящихся в проведении забастовок также ограничены, несмотря на более упрощенный порядок подачи заявления в Суд, который обязан вынести свой вердикт в 7-дневный срок. Однако это предписанное законодательством положение им часто намеренно не соблюдается, а неполучение вовремя судебного решения равносильно отказу в проведении забастовки5.
Наряду с официальными ограничениями профсоюзной деятельности, официальные (хотя и урезанные) права трудящихся постоянно нарушают работодатели. Создание рабочими профсоюзов, проведение ими забастовок нередко могут служить поводом для увольнений в первую очередь профсоюзных активистов. Это происходит вопреки конвенциям МОТ, гарантирующим представителям профсоюзов защиту от несправедливых увольнений (№ 135) и защищающим работников от дискриминации (№ 98) .
Международная конфедерация профсоюзов (International Trade Union Confederation, ITUC) отмечает также случаи (например в Уганде), когда предприниматели, отказывая рабочим в праве самим создавать профсоюзы, взамен вынуждают их вступать в профсоюзные организации, руководство которых назначается управляющим компании и должно отчитываться перед ним. За несогласие в участии в таких профсоюзах трудящиеся могут быть уволены6.
В мониторинге ITUC ситуации с профсоюзами в Танзании за 2012 г. сообщалось, в частности, о проведенной проверке золотодобывающей компанией «Geita Gold» (дочерняя «Anglo Gold») личных дел членов довольно влиятельного в стране профсоюза «Tanzania Association of Mining and Construction Workers Union» (TAMICO), объединяющего на этом предприятии 900 рабочих. Это было сделано (причем незаконно) с целью определения их «благонадежности», в результате чего 400 членов TAMICO были вынуждены выйти из этой организации. При этом из-за участия в указанном профсоюзе была уволена часть рабочих другой крупной золотодобывающей компании «Africa Barric Gold» («Barric Gold of Canada»)7.
Нередко работодатели прибегают к временному найму работников без подписания с ними трудовых контрактов и трудовых соглашений. На трудящихся на таких условиях, как «неформально» занятых, фактически не распространяется трудовое законодательство, и они по существу не имеют возможностей создавать свои профсоюзы, подвергаясь при этом жесточайшей эксплуатации. В Уганде, как отмечает известный угандийский правозащитник Д.Обот, такие условия «неформального найма» широко практикуются, например в цветоводстве, текстильной промышленности, отельном бизнесе, т.е. отраслях, приносящих стране существенную часть валютной выручки8.
Пренебрежение работодателями положениями трудовых законодательств обычно происходит при попустительстве властей, еще более активно, чем прежде, проводящих курс на всемерное поощрение частного капитала и предоставление для его деятельности благоприятных условий. А выступления трудящихся с требованиями соблюдения этих положений и профсоюзная деятельность по их защите официально считаются в условиях растущей мировой конкуренции препятствиями экономического развития.
Для устранения этого «препятствия» власти и сами могут пойти на прямые законодательные нарушения. Так, когда в 2003 г. угандийский президент Мусовени лично уволил 300 бастовавших работниц текстильной фабрики «Fri-Star Apparel», поставляющей продукцию на американский рынок, которые выступали против эксплуататорских условий труда, он объяснил это тем, что «их действия могли отпугнуть инвесторов, создающих рабочие места»9.
Используются также меры по ослаблению влияния профсоюзов в рабочей среде, когда наиболее активные их деятели подвергаются арестам, заключениям под стражу за организацию забастовок трудящихся, «выступающих за увеличение заработной платы при сохранении низкой производительности труда, что препятствует росту экономики (т. е. прибыли частных компаний. - Н.М.)».
Об этом, в частности, неоднократно заявлял нынешний президент Кении У.Кениата, который продолжил наметившуюся в последние годы пребывания у власти его предшественника М.Кибаки политику по ужесточению репрессивных действий по отношению к профсоюзным активистам, проводимую в интересах предпринимательских кругов. Комментируя антипрофсоюзную направленность официального курса Кибаки и Кениаты (оба входят в число наиболее крупных предпринимателей в стране), специализирующийся на изучении социально-экономического развития Кении кенийский аналитик А.Бору находит в нем черты «корпоративизма»,
К этим конвенциям присоединились все страны Восточной Африки.
понимаемого им как «лоббизм государственных органов власти со стороны бизнеса за счет народа»10.
Официальный пропредпринимательский курс практически сводит на нет значение институтов социального диалога между представителями правительства и его социальных партнеров -работодателей и работников. В созданных с этой целью различных комиссиях, управлениях и т.п. (Central Triparties Structure) при обсуждении проблем, касающихся трехсторонних производственных отношений, право решающего голоса всегда принадлежит государственным чиновникам, которые, как отмечалось в одном из докладов Международной конфедерации свободных профсоюзов (ICFTU) о положении с профсоюзами в Уганде, «фактически находятся на службе работодателей»11. То же самое можно сказать и об институтах социального диалога в Кении и Танзании.
