CC BY
64
Вестник Томского государственного университета. 2023. № 487. С. 220-229 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2023. 487. рр. 220-229
Научная статья УДК 343
аог 10.17223/15617793/487/25
Проблемы квалификации преступлений, сопряженных с использованием криптовалют
Станислав Валерьевич Одинцов13, Богдан Евгеньевич Кошелюк 2 4
1 Российский университет дружбы народов, Москва, Россия 2Институт Академии ФСИНРоссии, Рязань, Россия 3 [email protected] 4 [email protected]
Аннотация. Проанализированы положения законодательства различных юрисдикций, позиции судов и международных организаций, а также мнения отдельных правоведов касательно правового статуса цифровых валют и актуальных проблем их квалификации, в частности рассмотрения криптовалют в качестве предмета, средства и способа совершения преступлений. Отмечается увеличение угроз и рисков, связанных с финансовыми преступлениями с использованием нефиатных денежных средств. Актуализируется необходимость совместных усилий по созданию международного единообразного стандарта регулирования применения цифровых технологий и легального оборота виртуальных активов в киберпространстве.
Ключевые слова: цифровые технологии, классификация и правовой статус цифровых валют, оборот криптовалют, преступления в сфере экономики, финансовые преступления и легализация преступных доходов
Для цитирования: Одинцов С.В., Кошелюк Б.Е. Проблемы квалификации преступлений, сопряженных с использованием криптовалют // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 487. С. 220-229. (М: 10.17223/15617793/487/25
Original article
doi: 10.17223/15617793/487/25
Problems of qualifying crimes associated with the use of cryptocurrencies
Stanislav V. Odintsov13, Bogdan E. Koshelyuk2, 4
1 Peoples'Friendship University of Russia, Moscow, Russian Federation 2 Institute of the Academy of the Federal Penitentiary Service ofRussia, Ryazan, Russian Federation
3 [email protected] 4 [email protected]
Abstract. The main problem of the article is the problem of criminal law qualification of crimes in which crypto-currency acts both as an object and as a means of committing criminal acts. The authors, using a comparative legal research method, analyze aspects of anonymity of transactions with digital currencies, the use by competent authorities of tools for tracking transactional data, including mixing services. The article pays attention to the need for a uniform use of the terms "cryptocurrency", "digital currency", "digital asset", "virtual currency", "digital financial asset", "electronic money", including as an object of law (other property) and legal means of payment in accordance with the provisions of the current legislation of the Russian Federation and judicial practice. Particular attention is paid to issues related to the turnover of digital (virtual) assets, and, above all, the definition of conditional "danger signals", which should serve as a serious reason for doubts on the part of financial organizations and relevant competent (authorized/supervisory) authorities, for example, non-compliance with generally accepted "compliance" standards and "know your customer" requirements when dealing with crypto-currencies regarding their potential use for the purpose of money laundering and/or terrorist financing in the context of Articles 174, 174.1 of the Criminal Code of the Russian Federation. The article also touches upon crimes for the purpose of embezzlement/appropriation of digital currencies according to the interpretations of Article 159 of the Criminal Code of the Russian Federation, as well as market manipulation (Article 185.3 of the Criminal Code of the Russian Federation) and causing property damage by deception or abuse of trust (Article 165 of the Criminal Code of the Russian Federation). The authors note that, despite the actual prohibition of the dissemination of information about transactions in digital currencies, fiscal domestic legislation regulates the taxation of presumed illegal activities. As a conclusion, the authors of the article state that, since transactions with digital (virtual) assets are carried out in cyberspace, they are thus distinguished by their cross-border nature with a potential multi-jurisdictional presence. Taking into account the above, according to the authors, such criminal activity should be considered and qualified on the basis of joint international legal efforts to create a standard for a regulatory
© Одинцов С.В., Кошелюк Б.Е., 2023
and restrictive regime for the legal circulation of crypto-currencies, for coordinating efforts to effectively comply with transparency and control requirements to prevent economic crimes.
Keywords: digital technologies, classification and legal status of digital currencies, circulation of cryptocurrencies, economic crimes, financial crimes and money laundering
For citation: Odintsov, S.V. & Koshelyuk, B.E. (2023) Problems of qualifying crimes associated with the use of cryptocurrencies. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 487. рр. 220-229. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/487/25
«Бесперспективно, да и в целом невозможно, спорить с тем, что научно-технический прогресс кардинально влияет на экономику в целом, сферу потребления и на особенности взаимоотношений субъектов оборота» [1], так как в настоящее время доминирует глобальная тенденция перехода ко всему «цифровому». В последнее время довольно распространена точка зрения о том, что появление новых инновационных цифровых технологий непосредствено влияет и на рост высокотехнологичных преступлений, совершаемых посредством информационно-коммуникационных технологий в глобальной публичной сети Интернет. В соответствии с формулировками отечественного законодательства это связано, в частности, с хищениями чужого имущества или приобретением права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием, в том числе путем ввода, удаления, блокирования, модификации компьютерной информации. И прежде всего, это относится к обороту так называемых криптовалют (цифровых валют), поскольку наличествует либо законодательный пробел, либо делается ставка на относительную анонимность лиц, участвующих в транзакциях с нефиатными денежными средствами, которых, по данным портала Crypto.ru, «по состоянию на ноябрь 2021 года насчитывается свыше 7 300» [2]. При этом к составу финансовых преступлений с использованием цифровых валют следует отнести: отмывание денег, полученных незаконным путем, финансирование терроризма, взяточничество (коррупция), уклонение от уплаты налогов, правонарушения на рынке ценных бумаг и страхования, мошенничество, хищения и иные незаконные посягательства. Например, по данным одной из крупнейших мировых банковских групп БЖС, из 658 млн ежемесячных транзакций примерно 207 млн обладают признаками финансовых преступлений [3]. По мнению экспертов международной межправительственной организации Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (далее - ФАТФ), «в последнее время вполне очевидна тенденция использования криптова-люты для легализации преступных доходов» [4]. Довольно знаковым является мнение исследователей миланского Католического университета Святого Сердца касательно того, что «отмывание денег не является новым преступным явлением, это постоянно меняющийся криминальный феномен, с обновленными методами работы и развивающимися бизнес-моделями» [5]. Каждый год Европейский центр по борьбе с киберпре-ступностью, созданный в Гааге в 2013 г., помимо стратегических отчетов о ключевых выводах и новых угрозах и событиях в области киберпреступности публикует «Оценку угрозы организованной преступности в
Интернете». Согласно мнению представителей данного экспертного центра ЕС, «преступники продолжают повышать свою операционную безопасность, злоупотребляя сквозными зашифрованными услугами связи и использованием криптовалют, отслеживание транзакций которых, особенно на так называемых «холодных» кошельках, требует высокого уровня цифро-визации и больших ресурсозатрат» [6].
