Проблемы взаимодействия следователей с судебно-медицинскими экспертами Текст научной статьи по специальности «Прочие медицинские науки»

ОБМЕН ОПЫТОМ

© А.Р. Поздеев, Г.В. Жиделев, В.Е. Капустина, Т.Е. Селезнева, 2013 УДК 340.6

А.Р. Поздеев, Г.В. Жиделев, В.Е. Капустина, Т.Е. Селезнева

ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ СЛЕДОВАТЕЛЕЙ С СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКИМИ ЭКСПЕРТАМИ

Кафедра судебной медицины (зав. кафедрой - проф. В.И. Витер) ГБОУ ВПО «Ижевская государственная медицинская академия»

Предварительное анкетирование следователей в СУ СК РФ по УР в котором приняли участие следователи (80%) и руководители указанного структурного подразделения (20%) показало определенные проблемы при взаимодействии с судебными медиками. На должности от 4 до 6 лет были 60% опрошенных, от 7 до 10 лет - 40%. За последние пять лет 80% респондентов повышали свою квалификацию путём получения второго образования, 20 % опрошенных - на курсах повышения квалификации.

На вопрос «В связи с чем обычно Вы обращаетесь к экспертам, в частности судебно-медицинским (СМ) экспертам?» 65% ответили «за разъяснением выводов экспертного заключения»; 52% -консультировались по поводу объектов для исследования; 39% спрашивали вопросы для постановления о назначении экспертизы; 13% - обращались за разъяснением о возможностях судебно-медицинской экспертизы (СМЭ) применительно к конкретному случаю, что указывает на диалог при разрешении проблем.

Вопрос о неиспользовании результатов экспертизы в ходе расследования преступлений против личности выглядел так: 60% опрошенных обратили внимание на высокую значимость особенно судебно-медицинских экспертиз, что согласуется с данными [1].

«Бывали ли в Вашей практике случаи представления судебно-медицинских заключений, выводы которых не соответствовали материалам уголовного дела?» - опрошенные все ответили положительно. При этом разговор шел о небольшом их количестве, причинами которых являлись в 60 % неполные материалы представленные СМ экспертам; 20% - в связи с неверно сформулированными экспертными заданиями; 20% в силу других причин.

На вопрос о «независимых» консультационных заключениях, противоречащим заключению СМ эксперта бюро СМЭ 40% респондентов высказались, что не встречались в практике, однако 60% указали, что имели дело с такими заключениями.

Поэтому вероятно на вопрос «Приходилось ли Вам назначать СМ экспертизы с привлечения конкретных экспертов?» 60% респондентов ответили положительно. Качество и сроки выполняемых судебно-медицинскими экспертами

работ беспокоили 80% опрошенных, 20% при ответах не жаловались на сроки производства СМ экспертиз.

«Как часто приходится Вам выезжать на место происшествия?» 80% ответили, что очень часто в составе СОГ; а 20% - как правило, на «сложные» преступления. Иными словами все опрошенные хорошо знакомы с порядком осмотра мест происшествия и трупа на месте его обнаружения. Поэтому все опрошенные указали на взаимодействие с СМ экспертами на месте происшествия в случаях убийств, половых преступлений, нанесении вреда здоровью потерпевшим. Если осматривали труп или потерпевшего, подозреваемого с участием СМ эксперта, то только 40% получали консультацию о тех вопросах, которые он способен разрешить в ходе судебно-медицинской экспертизы. Остальные опрошенные обычно используют справочник следователя или его аналог. Чаще судебно-медицинский эксперт при взаимодействии со следователем «надиктовывал» описание для протокола осмотра места происшествия и трупа (60%) и выполнял рекомендованные следователем действия (40%). Никогда не наблюдалось так, чтобы СМ эксперт отказывался выполнять распоряжения следователя, ссылаясь на «свои» приказы и инструкции, недостаток знаний. На месте происшествия судебно-медицинский эксперт консультировал (11%); помогал в осмотре местности и помещений (22%); проводил медицинский осмотр задержанного, подозреваемого, потерпевшего (22%); осматривал труп (44%); следы биологического происхождения (11%); помогал в осмотре медицинских документов (11%).

При этом СМ эксперт приезжал на место происшествия «вооружённый» специальным инструментарием и приборами в 60%. Интересны наблюдения следователей, которые указали, что в 20% случаев СМ эксперт, как правило, про свой «чемодан» забывал и только 40% проводили инструментальные измерения на месте происшествия (как правило, термометрия для определения давности наступления смерти). 80% опрошенных отметили, что в отдаленных от города районах вместо СМ эксперта приходится привлекать иного врача.

Известно, что изменение позы трупа на месте происшествия отражается на показателях точности при

определении давности наступления смерти термометрическим методом [2]. Так, ждали прибытия СМ эксперта и не дотрагивались до трупа только 9% опрошенных. 9% следователей сами перемещали труп на месте происшествия, 9% - участковые; 18% - прохожие, кто первыми обнаружили труп; 18% - врачи скорой медицинской помощи; 18% - родственники, близкие, знакомые покойных. В следственной практике 40% опрошенных и их коллег отмечены случаи выявления дефектов осмотра места происшествия и трупа, которые в последующем существенно ухудшили расследование преступления.

