CC BY
193рыве от изменений в самом обществе, где интересы личности и ее защита постепенно становились приоритетными. В связи с этим менялся и правовой статус военнопленного: от живого трофея в средние века до признания в военнопленном законного защитника своего отечества, имеющего полное право на сохранение жизни и защиту государства.
1 Алексеев Н. Н. Военный плен и международное право // Юридический вестник. М., 1915. С. 2.
2 Там же. С. 24.
3 Коровин Е. Французская буржуазная революция 1789 г. и законы и обычаи войны // Великая французская революция. URL: http://larevolution.ru/books/law_korovin.html (дата обращения: 11.05.2014).
4 Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. с приложением Положения о законах и обычаях сухопутной войны. URL: http://pravo.levonevsky.org/bazaby09/ sbor94/text94116.htm (дата обращения: 23.04.2014).
5 Конвенция (III) об обращении с военнопленными. Женева, 12 августа 1949 года // МККК Информационные ресурсы. URL: http://www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/ geneva-conventon-3.htm (дата обращения: 11.05.2014).
УДК 342.9 © С. С. Суменков, 2014
Проблемы квалификации и доказывания антиконкурентных соглашений и согласованных действий
С. С. Суменков
В настоящей статье рассматриваются проблемы, связанные с привлечением к юридической ответственности за нарушения российского антимонопольного законодательства. В работе подчеркивается важное юридическое значение четких законодательных критериев для разграничения антиконкурентных соглашений и антиконкурентных согласованных действий. Особое внимание обращается на такой признак согласованных действий хозяйствующих субъектов, как публичное заявление одного из участников таковых об их осуществлении, а также на необходимость формулирования легальной дефиниции согласованных действий с участием органов публичной власти.
Ключевые слова: административное право, антимонопольное законодательство, согласованные действия, картель.
Статья 11 Федерального закона от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее — Закон о защите конкуренции, Закон) устанавливает запрет на ограничивающие конкуренцию соглашения хозяйствующих субъектов (картели), а также на антиконкурентную координацию экономической деятельности; ст. 11.1 Закона запрещает согласованные действия хозяйствующих субъектов, ограничивающие конкуренцию, а ст. 16 — ограничивающие конкуренцию соглашения или согласованные действия федеральных органов исполнительной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, иных, осуществляющих функции указанных органов органов или организаций; организаций, участвующих в предоставлении государственных или муниципальных услуг, а также государственных внебюджетных фондов, Центрального банка Россий-
ской Федерации между собой или между ними и хозяйствующими субъектами
Административная ответственность за нарушение указанных выше запретов сосредоточена в ст. 14.32 КоАП РФ 2.
Ответственность за незаконные (а именно такими они являются в связи с наличием законодательно установленных вышеназванных запретов), ограничивающие конкуренцию соглашения и согласованные действия хозяйствующих субъектов в настоящее время объединена в части 1 указанной статьи КоАП РФ, имеющей бланкетный характер.
Исходя из буквального толкования норм ст. ст. 11 и 11.1 Закона о защите конкуренции, полагаем, что для квалификации действий хозяйствующих субъектов в качестве согласованных необходимо наступление указанных в Законе последствий, тогда как для картелей достаточно угрозы наступления
таких последствий (перечень последствий картелей и согласованных действий установлен примерно одинаковый).
Несмотря на то что Законом о защите конкуренции понятия «соглашения» и «согласованные действия» разделены, правильно квалифицировать их на практике бывает весьма сложно, особенно в условиях активного противодействия правонарушителей и отсутствия у антимонопольных органов полномочий по осуществлению оперативно-розыскной деятельности.
Так, до принятия третьего антимонопольного пакета 3 Е. А. Соколовская указывала: «„.исходя из существующей до недавнего времени административной и судебной практики, при установлении факта достижения устной договоренности антимонопольный орган, как правило, доказывает наличие антиконкурентных согласованных действий, а не устного соглашения» 4, что, по всей видимости, было связано со сложностью установления и доказывания самого факта соглашения, особенно если оно не было зафиксировано хозяйствующими субъектами в письменной форме и (или) не было получено антимонопольным органом.