Что касается аспекта анонимности, то следует исходить из того, что в большинстве случаев это больше иллюзия, чем факт, поскольку любая транзакция фиксируется даже в децентрализованной распределенной блокчейн-сети, и существует потенциальная возможность их проверки и отслеживания в режиме реального времени через общедоступные веб-сайты, такие как, например, blockchain.info и другие ресурсы с открытым (публичным) исходным кодом. При этом можно дискутировать в отношении вероятности и уровня рисков с инвестиционо-финансовой точки зрения использования виртуальных активов, но доказательством их эффективности и конкурентоспособности является востребованность уже в течение второго десятилетия инновационной технологии распределенных (как правило, децентрализованных) масштабируемых реестров (distributed ledger technology / DLT), разновидностью которой и являются блокчейн-системы (сети). По мнению экспертов Всемирного банка, «применение новых цифровых технологий, прежде всего, распределенных реестров, могут коренным образом изменить финансовый сектор, сделав его более эффективным, устойчивым и надежным» [7].
Основой как для применения цифровых финансовых технологий (FinTech), и прежде всего в области децентрализованных финансов (DeFi), которые являются конкурентными традиционым финансовым услугам (сервисам), включая банковские, так и оборота крипто-валют служит указанная разновидность технологии распределенных реестров - блокчейн. Именно в рамках альтернативных финансовых услуг операции совершаются в так называемых одноранговых/пиринговых (P2P) сетях непосредственно между ее участниками, исключая при этом посредников в лице традиционных финансовых институтов, деятельность которых максимально регулируется и контролируется уполномоченными ведомствами. Для использования цифровых валют не открываются счета на конкретное лицо с раскрытием информации о нем, а для депонирования, хранения и перевода криптовалют достаточно наличия соответствующего программного приложения, которое не фиксирует персональные данные пользователей, а использует уникальную учетную запись в качестве идентификатора владельца криптокошелька
(сгурЮ^аПе!). Следует в очередной раз отметить, что, с одной стороны, вроде бы присутствует анонимность, но с другой - благодаря исключительно концепции открытого (публичного) кода большинства блокчейн-платформ вся историческая транзакционная информация может быть потенциально доступна представителям правоохранительных и иных компетентых органов. Так, в частности, ФБР и Министерство юстиции США в настоящее время обладают инструментами для отслеживания транзакционных данных: суммы перевода, 1р-адреса отправителя и получателя. При этом если изначальный вариант схемы транзакций в блок-чейн-сети с целью обеспечения криптографической защиты информации предполагал несколько элементов (один или несколько входов, один или несколько выходов), и поскольку все транзакции в блокчейн-сети связаны друг с другом (каждый ввод автоматически является результатом предыдущей транзакции), следовательно, информация вывода криптовалют, включая их стоимость, может быть прослежена до предыдущих транзакций. В том числе с целью сокрытия данной информации от компетентых органов и внедряются сервисы микширования (смешивания) цифровых валют, которые задействуются для того, чтобы нарушить транзакционную связь путем предоставления пользователям одноранговой сети недавно сгенерированного адреса для внесения депозита. Далее сервис микширования предоставляет криптовалюту из своего резерва на адреса, предоставленные клиентом, после вычета платы за микширование, а для того чтобы обеспечить большую анонимность, выплаты распределяются по времени, и в разделении сумм и(или) комиссии за смешивание вводится некоторая случайность.
Основным потенциальным преимуществом использования цифровых финансовых технологий являются критерии кибербезопасности, не абсолютной, но все же алгоритмы технологии БЬТ устраняют возможность единого вектора атаки, т.е. злоумышленникам необходимо скомпрометировать большинство узлов в сети, а это затруднительно, если не невозможно. Но насколько широко и с тенденцией постоянного роста используются современные цифровые технологии, настолько же продолжает увеличиваться, к сожалению, и число преступлений в сфере экономики, непосредственно связанных с данными инновационными технологиями. Утверждениям экспертов о высоком уровне кибербезопасности, транспарентности и псевдоанонимности транзакций с цифровыми валютами на практике противопоставляется количество операций с криптовалютой, как весьма подходящим средством для отмывания денег, финансирования терроризма, коррупции и иными преступными деяниями. Причина такой популярности заключается в том, что, как правило, цифровая валюта привязана исключительно к криптокошельку, который и является уникальным идентификатором, тем самым отсутствует непосредственная связь с определенным физическим лицом, как это происходит при использовании традиционных банковских счетов. По мнению ряда европейских специалистов, в настоящее время «криптовалюты, широко ис-
пользуются как в преступлениях, связанных с кибер-преступностью, т.е. с преступными деяниями, которые совершаются с помощью электронно-коммуникационных устройств и цифровых технологий, так и непосредственно в киберпреступности, т.е. преступном поведении, при котором электронно-коммуникационные устройства и глобальная публичная сеть Интернет способствуют совершению преступлений (например, торговля наркотиками, оружием) и DDoS-атакам на он-лайн-форумах в так называемом Dark Web» [8].
Стоит обратить внимание на то, что основными элементами в нелегальных схемах отмывания крипто-валюты являются, прежде всего, услуги по ее микшированию, чтобы отделить их явно криминальный источник, а также услуги криптовалютных биржевых площадок или иных виртуальных сервисов с целью обмена, как правило, уже на фиатные валюты. Преступники создают искусные схемы, имитирующие либо подменяющие собой легальную деятельность, тем самым порождая совершенно новую, подпольную он-лайн-экономику. Американские ученые рассматривают «применимость традиционных криминологических концепций для объяснения причин преступной деятельности в виртуальном пространстве и выявления факторов, способствующих преступлениям, связанным с криптовалютами» [9].
Следует отметить и согласиться с позицией как зарубежных, так и отечественных авторов в части того, что «можно сомневаться в надежности сохранности цифровых валют, но все согласны с тем, что лежащая в их основе технология распределенного реестра (включая блокчейн) имеет большие перспективы» [10], и «что криптовалюты вполне могут быть эффективным средством для хранения и сбережения богатства» [11]. Исходя из упомянутых характеристик цифровых валют их вполне возможно признать предметом таких преступлений, предусмотренных УК РФ, как дача и получение взятки, посредничество во взяточничестве (ст. 290, 291 и 291.1), коммерческий подкуп и посредничество в коммерческом подкупе (ст. 204 и 204.1). При этом вполне логично и крайне необходимо определиться с корректным и единообразным использованием соответствующих терминов. Это оправданно тем, что в настоящее время нет единого понимания природы этого явления, для его определения используются различные термины: «цифровая валюта», «собственность», «цифровой актив», «виртуальная валюта», «цифровой финансовый актив», «электронные деньги» и т.д.» [12]. Прежде всего, следует исходить, как и в настоящей статье, из того, что «криптовалюта» (crypto-currency) и «цифровая валюта» (digital-currency) - являются вполне тождественными дефинициями. В соответствии с Отчетом ФАТФ 2014 г. «криптовалюта - означает основанную на математических принципах децентрализованную конвертируемую валюту, которая защищена с помощью криптографических методов, т. е. использует криптографию для создания распределенной, децентрализованной и защищенной информационной экономики» [13].
