CC BY
47
Результаты анализа свидетельствуют, что организационные недостатки, не внимание со стороны врача (неумение выслушивать пациента, переназначения времени приема часто являются причиной агрессивного поведения пациента, особенно с неустойчивой психо-эмоциональной сферой. Причем несоблюдение норм деонтологии, к сожалению, является распространенным видом нарушений. В частности, врач позволял не только оценивать качество работы другого врача, но и подвергать критике, в то время как это является прерогативой аттестационных квалификационных комиссий эксперта. Врач общей практики обязан констатировать клиническую ситуацию состояния полости рта, наличие причинно-следственной связи между ранее проведенным лечением и возникшими осложнениями, выдавать такую информацию пациенту в деликатной форме, и предложить, при необходимости, лечение.
Не менее важное значение при оценке качества оказанной медицинской услуги имеет медицинская документация, которая, как показали наши исследования, велась с серьезными нарушениями. Обращало внимание, что неправильно переоформлялись даже те медицинские карты, которые были явно переписаны после возникновения конфликтной ситуации, либо велись неудовлетворительно даже в том случае, когда пациент информировал врача о возможном обращении в суд на проводимое лечении. Это говорит о том, что в подавляющей массе практикующие врачи-стоматологи просто не придают должного значения ведению документации, либо не отдают себе отчет о возможных последствиях небрежности в ее ведении, несмотря на то, что в различных публикациях указывается роль медицинской документации при разрешении споров на досудебном и судебном этапе.
Наш опыт свидетельствует, что основными упущениями в ведении документации являются: отсутствие записей либо их неполнота о состоянии зубов в зубной формуле; условное обозначение только зуба подвергшегося лечению, не указываются сведения о назначении и проведении рентгенологическое обследование перед эндодонтическим лечением и после него. Лечащими врачами, как правило, не вносятся в историю болезни сведения о состоянии зубочелюстной системы на момент первичного обращения, отсутствуют сведения о предполагаемом плане лечения как элемента информирования пациента, и этапах его выполнения, не приводятся данные рентгенограмм, сроков контрольных осмотров после завершения санации полости рта. Мы не встретили ни одного случая, когда перед терапевтическим вмеша-
тельством проводилось бы определение жизнеспособности пульпы, а также факты проведения дополнительных обследований или направления пациента на консультации к соответствующим специалистам при выявлении сопутствующей патологии со стороны внутренних органов.
Имеющиеся упущения в ведении документации и дефекты в первичном обследовании пациентов обычно затрудняют комиссии оценить исходное состояние стоматологический статус пациента до лечения, что в свою очередь приводит к отказу для правильного решения вопроса о причинно-следственной связи между действиями врача и возникшим осложнением лечения, что имеет важное значение для страховой кампании и суда. При этом нужно помнить, что всякое сомнение по данному вопросу решается в пользу пациента, поэтому правильно заполненная и оформленная медицинская документация, с внесением в нее сведений об этапах обследования и лечения больного создают благоприятные условия экспертной комиссии для разрешения конфликтной ситуации.
Поскольку такие медицинские заключения по своей сути могут явиться одним из видов доказательств в уголовном и гражданском судопроизводстве. поэтому они могут быть истребованы соответствующими органами при разрешении конфликтов. Это требует от экспертной комиссии серьезного подхода к формированию экспертных выводов, которые должны быть научно обоснованными на основе современного состояния медицинской теории и практики, мотивированными и объективными и вытекать из материалов дела. В связи с этим систематический анализ таких экспертных заключений позволяет также комиссии предлагать руководству ассоциаций рекомендации по совершенствованию работы лечебно-диагностического процесса, но и улучшения правого регулирования взаимоотношений между пациентом и врачом. Эти же результаты могут быть использованы при разработке не только стандартов качества, но и договора, как основного документа при выполнении медицинской услуги на возмездной основе, который также оценивается в комиссии.
Таким образом, на приведенном примере опыте работы СтАР показана целесообразность и необходимость создания экспертных комиссий при медицинских ассоциациях России, функционирование которых позволит проводить не только оценку качества лечебно-диагностического процесса при разрешения споров, но и проводить анализ материала, результаты которого могут быть использованы при разработке комплекса мероприятий по службы, направленных на повышение качества услуг.
