CC BY
147
ИСТОРИЯ
УДК 94 (470.6):316.34 (470.6)
ББК 63.3 (235.7) 5-7
Б 91
Л.В. Бурыкина,
доцент, кандидат исторических наук, доцент кафедры Отечественной истории,
Адыгейский государственынй университет, тел. 8 (918) 4282825
А.Ш. Бузаров,
профессор кафедры отечественной истории, доктор исторических наук, тел.
(8772)57-13-24.
Проблемы культурной идентичности населения Северо-Кавказского региона
(Рецензирована)
Аннотация: В статье рассматривается актуальность проблемы культурной
идентичности народов Северного Кавказа, анализируются причины выделения СевероКавказского региона в отдельный объект исследования, освещаются долгосрочные естественно-исторические и ситуативные факторы, влияющие на автохтонную систему этнополитического равновесия региона. Автор сформулировал наиболее важные подходы, ведущие к пониманию базовых составляющих идеи кавказской культурной идентичности.
Ключевые слова: Северный Кавказ, культурная идентичность, автохтонное
население, аталычество, архетип, социоцивилизационная система, толерантность.
Северный Кавказ - уникальный регион не только Российской Федерации, но и всего мирового сообщества, один из древнейших мировых очагов цивилизации и культуры. Хотя национально - территориальное и региональное устройство России вполне можно отнести к числу долгосрочных приоритетов ее внутренней политики, Северо-Кавказский регион пока так и не стал в полной мере самостоятельным предметом геополитических исследований с учетом многонациональности Российской Федерации. До сих пор четко не оформился региональный уровень восприятия геополитической действительности Северного Кавказа с учетом интересов автохтонных и аллохтонных народов.
На протяжении тысячелетий здесь складывались самобытные, яркие этнические культуры. Носителей автохтонных для Северного Кавказа культур - адыгов, чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, осетин, ногайцев, аварцев, даргинцев, кумыков и других народов Дагестана объединяют единые палеокавказские корни и исторические судьбы, что способствует тесному сотрудничеству и культурному взаимообогащению.
В процессе многовекового взаимодействия многочисленных этносов,
сосуществования различных языков и диалектов, ислама, христианства, буддизма, иудаизма и традиционных верований сложились кавказская горская цивилизация и общий северокавказский тип культуры, охватывающей обширный круг этнических традиций общественного и семейного быта, наследия духовной культуры горских народов.
Формирование культурного облика народов Северного Кавказа происходило под влиянием культур Урарту и древнего Двуречья, античной Греции, эллинизма, Рима, Византии, древнего и среднего Ирана, традиций хазарского каганата и арабского халифата, Османской империи. Значительными были связи с Закавказьем, проникало культурное влияние из Китая и Индии. Постоянно углублялось культурное взаимодействие со времен восточных славян северокавказской и русской культуры, отразившееся на традициях и быте русских и украинских переселенцев, волжского, терского, кубанского, донского, азовского казачества. Северокавказская культура стала одной из жемчужин, органичной составляющей
сложной системы российской культуры.
Проблема культурной идентичности, и особенно северокавказской, не дань моде. В настоящее время в научной литературе и в мире, и в России об этом немало пишут, поскольку данная проблема актуальна и с точки зрения текущих реалий. Несомненно, она и сложна, и в известной мере нова, так как осмысление социокультурных процессов, происходящих в регионе, с точки зрения идентичности, интенсивно начинается только в конце ХХ - начале ХХ! в.
Причин, по которым регион необходимо выделить в отдельный объект исследований, несколько. Наиболее существенным представляется то, что Северо-Кавказский регион переживает сложный момент внутреннего самоопределения, сопряженный с бурно протекающими этнонациональными процессами и разнообразием диверсификации местных культурных, политических, мировоззренческих и иных традиций и укладов [1]. Иногда это приводит к возникновению явных цивилизационных сдвигов, наличие которых ставит под вопрос сам факт территориальной целостности государства.
Интеграционные и дезинтеграционные процессы, происходящие в мировом сообществе, безусловно, присущи и северокавказскому региону. Поэтому возникает реальная потребность в геополитическом осмыслении социальных этнических проблем до того, как они приобретут международный характер и дестабилизируют ситуацию в том или ином регионе [2].
