CC BY
70
И.Н.КУЛИГИНА
Проблемы социального развития провинций Северо-Востока КНР на современном этапе
Рассматриваются тенденции социального развития на Северо-Востоке КНР в 80-90-е годы XX в. в контексте социальной ситуации в КНР. Автор анализирует результатыг экономических реформ и социальныге проблемыг региона.
Problems of the current social development of the Northeastern China. I.N.KULIGINA (Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Far Eastern Peoples, FEBRAS, Vladivostok).
Trends of the social development of the Northeastern China in the 80s-90s of the XX century are examined in the background of the social situation in China. The author analyzes results of the economic reforms as well as the social problems of the region.
Реформы принесли новые явления в социальное развитие китайского общества. В их числе — трудовые миграции сельских жителей (в 1995 г. число крестьян, приезжающих в города на сезонные заработки, составило 80 млн), рост численности городского населения, перераспределение числа занятых в различных секторах экономики, повышение уровня жизни, имущественное расслоение.
Социальная структура общества и социальное положение различных групп в ходе реформ претерпевали существенные изменения. С начала 90-х годов XX в. явным стало ухудшение положения рабочего класса (особенно на государственных предприятиях); трудовые миграции сельских тружеников в города создавали дополнительную конкуренцию для городских рабочих. В последнее время из-за ценовых ножниц снизились доходы крестьян. В деревне, по скромным официальным оценкам, по-прежнему остается более 9 млн чел. избыточной рабочей силы. Чиновники ганьбу, несмотря на появление к концу 90-х годов определенных механизмов контроля со стороны общества, продолжали вовлекаться в теневую деятельность в интересах частного бизнеса, аккумулировали дивиденды от этой деятельности и стремились выгодно вложить их в свое дело. Появление нового социального слоя частных предпринимателей внесло значительную напряженность в общественные отношения — у других социальных групп возникали сомнения в законности приобретения представителями «новой китайской буржуазии» своих капиталов. Проявился раскол в сознании перечисленных групп: часть придерживается идеалов рыночной экономики (частные предприниматели), часть — идеалов социализма и справедливого распределения (рабочие государственных предприятий, крестьяне), а ганьбу стремятся придерживаться компромисса. Интеллигенция оказалась рассредоточена между различными социальными группами.
КУЛИГИНА Ирина Николаевна — аспирантка (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток).
Так как Северо-Восток КНР обладает рядом особенностей политического и социально-экономического развития, то социальные сдвиги и противоречия периода реформ играли для этой территории особую роль. Структура населения Северо-Востока КНР (провинции Хэйлунцзян, Цзилинь и Ляонин) и в дореформенный период характеризовалась высокой долей городского населения. В 1982 г. она составляла 40,7%. Соотношение между городскими и сельскими жителями в КНР с 23,69:76,71 (1978 г.) изменилось на 29,56:70,44 (1998 г.). Таким образом, средний показатель уровня урбанизации КНР в конце 90-х годов оказался существенно ниже, чем показатель Северо-Востока начала 90-х. 1
В настоящее время урбанизация в КНР идет в форме увеличения числа малых (уездных) городов и поселков. Так, в провинции Хэйлунцзян с 1985 по 1999 г. 11 уездов были преобразованы в города. Показатель уровня урбанизации провинции Ляонин в 1990 г. составлял 50,9%, провинции Хэйлунцзян — 47,2%, провинции Цзилинь — 42,7% [7, с.171]. В 1995 г. доля не занятого сельскохозяйственным производством населения КНР составляла 47,1%. В провинциях Ляонин и Хэйлунцзян этот показатель превышал 60%.2 Доля городского населения провинции Хэйлунцзян в 1998 г. увеличилась до 54%. Общие показатели темпов развития трех провинций позволяют предположить, что наибольшее опережение по-прежнему характерно для провинции Ляонин, за ней следуют провинции Хэйлунцзян и Цзилинь. Таким образом, на Северо-Востоке в 80-90-е годы довольно быстро росла доля городского населения; в настоящее время регион продолжает занимать лидирующее положение в стране, уступая лишь городам центрального подчинения. Высокая численность городского населения, с одной стороны, является свидетельством положительных результатов экономического и социального развития. С другой стороны, в настоящее время в связи с проблемами занятости и неэффективностью работы предприятий госсектора высокая концентрация населения (особенно промышленных рабочих) в городах трех провинций Северо-Востока значительно обостряет стоящие перед ними социальные проблемы и создает угрозу возникновения социальных конфликтов.