© Н.И. Неволин, 2005 УДК 340.6 : 614.22
Н.И. Неволин
ПРОБЛЕМА ЗАЩИТЫ ИНФОРМАЦИИ ПРИ ПРОИЗВОДСТВЕ СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКИХ ЭКСПЕРТИЗ
Кафедра судебной медицины (зав. — к.м.н. Н.И. Неволин) Уральской государственной медицинской академии
Статья посвящена проблеме защите информации при производстве судебно-медицинских экспертиз в контексте защиты основных прав граждан, гарантированных законами РФ. Приведены негативные примеры, демонстрирующие острую актуальность проблемы. Предлагается разработка системы мер, направленных на обеспечение конфиденциальности судебно-медицинской информации.
Ключевые слова: защита информации, конфиденциальность.
THE PROBLEM OF INFORMATION DEFENSE DURING FORENSIC MEDICAL EXAMINATION
N.I. Nevolin
The article is devoted to the problem of information defense during forensic medical examination. Defense of medical information, as defense of base civil law, is guaranteed by lows of Russian Federation. There are shown negative examples, which demonstrate problem’s acuteness. It is suggested to work out some measures to secure confidentiality of forensic legal information.
Key words: defense of information, confidentiality
Россия, как и многие другие государства, взяла на себя от 22 ноября 1991 года впервые закрепила верховенство об-
обязательство обеспечить любому лицу провозглашенные в щепризнанных международных норм, относящихся к пра-
международно-правовых актах права и свободы. Декларация вам человека, над внутренним правом. Принятая 12 декабря
прав и свобод человека и гражданина Российской федерации 1993 года новая Конституция РФ также установила приори-
тет международного договора, открывая дорогу непосредственному применению предусмотренной им нормы права в различных областях внутригосударственной деятельности.
Возникшую в этой связи ситуацию наиболее емко охарактеризовал К.О. Ромодановский в своей монографии «Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса»: «Если перед всеми нами стоит задача построения правового государства, то она недостижима без реального осуществления принципа независимости судебной власти и, в свою очередь, немыслима без обеспечения юридический гарантий независимости и безопасности как судей, так и всех лиц, участвующих в судебном производстве» [6].
Вне всяких сомнений, что указанная задача стоит и перед судебно-медицинской службой РФ, в особенности, учитывая все возрастающую роль и значимость ее в жизни общества.
За последние 15 лет одновременно с пересмотром действующих, были приняты новые правовые нормативные акты, в том числе федеральные законы, прямо или косвенно касающиеся судебно-медицинской экспертизы, ее объектов и результатов исследования — «Об информации, информатизации и защите информации» (1995), «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (2001), «О лицензировании отдельных видов деятельности» (2001) и многие другие.
Так, в соответствии со ст. 7 Ф3-73 «О государственной судебно-экспертной деятельности» эксперт при производстве судебно-медицинской экспертизы независим, он не может находиться в какой-либо зависимости от органа или лица, назначивших судебную экспертизу, сторон и других лиц, заинтересованных в исходе дела. Не допускается воздействие на эксперта со стороны судов, судей, органов дознания, лиц, производящих дознание, следователей и прокуроров, а также иных государственных органов, организаций, объединений и других лиц, в том числе в целях получения конфиденциальной информации; лица, виновные в оказании воздействия на эксперта, подлежат ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации.
Статьи 14 и 16 того же закона обязывают руководителя государственного судебно-экспертного учреждения и государственного судебно-медицинского эксперта «не разглашать сведения, которые стали им известны в связи с организацией и производством судебной экспертизы, в том числе сведения, которые могут ограничивать конституционные права граждан, а также сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную охраняемую законом тайну».
В этом отношении, по мнению И.Е. Лобана, Г.И. Заславского и В.Л. Попова важно выделение конфиденциальной информации и разграничение профессиональной и служебной тайны, поскольку это определяет правовой режим защиты и оборота информации в процессе государственной судебно-медицинской деятельности [4].