Что касается РФ, то вступивший в силу с 01.012021 Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте» (далее - ФЗ № 259) не содержит понятия «криптовалюта», но в п. 3 ст. 1 законодательно закреплено определение «цифровой валюты»: «совокупность электронных данных (цифрового кода или обозначения), содержащихся в информационной системе, которые предлагаются и (или) могут быть приняты в качестве средства платежа, не являющегося денежной единицей РФ, денежной единицей иностранного государства и (или) международной денежной или расчетной единицей, и (или) в качестве инвестиций и в отношении которых отсутствует лицо, обязанное перед каждым обладателем таких электронных данных, за исключением оператора и (или) узлов информационной системы, обязанных только обеспечивать соответствие порядка выпуска этих электронных данных и осуществления в их отношении действий по внесению (изменению) записей в такую информационную систему ее правилам» [14]. Хотя, еще раз подчеркнем, что согласно же устоявшемуся актуальному доктринальному подходу данные термины рассматриваются либо в качестве синонимов, либо «криптовалюта» может выделяться как разновидность «цифровой валюты».
Также следует затронуть проблему разграничения «криптовалюты» и «цифровой валюты», отнесящихся к категории объектов «виртуального имущества» / «виртуальной собтвенности» и «электронных денег», поскольку сближает их только цифровой (нематериальный) формат. Понятие «электронных денег», появившееся еще в начале 1990-х гг., формулировалось как условная единица стоимости, имеющейся (хранящейся) на определенном электронном устройстве, принимаемой в качестве средства платежа и являющейся денежным обязательством конкретного эмитента в традиционных (фиатных) деньгах. В отличие же от безналичных денежных средств, обращение «электронных денег» осуществляется в соответствующей платежной системе. Таким образом, «электронные деньги» (electronic money/e-money) - особая форма национальной валюты, которая существует исключительно в цифровом (электронном) виде, а поскольку они является цифровым эквивалентом стоимости фи-атных денежных средств, то обладают статусом легального средства платежа. В данной трактовке это относится и к «цифровым валютам центральных банков» (Central Bank digital currency/CBDC).
С точки зрения же законодательного противодействия отмыванию денежных средств, полученных нелегальным путем, также противодействия коррупциии, наркоторговли и финансированию терроризма, в большинстве иностранных юрисдикций правовой статус криптовалют четко не определен, хотя и отсутствует крайне негативное отношение (Бельгия, Великобритания, Германия, Канада, Польша, Франция, ЮАР и др.); определенные правопорядки демонстрируют абсолютный нормативный запрет на использование цифровых валют, в том числе под угрозой уголовно-правового наказания (Алжир, Египет, Исландия, Китай, Марокко,
Румыния и др.); некоторые государства демонстрируют тенденцию отхода от полного запрета к частичному допущению возможности операций с криптова-лютами (Индия, Мексика, Нигерия, Новая Зеландия, Хорватия, Швеция и др.); и лишь в отдельных странах в установленнном порядке регламентируется возможность и порядок их применения (Австралия, Беларусь, Люксембург, Сальвадор, Финляндия, Швейцария, Эстония, Япония и др.). Безусловно, стоит согласиться и указать на обозначенные рядом экспертов основные криминогенные аспекты оборота криптовалют: «определенная анонимность трансграничных транзакций, отсутствие единого (централизованного) эмитента, отсутствие единообразного международно-правового нормативного регулирования» [15].
В той же Японии, где С 2016 г. криптовалюта является законным платежным средством, в июне 2018 г. японский регулятор в сфере финансов (FSA/éBÍ,^) объявил о введении прямого запрета на все криптова-люты, которые обеспечивают достаточную степень анонимности для своих конечных пользователей, в результате чего японские биржи провели делистинг Augur (REP), Dash (DASH), Zcash (ZEC) и Monero (XMR) [16]. Но в то же время транзакции даже таких криптовалют, как Zcash и Monero [17, 18], позиционировавших себя максимально конфиденциальными, возможно отследить. Так, к примеру, децентрализованная блокчейн-платформа Monero, использующая с 2013 г. криптографический протокол CryptoNote 2.0 [19] и одноразовые публичные ключи, также добавляет к реальным суммам транзакций элемент микширования (смешивания) крип-товалют, включая связанные кольцевые подписи, но в 2018 г. эксперты выявили «возможность установления по сохраненным в блокчейн сети данным алгоритм соответствия входов и выходов альткоинов XMR, что в результате позволяет даже деанонимизировать конкретных получателей» [20]. А декларируемую анонимность альткоинов ZEC блокчейна Zcash, использующего криптографический протокол zk-SNARK как модернизированную концепцию «доказательств с нулевым знанием / нулевым разглашением», в мае 2020 г. также опровергла группа исследователей, по мнению которых «свыше 99 процентов транзакций в этой децентрализованной распределенной одноранговой сети поддаются отслеживанию» [21].
ФАТФ, использующая термин «виртуальные активы», в том числе в отношении цифровых валют, в июле 2019 г. разъяснила ряд вопросов, связанных с оборотом цифровых виртуальных активов, включая криптовалюты. Прежде всего, были определены условно общие «сигналы опасности», которые должны служить серьезным основанием для сомнений со стороны финансовых организаций и соответствующих компетентных (уполномоченных/надзорных) органов:
«- взаимодействие с лицами, подозреваемыми в совершении незаконной деятельности, либо осуществление операций с имуществом, в отношении которого имеются предположения о его неправомерном приобретении, либо с контрагентами из юрис-дикций с недолжного уровня законодательством в
области противодействия незаконных финансивых операций;
- задейстование чрезмерного множества различных расчетных инструментов, либо размер и частота транзакций не имеет логичного и последовательного объяснения с позиции общепринятой практики ведения бизнеса, а равно либо совершение заведомо убыточных операций и/или предоставление неполной, недостоверной или поддельной информации и т.д.» [22].
Также ФАТФ были сформулированы особые критерии, явно свидетельствующие о потенциальном нелегальном использовании уже исключительно криптова-лют:
«- осуществление транзакций несколькими поставщиками/провайдерами услуг виртуальных активов, особенно находящихся в разных юрисдикциях;
- осуществление операций с виртуальными активами на биржевых площадках без логичного и последовательного объяснения, включая немедленный вывод активов со счетов в кратчайшие сроки после зачисления;
- внесение значительных сумм для взаимодействия с провайдерами услуг виртуальных активов при наличии сведений о невозможности приобретения определенного объема виртуальных активов;
- одновременное использование всего имеющегося объема криптовалют, в том числе их вывод;
- обладание несколькими аккаунтами/виртуаль-ными машинами для совершения транзакций без явной деловой необходимости (обоснованности);
- использование одного ip-адреса несколькими лицами для совершения множества операций с виртуальными активами;
- задействование различных невзаимосвязанных между собой крипто-кошельков для аккумулирования значительного объема виртуальных активов на одном, в том числе с последующим их выводом в любую фи-атную валюту;
- явное злоупотребление повышенной анонимностью;
- взаимодействие с незарегистрированными/нели-цензированными провайдерами услуг виртуальных активов, сомнительными обменными площадками, в том числе не следующими принципу «знай своего клиента» (know your customer/KYC), а также использование платформ одноразового обмена;
- употребление операций микширования, перемешивания, либо прокси или протокола DNS (domain name system) явно с целью сокрытия, а также использование шифровальных программ, частое изменение ip-адресов и иной идентификационной информации;
- определенная связь с так называемым Dark Web, сомнительными или азартными сайтами, мошенническими схемами, вкл. программы для вымогательства (ransomware), либо ненадежными ip-адресами и т.д.;
- задействование неких символов или кодов, указывающих на транзакции, имеющие явное отношение к незаконной деятельности;
- взаимодействие с юрисдикциями, в которых существуют законодательные пробелы, позволяющие ис-
пользовать виртуальные активы в нелегальной деятельности, включая минимальные требования к прозрачности деятельности провайдеров услуг виртуальных активов, не соблюдения рекомендаций ФАФТ, либо общепринятых комплаенс (compliance) стандартов и требований "KYC"» [22].