Социальное развитие Северо-Востока шло более низкими темпами, чем в других регионах. Индекс суммы четырех сводных показателей, включающий социальную структуру, качество населения, экономическую эффективность и качество жизни, вырос за период 1978-1995 гг. на 224,6% (средние темпы роста составили 7,2% в год 3). Ляонин, Цзилинь, Хэйлунцзян заняли 24-е, 25-е и 27-е места на китайской шкале темпов роста. (Показатели провинций составили: 4,7%; 4,6%; 4,2%) [7, с.697, 708]. В период 1991-1995 гг. особенно снизились среднегодовые темпы социального развития провинции Ляонин; провинции Цзилинь и Хэйлунцзян заняли последние места во второй десятке регионов (5,1% и 5,0%), а провинция Ляонин оказалась на 29-м месте (2,8%). Хотя еще в начале 90-х годов по сводному показателю социального развития провинция Ляонин входила в число лидеров, наряду с городами центрального подчинения, провинциями Цзянсу, Гуандун, Шаньдун [4, с.23]. Это объясняется тем, что к началу 90-х годов рывок, сделанный про-
1 Статистические данные о доле городского населения в КНР довольно сильно различаются в разных источниках, их диапазон колеблется от 29% (1995 г.) до 60% (1993) . Это связано с особенностями учета в этих данных административного деления и существующей системы прописки. Более достоверно показатель урбанизации отражает соотношение населения, занятого в сельскохозяйственном производстве, и населения, не занятого в сельскохозяйственном производстве. Так, в 1990 г. численность жителей городов и поселков составила 26,41%, численность же населения, не занятого в сельскохозяйственном производстве, составила 21,1%; в 1994 г. эти показатели были 28,62% и 23,5%.
2 Доля населения, не занятого в сельскохозяйственном производстве, в городах центрального подчинения составляла 80-90%, в Тибете — 22,8%.
3 Темпы социального развития значительно превзошли дореформенные, когда среднегодовой
Регион Общая оценка Социальная структура Качество населения Экономи- ческая эффектив- ность Качество жизни Общест- венный порядок
Место Очки Место Очки Место Очки Место Очки Место Очки Место Очки
Ляонин 5 65,4 5 13,8 4 12,6 5 12 7 22,7 19 4,3
Хэйлунцзян 6 65,3 6 13,3 11 10,4 4 12,8 8 22,5 10 6,3
Цзилинь 10 58,8 7 12,5 6 11,7 16 8,8 12 21,1 18 4,7
Страна в среднем _ 57,7 _ 11,2 _ 10,1 _ 9,6 _ 20,7 _ 6,1
Источник: Портяков В. Проблемы обеспечения социально-политической стабильности в КНР // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 2. С. 17-28.
Примечание. Прочерк - данные отсутствуют.
винцией за счет благоприятного географического положения, статуса открытости и политики льгот, сменился затяжным кризисом государственного сектора экономики.
Провинции Северо-Востока на момент начала реформ имели довольно высокие показатели социального развития, однако из-за того, что темпы роста экономической эффективности и качества жизни были медленнее, чем у других регионов, они смогли занять лишь промежуточное положение между наиболее развитой восточной и наименее развитой западной частью страны. Так, в провинции Хэйлунцзян и в одной из самых отсталых западных провинций, Ганьсу, наблюдался самый низкий рост экономической эффективности — 4,6% и 4,0%. Прибыльность работы промышленности за годы реформ резко снизилась, например в 1995 г. в провинции Ляонин на 82% по сравнению с 1978 г.