С точки зрения национально-территориального устройства Северный Кавказ представляет собой совокупность этнонациональных республик, входящих в состав Российской Федерации. Современный геополитический облик региона, помимо геополитической традиции, определяется рядом социально-экономических, социальнополитических и особенно этнополитических факторов, приобретающих особую значимость для региональной и этнорегиональной политики российского государства. Эти факторы условно можно разделить на долгосрочные и ситуативные.
До начала вхождения Северного Кавказа в Российскую империю территорию от берегов Каспия до Эльбруса заселяли аварцы, кумыки и другие народы нынешнего Дагестана, чеченцы, ингуши, осетины, карачаевцы, балкарцы, ногайцы, а всю западную часть Северного Кавказа от Эльбруса до Черного и Азовского морей называли Черкесией, где проживали адыги вместе с близкородственными абхазами и абазинами [3]. Народы Северного Кавказа, на каком бы расстоянии друг от друга не находились, связаны прочными нитями культурных контактов. И, несмотря на многообразие языков и наречий, здесь сложился единый в главных чертах культурный мир. Соприкасаясь, этносы порой и не вступали в сколь-либо длительные отношения, но всегда брали «на заметку» и увиденное, и услышанное. Память народа обладает необычайной способностью: она впитывает даже незначительные - на - сторонний взгляд впечатления, но такие, которые впоследствии могут приобрести статус собственной этнокультурной характеристики и перевоплотятся и адаптируются к ментальности народа [4].
Акцентирование внимания на этом историческом факте позволяет охватить все внутреннее многообразие современных социальных процессов и определить, какие тенденции этнополитического развития на Северном Кавказе вызваны естественноисторическими долгосрочными факторами, а какие - ситуативными [5].
C XVI в. и почти до конца XVIII в. на Северном Кавказе сохранялась автохтонная система этнополитического равновесия, кристаллизовывались особенности традиционных социоцивилизационных систем северокавказских народов: относительная устойчивость демографического баланса и хозяйственно- культурного уклада отдельных этносов, более или менее привязанных к определенным природно- ландшафтным нишам; инклюзивность этнокультурных систем, допускающих своего рода этническое «обращение» индивидов и целых групп, и соответствующее этому достижение проницаемости культурнолингвистических границ для демографического обмена и межэтнических социальных связей; наличие элементов единой соционормативной инфраструктуры (гостеприимство,
аталычество, куначество), придававшее отношениям между этносообществами «регулируемый» характер и способствовавшее выработке неповторимого общекавказского этикета. Владея его нормами, любой житель региона чувствовал себя в пределах всего Северного Кавказа комфортно.
Такие традиционные институты, как гостеприимство, аталычество, куначество, побратимство и другие, чрезвычайно многообразные на Кавказе формы заключения искусственного родства способствовали процессу взаимопроникновения культур. Гостеприимством у северокавказских народов мог воспользоваться человек любой расы и вероисповедания. Чеченские обычаи гостеприимства предполагали, например, что гостю не только давались кров и пища, но и оказывалось содействие в его делах, а также вооруженная защита в случае необходимости. Куначество способствовало как безопасности контактов, так и постоянной дружбе между представителями разных этносов.
Взаимообогащению культур, укреплению дружеских связей горцев и казаков содействовал обычай аталычества - обмена детьми между семьями. Было принято отдавать детей на воспитание из станиц в аулы и наоборот, что давало им знание чужого языка, грамоты, традиций.
Традиции гостеприимства, отличавшиеся у отдельных народов некоторыми чертами своеобразия, повсеместно имели сакральное обоснование: гость - посланник бога; гость от бога... - общераспространенная на Кавказе пословица. «Кто не оказал почета гостю, у того поле не заколосится» - так говорили в Дагестане. Поэтизация и художественная идеализация этого явления прослеживаются в фольклоре горцев: легендарный пращур чеченцев родился с куском железа в одной руке (символ воинственности) и с куском сыра в другой (символ гостеприимства).
Строгое соблюдение адыгами обычая гостеприимства отмечено в сборниках адатов, составленных в первой половине XIX в.: «...гостеприимство у черкес считается первейшей добродетелью, и гость у них, кто бы он ни был, есть особа неприкосновенная» [6]. Сосредоточение в кунацкой адыга всего лучшего (ковры, посуда, оружие и т.д.), что имелось в доме, преследовало цель не только достойно украсить помещение, но и подчеркнуть, что все в доме принадлежит гостю. Обычай также предписывал хозяину защищать гостя в случае нанесения ему обиды и всячески помогать ему в делах, даже если это был преступник или кровник.