Во всех странах субрегиона выдвигаемые для участия в трехсторонних переговорах кандидатуры от профсоюзов утверждаются Министерством труда, отдающим, как правило, предпочтение тем, кто склонен к соглашательству либо имеет с представителями властных структур родственные или какие-либо неформальные связи. Их могут и «забыть» пригласить на проводимые крайне нерегулярно обсуждения жизненно важных для трудящихся проблем, которые иногда годами могут ожидать своего решения. Например, в Уганде минимальный уровень заработной платы, составляющий около 2 долл. в день, не пересматривался с 1984 г.12
В целом же в странах Восточной Африки профсоюзы остаются слабым и маловлиятельным звеном в системе общественных отношений, а их отдельные попытки заявить о своей самостоятельности не влияют на макроэкономическую политику. Профсоюзы действуют в условиях постоянного давления на них со стороны властей, закрывающих глаза на систематические нарушения предпринимателями прав трудящихся и проводящих политику по созданию в глазах общественности их имиджа «противников прогресса, дестабилизирующих ситуацию в стране»13 (причем в Кении тех, кто выступает против этой политики, полуофициально считают чуть ли
14ч
не «врагами государства» ).
В то же время из-за сохраняющегося кризиса в сфере занятости, высокой безработицы, когда получение рабочего места в формальном секторе считается чуть ли не «привилегией», работники вынуждены мириться с тяжелыми условиями труда и пренебрежением работодателями их прав. Они отказываются от участия в профсоюзной деятельности из-за высокой степени вероятности потери своей «привилегии», тогда как профсоюзы оказываются неспособными защитить их от увольнений.
Характерно, что немалая часть представителей профсоюзного руководства, в первую очередь его высшего звена, фактически заинтересованы не столько в повышении общественной значимости профсоюзов как защитников интересов трудящихся, сколько в сохранении сложившегося status quo. Поскольку руководящий профсоюзный пост нередко является (наряду с получением доступа к финансам организации) трамплином для государственной или политической карьеры, они стремятся, чтобы не снизить свои карьерные шансы, не проявлять «излишней активности», опасаясь потерять доверие правительства и всячески демонстрируя по отношению к нему свою лояльность. Отмечая такое отношение профсоюзного руководства к властным структурам, кенийский ученый П.Очиенг считает, что Центральная организация профсоюзов Кении (KOTU) по-прежнему остается «правительственным ведомством»15.
В своем исследовании современной ситуации с профсоюзами в Танзании танзанийский социолог Г.Фисшер указывает, что лояльность высшего руководства профсоюзов по отношению к власть предержащим является главной причиной того, что оппозиционные партии в этой стране не выступают в парламенте от имени профсоюзов (которые не имеют в этом органе своего представительства). При этом он ссылается на широко распространенное среди рядовых профсоюзных членов мнение о том, что «оппозиционные партии не доверяют профсоюзным лидерам, поскольку они действуют по инструкциям правительства»16.
В Уганде профсоюзы выбирают в парламент своих представителей, которые, однако, им не подотчетны и обязаны придерживаться официальной линии (о степени свободы слова в угандийском парламенте можно судить по заявлению президента страны Мусовени о том, что
«главная функция парламентариев заключается в одобрении законов, которые он им предлагает»17).
Соглашательская позиция профсоюзного руководства во многом обусловлена сохраняющимся влиянием входящих в него профсоюзных функционеров, идеологически сформировавшихся в годы однопартийных авторитарных режимов . Тогда они полностью подчинялись партийно-правительственной политике (и, как указывалось выше, извлекали из этого для себя соответствующие выгоды), а непосредственные интересы рядовых профсоюзных членов, т.е. простых трудящихся, которые исторически официально считались не более чем «производственными единицами»18, в значительной степени ими игнорировались.
Предоставление профсоюзам автономного статуса, казалось бы, создало предпосылки для освобождения их от государственного контроля при осуществлении ими своих непосредственных обязанностей - защиты прав и свобод, законно гарантированных трудящимся в 2010-х годах. Однако реализация этих предпосылок возможна лишь при утверждении демократических начал в организации профсоюзной деятельности, принципов ответственности и подотчетности руководства профсоюзами перед их рядовыми членами, налаживании между ними взаимодействия при коренной ломке сложившейся сервильно-коррупционной системы отношений между профсоюзным руководством и органами власти.
Но профсоюзное лидерство, основную часть которого составляют представители «старой гвардии», к этому оказалось неспособно, и какие-либо действенные реальные предпосылки для преодоления десятилетиями складывавшейся тенденции к разобщению между рядовыми членами профсоюзов и их руководством в рамках «олигархической профсоюзной структуры»19 фактически еще не возникли.