По мнению китайских исследователей, показателями рациональности социальной структуры являются доля занятых в третьем секторе экономики, доля не занятого сельскохозяйственным производством населения, доля работников умственного труда, доля населения, охваченного социальным страхованием, уровень занятости, доля инвестиций, направляемых на социальное развитие. Данные о развитии социальной структуры по трем провинциям приведены в таблице. В провинции Ляонин доля занятых в третьем секторе в 1995 г. составляла 30,9%, она значительно превосходила среднекитайский уровень (24,1%) и уступала лишь трем городам центрального подчинения и провинции Гуандун (самый низкий показатель у провинции Юньнань — 14,3%)4. Средний показатель охвата населения системой социального обеспечения равнялся в КНР 30%, в провинциях Хэйлунцзян Ляонин он достигал 50% (Пекин и Шанхай — более 70%, провинция Гуйчжоу — 14,4%). Что касается уровня занятости, то в провинции Цзилинь этот показатель составил 99%, что выше среднекитайского показателя (97,1%). Доля инвестиций на социальные нужды в общем объеме инвестиций в КНР составляет 7,1%, в провинции Цзилинь — менее 5% (в Пекине 23,6%, в Ганьсу 3,8%) [7, с.711-712].
Из приведенных выше данных видно, что по отдельным показателям социального развития провинции Северо-Востока занимают места, близкие к ведущим. Однако следует учитывать, что обратной стороной такого положительного факто-
4 Соотношение между занятыми в 1, 2, 3-й сфере производства с 70,5 : 17,3 : 12,2 в 1978 г. изменилось на 49,8 : 23,5 : 26,7 в 1998 г.
ра, как высокий уровень занятости в провинции Цзилинь, являются медленное продвижение реформ предприятий государственного сектора и низкая производительность труда. Большой процент охвата населения социальным страхованием в провинциях Хэйлунцзян и Ляонин скорее свидетельствует об остроте социальных проблем и активном использовании центральным и местными правительствами различных амортизирующих инструментов, нежели о социальном благополучии.
Китайские авторы избегают анализа социальной стратификации общества и описания противоречий между социальными группами, прикрываясь математическими суммами различных индексов и так называемых показателей рациональности социальной структуры. При анализе доходов населения статистические источники КНР также оперируют средними цифрами, избегая делать акцент на проблемы имущественной дифференциации.
Изменение показателей социального развития и сохранение социальной стабильности на Северо-Востоке — плод проводимой центральным и региональными правительствами социальной политики. Ее основной целью в 80-90-е годы оставалось достижение китайским народом уровня сяокан (средней зажиточности). В первую очередь успешная реализация политики сяокан должна была выразиться в увеличении зарплаты и денежных доходов населения. Помимо этого перед руководством страны и местными властями стояли задачи обеспечения высокого уровня занятости, повышения уровня образования населения, осуществления реформы системы социального обеспечения и успешного разрешения возможных социальных конфликтов.
В провинции Хэйлунцзян в 1985 г. фонд оплаты рабочих и служащих вырос на 56,6% по сравнению с 1980 г., средняя зарплата равнялась 1039 юаней. Средний доход крестьянина в 1985 г. достигал 365,8 юаня [6]. Эти цифры вполне сопоставимы со средними показателями по стране: средняя зарплата рабочих и служащих предприятий государственной формы собственности в 1985 г. составляла 1213 юаней, в 1984 г. 1034 юаня, среднедушевой доход в крестьянской семье в 1985 г. равнялся 397,6 юаням [8, с.349, 354]. Руководство провинции планировало за годы 7-й пятилетки (1986-1990 гг.) повышение доходов крестьян на 50%, рост зарплаты рабочих и служащих на 30% и достижение в 1990 г. среднего размера дохода крестьянина в 550 юаней, а средней зарплаты рабочего или служащего в 1352 юаня. Приведенные цифры плановых показателей свидетельствуют об озабоченности провинциального правительства фактом трехкратного превышения средней зарплаты городского жителя над доходами крестьянина. Плановые показатели принимались с намерением сокращения разрыва в доходах сельского и городского населения, но реального механизма реализации этого намерения сегодня не существует ни на уровне провинций, ни на уровне центрального правительства. Тем не менее, чтобы показать, что реформы проводятся в долгосрочной перспективе в интересах всего общества, центральные и местные власти пытаются скорректировать существующее имущественное расслоение в сторону большей социальной справедливости. Пока же на практике приходится придерживаться формулы, выдвинутой Дэн Сяопином на 3-м пленуме: «позволить части населения разбогатеть раньше». Эта установка заранее определила невозможность достижения равных социальных результатов реформ для всех слоев населения во всех регионах КНР.