В то же время, как и некоторые эксперты, Э.Л. Сидоренко на основе анализа Отчета ФАТФ 2015 г. высказывает мнение о том, что «выводы об опасности криптовалют относительно их использования в целях финансирования терроризма» являются преувеличенными [23]. Исходя из положений ст. 1 Конвенции Совета Европы «Об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности и о финансировании терроризма» от 16.05.2005 и с учетом Рекомендации 15 ФАТФ, «предметом преступлений, предусмотренных ст. 174 и 174.1 УК РФ, могут выступать в том числе и денежные средства, преобразованные из виртуальных активов (криптовалюты), приобретенных в результате совершения преступления» [24].
Если рассматривать состав деяния, предусмотренного ст. 174, 174.1 УК РФ («Легализации имущества, приобретенного преступным путем»), то в конкретном моменте цифровая валюта участвует в свойстве средства совершения преступления, т.е. может использоваться либо для реального свершения конкретного криминального итога, в том числе для получения запрещенных предметов, либо для облегчения осуществления преступления. Хотя, к примеру, В.В. Кулыгин и А.Н. Тен не усматривают «в самом по себе использовании криптовалюты признаков легализации преступных доходов в том смысле, как это предусмотрено в диспозициях ст. 174 и 174.1 УК РФ» [25], и исходят из того, «что при отсутствии доказанной цели придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом сам по себе факт операций с криптовалютой, исходя из буквального толкования смысла принципа законности, не образует состава преступления» [25].
Преступления с целью хищения цифровых валют довольно часто происходят посредством массовых рассы-лок мошенических сообщений (так называемого фи-шинга) для получения доступа к конфиденциальным данным (логинам и паролям) или внедрения вредоносных программ (malware software типа Trojan), а также связано с использованием поддельных криптокошель-ков. В рамках уголовно-правовой квалификации преступлений, связанных с хищением цифровых валют, имеется следующая проблема: если рассматривать криптовалюту в качестве особой категории валют/валютных ценностей, то, например, для цели определения размера похищенного логично и целесообразно учитывать характеристики децентрализованности и волатиль-ности курса на момент совершения преступления, а при рассматрении криптовалюты в качестве имущества / разновидности имущественных прав необходимо определить фактически затраченные на приобретение и должным образом подтвержденные суммы.
По мере того как стоимость самой первой и до сих пор наиболее востребованной криптовалюты
Bitcoin (BTC) продолжает достигать новых пиков, количество потенциальных злоумышленников постоянно возрастает, и не только из-за волатильности и алеаторности сделок с данными цифровыми активами, возрастает и доля тех, кто, не получив ожида-ему прибыль от инвестиций в криптовалюты, часто сожалеет о своем выборе, потеряв деньги. Несмотря на доступность информации и предупреждения, злоумышленникам по-прежнему удается достигать своих целей, поскольку находят новые схемы мошенничества с криптовалютой.
В принципе за незаконное присвоение чужого имущества предусмотрена ответственность вплоть до лишения свободы (та же ст. 159 УК РФ). Однако следует отметить, что в большинстве юрисдикций на данный момент регулирование сферы оборота виртуальных активов, в том числе и криптовалют, проходит еще стадию становления. Это позволяет злоумышленникам довольно часто оставаться безнаказанными, к примеру, самая крупная глобальная криптоафера - в рамках проекта BitConnect были незаконно присвоены порядка 2 млрд USD, полученные от инвесторов со всего мира [26].
В настоящее время в РФ оборот токенов, обладающих платежной функцией, легализован не полностью, даже несмотря на упомянутый выше ФЗ № 259. В частности, в РФ запрещается использование монет (coin) для оплаты товаров и услуг, но при этом допускается применение в качестве объекта инвестирования. Из-за этого невозможно полноценное регулирование рынка на уровне государства. Многие эксперты отмечают, что в РФ торговля цифровой валютой и их добыча не запрещены, однако гражданам и организациям нельзя использовать цифровую (крипто-) валюту в качестве платежного средства. Первой российской криптовалютой может стать стейблкоин Sbercoin, эмиссию (выпуск) которого собирается провести Сбербанк. Кроме того, ЦБ РФ запланировал пилотный выпуск цифрового рубля в 2022 г. [27].
По словам Генерального прокурора РФ, в настоящий момент специалисты готовят изменения в нормативно-правовые документы, чтобы «создать юридическую возможность для ареста и конфискации цифровых валют, которые находятся в незаконном обороте» [28]. Сейчас криптовалюты признаются имуществом, но этого недостаточно. Необходимо ввести более четкое и единообразное определение для виртуальных активов и закрепить его в нормах действующего законодательства. Специалисты не понимают, как можно изъять/конфисковать криптовалюту (как предмет преступления) - это невозможно, если только продать ее (каким-то способом реализовать), открыть данные «виртуальных кошельков».
Ассоциация бакнов России (АБР) направила в ЦБ РФ и профильные министерства письмо, в котором порекомендовала «ввести уголовную ответственность за хранение криптовалюты на некастодиальных (внебиржевых) кошельках, объяснив, что, вероятней всего, уголовная ответственность обязана наступать не за само пользование такими кошельками, а за отказ
предъявить ключи госорганам; концепция банковского сообщества состоит в целесообразности внедрения уголовной ответственности за факт хранения криптовалюты на некастодиальных кошельках, если та не была задекларирована, в прецеденте же выявления собственника анонимного криптокошелька тому предлагают выбор - либо предъявить ключи, либо подвергнуться наказанию за утаивание не оформленного актива. Такой метод позволит противодействовать оттоку капитала и приравнять всех лиц, обязанных выплачивать фискальные платежи, убеждены в АБР» [29].
Биржевые площадки, специализирующиеся на операциях с цифровыми валютами, могут рассматриваться как средство совершения преступлений, предметом которых выступает криптовалюта. В данном случае речь идет о уголовно-правовом составе, предусмотренном ст. 185.3 УК РФ («Манипулирование рынком»). Так, в частности, справедливо отмечают А.А. Коренная, Н.В. Тыдыков, «на сегодняшний день без должного правового регулирования данное деяние крайне затруднительно отнести к объективной стороне состава преступления, предусмотренного ст. 185.3 УК РФ, однако не признавать его причинением имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием, предусмотренным ст. 165 УК РФ, оснований нет» [30].