Обозначенная проблема должна была найти свое разрешение. «В рамках третьего антимонопольного пакета ФАС России предлагает провести в законе четкую границу между антиконкурентными (запрещенными) соглашениями и антиконкурентными согласованными действиями. Одним из признаков согласованных действий может стать некое объективное обстоятельство. Такое, как публичное заявление одного из участников согласованных действий по поводу планируемого поведения на рынке. Второй критерий определения нарушения — доля рынка» 5.
В настоящее время А. Ю. Кинев отмечает, что «важными обстоятельствами, которые следует учитывать при решении вопроса о наличии антиконкурентных согласованных действий, является необходимость устанавливать публичность заявления хотя бы одного из их участников (п. 2 ч. 1 ст. 11.1 Закона), а также проводить анализ рынка ввиду того, что указанные в ст. 11.1 Закона запреты не распространяются на согласованные действия хозяйствующих субъектов, совокупная доля которых на товарном рынке не превышает двадцать процентов и при этом доля каждого из них на товарном рынке не превышает восемь процентов (ч. 5 ст. 11.1 Закона о защите конкуренции)» 6.
Вместе с тем, несмотря на разрешение с принятием третьего антимонопольного пакета проблемы разграничения антиконкурентных соглашений и антиконкурентных согласованных действий, появилась новая проблема: теперь для квалификации в качестве согласованных действий необходимо устано-
вить, что они были публично объявлены, в противном случае приходится доказывать наличие устного соглашения, что вызывает определенные сложности, так как суды предпочитают в таких случаях прямые доказательства.
Согласно п. 2 постановления Пленума Высшего арбитражного Суда Российской Федерации от 30 июня 2008 г. № 30 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением арбитражными судами антимонопольного законодательства» при анализе вопроса о том, являются ли действия хозяйствующих субъектов на товарном рынке согласованными (ст. 8 Закона о защите конкуренции), арбитражным судам следует учитывать следующее: согласованность действий может быть установлена и при отсутствии документального подтверждения наличия договоренности об их совершении; вывод о наличии одного из условий, подлежащих установлению для признания действий согласованными (а именно о совершении таких действий было заранее известно каждому из хозяйствующих субъектов), может быть сделан исходя из фактических обстоятельств их совершения; например, о согласованности действий в числе прочих обстоятельств может свидетельствовать тот факт, что они совершены различными участниками рынка относительно единообразно и синхронно при отсутствии на то объективных причин 7.
В отношении же картелей подобные разъяснения отсутствуют. Например, в решении Арбитражного суда Омской области от 27 января 2014 г. по делу А46-11016/2013 об оспаривании решения комиссии антимонопольного органа о нарушении ООО «Ютта», ООО «Строительная компания „Уни-версалСтройПлюс"» и ООО «Ланс Трейд» п. 2 части 1 ст. 11 Федерального закона от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» путем заключения и участия в соглашении, которое привело к поддержанию цен в открытом аукционе в электронной форме 0152300011912001023 на выполнение работ по организации первого этапа строительства объекта «Сооружения повторного использования промывных вод цеха ЛОВС г. Омска», указывается, в частности, следующее: «„поскольку законодатель разграничил совершение хозяйствующим субъектом согласованных действий и заключение антиконкурентных соглашений, то из имеющихся в деле доказательств не представляется возможным сделать однозначный вывод о том, что имело место быть именно соглашение (договоренность) в устной форме, а не согласованные действия... Нормы Закона о защите конкуренции не могут быть истолкованы как исключающие возможность антимонопольного органа доказать наличие согласованных действий через их объективированный результат: посредством определения соответствующего товарного рынка в его про-
дуктовых, географических и уровневых границах, проведения анализа его состояния и обоснования однотипности поведения на нем хозяйствующих субъектов, чьи действия подпадают под критерии ст. 8 Закона о защите конкуренции и влекут последствия, указанные в ст. 11 Закона о защите конкуренции. При этом известность каждому из субъектов о согласованных действиях друг друга заранее может быть установлена не только при представлении доказательств получения ими конкретной информации, но и, исходя из общего положения дел на товарном рынке, которое предопределяет предсказуемость такого поведения как групповой модели, позволяющей за счет ее использования извлекать неконкурентные преимущества» 8.