В 1995 г. расходы на питание в бюджете населения провинции Хэйлунцзян составляли 53% (этот показатель называется коэффициентом Энгеля), в 1997 г. коэффициент Энгеля был равен 46%. Коэффициент Энгеля менее 50% рассматривается китайскими социологами как порог перехода от уровня вэньбао (обеспечения теплом и пищей) к уровню сяокан. Городское население все большую часть средств расходует на покупку жилья, приобретение высококачественной электроники. Богатые китайцы уже задаются вопросом приобретения дач и личного автотранспорта. Крестьяне пока поднялись только до уровня заурядной бытовой электроники [1, с.49-51]. В 1998 г. коэффициент Энгеля для сельского населения составил 55%, для городского населения — 43,5%. Среднедушевой доход городско-
го жителя провинции Хэйлунцзян в 1998 г. достиг 4269 юаней и вырос (с учетом фактора роста цен) на 3,4% по сравнению с предыдущим годом. Среднедушевой доход крестьянина в этот же период равнялся 2253 юаням, реальный доход понизился на 0,9%. На потребление жители города и деревни в среднем расходовали 3303 и 1465 юаней. Средняя зарплата служащих составила 5050 юаней. По сведениям статистического ежегодника провинции Хэйлунцзян, улучшились и жилищные условия населения, в городах и поселках средняя жилая площадь была 7,9 м2 на человека, в деревнях — 18,3 м2 ( в 1978 г. — 3 и 7,5 м2), однако в деревнях 41,1% жилья «имеет земляные стены и соломенную крышу» [5, с.46].
Достижение уровня средней зажиточности КНР планировала осуществить к 2000 г. Однако провинции Северо-Востока вынуждены были скорректировать сроки в сторону продления. В 1995 г. средний доход городского жителя в КНР равнялся 3893 юаням, в провинциях Цзилинь и Хэйлунцзян этот показатель был одним из самых низких в стране — менее 3000 юаней. Индекс реальной заработной платы в среднем по стране в 1996 г. составил 103,8% (1995 — 100%), а в провинции Ляонин — 99,2%. Это связано с обострением проблем в государственном секторе экономики, сказавшемся на ухудшении показателей социально-экономического развития регионов с большим числом крупных государственных предприятий [4]. Из-за низких (по сравнению с другими регионами) темпов повышения благосостояния провинция Ляонин к 2000 г. планирует лишь переход от вэньбао к сяокан, а реализацию сяокан в полном объеме рассчитывает осуществить только к 2010 г. Северо-Восток, как и КНР в целом, успешно двигается по пути реализации цели увеличения доходов населения и повышения качества жизни, но отстает от среднекитайского уровня, и особенно от уровня наиболее динамично развивающихся юго-восточных районов.
Острейшей социальной проблемой китайского общества является трудоустройство. К концу 90-х годов она получила новое звучание в связи с реформой государственных предприятий и связанным с этим сокращением штатов (сяган — уход с поста; в последнее время этот термин стал синонимом безработицы). Однако китайские власти рассматривают состояние сяган как временное и в данные о числе безработных категорию сокращенных не включают. По статистике министерства труда, в 1996 г. безработица в КНР была на уровне 2,98%. Однако, по мнению экономиста Лю Гогуана, при учете явления сяган эта цифра на 1996 г. составила 5-8% (т. е. 12-14 млн безработных). По другим оценкам, «скрытая безработица» составляет около 20% [7, с.67].