Как указывает М.М. Долгиева, «уголовно-правовая доктрина, в свою очередь, в вопросах квалификации преступлений, совершаемых в сфере оборота крипто-валюты, безусловно, связана с иными отраслями права, так как даже в случае установления уголовно-правовых запретов в законе такие нормы будут однозначно бланкетными» [11]. Но, вот, к примеру, В.В. Хилюта придерживается точки зрения в отношении того, что «уголовное право охраняет фактически сложившиеся общественные отношения независимо от того, успели ли цивилисты придумать для них соответствующие конструкции» [31].
Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 07.07.2015 №» 32 (ред. от 26.02.2019) «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» под имуществом предлагает понимать движимое и недвижимое имущество, имущественные права, документарные и бездокументарные ценные бумаги. Как отмечают вышеупомянутые А. А. Коренная и Н.В. Тыды-кова, «формулировка высшей судебной инстанции является более чем общей и не раскрывает ни признаков имущества, ни его состав, а в теории уголовного права нет единства мнений относительно содержания термина "иное имущество"» [30].
На основании п. 5 ст. 14 ФЗ № 259 «юридические лица, личным законом которых является российское право, филиалы, представительства и иные обособленные подразделения международных организаций и иностранных юридических лиц, компаний и других корпоративных образований, обладающих гражданской правоспособностью, созданные на территории
РФ, физические лица, фактически находящиеся в РФ не менее 183 дней в течение 12-ти следующих подряд месяцев, не вправе принимать цифровую валюту в качестве встречного предоставления за передаваемые ими (им) товары, выполняемые ими (им) работы, оказываемые ими (им) услуги или иного способа, позволяющего предполагать оплату цифровой валютой товаров (работ/услуг)» [14]. Тем самым в настоящее время на территории РФ с цифровой валютой допустимо осуществлять любые сделки, связанные с меной, куплей-продажей, передачей в залог, но запрещается расплачиваться за товары (работы/услуги), поскольку на территории РФ законным платежным средством, т.е. официальной денежной единицей, является исключительно российский рубль.
Отметим и существующее следующее отличие между «цифровыми финансовыми активами» (ЦФА) и «цифровой валютой», поскольку согласно позиции российского законодателя в случае с ЦФА наличествует обязанное лицо (эмитент), соответственно, «цифровыми финансовыми активами» - являются цифровые права, включающие денежные требования по эмиссионным ценным бумагам, вложения в капитал непубличного АО.
В то же время Росфинмониторинг пока не изменил своего отношения к криптовалютам, которые рассматривает денежными суррогатами, в силу децентрализации не имеющими субъекта, обеспечивающего их условную платежеспособность, как было обозначено в Информационном письме «Об использовании крипто-валют» от 06.02.2014 г.: «... вышеуказанные обстоятельства, и в первую очередь анонимность платежа, обусловили активное использование криптовалют в торговле наркотиками, оружием, поддельными документами и иной преступной деятельности. Данные факты, а также возможность бесконтрольного трансграничного перевода денежных средств и их последующего обналичивания, служат предпосылками высокого риска потенциального вовлечения криптовалют в схемы, направленные на легализацию (отмывания) доходов, полученных преступным путем, и финансирование терроризма» [32]. Показательно, что в августе 2021 г. Росфинмониторинг инициировал создание программного модуля для мониторинга криптовалютных транзакций, который должен проанализировать поведение участников рынка, определить доходность операций. Предполагается, что данная мониторинговая система Росфинмониторинга будет направлена на де-анонимизацию пользователей, подозреваемых в противоправной деятельности, в том числе и в анонимных децентрализованных блокчейн-сетях.
Судебная практика в РФ в настоящее время только находится в стадии формирования и, к определенному сожалению, не демонстрирует единнообразный подход. Так, Дубненский городской суд Московской обл. в Решении от 27.01.2020 по делу № 2-41/2019 оперирует термином «криптоактив»; Калужский районный суд Калужской обл. в Приговоре № 1-342/2020 от 22.05.2020 использует термин «электронная валюта»; в Приговоре от 16.07.2020 Кировского районного суд
г. Омска по делу № 1-482/2020 упомянута уже «крип-товалюта»; в Решении от 21.07.2020 Беловский городской суд Кемеровской обл. указывает на операции с «виртуальной валютой». Суды РФ за 2017-2018 гг. вынесли более пятидесяти судебных решений по искам прокуроров о блокировке многочисленных интернет-ресурсов, содержащих информацию о криптовалют-ных операциях. В частности, позиция российских судов заключается в том, что при распространении в глобальной публичной сети Интернет информации о обмене криптовалюты на рубли пропагандируется преступление в сферах «легализации доходов, полученных преступным путем, и финансирования терроризма», и данная доступная неограниченному кругу лиц информация приводит к совершению преступных действий и стимулирует их совершение.
Интересно то, что действительно утвержденный запрет распространять информацию о проведении операций в цифровых валютах не мешает государственным органам взыскать налоги с этой презюмированной незаконной деятельности. Таким образом, по некоторым вопросам, касающимся порядка отражения в налоговом учете операций криптовалюты, Минфин РФ отсылает к общим нормам Главы 25 НК РФ, например: Письма от 28.08.2018 г. № 03-03-06/1/61152, от 16.08.2018 г. № 03-03-06/1/58171, разъясняя, что любой доход, полученный организацией в рамках деятельности, направленной на получение дохода (коммерческой / предпримательской деятельности), в том числе по операциям с криптовалютой, подлежит учету при налогообложении прибыли. Отметим, что в Минфине РФ не усматривают основания освобождения от налогообложения доходы от операций с криптовалю-той (Письмо Минфина РФ от 08.11.2019 № 03-0405/86163, от 20.08.2019 № 03-04-05/63704 и др.).
Налоговые штрафы за неумышленную неуплату составляют 20% суммы недоимки; а за умышленную -40% (ст. 122 НК РФ), а на основании п. 5 ст. 108 НК РФ привлечение лица к ответственности за совершение налогового правонарушения не освобождает его от обязанности уплатить (перечислить) причитающиеся суммы налога и пени. В случае если налогоплательщик в установленной срок не оплатил налог, а налог рассчитывал правильно, то взыскать могут только пеню. При уклонении от уплаты налогов криптовалюта является средством совершения преступления. Неуплата физическим лицом налогов в крупном размере (2 млн 700 тыс. руб. в пределах трех лет) путем непредставления декларации в налоговый орган, а равно умышленное включение в нее недостоверных сведений - вплоть до 300 тыс. руб. штрафа и лишения свободы до года (ст. 198 УК РФ). За особо крупный размер (13 млн 500 тыс. руб.) - штраф может достичь 500 тыс. руб., а лишение свободы - до трех лет. Минфин РФ разработал поправки в УК РФ, УПК РФ об ответственности за незадекларированную криптовалюту, а также в НК РФ - в части регулирования цифровых валют и ЦФА.