Проблема защиты конфиденциальной информации в этой связи приобретает все большее значение. Вместе с тем, в настоящее время ни в законодательстве РФ, ни в ведомственных нормативных актах, ни в судебно-медицинской или юридической литературе эти вопросы полно не решены.
В соответствии со ст. 139 УПК РФ работникам следственных органов прямо указывается на необходимость своевременного предупреждения эксперта в числе прочих участников уголовного процесса о недопустимости разглашения без разрешения следователя ставших им известных данных предварительного следствия. При этом в обязательном порядке от указанных лиц должна отбираться соответствующая подписка, так как уголовная ответственность по ст. 310 УК РФ возможна лишь при ее нарушении. В про-
тивном случае доказательная информация (результаты экспертизы) по уголовному делу может стать достоянием заинтересованных в исходе дела лиц и быть использована в целях воспрепятствования установлению истины и оказания противоправного воздействия на участников уголовного судопроизводства.
Даже выборочный сбор информации, проведенный МВД России в 30 регионах страны, позволил выявить 1800 случаев оказания противоправного воздействия и посягательств на участников процесса. Создавшуюся ситуацию усложнила слабая теоретическая разработанность ранее неизвестных проблем, связанных с массовым противоправным воздействием на участников судопроизводства. Существующие научные знания в области уголовно-процессуального права и смежных с ним наук, в том числе судебной медицины, оказываются недостаточными для решения новых задач познания, ответы на которые явно не укладываются в рамки прежних теоретических представлений.
Несмотря на то, что защита прав и свобод граждан является одной из основных несущих конструкций правового государства, многие проблемы, обеспечивающие эффективное функционирование судебной экспертной деятельности и правосудия, реализуются крайне медленно и противоречиво, что не может не порождать у граждан чувства неудовлетворенности деятельностью правоохранительных органов.
Подтвердим сказанное примерами.
Степень причиненного вреда здоровью в соответствии с новым УК РФ определяется на основании Приказа М3 СССР «О введении в практику общесоюзных правил определения степени тяжести телесных повреждений» от 11.12.1978 г. № 1208.
Принятые в последние годы законодательные акты (Закон РФ Ф3-73 «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» были разработаны без участия специалистов в области судебной медицины и не отражают особенностей, связанных с производством судебно-медицинских экспертиз и исследований. Ряд важнейших положений Федерального закона от 20 августа 2004 г. «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства», которым относятся и врачи-судебно-медицинские эксперты носит декларативный характер и не применяется на практике. В деятельности практикующего судебно-медицинского эксперта все чаще встречаются спорные ситуации по применению той или иной конкретной нормы процессуального права [7].
По данным О.А. Зайцева существенно затрудняет расследование уголовных дел стремительный рост лжесвидетельств, которые пронизывают всю сферу уголовного судопроизводства, в том числе касаются и судебно-медицинской деятельности [2]. Причем речь идет не только об изменении результатов экспертизы в стороны смягчения вины обвиняемого, а о заранее спланированной и обдуманной целой системе сведений и доказательств, существенным образом изменяющих юридическую формулу обвинения или исключающих уголовное преследование.
Так, например, при исследовании эксгумированного трупа, проводимого в рамках комиссионной судебно-медицинской экспертизы было установлено, что объем липосакции у женщины, умершей после косметической операции, в десятки раз превышал объем липосакции, указанный в истории болезни, протоколе патологоанатомического вскрытия и в заключении, данном затем судебно-медицинским экспертом. В соответствии с протоколом М3 РФ, регламентирующим порядок проведения данных операции, липосакция в указанном объеме могла быть произведена только под общим наркозом, но у медицинской фирмы, предоставлявшей эти
медицинские услуги, отсутствовала лицензия на право работы с наркотическими препаратами.
Жертвами давления все чаще становятся не только потерпевшие и свидетели, но и иные участники уголовного процесса.
Реальностью нашего времени стало то обстоятельство, что прямому воздействию подвергаются носители правосудия и лица, принимающие участие в отправлении правосудия, не говоря уже о лицах, участвующих в деле.