По данным органов министерства труда провинции Хэйлунцзян, в 1998 г. было трудоустроено 853 тыс. чел. из числа сокращенных, уровень безработицы составил 2,4%. Однако зачастую сокращение избыточной рабочей силы на государственных предприятиях затруднено из-за задолженности предприятий перед работниками по заработной плате, средствам, которыми работники ранее ссужали предприятие, из-за отсутствия средств на выплату выходного пособия. На Северо-Востоке КНР, где сосредоточена большая часть государственных предприятий (в провинции Хэйлунцзян на государственный сектор в 2000 г. приходилось 51%), острой проблемой является существование скрытой безработицы. В 1995 г. в провинции Хэйлунцзян число работников простаивающих или наполовину простаивающих предприятий составляло 4,75% от общего числа занятых. Правительство провинции Хэйлунцзян в 1995 г. приняло «Постановление о мерах по урегулированию проблемы избыточных трудовых ресурсов». Из содержания этого документа видно, что реально решить вопрос трудоустройства и социального обеспечения так называемой избыточной рабочей силы правительство не в состоянии. Предлагаемые меры ограничиваются досрочным выходом на пенсию, оформлением отпуска до 3 лет, добровольным увольнением с выдачей единовременного пособия в размере месячной зарплаты. Судя по косвенным данным из прессы и по рассказам китайских граждан, популярной мерой решения проблем трудоустройства является попытка компенсировать сокращение рабочих мест на государственных предприя-
тиях за счет «создания вакансий» на предприятиях других форм собственности путем спуска соответствующих разнорядок.
Одной из важнейших составляющих социальной политики правительства КНР в годы реформы оставалась борьба с бедностью. В 1978 г. на грани нищеты в КНР находилось 250 млн чел., к концу 1998 г эта цифра сократилась до 42 млн. В 1994 г Госсовет КНР принял программу «решительной борьбы с бедностью», рассчитанную на семилетний срок; до 2000 г. было намечено завершить переход к уровню вэньбао 80 млн сельских жителей. В государственной программе 1994 г был определен список из 592 бедных уездов (в основном в западных и центральных районах). Провинциальные власти отнесли к числу бедных еще 233 уезда. Однако 27% бедного сельского населения проживают в районах, не относимых к бедным [9, с.206]. Покончить с проблемой бедности КНР пока не удается еще и из-за ухудшения социального положения большой части рабочих и служащих. По данным, приведенным И. Наумовым, самое большое число бедных рабочих и служащих в 1996 г. оказалось в трех провинциях Северо-Восточного Китая — 3,33 млн чел., в 1997 г. эта цифра увеличилась до 4,57 млн чел., что составило 38,4% всех низкооплачиваемых рабочих и служащих КНР [3, с.81]. Центральное правительство стремится сделать ответственность центра и регионов в социальной поддержке беднейшего населения солидарной. Согласно «Положению об оказании помощи беднейшим районам и слоям населения» (1997 г.) для провинций была определена обязательная норма участия местного бюджета в программах помощи (для провинций Хэйлунцзян и Цзилинь она составила не менее 40-50%). Провинция Ляонин в основном должна была опираться на собственные силы. К 1995 г. в семи городах КНР был установлен минимальный прожиточный минимум. В том числе в Даляне в 1994 г. — 140 юаней (минимальная зарплата — 220 юаней, минимальная пенсия — 155 юаней). Число жителей провинции Ляонин, доходы которых едва превышали прожиточный минимум, составило 13 000 чел. [7, с.369]. В 1996 г. в городах провинции Цзилинь был установлен минимальный размер зарплаты в размере 130-190 юаней в месяц [2, с.80]. В г. Цзямусы провинции Хэйлунцзян в 1998 г. получали пособия 3 тыс. чел., размер пособий для городских районов составлял 90 юаней, для уездов — 80 юаней [5, с.438].
Чтобы оценить эффективность социальной политики в КНР, с начала 90-х годов проводятся регулярные опросы общественного мнения, власти следят за настроениями в обществе. В 1993 г. в качестве проблемы номер один, волновавшей городских жителей, фигурировала жилищная реформа, в 1994 г. — инфляция, в 1995, 1996 гг. — проблема общественного порядка. Наиболее остро население воспринимало коррупцию, низкий уровень жизни, изменение социального статуса, загрязнение окружающей среды, выражало недовольство политикой руководства страны, демографической политикой. В 1999 г., согласно опросу общественного мнения, население волновали следующие проблемы в порядке их остроты: коррупция, безработица, пенсионное обеспечение, жилищная реформа.
Опрос общественного мнения, проведенный в провинции Ляонин в 1996 г., свидетельствует о положительном отношение к реформам большинства населения. Опасения были высказаны в отношении реформы медицинского обеспечения (40%) и жилищной реформы (12%). Реформа пенсионного обеспечения, ценообразования, занятости, заработной платы получила позитивную оценку у большинства опрошенных [4].