Стремясь сохранить свои посты, оплачиваемые из профсоюзных взносов, «старая гвардия» крайне негативно относится к активистам, выступающим за прогрессивные перемены в отношениях профсоюзных «верхов» и «низов», решительное отстаивание насущных интересов трудящихся, и старается в меру своих возможностей сопротивляться этому, так же как и вообще приходу в профсоюзное руководство образованной молодежи. Может даже сложиться впечатление, что правительственная политика по изоляции популярных в рабочей среде профсоюзных деятелей «устраивает» большинство профсоюзного руководства.
В руководстве большинства профсоюзов (что особенно типично для Танзании и Уганды) преобладают лица пожилого возраста, плохо знакомые с трудовыми законодательствами, обычно уступающие в риторике работодателям при проведении коллективных переговоров и т.п. Реализуя в первую очередь свои персональные интересы, они заняты в основном формированием группировок и коалиций, фракционной борьбой, особенно обостряющейся во время перевыборных профсоюзных кампаний.
В Уганде, например, фракционная борьба в национальной организации профсоюзов (КОТИ) привела к ее расколу и выходу из нее части профсоюзных объединений, создавших Конфедерацию свободных профсоюзов Уганды (КОБТО). Инициировавший раскол генеральный секретарь новой профсоюзной организации добился в результате места в парламенте, что соответственно означало получение дополнительного денежного дохода и других полагающихся парламентарию благ, что, по-видимому, и было его основной целью.
Исследуя ситуацию в кенийских профсоюзах, П.Очиенг отмечает свойственную им атмосферу интриг и коррупции, которая формируется «на фоне плохого управления и сохраняющихся коллаборационистских отношений профсоюзного руководства с правительством и пред-принимателями»20, отсутствие конструктивного взаимодействия между профсоюзами и взаимной поддержки, их постоянные конфликты с вышестоящими организациями. Кенийский ученый приходит к выводу о том, что «хотя в Кении и существуют профсоюзы, как объединения трудящихся, но профсоюзное движение за их права, как таковое, отсутствует»21. Это его мнение разделяют танзанийские и угандийские исследователи, считающие «отсутствие духа проф-
В Уганде для высшего профсоюзного руководства членство в правящей партии НДС (National Resistance Movement) по-прежнему является обязательным.
союзного единения» главной причиной слабости позиций восточноафриканских профсоюзов в системе общественных отношений22.
В результате такое, казалось бы, действенное орудие по отстаиванию прав трудящихся, как забастовки, обычно носят спонтанный и стихийный характер, ограничиваются выступлениями работников отдельных предприятий или отдельных профессий, которые не встречают массовой поддержки. При этом руководство головной профсоюзной организации, обещая вначале оказывать «всяческое содействие» какой-либо протестной акции, затем идет на уступки работодателям или «самоустраняется», фактически оставляя рядовых членов профсоюзов один на один с государственной репрессивной машиной. Более того, оно часто обвиняет выступающие на стороне бастующих рабочих общественные организации в «подстрекательстве»23.
Крайне актуальной проблемой для восточноафриканских профсоюзов на современном этапе является продолжающееся сокращение численности профсоюзных членов. Так, по приблизительным оценкам, в настоящее время степень юнионизации трудящихся (доля членов профсоюзов в общей численности занятых в формальном секторе) составляет (в %): в Танзании - 27, в Уганде - 30 и Кении - 35, что намного ниже уровня, отмечавшегося до начала рыночных реформ24.
В силу уже изложенных выше причин попытки профсоюзов привлечь в свои ряды новых членов пока не приносят ощутимых результатов. Их возможности объективно ограничивает также весьма узкий потенциальный «резерв». Он формируется за счет работников формального сектора, на долю занятых в котором приходится незначительная (в восточноафриканских странах не более 10-12%) часть общего трудоспособного населения. При этом работники с относительно высокой заработной платой, соответственно - с более стабильным положением, предпочитают держаться в стороне от профсоюзов, не рассчитывая на их поддержку.
Пытаясь привлечь в свои ряды новых членов, профсоюзы конкурируют между собой, прибегают, как, например в Танзании, к тактике «переманивания» работников из одного профсоюза в другой в качестве «представителей смежных профессий» (довольно широко трактуемое понятие) .
Такая практика лишь предопределяет нестабильный по численности состав отдельных профсоюзов и отнюдь не способствует общему росту числа трудящихся, состоящих в профсоюзах.
Между тем от этого роста напрямую зависят финансовые позиции профсоюзов.