При анализе судебной практики, связанной с цифровыми валютами, видно, что правоохранительные органы в принципе практикуют блокировку сайтов с информацией о криптовалюте (криптообменниках и т.д.),
а это приводит к тому, что нарушаются права владельцев данных ресурсов, которые, в свою очередь, как правило, обжалуют неправомерные решения о блокировке сайтов. Понимая значительный интерес и потенциально существенный объем вложений в высокорискованные операции, ЦБ РФ последовательно выступает за полный запрет криптовалют в РФ и полагает целесообразно детализировать ограничения введением:
«- ответственности за нарушение запрета на использование криптовалюты в качестве средства платежа за товары (работы и услуги), продаваемые и покупаемые юридическими и физическими лицами - резидентами РФ;
- запрета на организацию выпуска и (или) выпуск, организацию обращения и обмена криптовалюты (в том числе Р2Р-платформами) на территории РФ и установление ответственности за нарушение данного запрета. Должны быть выработаны механизмы выявления операций и лиц, их осуществляющих, после введения запрета; выработаны механизмы блокировки операций, направленных на покупку или продажу крипто-валюты за фиатную валюту;
- запрета для финансовых организаций на собственные вложения в криптовалюты и связанные с ними финансовые инструменты, запрета на использование российских финансовых посредников и инфраструктуры финансового рынка для осуществления любых операций с криптовалютой (приобретение, осуществление платежей и переводов, отчуждение крип-товалют) и для способствования осуществлению подобных операций (в том числе оказание услуг по хранению или содействие принятию рисков через дерива-тивы)» [33].
В связи с глобальным характером криптовалюты и различиями регулирования в различных странах, возникают риски возврата операций на юрисдикцию с более приемлемым режимом регулирования. В этой связи необходимо оптимизировать сотрудничество с национальными регуляторами и международными организациями, чтобы гармонизировать и унифицировать подходы, в том числе согласовать позиции в отношении регулирования цифровых активов в рамках ЕАЭС, учитывая, что ряд стран (в частности, Казахстан и Беларусь) уже являются активными участниками глобального криптовалютного рынка. Одновременно ЦБ РФ продолжает «реализацию мер по повышению уровня осведомленности граждан о рисках, сопряженных с вложениями в криптовалюту, а также об их отличии от цифровых валют центральных банков» [33].
Можно отметить, что Правительством РФ была утверждена рассчитанная на период до конца 2022 г.
«дорожная карта», которая предусматривала не запрет, а регулирование криптовалют, идентификацию клиентов, ответственность за нарушения и возможное "приземление" криптоплощадок в РФ» [34]. В целях всесторонней проработки привлекались предствители Минфина, Минэкономразвития, Минцифры, Росфинмони-торинга, ЦБ РФ, ФСБ РФ, Генпрокуратуры РФ, МВД РФ и ФНС РФ. Учитывался международный опыт, риски, которые возможны при разных сценариях, отмечался и положительный опыт, разработчики правительственной концепции решили реализовать регуля-торно-ограничительный режим, а не тотальный запрет криптовалюты в РФ, в том числе для недопущения перехода оборота в теневую сферу. В частности, предполагается: «определить ответственность за преступления с использованием криптовалют; ввести административную или уголовно-правовую ответственность за уклонение от декларирования сведений об операциях с криптовалютами; доработать законопроект об информировании о фактах владения цифровой валютой и операциях с ней и другие положения» [34].
Поскольку операции (сделки) с цифровыми (виртуальными) активами осуществляются в киберпро-странстве, тем самым их отличает трансграничный характер с потенциальным мультиюрисдикционным присутствием. Поэтому любая преступная деятельность, связанная с криптовалютами, неизбежно будет содержать трансграничный кибер-элемент, а нефиат-ные цифровые валюты используются либо могут использоваться во многих формах преступлениях, прежде всего для отмывания нелегально полученных доходов. Таким образом, с учетом вышесказанного, по мнению авторов, такую преступную деятельность необходимо рассматривать и квалифицировать на основе совместных международно-правовых усилий по созданию международного единообразного стандарта регулирования применения цифровых технологий и легального оборота виртуальных активов в киберпро-странстве; координировать усилия правительств эффективного соблюдения требований транспарентности и контроля для предотвращения экономических преступлений.
Позиция национальных компетентных органов большинства стран, в частности, сформулированная в 2019 г. ФАТФ в Travel rule, с целью противостояния новым методам отмывания денежных средств, выражается в обладании возможности собирать доказательства на криптовалютных биржевых (обменных) площадках, т.е. идентифицировать крипто-адреса для отслеживания и анализа транзакций и персональные данные их участников, а также в потенциальной возможности изымать (конфисковывать, блокировать) средства криптокошельков установленных преступников.
Список источников
1. Одинцов С.В. Цифровые права - для цифровой эпохи // Современное право. 2019. № 9. С. 74-77. doi: 10.25799/NI.2019.91.48.014
2. Лукин Е. Сколько всего существует криптовалют в мире // Crypto.ru. 10.11.2021. URL: https://crypto.ru/skolko-sushchestvuet-kriptovalyut/
(дата обращения: 16.12.2021).
3. How data and technology can turn the tide // Innovation and the fight against financial crime. URL: https://www.refinitiv.com/content/dam/market-
ing/en_us/documents/reports/innovation-and-the-fight-against-financial-crime.pdf
4. Virtual currencies: key definitions and potential AML/CFT Risks (Report 2015) // FATF. URL: http://fatfgafi.org/media/fatf/documents/reports/Vir-
tual-currency-key-definitions-and-potential-aml-cft-risks.pdf
5. Savona E. Organised crime numbers // Global Crime. 2014. Vol. 15, № 1/2. P. 1-9. doi: 10.1080/17440572.2014.886512
6. Internet organized crime threat assessment (IOCTA) 2021. European Cybercrime Centre's Report. URL: https://www.europol.europa.eu/activities-
services/main-reports/internet-organised-crime-threat-assessment-iocta-2021
7. Blockchain & Distributed Ledger Technology (DLT) // The World Bank. URL: https://www.worldbank.org/en/topic/financialsector/brief/block-
chain-dlt (дата обращения: 16.11.2021).
8. van Wegberg R., Oerlemans J.-J., van Deventer O. Bitcoin money laundering: mixed results?: An explorative study on money laundering of cyber-
crime proceeds using bitcoin // Journal of Financial Crime. 2018. Vol. 25, Is. 2. P. 419-435. doi: 10.1108/JFC-11-2016-0067
9. Brown S.D. Cryptocurrency and criminality: The Bitcoin opportunity // The Police Journal. 2016. Vol. 89 (4). P. 327-339. doi:
10.1177/0032258X16658927
10. Hill J., Chapter 3. Money: A Medium of Exchange, Unit of Account, and Store of Wealth // FinTech and the Remaking of Financial Institutions. 2018. P. 41-68. doi: 10.1016/B978-0-12-813497-9.00003-2
11. Долгиева М.М. Операции с криптовалютами: актуальные проблемы теории и практики применения уголовного законодательства // Актуальные проблемы российского права. 2019. № 4 (101). С. 128-139. doi: 10.17803/1994-1471.2019.101.4.128-139
12. Bokovnya A.Y., Shutova A.A., Zhukova T.G., Ryabova L.V. Legal Measures for Crimes in the Field of Cryptocurrency Billing // Utopia y Praxis Latinoamericana. 2020. Vol. 25, № Esp. 7. P. 270-275. doi: 10.5281/zenodo.4009713
13. Виртуальные валюты. Ключевые определения и потенциальные риски в сфере ПОТ/ФТ. Июнь 2014 г. // ФАТФ. URL: www.fatf-gafi.org (дата обращения: 15.12.2021).