По мнению исследователей, чувство гостеприимства- одна из основных черт этнической психологии горских народов. Характерно, что у большинства горских народов существовала пословица: «Дальний гость почетней ближнего». Путешественники-
иностранцы оставили нам многочисленные восторженные отзывы о гостеприимстве кавказских народов [7].
Институт куначества, повсеместно распространенный на Северном Кавказе и тесно связанный с обычаем гостеприимства, близок и к институту побратимства (посестримства). Куначество, в сущности, было дальнейшим развитием обычая гостеприимства: частое гостевание одного человека в семье другого сближало их и в конце концов могло сделать их кунаками. Если обычный гость оказывался под покровительством хозяина лишь на тот период, пока он находился в его доме, то кунаки были связаны между собой постоянными и нерушимыми узами дружбы, которой они должны были быть верны при любых обстоятельствах. И.Ф. Бларамберг отмечает, что «русские, живущие в пограничных с Кавказом районах, и особенно казаки на линии, имеют кунаков среди черкесов, чеченцев и других народностей, с которыми они поддерживают отношения»[8].
Исследователи терско- гребенского казачьего быта отмечают влияние горцев на казачество в строительстве жилищ. Сакля, построенная казаком, ничем не отличалась по внешнему виду от «туземной». Внутреннюю обстановку жилищ казаки также переняли у горцев. Влияние чеченцев, так же как и адыгов на своих восточнославянских соседей проявилось и в одежде: казаки носили черкеску, бешмет, кавказскую меховую шапку, женщины одевались так же, как горянки. Казачество переняло у своих соседей все виды
холодного оружия, в первую очередь - шашки [9]. В свою очередь, в быту горцев Северного Кавказа стали широко использоваться русские мануфактурные изделия: посуда, ткани, качественное железо, огнестрельное оружие.
Близкое соседство с горцами, родственные отношения с ними способствовали перениманию музыки, танцев, музыкальных инструментов. Горские танцы прочно вошли в быт казаков. Безусловно, экономические, политические и культурные взаимоотношения казаков и горцев не могли развиваться без взаимного, хотя бы элементарного знания языка друг друга.
Даже краткий обзор традиций, определявший межэтническое сотрудничество народов Северного Кавказа, свидетельствует об их богатстве и многообразии. Накопленный богатейший опыт взаимной терпимости, достойных компромиссов, разностороннего сотрудничества является отражением ценностных ориентаций соверокавказских народов, ориентации на толерантность.
Внешние воздействия на существовавшую с XVI в. и почти до конца XVIII в. на Северном Кавказе автохтонную систему этнополитического равновесия были постоянными, но сохраняли в целом маргинальный характер, так как притязания держав, окружающих регион (Россия, Турция, Персия), взаимно уравновешивались, и это не позволяло ни одной из них проводить открыто аннексионистскую политику. У народов Северного Кавказа продолжала сохраняться традиционная социоцивилизационная система, нацеленная на внутреннее и внешнее равновесие, на воспроизводство устоявшихся архаичных образцов. Но постепенно утрачивалось «социальное» сходство социоцивилизационных (феодальных) систем, позволявшее ранее возможным их «взаимопонимание». Также менялось соотношение сил мусульманских и православных держав, и Российская империя реально настроилась на установление полного военно- политического контроля над Северным Кавказом как важным геополитическим регионом.
С конца XVIII в. и до 1860-х гг. длилась переходная кризисная фаза, когда традиционная этносоциальная структура и этнополитическая организация народов региона целенаправленно разрушались с целью сделать невозможным их независимое функционирование и включить Северо-Кавказский регион в административнополитическую систему Российской империи. Резкое нарушение традиционного этнодемографического равновесия в этот период было связано с уничтожением и изгнанием значительной части автохтонного населения (особенно на Северо-Западном Кавказе) и интенсивной колонизацией Северного Кавказа, в основном посредством переселенцев-казаков и крестьян, а также иностранных колонистов. Преследуя цели только военнополитического контроля, но не экономической интеграции региона, царизм не предусматривал в тот период ни глубокого вторжения в традиционный общественный и хозяйственный уклад автохтонных народов Северного Кавказа, ни их полной социокультурной ассимиляции.