Следует согласиться с существующим мнением о необходимости исключения из п. 2 ч. 1 ст. 8 Закона о защите конкуренции условия о публичном заявлении одного из хозяйствующих субъектов о совершении таких действий в качестве обязательного условия их квалификации как согласованных 9, тем более это не соответствует концепции Еврокомис-сии, которая принималась европейским законодателем в целях исключения возможности участников тайного сговора уйти от запрета, установленного ст. 81(1) Римского договора о ЕЭС, лишь потому, что их сговор не основан на соглашении как таковом, хотя и приводит к аналогичным негативным последствиям для конкуренции 10.
В таком случае мы вновь возвращаемся к проблеме отсутствия четкого формального критерия разграничения антиконкурентных соглашений и согласованных действий. Кроме того, могут возникнуть определенные сложности и в отграничении согласованных действий хозяйствующих субъектов от злоупотребления так называемым коллективным доминирующим положением хозяйствующих субъектов, при котором поведение коллективных доми-нантов на одном и том же товарном рынке часто обладает признаками согласованных действий. В связи с этим следует обратить внимание на вопрос о допустимости доказательственной базы, формируемой антимонопольными органами в ходе осуществления своих полномочий.
Данный вопрос становится особенно актуальным при доказывании наличия картелей. Во многих случаях прямые доказательства наличия картеля могут быть получены только в рамках ОРД, однако суды далеко не всегда рассматривают результаты ОРД в качестве надлежащих доказательств по антимонопольным делам.
Так, согласно позиции, выраженной в решении Арбитражного суда Омской области от 22 января 2014 г. по делу № А46-10061/2013, изложенные в мотивировочной части оспариваемого решения комиссии
УФАС результаты проведенных в отношении директора ООО «Вега» Н. оперативно-розыскных мероприятий не только не являются допустимыми доказательствами при рассмотрении дела в арбитражном суде, но и не могли быть положены в обоснование самого решения антимонопольного органа, поскольку согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в определении от 4 февраля 1999 г. № 18-О, результаты оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем, а именно на основе соответствующих норм уголовно-процессуального закона, т. е. так, как это предписано ст. ст. 49 (ч. 1) и 50 (ч. 2) Конституции Российской Федерации. Решение же в каждом отдельном случае вопроса о том, являются ли конкретные материалы, представленные оперативными службами (в том числе произведенные при проведении оперативно-розыскных мероприятий аудиозаписи), достоверными и допустимыми и могут ли они с учетом требований уголовно-процессуального закона использоваться в качестве доказательств, относится к ведению судов общей юрисдикции 11.
Таким образом, хозяйствующие субъекты в ряде случаев могут избежать ответственности за совершение противоправных по своей сути деяний, так как прямые доказательства наличия картеля антимонопольному органу получить проблематично в отсутствие полномочий на самостоятельное осуществление оперативно-розыскной деятельности, а для квалификации в качестве согласованных действий необходимо установить факт публичного заявления одного из их участников.
Вместе с тем перед принятием третьего антимонопольного пакета С. В. Ноговицына указывала, что основным инструментом в раскрытии картелей и подборе доказательной аргументации являются проверки на предмет соблюдения требований антимонопольного законодательства, отмечая при этом, что сотрудникам антимонопольного органа предоставлено право беспрепятственного доступа на территорию и в офис проверяемой компании, право осуществлять осмотр помещений, документов и предметов, право на получение документов и информации, включая служебную электронную переписку и пр. 12 Автор полагает, что «антимонопольный орган использует все методы для обнаружения признаков нарушений антимонопольного законодательства, даже если такие методы законом не предусмотрены», обосновывая данный тезис следующим: «...использова-
ние устройств, позволяющих скопировать информацию с компьютеров, фактически является изъятием информации членами инспекции ФАС России, что не соответствует объему предоставленных антимонопольному органу полномочий» 13.
Обозначенная проблема также разрешена в связи с принятием третьего антимонопольного пакета: ч. 3 ст. 253 дополнена указанием на право антимонопольного органа в ходе проведения осмотра делать копии электронных носителей информации.