14. Федеральный закон от 31.07.2020 г. № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте» // СПС «КонсультантПлюс».
15. Дорофеева В.В., Каверзина Л.А., Жмуров Д.В., Краснова Т.Г., Бураков В.И. Криптовалюты: легальные и криминально-теневые аспекты оборота // Всероссийский криминологический журнал. 2019. Т. 13, № 6. C. 884-894. doi: 10.17150/2500-4255.2019.13(6).884-894
16. Mazor Y. Financial Services Agency of Japan Bans Anonymous Cryptos // Yahoo! News. 31.05.2018. URL: https://www.yahoo.com/news/finan-cial-services-agency-japan-bans-072045314.html
17. Zcash. URL: https://z.cash/
18. Monero. URL: https://www.getmonero.org
19. WhitePaper // CryptoNote 2.0. URL: https://cryptonote.org/whitepaper.pdf
20. Moser M., Soska K., Heilman E., Lee K., Heffan H., Srivastava Sh., Hogan K., Hennessey J., Miller A., Narayanan A., Christin N. An Empirical Analysis of Traceability in the Monero Blockchain // arXiv. URL: https://arxiv.org/pdf/1704.04299/
21. Ye C., Ojukwu Ch., Hsu A., Hu R. Alt-Coin Traceability // Cryptology ePrint Archive. URL: https://eprint.iacr.org/2020/593.pdf
22. Руководство по риск-ориентированному подходу к виртуальным активам и операторам услуг виртуальных активов // ФАТФ. URL: http://www.fatf-gafi.org/publications/fatfrecom.mendations/documents/guidance-rba-virtual-assets.html (дата обращения: 20.04.2020).
23. Сидоренко Э.Л. Криминологические риски оборота криптовалюты // Экономика. Налоги. Право. 2017. Т. 10, № 6. С. 147-154.
24. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 07.07.2015 № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» // СПС «КонсультантПлюс».
25. Кулыгин В.В., Тен А.Н. Криптовалюта: универсальный инструмент легализации преступных доходов или легальный бизнес? // Вестник Российской правовой академии. 2019. № 1. С. 72-77.
26. Michaels D. SEC Sues BitConnect and Founder, Alleging Massive Cryptocurrency Scam of World-Wide Investors // The Wall Street Journal. 01.09.2021. URL: https://www.wsj.com/articles/sec-sues-bitconnect-and-founder-alleging-massive-cryptocurrency-scam-of-world-wide-inves-tors-11630535853 (дата обращения: 02.09.2021).
27. Лузгин А. Банк России выпустит прототип цифрового рубля в начале 2022 года // РБК. 09.11.2021. URL: https://www.rbc.ru/crypto/news/618a82449a7947363f7add5e
28. Лукин Е. Генпрокурор РФ заявил о подготовке закона для конфискации криптовалют // Crypto.ru. 09.12.2021. URL: https://crypto.ru/genpro-kuror-rf-zayavil-o-podgotovke-zakona/
29. Лузгин А. В России предложили наказывать за хранение криптовалют вне бирж // РБК. 18.04.2022. URL: https://www.rbc.ru/crypto/news/625d1b299a7947969584187f
30. Коренная А.А., Тыдыкова Н.В. Криптовалюта как предмет и средство совершения преступлений // Всероссийский криминологический журнал. 2019. Т. 13, № 3. C. 408-415. doi: 10.17150/2500-4255.2019.13(3).408-415
31. Хилюта В. В. Криптовалюта как предмет хищения (или к вопросу о переформатировании предмета преступлений против собственности) // Библиотека уголовного права и криминологии. 2018. № 2 (26). С. 58-68.
32. Информационное сообщение Росфинмониторинга «Об использовании криптовалют» от 06.02.2014 г. // СПС «КонсультантПлюс».
33. Криптовалюты: тренды, риски, меры. 2022 г. // Банк России. URL: http://www.cbr.ru/content/document/file/132241/consultation_pa-per_20012022.pdf
34. Фейнберг А. В правительстве подготовили «дорожную карту» по регулированию криптовалют. Как власти видят их легализацию в России // РБК. 28.01.2022. URL: https://www.rbc.ru/finances/28/01/2022/61f2b3589a794715631d17eb
References
1. Odintsov, S.V. (2019) Tsifrovye prava - dlya tsifrovoy epokhi [Digital rights for the digital era]. Sovremennoe pravo. 9. pp. 74-77. doi:
10.25799/NI.2019.91.48.014
2. Lukin, E. (2021) Skol'ko vsego sushchestvuet kriptovalyut v mire [How many cryptocurrencies exist in the world]. Crypto.ru. 10 November 2021.
[Online] Available from: https://crypto.ru/skolko-sushchestvuet-kriptovalyut/ (Accessed: 16.12.2021).
3. Refinitiv.com. (n.d.) How data and technology can turn the tide. Innovation and the fight against financial crime. [Online] Available from:
https://www.refinitiv.com/content/dam/marketing/en_us/documents/reports/innovation-and-the-fight-against-financial-crime.pdf
4. FATF.(2015) Virtual currencies: key definitions and potential AML/CFT Risks (Report 2015). [Online] Available from: http://fatfgafi.org/me-
dia/fatf/documents/reports/Virtual-currency-key-definitions-and-potential-aml-cft-risks.pdf
5. Savona, E. (2014) Organised crime numbers. Global Crime. 15 (1/2). pp. 1-9. doi: 10.1080/17440572.2014.886512
6. European Cybercrime Centre. (2021) Internet organized crime threat assessment (IOCTA) 2021. European Cybercrime Centre's Report. [Online]
Available from: https://www.europol.europa.eu/activities-services/main-reports/internet-organised-crime-threat-assessment-iocta-2021
7. The World Bank. (2021) Blockchain & Distributed Ledger Technology (DLT). [Online] Available from: https://www.worldbank.org/en/topic/finan-
cialsector/brief/blockchain-dlt (Accessed: 16.11.2021).
8. van Wegberg, R., Oerlemans, J.-J. & van Deventer, O. (2018) Bitcoin money laundering: mixed results?: An explorative study on money laundering
of cybercrime proceeds using bitcoin. Journal of Financial Crime. 25 (2). pp. 419-435. doi: 10.1108/JFC-11-2016-0067
9. Brown, S.D. (2016) Cryptocurrency and criminality: The Bitcoin opportunity. The Police Journal. 89 (4). pp. 327-339. doi:
10.1177/0032258X16658927
10. Hill, J. (2018) Chapter 3. Money: A Medium of Exchange, Unit of Account, and Store of Wealth. In: FinTech and the Remaking of Financial Institutions. pp. 41-68. doi: 10.1016/B978-0-12-813497-9.00003-2
11. Dolgieva, M.M. (2019) Cryptocurrency Operations: Topical Issues of Theory and Practice of Criminal Law Application. Aktual'nye problemy rossiyskogo prava. 4 (101). pp. 128-139. (In Russian). doi: 10.17803/1994-1471.2019.101.4.128-139
12. Bokovnya, A.Y. et al. (2020) Legal Measures for Crimes in the Field of Cryptocurrency Billing. Utopiay Praxis Latinoamericana. 25 (Esp. 7). pp. 270-275. doi: 10.5281/zenodo.4009713
13. FATF. (2014) Virtual'nye valyuty. Klyuchevye opredeleniya ipotentsial'nye riski v sferePOT/FT. Iyun' 2014g. [Virtual currencies. Key definitions
and potential risks in the field of AML/CFT. June 2014]. [Online] Available from: www.fatf-gafi.org (Accessed: 15.12.2021).