На вопрос «Приходилось ли Вам слышать «страшные истории» о внезапном пробуждении «трупа» на месте происшествия?» 80% опрошенных ответили положительно, при этом информацию они получали от СМ экспертов. Никто из опрошенных следователей в подобной ситуации не оказывался. При подозрении на «Врачебные ошибки» 40% следователей ответили, что выезжали в лечебные

учреждения. На вопрос «Были ли случаи в практике расследования преступлений, где в качестве орудия преступники использовали лекарственные средства?» все опрошенные ответили отрицательно.

По мнению 80% следователей требуется пересмотр УПК РФ; 20% создания закона «О судебно-медицинской экспертизе в РФ». В частности респондентов не устраивают сроки производства СМ экспертиз (60% опрошенных). По их мнению, сроки должны быть разумно уменьшены до 15 суток. Встречающиеся дефекты и вероятностные ответы на экспертные задания вынуждают следователей прибегать к допросам СМ экспертов: часто (15%); редко, как правило, при «запутанных и сложных» делах (35%); если открываются новые обстоятельства, а сроки проведения экспертизы «не терпят» назначения повторной экспертизы (50%).

Таким образом, вопросы взаимодействия следователей и СМ экспертов требуют дальнейшего изучения и совершенствования.

Литература:

1. Решетень В.П. Значение судебно-медицинской экспертизы при оценке преступлений, связанных с посягательствами на жизнь,

здоровье и половую неприкосновенность человека: автореф. дис. ... канд. мед. наук. — Ижевск, 2000. 20 с.

2. Вавилов А. Ю. Судебно-медицинская диагностика давности смерти тепловыми методами: автореф. дис. ... д-ра мед. наук. —

Москва, 2009. - 40 с.

© И.В. Власюк, П.В. Евдокимов, А.А. Девятериков, 2013 УДК 340.6

И.В. Власюк1, П.В. Евдокимов2, А.А. Девятериков2 МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ ПЕРВИЧНОЙ ХИРУРГИЧЕСКОЙ ОБРАБОТКИ

КОЛОТО-РЕЗАНЫХ РАН КОЖИ

1Кафедра судебной медицины (зав. кафедрой - проф. А.И. Авдеев) ГБОУ ВПО «Дальневосточный государственный медицинский университет»; 2КГБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы» (начальник - к.м.н. А.В. Нестеров)

Широкое бытовое распространение колюще-режущих орудий обусловливает высокую частоту встречаемости колото-резаных повреждений в практической деятельности экспертов танатологических и медико-криминалистических отделений [2]. В доступной литературе широко освещены вопросы морфологических признаков колото-резаных повреждений, возможности судебно-медицинского определения конкретного экземпляра колюще-режущего орудия по повреждениям кожного покрова, костной и хрящевой ткани, одежды. Изучено влияние слоев и материала одежды на морфологию раны [3, 4]. Но, несмотря на это и в настоящее время остается множество не решенных вопросов. Одним из них является целесообразность исследования колото-резаных повреждений при указании в сопроводительных документах на производство первичной хирургической обработки ран [1].

Частота колото-резаных повреждений с признаками хирургической обработки, обнаруживаемых при судебно-медицинской экспертизе трупов, по данным КГУЗ Бюро СМЭ МЗ ХК, составляет около 10%. Не исследовать данные повреждения по причине наличия указаний о проведении первичной хирургической обработки было бы некорректно. Как показали наши наблюдения, первичная хирургическая обработка ран с иссечением краев, приводящая к полному уничтожению идентификационных признаков травмирующего оружия в ране, в настоящее время встречается редко, менее чем в 12% случаев. В большинстве эпизодов обработка ограничивалась ушиванием раны одиночными узловыми швами. Для расширения просвета ран в 20% случаев производились дополнительные разре-

зы, причем они отходили как от концов повреждений, как бы продолжая их, так и под различными углами к краям раны. Угол рассечения краев зависел от ориентации оси колото-резаного повреждения к хирургическому разрезу, используемому к хирургическому доступу, например при торакотомии или лапаротомии.

Несмотря на то, что все вмешательства, безусловно, изменяют первоначальный вид повреждений, выявление групповых, узкогрупповых и частных признаков в большинстве случаев остается возможным. При этом важным вопросом является дифференциальная диагностика признаков хирургического изменения первоначальных свойств повреждения.

При исследовании колото-резаных ран, подвергшихся хирургической обработке, нам представляется целесообразным придерживаться следующего алгоритма описания:

1. Морфологические признаки колото-резаного повреждения, образовавшиеся в результате контакта со следообразующим объектом. Данные признаки повреждений достаточно хорошо изучены, их описание не отличается от такового, присущего колото-резаным повреждениям, не подвергшимся хирургической обработке, поэтому не будут рассматриваться в данной работе.

2. Морфологические признаки хирургической обработки раны, такие как:

- Колотые раны трехлучевой или круглой воронкообразной формы, общим размером (в зависимости от размера иглы) от 0,05 до 0,1 см. Раны располагаются попарно на удалении 0,5 - 1,0 см от краев раны. Формирование ран