По мнению Д. А. Гаврилова, «отличие законодательных требований к процедуре проверок антимонопольного органа от аналогичных контрольных мероприятий иных федеральных органов исполнительной власти вполне естественным образом кроется в специфике предмета антимонопольного законодательства как такового и видов соответствующих правонарушений... перечень прав инспекции антимонопольного органа при проведении проверки аналогичен законодательству государств с лучшими практиками в антимонопольном регулировании» 14.
На наш взгляд, возможным путем разрешения рассмотренных проблем в сфере доказывания антиконкурентных соглашений и согласованных действий может быть законодательное наделение антимонопольных органов полномочиями в сфере оперативно-розыскной деятельности или качественная регламентация процессуального порядка привлечения к указанной работе соответствующих правоохранительных органов, предполагающая возможность основанного на законе использования результатов ОРД в качестве допустимых доказательств по делам о нарушениях антимонопольного законодательства.
Особенно актуальным такое решение представляется в связи с необходимостью доказывания рассматриваемых нарушений в сфере осуществления закупок для государственных (муниципальных) нужд (контрактной системы), так как в настоящее время доказывание фактов антиконкурентных соглашений недобросовестных участников таких торгов антимонопольными органами основывается преимущественно на системе косвенных доказательств 15.
На указанное обстоятельство обращает внимание и Д. А. Гаврилов: «. если говорить о картелях с точки зрения судебной практики, в России большое распространение получили дела о сговорах на торгах (bid rigging). В подобных делах антимонопольный орган активно и эффективно реализует общепризнанную лучшими мировыми практиками, в частности, guidelines, Комитета по конкуренции ОЭСР, систему индикаторов (red flags), косвенных доказательств, которые используются при выявлении картельных сговоров на торгах во всех развитых антимонопольных юрисдикциях» 16.
В связи с этим отдельного внимания заслуживают вопросы доказывания антиконкурентных соглашений и согласованных действий между органами публичной власти или между ними и хозяйствующими субъектами.
Так, Н. В. Сапрыкина справедливо обращает внимание, что в Законе отсутствует легальная дефиниция «согласованные действия» применительно к органам публичной власти. Закон содержит лишь определение согласованных действий хозяйствующих субъектов 17.
Как указывает автор со ссылкой на практику Челябинского УФАС России, «в настоящее время для квалификации в качестве нарушений статьи 16 Закона согласованных действий органов власти и хозяйствующих субъектов необходима совокупность следующих условий:
— наличие последствий, установленных статьей 16 Закона;
— доказательства того, что каждый из их участников предпринимал активные действия в целях достижения соответствующего результата» 18.
Кроме того, на наш взгляд, проблемным является и вопрос отграничения нарушения ст. 15 Закона о защите конкуренции от нарушения ст. 16 Закона о защите конкуренции.
Так, ст. 15 Закона о защите конкуренции установлен запрет на принятие актов, осуществление действий (бездействия) федеральными органами исполнительной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, иными осуществляющими функции указанных органов органами или организациями, организациями, участвующими в предоставлении государственных или муниципальных услуг, а также государственными внебюджетными фондами, Центральным банком Российской Федерации, которые приводят или могут привести к недопущению, ограничению, устранению конкуренции.
Обращает на себя внимание тот факт, что ст. 16 Закона о защите конкуренции, содержащая запрет на согласованные действия и соглашения, предусматривает значительно менее широкий круг возможных общественно опасных последствий таких действий (бездействия).
Судья Арбитражного суда Республики Карелия Е. Александрович указывает: «...арбитражными судами разных уровней определены основные подходы к рассмотрению данной категории дел, согласно которым для квалификации поведения органа публичной власти в качестве ограничивающего конкуренцию антимонопольному органу необходимо установить совокупность следующих условий: отсутствия нормы права, разрешающей органу власти действовать определенным образом либо прини-
мать соответствующий акт; наступления или возможность наступления негативных последствий для конкурентной среды; причинно-следственную связь между поведением органа власти и наступившими (возможными) негативными последствиями; определения товарного рынка, установления временных, продуктовых и географических границ; наличия конкурентных отношений на товарном рынке; установления факта допущенного нарушения» 19.