По этой причине эксперты, участвующие в производстве судебно-медицинской экспертизы по уголовному делу, далеко не всегда проявляют активность при раскрытии и расследовании преступлений, рассмотрении уголовных дел в суде.
Причин тому может быть множество, но одна из основных — все более возрастающая тенденция противоправного воздействия со стороны обвиняемых и других «заинтересованных лиц» на участников процесса, в том числе на врачей судебно-медицинских экспертов при производстве судебномедицинских экспертиз. Такое воздействие чаще всего имеет цель склонения их к внесению изменений и даче обоснованных, но заведомо не соответствующих реальности выводов.
Формы влияния на экспертов многообразны: чтобы избежать уголовного наказания либо необоснованно смягчить его и наоборот обвиняемые или потерпевшие могут подвергать и, в ряде случаев, подвергают экспертов различным видам воздействия.
И делается это с главной (если не единственной) целью -воспрепятствовать осуществлению правосудия и производству предварительного следствия.
Из 150 опрошенных нами врачей-судебно-медицинских экспертов и экспертов, занятых производством судебно-психиатрических экспертиз в Свердловской области, 86 заявили в ходе анонимного анкетирования, что так или иначе подвергались давлению со стороны обвиняемых, их родственников, друзей, коллег по работе, адвокатов и т.п. При этом давление выражалось в следующем:
— в 70 % экспертам предлагались деньги и иные материальные ценности в качестве «благодарности» за внесение изменений в заключение;
— в 15% имели место «уговоры» и так называемые «просьбы» изменить показания в пользу обвиняемого или потерпевшего, чтобы «не ломать ему жизнь и карьеру», «пожалеть» семью, оставшуюся без кормильца;
— в 10 % предлагались различного рода материальные услуги для государственного экспертного учреждения (приобретение оборудования, расходных материалов, оргтехники, проведение различных видов ремонта, оплата поездок экспертов для обучения за границу);
— 3 раза эксперту и руководителю непосредственно угрожали насильственными действиями в отношении их самих, близких, а также уничтожением или повреждением их имущества.
— в 5 случаях имели место угрозы клеветы или распространения непристойных сведений в отношении экспертов и руководителей экспертного учреждения.
По данным С.Л. Марченко, опросившего экспертов в г. Тюмени и в г. Екатеринбурге, противоправное воздействие с целью дачи заведомо ложного заключения осуществлялось в отношении большинства экспертов, и только в 3 случаях в связи с этим было возбуждено уголовное дело [5].
По свидетельству А.Ю. Епихина, в городе Н. по одному из уголовных дел была назначена судебно-психиатрическая экспертиза, производство которой было поручено местному психиатрическому отделению. Эксперты дали заключение о невменяемости обвиняемого — одного из преступных авторитетов. По оперативной информации было установлено противоправное воздействие на одного из экспертов. Следователь
назначила повторную экспертизу, производство которой производилось в г. Москве в институте им. Сербского. Повторная экспертиза признала обвиняемого психически здоровым. Однако по факту незаконного воздействия на эксперта никаких процессуальных решений не принималось [ 1].
К сожалению, приходится констатировать и то, что в последнее время стали выявляться случаи, когда некоторые эксперты по своей инициативе, активно выказывают готовность к оказанию услуг подобного характера и поддерживают с этой целью устойчивые отношения с лицами, помогающими гражданам справиться с их жизненными проблемами.
Исходной идей, лежащей в основе этого правонарушения, является идея человеческих нужд. Ф. Котлер дал следующее определение нужды: «Нужда — чувство, ощущаемое человеком, нехватки чего-либо» [3]. Неудовлетворенный человек сделает одно из двух: либо займется поисками объекта, способного удовлетворить его нужду, либо попытается заглушить ее.