В дореформенный период профсоюзные финансы в значительной степени формировались за счет бюджетов правящих партий и донорской помощи международных профсоюзных организаций, которая после окончания «холодной войны» резко сократилась. А в настоящее время основным финансовым источником для профсоюзов являются поступления от ежемесячных взносов их членов. В сущности, эти взносы превращаются в главный фактор организационного выживания профсоюзов.
С другой стороны, решение задачи по увеличению численности профсоюзных членов имеет не только утилитарный аспект. Профсоюзное руководство считает, что это укрепит позиции профсоюзов в системе трехсторонних производственных отношений, сделает их более «представительными».
Однако для достижения такого «представительства» требуется не столько увеличение численности, как таковой, профсоюзных членов, сколько превращение профсоюзов в общественную силу, способную представлять интересы всех трудящихся, занятых как в формальном, так и неформальном секторах экономики, и опирающуюся на их поддержку. Это зависит не только от установления более эффективного взаимодействия с ассоциациями не состоящих в профсоюзах работников, которые в обозримом будущем останутся самой многочисленной категорией трудоспособного населения. В первую очередь профсоюзы должны, при содействии всех
Возможности для перехода работников в другие профсоюзы предоставляют трудовые законодательства, по которым они имеют право выбирать профсоюзы, в которых они хотят состоять.
**
Причем может сложиться ситуация, при которой на одном и том же предприятии могут трудиться работники, состоящие в различных профсоюзах, что затрудняет организацию ими совместных акций.
элементов гражданского общества, преодолеть факторы, которые в настоящее время препятствуют оформлению в рассматриваемых странах подлинного профсоюзного движения.
1 О начальном этапе профсоюзного движения в странах Восточной Африки см.: Брагинский М.И. Рабочий класс и рабочее движение в Африке (60-70-е годы ХХ века). М., 1979; Громова О.Б. Профсоюзы в национально-освободительном движении стран Восточной Африки. Дис. на соискание уч. степени к.и.н. Спец. № 07004. М., 1972; Громова О.Б. Рабочий класс и профсоюзное движение в Кении и Танзании // Рабочий класс и рабочее движение в Африке (60-70-е годы ХХ в.). М., 1979.
2 Profile of the Labours Market and Trade Unions in Tanzania. ILO/FTT Council. April. 2003. P. 20.
3 Uganda. The Trade Union Act (Act. № 8). ILO. NATLEX. 2006.
4 The Constitution of the Republic of Kenya. ILO. NATLEX. 2010.
5 Kenya - Labour Market Profile: 2012. ILO/ FTT Council. P. 8; Uganda - Labour Market Profile: 2012. ILO/ FTT Council. P. 6; Tanzania & Zanzibar - Labour Market Profile: 2012. ILO/ FTT Council. P. 9.
6 2012 Annual Survey of Violation of Trade Union Rights - Uganda. International Trade Union Confederation. July. 2012.
7 2012 Annual Survey of Violation of Trade Union Rights - Tanzania. International Trade Union Confederation. July. 2012.
8 Obot D. Investments and Labour Rights: a Case Study. Uganda - http://www.socialwatch.org/k
9 Uganda: Investors exploiting local labour - trade unions - http://www.irinnews.org./fr.report/
10 Boru A. Striking Out: How Kenya's Unions Have Gone from Hero to Zero / Think Africa Press. 21.08.2013.
11 Uganda: Investors exploiting local labour - trade unions. Op. cit.
12 Uganda - Labour Market Profile: 2012. Op. cit.
13 Boru A. Op. cit.
14 Вебстер Э. Профсоюзы и политические партии в Африке: новые союзы, стратегии и партнерства / Friedrich Ebert stiftung. Бюллетень № 3/2009 - www.fes.de/gewarkschaften
15 Ochieng P. The Alternative System - Trade Union Movement and its Role in Society / Ujamaa Center, 25 Jan. 2012 - http://www.ujamaakenya.org/
16 Fischer G. Power Repertoires and the Transformation of Tanzania Trade Unions // Global Labour Journal. Volume 2. May. 2011.
17 Obot D. Op. cit.
18 HuggiundK. Trade Unions and labour education in East Africa // Labour Studies Journal. March 22. 1994.
19 Schilling H.R. Trade Unions in Africa: Weak but Feared // Occasional Papers: International Development Cooperation. Bonn, March 2005. P. 5; Fisher G. Op. cit.
20 Ochieng P. Trade Unions in Kenya: Sleeping Zombies or Walking Lies // Ujamaa Center, 25 Jan. 2012 -http://www.ujamaaKenya.org. /
21 Ibidem
22 The Africa Report. 30 May, 2012.
23 Labour Movement Sinks to an Abyss // http://www.newsfromafrica.org/
24 Tanzania - Labour Market Profile. Op. Market Profile. Op. cit.
News and Views on Africa from Africa. November 11, 2011 -cit; Uganda - Labour Market Profile. Op. cit; Kenya - Labour