Интересно, что в данном случае позиция автора в части необходимости доказывания «наступления или возможности наступления негативных последствий для конкурентной среды» совпадает с позицией Пленума ВАС РФ, согласно п. 8 которого «при рассмотрении дел о признании недействующими или недействительными актов названных органов, о признании незаконными их действий (бездействия) по заявлениям антимонопольного органа, поданным в связи с нарушением части 1 статьи 15 Закона о защите конкуренции, арбитражные суды должны учитывать следующее: если антимонопольным органом доказано, что акты, действия (бездействие) приводят или могут привести к недопущению, ограничению, устранению конкуренции, а соответствующим органом не указана конкретная норма федерального закона, разрешившая данному органу принять оспариваемый акт, осуществить действия (бездействие), заявленные требования подлежат удовлетворению» 20.
Вместе с тем применительно к аналогичным формулировкам ч. 1 ст. 10 Закона о защите конкуренции п. 4 постановления Пленума ВАС РФ указывает на то, что наличие или угроза наступления соответствующих последствий в отношении действий хозяйствующего субъекта, занимающего доминирующее положение на товарном рынке, предполагается и не требует доказывания антимонопольным органом 21.
Видимо, в случае со ст. 10 Закона о защите конкуренции ВАС РФ исходил из презумпции общественной опасности определенных действий хозяйствующего субъекта в связи с занимаемым им доминирующим положением.
Следует отметить, что картели (антиконкурентные соглашения хозяйствующих субъектов) и согласованные действия хозяйствующих субъектов, в отличие от антиконкурентных соглашений и согласованных действий с участием органов публичной власти, предусматривают безусловный запрет (так называемый запрет per se) на совершение таких действий вне зависимости от возможности ограничения, недопущения или устранения в результате таких действий конкуренции, так как указанные последствия презюмируются.
На наш взгляд, возможная законодательная формулировка согласованных действий с участием
органов публичной власти также не должна содержать указания на вышеназванные последствия в связи с особой общественной опасностью и коррупционностью таковых.
Аналогичным образом, по нашему мнению, необходимо изменить ст. 16 Закона о защите конкуренции и применительно к антиконкурентным соглашениям с участием органов публичной власти. Так, Н. Пантюхина справедливо отмечает: «Многочисленная практика ФАС России и ее территориальных органов свидетельствует о том, что сговор с использованием властных отношений — наиболее опасная разновидность картеля, когда по директиве или указанию „заминается" конкуренция вне всякой логики развития рыночных отношений» 22.
Таким образом, важно продолжить совершенствование антимонопольного законодательства в части наделения антимонопольных органов полномочиями в сфере ОРД (либо предоставления антимонопольным органам процессуальной возможности использования результатов ОРД при доказывании нарушений антимонопольного законодательства), формулирования надлежащих законодательных критериев отграничения картелей от согласованных действий (исключив публичное заявление одного из участников согласованных действий об их осуществлении в качестве обязательного признака таковых), а также введения легальной дефиниции согласованных действий с участием органов публичной власти (в виде запрета per se).
1 Рос. газета. 2006. 27 июля.
2 Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ : в ред. от 12.03.2014 // Там же. 2001. 31 дек.
3 О внесении изменений в Федеральный закон «О защите конкуренции» и отдельные законодательные акты Российской Федерации : федеральный закон от 6 декабря 2011 г. № 401-ФЗ // Там же. 2011. 9 дек.
4 Соколовская Е. А. Антиконкурентные соглашения: проблемы квалификации // Конкуренция и право. 2011. № 3. С. 10.
5 Конкурентное право России : учебник / Д. А. Алешин, И. Ю. Артемьев, Е. Ю. Борзило и др. М., 2012. С. 81.
6 Кинев А. Ю. Административно-правовая основа и организация защиты конкуренции в Российской Федерации. М., 2013. С. 68-69.
7 Вестник Высшего арбитражного Суда Российской Федерации. 2008. № 8.
8 Картотека арбитражных дел. URL: http://kad.arbitr. ru/PdfDocument/264b29bb-76a2-4453-917f-b414a9590ff1/ A46-11016-2013_20140127_Reshenie.pdf (дата обращения: 15.03.2014).