Согласно учению М. Вебера, социальный статус личности, определяется тремя элементами: богатство, престиж, власть. Врачи-судебно-медицинские эксперты по роду своей деятельности лишены властных полномочий, следовательно, их статус должен определяться богатством и престижем. Уровень доходов, таким образом, одна из важнейших составляющих социального статуса личности. На фоне стремительной социальной поляризации врачи-судебно-меди-цинские эксперты оказываются не в самом выгодном положении. Около 50 % экспертов считают, что профессиональная деятельность обеспечить их не может. С этой точкой зрения не согласны 20%, остальные 30 % отвечают: «Более или менее». Эти 30%, в основном составляют лица пожилого возраст, не имеющие иждивенцев. В целом практически все опрошенные эксперты признают, что уровень оплаты их труда весьма и весьма средний. В этой ситуации нельзя допускать его снижения.
В этой ситуации, на наш взгляд должна быть разработана эффективная система стимулирования и социальной защиты экспертов, которая бы обеспечивала достаточную социальную независимость специалистов и препятствовала негативным тенденциям, связанным с попытками оказания влияния на результаты экспертиз. Такая программа могла бы быть реализована путем создания экспертного комитета при Правительстве РФ с предоставлением всем экспертам, вне зависимости от специальности, статуса государственных служащих. Работа в должности государственного эксперта, в том числе и врача-судебно-медицинского эксперта, должна быть престижной с материальной и моральной точек зрения, а специалисты для замещения должностей государственных экспертов должны приниматься на конкурсной основе. Необходимо проведение аттестации государственных судебно-медицинских экспертов, при которой бы оценивалась не только профессиональная компетентность, но и культурнонравственные и этические качества. В оценку деятельности государственного судебно-медицинского эксперта необходимо при этом включить такие критерии как уровень ответственности, честность и неподкупность. Должна быть установлена персональная ответственность государственного судебно-медицинского эксперта за злоупотребления. В нормативных правовых актах следует закрепить формы и механизмы привлечения к ответственности (вплоть до увольнения) за совершение проступков, которые не соответствуют принципам поведения государственных судебно-медицинских экспертов и подрывают авторитет службы. С этой точки зрения крайне важно и необходимо формирование единой корпоративной культуры (идеологии) государственных судебно-медицинских экспертов.
Надо отметить, что в литературе последнего десятилетия не утихает дискуссия относительно правовых основ и механизмов системы государственной защиты судей и участников уголовного судопроизводства, способов повышения эффективности системы защиты указанных лиц, но ни слова не упоминается об экспертах, в том числе — судебно-медицинских.
Вместе с тем, примеры воздействия на экспертов, совершаемого с целью воспрепятствования объективному производству экспертизы, можно исчислять уже десятками и сотнями. Они наглядно свидетельствуют о том, что давно назрела задача государственного обеспечения защиты информации и экспертов при производстве ими судебно-ме-
дицинских экспертиз и исследований, так как в противном случае под угрозу будет поставлен успех судебной и правовой реформы в Российской Федерации.
В этом отношении, на наш взгляд, один факт является непреложным — в настоящее время все меньше и меньше вызывает сомнения тот факт, что одним из наиболее эффективных средств системы обеспечения законного правосудия является принятие специальных мер безопасности в отношении экспертов при производстве ими экспертных исследований, должна быть разработана и внедрена система, препятствующая утечке информации и давлению на эксперта при производстве им экспертиз.
Литература:
1. Епихин А.Ю. Концепция безопасности личности в уголовном процессе. — Сыктывкар, 2000. — С. 44-45.
2. Зайцев О.А. «Государственная защита участников уголовного процесса» М.: Экзамен, 2001. — С. 10
3. Котлер Ф. Основы маркетинга. — М., 1995. — С. 326
4. Лобан И.Е., Заславский В.Г., Попов В.Л. Судебно-медицинская экспертиза: нормативная база и информационно-правовое обеспечение. — СПб.: Гиппократ, 2005. — С. 116.
5. Марченко С.Л. Обеспечение безопасности участников уголовного процесса. Дисс. ... канд. Юридических наук. — М., 1994. — С. 61-62.
6. Ромодановский К.О. Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса. М.: Академия экономической безопасности МВД России, 2004. — 72 с.
7. Смирнова С.А. Эксперт в правоприменительном процессе. СПб.: Питер, 2001. — С. 5.