Период с 1860 по 1917 гг. был фазой этнополитической стабилизации в регионе, базировавшейся на совокупном действии ряда факторов. С одной стороны, состояние этнических субсистем северокавказского социума, которые приобрели усеченную, неполную социополитическую структуру, были замкнуты в пределах низовых единиц- сельских общин, сохранявших, однако, автономную сферу трансляции социальных традиций ценностнонормативных стандартов этнической культуры. С другой стороны, жесткий административный контроль империи, допускавший существование традиционных элементов общественного самоуправления только на низовом уровне [10].
Социокультурная изоляция, анклавный характер северокавказских этносоциальных сообществ значительно снижали в этот период возможности позитивного усвоения социальных и культурных инноваций.
В переходной фазе 1917- 1922 гг. этнополитическая неустойчивость в регионе провоцировалась крушением прежнего государственного строя. Именно тогда дореволюционная система административного деления в регионе восприняла функции
этнорегионального представительства. Автохтонные традиции этнополитической самоорганизации были объективно востребованы в условиях распада имперской государственности России.
Концепцию, сложившуюся в рамках как западной, так и российской ориенталистики в отношении Кавказа и в понимании его социокультурного феномена, условно называют суммативной, основанной на дескриптивной методологии: кавказская культура
осмысливается на языке собирательно- описательном. В научной литературе, посвященной Кавказу, нет единого мнения по поводу существования или отсутствия в социокультурном разнообразии Кавказа некой общей идеи для всех этносов, образующих этнопанораму этого региона. Например, В. Тишков воспринимает Кавказ в качестве своеобразной мозаики различных этнокультурных образований. Р. Абдулатипов и Т. Тхагапсоев высказывают альтернативную точку зрения, согласно которой Кавказ - единый тип цивилизации, единый тип культуры. В лаборатории социальной экологии Института экологии горных территорий РАН (Майкоп) предпринимаются попытки поиска такой идеи. В частности, обратим внимание на процесс идентификации, который обнаруживает наличие такой идеи у кавказских народов, начиная от индивида [11]. В самосознании любого кавказского народа понимание того, что он - кавказский, имеется. И это неустранимая константа самосознания кавказских народов, несмотря на то, что кавказский социум подвергся и эрозии, и модернизации.
Таким образом, в качестве наиболее важных подходов, ведущих к пониманию базовых составляющих идеи кавказской культурной идентичности, можно отметить и единую природную среду обитания, в условиях которой происходило формирование кавказских народов и их структурной организации социальной системы. Немаловажное значение имеет процесс формирования кавказскими народами своего общего социокультурного пространства, в рамках которого можно говорить об общем мировоззрении, традициях, обычаях, верованиях, системе ценностной ориентации, менталитете, формах и нормах социально-культурных отношений. Нельзя не упомянуть то этногенетическое родство многих кавказских народов, которое, несомненно, играло определенную роль в складывании кавказской социокультурной общности. Общность исторической судьбы народов Кавказа, которая во многом обусловливалась общим характером и направлением его социокультурного развития, геостратегическим положением и взаимоотношениями с внешним миром, несомненно, влияла на формирование общего социокультурного кавказского архетипа предметного действия человека, определившего цели, которые преследует коллективный социальный субъект, и смысл, который обретает действие этого субъекта в условиях кавказской культуры.
Примечания:
1. Смирнов А.Н. Этнические контуры северокавказской геополитики // Мировая экономика и международные отношения. 2000. № 5. С. 40.
2. Цыганков П.А. Геополитика: последнее прибежище разума? // Вопросы философии. 1994. № 7-8. С. 61.
3. Иванов П.М. Северный Кавказ: «Партия войны» и интересы России / КабардиноБалкарский научный центр Российской Академии наук. Нальчик, 1997. С. 8.
4. Гаджиев К.С. Национально- территориальные перспективы российской государственности // Цивилизация и культура. 1995. № 2. С. 69.
5. Боров А.Б., Дзамихов К.Ф. Россия и Северный Кавказ: современный политический опыт в историческом контексте // Полис. 1998. № 3. С. 192- 203.
6. Цит. по: Абрамов Я. Кавказские горцы. Краснодар, 1927. С. 18.
7. См.: Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов ХТТТ-ХТХ вв. Нальчик: Эльбрус, 1974. С. 633.
8. Там же. С. 327.
9. Государственный архив Краснодарского края. Ф. 249. Оп. 1. Д. 386. Л. 140.
10. Боров А.Б., Дзамихов К.Ф. Указ. соч. С. 194.
11. Дамения О. Кавказская идентичность: миф или реальность // Традиция разрешения конфликтов на Кавказе и методы институтов гражданского общества. Цахкадзор, 2001.