9 Габестро С. В., Ульянов А. С., Варламов Л. В. Антитраст по-европейски: как направить российскую антимонопольную политику на развитие конкуренции. URL: http://www. naiz.pro/analitics/antitrust.pdf (дата обращения: 15.02.2014).
10 Конкурентное право России. С. 187.
11 Картотека арбитражных дел. URL: http://kad.arbitr. ru/PdfDocument/7f074fc0-4c00-46ba-93d4-8f99345a4d50/
A46-10061-2013_20140122_Reshenie.pdf (дата обращения: 15.03.2014).
12 Ноговицына С. В. Раскрытие картелей в рамках проведения проверок // Конкуренция и право. 2011. № 3. С. 25.
13 Там же.
14 Гаврилов Д. А. Антимонопольный контроль: теория и правоприменительная практика // Конкуренция и право. 2014. № 2. С. 11.
15 См., напр.: Решение Управления Федеральной антимонопольной службы по Омской области от 21 июня 2013 г. № 04/05-13. URL: http://omsk.fas.gov.ru/solution/11049 (дата обращения: 15.02.2014).
16 Гаврилов Д. А. Указ. соч. С. 8.
17 Сапрыкина Н. В. Понятия и проблемы квалификации антиконкурентных согласованных действий между органа-
ми власти и хозяйствующими субъектами. URL: http://chel. fas.gov.ru/analytic/7024 (дата обращения: 15.02.2014).
18 Там же.
19 Александрович Е. О. Антимонопольные споры: некоторые заблуждения, или О доводах сторон // Конкуренция и право. 2011. № 4. С. 20.
20 О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением арбитражными судами антимонопольного законодательства : постановление Пленума Высшего арбитражного Суда Российской Федерации от 30 июня 2008 г. № 30 // Вестник Высшего арбитражного Суда Российской Федерации. 2008. № 8.
21 Там же.
22 Пантюхина Н. Есть ли плюсы в государственно-частном картеле // Конкуренция и право. 2014. № 2. С. 46.
УДК 343.2/.7 © Б. Ж. Жеенмырзаева, 2014
Квалификация деяний, связанных с незаконным оборотом
наркотических средств без цели сбыта, в следственной и судебной практике Российской Федерации и Кыргызской Республики
Б. Ж. Жеенмырзаева
Дается анализ сложившейся практики применения норм, регулирующих общественные отношения в сфере незаконного оборота наркотических средств. Предлагается различать способы совершения незаконных действий с наркотическими средствами. Уделяется внимание объективным признакам и разграничению смежных составов преступлений.
Ключевые слова: наркотические средства, незаконный оборот, приобретение, хранение, изготовление,
переработка, перевозка, пересылка.
Квалификация преступлений в сфере незаконного оборота наркотических средств без цели сбыта является одним из значимых направлений в следственной и судебной практике как Российской Федерации, так и Кыргызской Республики. Составы преступлений, предусмотренных ст. 228 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) и ст. 246 Уголовного кодекса Кыргызской Республики (далее — УК КР), имеют сложную конструкцию и включают разнородные действия, выступающие самостоятельными преступлениями. Для точного применения норм уголовного закона следственным и судебным органам Российской Федерации и Кыргызской Республики необходимо правильно раскрывать сущность совершаемых незаконных действий, связанных с наркотическими средствами, а также определить критерии отличия данных преступлений от смежных составов.
В следственной деятельности сотрудники правоохранительных органов имеют дело с гражданами, которые приобретают наркотические средства у неустановленного лица. Так, Д. был задержан сотрудниками ОБНОН УВД Свердловского района г. Бишкек (Кыргызская Республика) с наркотическим средством «героин» весом 1,2431 г, приобретенным им для личного употребления у незнакомого лица 1. Рассматривая аналогичные уголовные дела, мы можем сделать вывод, что своими действиями лица, употребляющие наркотические средства, прикрывают сбытчиков и создают препятствия для противодействия незаконному обороту наркотических средств. При неустановлении следствием таких обстоятельств, как время, место, источник приобретения наркотических средств, лицо должно нести ответственность только за хранение наркотических средств. Неисполнение этого приводит к необосно-