По данным опроса населения КНР, в 1999 г. 84,7% граждан поддерживали реформы. Однако удовлетворены результатами только 64,5%, наиболее критическое отношение высказали работники государственных и коллективных предприятий. Поэтому в провинциях Северо-Восточного Китая в связи с высокой концентрацией государственных предприятий аналогичный показатель может быть существенно ниже. Опросы общественного мнения, проведенные в Харбине в 1990 г. и в Шэньяне в 1991 г., показали, что большая часть опрошенных (соответственно 50,5% и 45,4%) высказала недовольство результатами реформ [7]. Кроме выяснения настроения населения путем опросов общественного мнения, административ-
ные органы на местах получают информацию, анализируя данные управлений по работе с письмами и обращениями (чаще жалобами). Целью этой работы для местных чиновников прежде всего является сокращение числа жалоб, направляемых в вышестоящие инстанции в Пекине, т. е. поддержание имиджа социально благополучного региона перед центральными властями. В 1998 г. в провинции Хэйлунцзян было принято 2676 обращений от граждан и 482 от коллективов. Основные вопросы, поднимавшиеся в жалобах: споры, связанные со второй очередью подряда в деревне, поборы с крестьян, нарушение дисциплины со стороны чиновников сельских администраций, задержка платежей за сданный урожай, задержки зарплаты рабочим в городах, пенсионное обеспечение, трудоустройство, переселение, споры по акциям коллективных предприятий. 6 индивидуальных и 11 коллективных жалоб были направлены в Пекин. Большинство жалоб было рассмотрено и урегулировано на местах. «Жалобы и обращения трудящихся» остаются одним из немногих реальных санкционированных правительством инструментов выражения протеста и недовольства практикой реформ со стороны населения. Однако, судя по числу жалоб, немногие граждане возлагают на них надежду (для сравнения: число участников религиозной секты фалуньгун, куда вошли многие недовольные политикой и собственной реальной жизнью, в 1999 г., по официальным данным, составляло 2,1 млн чел., по данным секты, — 100 млн). Для местного правительства жалобы дают материал для оценки своей политической и организационной работы, для центральных органов — возможность оценить эффективность работы аппарата на местах.
Медленные темпы и трудности реформирования государственного сектора обусловили относительное отставание Северо-Востока от других регионов, однако, несмотря на это, показатели социального развития демонстрируют стабильную положительную динамику. Радикальные реформы госсектора в регионе были отложены на конец 90-х годов. С одной стороны, это оказывало стабилизирующее воздействие на общественное настроение, с другой — способствовало накоплению скрытых проблем. На Северо-Востоке остаются нерешенными следующие проблемы: низкий уровень жизни населения по сравнению с другими регионами, высокий уровень безработицы, снижение уровня доходов и социального статуса работников государственных предприятий. Северо-Восток Китая можно отнести к регионам вероятных возникновений социальной напряженности и конфликтов, но политика центрального и местного руководства в 90-х годах ХХ столетия предотвращала их возникновение.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бэйфан луньцунь. Харбин, 2000. № 3. С. 49-51.
2. Наумов И. Понятие «сяокан» и проблемы народного благосостояния // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 1. С. 69-81.
3. Наумов И. Экономическая реформа в Китае: нарастание социальных проблем // Проблемы Дальнего Востока. 1999. № 1. С. 78-86.
4. Портяков В. Проблемы обеспечения социально-политической стабильности в КНР // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 2. С. 17-28.
5. Хэйлунцзян шэн няньцзянь. Статистический ежегодник провинции Хэйлунцзян. Харбин, 1999. 1395 с.
6. Чжунго дунбэй цзинцзи. Экономика Северо-Восточного Китая. Пекин, 1987. 971 с.
7. Чжунго синьшици шэхуй фачжань баогао (1991-1995) = Отчет о современном развитии китайского общества. Шэнъян: Ляонин жэньминь чубаньшэ, 1997. 719 с. Кит. яз.
8. Энциклопедия нового Китая. М.: Прогресс, 1989. 519 с.
9. 2000 нянь: Чжунго шэхуй синши фэньси юй юйцэ = 2000 год: анализ и прогноз социальной ситуации в Китае. Пекин: Шэхуй кэсюэ вэньсюань чубаньшэ, 2000. 397 с. Кит яз.