14. Consultant Plus. (2020) Federal Law of July 31, 2020, No. 259-FZ "On Digital Financial Assets, Digital Currency". SPS "Konsul'tantPlyus".
15. Dorofeeva, V.V. et al. (2019) Cryptocurrencies: legal and shadow-criminal aspects of turnover. Vserossiyskiy kriminologicheskiy zhurnal. 13 (6). pp. 884-894. (In Russian). doi: 10.17150/2500-4255.2019.13(6).884-894
16. Mazor, Y. (2018) Financial Services Agency of Japan Bans Anonymous Cryptos. Yahoo! News. 31 May 2018. [Online] Available from: https://www.yahoo.com/news/financial-services-agency-japan-bans-072045314.html
17. Zcash. [Online] Available from: https://z.cash/
18. Monero. [Online] Available from: https://www.getmonero.org
19. CryptoNote 2.0. (n.d.) WhitePaper. [Online] Available from: https://cryptonote.org/whitepaper.pdf
20. Moser, M. et al. (n.d.) An Empirical Analysis of Traceability in the Monero Blockchain. arXiv. [Online] Available from: https://arxiv.org/pdf/1704.04299/
21. Ye, C. et al. (2020) Alt-Coin Traceability. Cryptology ePrint Archive. [Online] Available from: https://eprint.iacr.org/2020/593.pdf
22. FATF. (2020) Rukovodstvopo risk-orientirovannomupodkhodu k virtual'nym aktivam i operatoram uslug virtual'nykh aktivov [Guidance on a risk-based approach to virtual assets and virtual asset service providers]. [Online] Available from: http://www.fatf-gafi.org/publications/fatfrecom.men-dations/documents/guidance-rba-virtual-assets.html (Accessed: 20.04.2020).
23. Sidorenko, E.L. (2017) Kriminologicheskie riski oborota kriptovalyuty [Criminological risks of cryptocurrency turnover]. Ekonomika. Nalogi. Pravo. 10 (6). pp. 147-154.
24. Consultant Plus. (2015) Decree of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of 07 July 2015 No. 32 "On judicial practice in cases
of legalization (laundering) of money or other property acquired by criminal means, and on the acquisition or sale of property knowingly obtained by criminal means". SPS "Konsul'tantPlyus". (In Russian).
25. Kulygin, V.V. & Ten, A.N. (2019) Kriptovalyuta: universal'nyy instrument legalizatsii prestupnykh dokhodov ili legal'nyy biznes? [Cryptocurrency: a universal tool for money laundering or legal business?]. VestnikRossiyskoy pravovoy akademii. 1. pp. 72-77.
26. Michaels, D. (2021) SEC Sues BitConnect and Founder, Alleging Massive Cryptocurrency Scam of World-Wide Investors. The Wall Street Journal.
01 September 2021. [Online] Available from: https://www.wsj.com/articles/sec-sues-bitconnect-and-founder-alleging-massive-cryptocurrency-scam-of-world-wide-investors-11630535853 (Accessed: 02.09.2021).
27. Luzgin, A. (2021) Bank Rossii vypustit prototip tsifrovogo rublya v nachale 2022 goda [The Bank of Russia will issue a prototype of the digital ruble at the beginning of 2022]. RBK. 09 November 2021. [Online] Available from: https://www.rbc.ru/crypto/news/618a82449a7947363f7add5e
28. Lukin, E. (2021) Genprokuror RF zayavil o podgotovke zakona dlya konfiskatsii kriptovalyut [The Prosecutor General of the Russian Federation announced the preparation of a law for the confiscation of cryptocurrencies]. Crypto.ru. 09 December 2021. [Online] Available from: https://crypto.ru/genprokuror-rf-zayavil-o-podgotovke-zakona/
29. Luzgin, A. (2022) VRossii predlozhili nakazyvat' za khranenie kriptovalyut vne birzh [In Russia, they proposed to punish for the storage of cryptocurrencies outside the exchanges]. RBK. 18 April 2022. [Online] Available from: https://www.rbc.ru/crypto/news/625d1b299a7947969584187f
30. Korennaya, A.A. & Tydykova, N.V. (2019) Cryptocurrency Operations: Topical Issues of Theory and Practice of Criminal Law Application. Vserossiyskiy kriminologicheskiy zhurnal. 13 (3). pp. 408-415. (In Russian). doi: 10.17150/2500-4255.2019.13(3).408-415
31. Khilyuta, V.V. (2018) Kriptovalyuta kak predmet khishcheniya (ili k voprosu o pereformatirovanii predmeta prestupleniy protiv sobstvennosti) [Cryptocurrency as an object of theft (or to reformatting the object of crimes against property)]. Biblioteka ugolovnogoprava i kriminologii. 2 (26). pp. 58-68.
32. Consultant Plus. (2014) Information message of Rosfinmonitoring "On the use of cryptocurrencies" dated February 6, 2014. SPS "Kon-sul'tantPlyus". (In Russian).
33. Bank of Russia. (2022) Kriptovalyuty: trendy, riski, mery [Cryptocurrencies: trends, risks, measures]. [Online] Available from: http://www.cbr.ru/content/document/file/132241/consultation_paper_20012022.pdf
34. Feynberg, A. (2022) Vpravitel'stve podgotovili "dorozhnuyu kartu" po regulirovaniyu kriptovalyut. Kak vlasti vidyat ikh legalizatsiyu v Rossii [The government has prepared a "road map" for the regulation of cryptocurrencies. How the authorities see their legalization in Russia]. RBK. 28 January 2022. [Online] Available from: https://www.rbc.ru/finances/28/01/2022/61f2b3589a794715631d17eb
Информация об авторах:
Одинцов С.В. - канд. юрид. наук, доцент кафедры гражданского права и процесса и международного частного права Российского университета дружбы народов (Москва, Россия). E-mail: [email protected]
Кошелюк Б.Е. - канд. юрид. наук, доцент Института Академии ФСИН России по кафедре гражданского права и процесса (Рязань, Россия). E-mail: [email protected]
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
S.V. Odintsov, Cand. Sci. (Law), associate professor, Peoples' Friendship University of Russia (Moscow, Russian Federation). Email: [email protected]
B.E. Koshelyuk, Cand. Sci. (Law), associate professor, Institute of the Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia (Ryazan, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 22.11.2022; одобрена после рецензирования 28.02.2023; принята к публикации 28.02.2023.
The article was submitted 22.11.2022; approved after reviewing 28.02.2023; accepted for publication 28.02.2023.
