CC BY
204
Раздел 4. Уголовное законодательство и криминологическая наука ПРОБЛЕМА ТИПОЛОГИИ ПРЕСТУПНИКОВ-РЕЦИДИВИСТОВ
Ю.М. Антонян
(проректор по науке Института гуманитарного образования и информационных технологий, Заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор, г. Москва)
Проблема типологии преступников-рецидивистов давно привлекает внимание криминологов. Но речь должна идти не только о выделении среди них отдельных типов, но и о рассмотрении всех рецидивистов в качестве определенного типа, отличного от типа личности преступника, ранее не привлекавшегося к уголовной ответственности лица. Преступник-рецидивист как социальный и психологический тип раскрывается как раз при анализе отдельных подтипов, которые могут быть выделены по самым разным признакам, естественно, существенным. Важность такой типологизации для науки и практики несомненна.
Типологию рецидивистов можно осуществлять по разным признакам: по полу, возрасту, образованию, характеру совершаемых преступлений, числу привлечений к уголовной ответственности, количеству лет, проведенных в местах лишения свободы, и т.д. Так, возможная типология по характеру совершаемых преступлений могла бы включать в себя тех, кто во второй и более раз совершает главным образом насильственные преступления или корыстные, корыстно-насильственные и т.д. Очень важно выделять рецидивистов по числу судимостей, в соответствии с этим признаком можно назвать неоднократно (осужденных «лишь» вторично) и многократно (осужденных три и более раз) преступников.
Прежде всего отмечу, что в криминологии давно уже выделены два типа преступников - антисоциальный и асоциальный, причем они больше всего относятся к рецидивистам, т.е. чаще всего встречаются среди них. Это неудивительно, поскольку черты, характеризующие тот и
другой типы, формируются в процессе неоднократного совершения преступлений, длительного ведения антиобщественного образа жизни и многолетнего пребывания в местах лишения свободы. Первый тип представляют лица, активно ищущие возможность совершения преступлений, заранее готовящие их, создающие для этого необходимые условия. Это, конечно, самые опасные преступники, имеющие немалый криминальный опыт. Второй тип включает в себя тех, которые в силу своей общей дезадаптации, обычно связанной с постоянным пьянством и алкоголизмом, опустились на социальное дно. Они совершают преступления от случая к случаю, когда для этого складываются благоприятные ситуации. Сами преступления, совершаемые ими, не отличаются сложностью с точки зрения их исполнения и обычно не являются тяжкими, тем более особо тяжкими.
Рецидивисты асоциального типа образуют большую количественную группу и, в отличие от рецидивистов антисоциального типа, являются более пассивными, они не ставят перед собой цель сознательно сделать принципом преступный образ жизни. Это лица, которые совершают преступления неоднократно, прежде всего в силу своей социальной деградации, утраты нормальных социальных связей и отношений. Они как бы плывут по жизни, среди них много тех, кто не имеет постоянного места жительства и определенных занятий.
Лица, входящие в эту группу, совершают, как правило, менее тяжкие преступления более примитивными способами, нежели рецидивисты антисоциального типа.
На статистическом уровне установлено, что по мере роста числа судимостей
з (6) 200 г
у рецидивистов тяжесть совершенных ими преступлений может уменьшаться, что свидетельствует о тенденции к трансформации рецидивистов из антисоциального типа в асоциальный в связи с возрастом, общей деградацией личности и неоднократным отбыванием наказания в местах лишения свободы.
Самым распространенным и массовым типом среди рецидивистов является ситуативный тип. Рецидивисты этого типа совершают преступления в зависимости от конкретно сложившейся ситуации. Они обладают не ярко выраженными чертами характера и поведения, им свойственны раздвоение личности, отсутствие прочных моральных принципов, преобладание отрицательных качеств над положительными, неустойчивое отношение к общечеловеческим ценностям, а с другой стороны - отсутствие привычки удовлетворять свои потребности исключительно преступным путем.
При анализе собранных нами данных о личности рецидивиста учитывались следующие параметры рецидивных преступлений: условия возникновения рецидивнопреступного поведения, особенности сопутствующей психобиологической почвы, мотивы преступления, уровень развития правосознания, особенности моральнонравственных ориентаций, психическое состояние, свойства личности и др.
Г.Б. Калманов выделил четыре типа, отражающих определенные особенности личности рецидивистов и объединенных единым механизмом функционирования: деструктивный (гебоидный и конституционально-аффективный), дефицитар-
ный, дезадаптивный (социально-дисгармоничный и социально-дезадаптивный) и смешанный [1, с. 22].
Весьма важным является то обстоятельство, что выделенные в этом аспекте типологические особенности имеют определенные историко-эволюционные предпосылки, поэтому, чтобы была понятна логика междисциплинарного синтеза и предложений по профилактике рецидивных преступлений, целесообразно предварить описательную часть некоторых типологий
кратким историческим теоретическим экскурсом.
Деструктивный тип. Общей особенностью для этого типа рецидивистов является подростковый возраст первого криминального эксцесса (от 12 до 18 лет) и достаточно характерные отклонения в нравственно-этической и аффективно-волевой сферах. В зависимости от доминирования нравственно-этического дефекта или аффективно-волевых нарушений нужно разделить этот тип на два вида: гебоидный и конституционально-агрессивный.
Еще в середине XIX века, когда криминология находилась в стадии становления, рядом врачей, работавших в тюремных больницах, были заложены основы антропологического направления в уголовно-правовой теории (Морель, J. Prichard, П. Депин). По их мнению, существуют преступники (по известным в то время классификациям, их называли «привычными»), у которых отсутствует чувство раскаяния и угрызения совести после совершенного преступления, а также имеются выраженные дефекты моральных качеств, обозначенные как «моралепатия», «нравственное помешательство», «моральный идиотизм», не поддающиеся исправлению. К. Кальба-ум впервые выделил группу заболеваний, основной особенностью которых он считал «бесформенное поведение и извращение чувств». Поставив их в причинную зависимость от биологических возрастных периодов, он обозначил эту группу как ге-боиды (от греч. hebe - юность, eidos - вид), у которых на первый план выступает антисоциальное поведение.
Впервые научное обоснование этому типу преступников дал Ч. Ломброзо, который подтвердил наличие у «привычных» преступников совокупности физических (главным образом антропологических) и психических (слабость ума, ненормальная раздражительность, отсутствие чувства симпатии к ближнему и т.д.) признаков, свидетельствующих о выродившемся (дегенеративном) специальном классе преступника, особой разновидности человеческого рода. О схожих аномалиях говорят и два других известных криминолога
Юридическая наука и правоохранительная практика антропологической школы - Э. Ферри, полагавший, что биологический фактор преступности представляет собой «преступный невроз», и Гарофало - основоположник концепции «опасного состояния». Среди русских криминологов также было немало сторонников антропологического направления. Так, А.С. Владимиров указывал, что привычные преступники действительно имеют такие физические и психические особенности, как эгоизм, не знающий пределов, страсть, поражающая необузданностью, отсутствие правильного понимания личного интереса, безвредного для других. Однако, не отрицая заслуг антропологической школы, он категорически отрицал их врожденную сущность, считая, что преступления у этой категории людей связаны с трудностями приспособления к условиям общественной жизни, требующей стойкости, способности проявлять равномерную энергию и ограничивать страсти.
Хотя выделенные критерии не удовлетворили в последующем криминологов, названные работы можно по праву считать вехой, сместившей полюс акцентов с уголовно-правовой оценки преступления к изучению личности преступника, его психическим и конституциональным аномалиям, что являлось весьма прогрессивным для того времени.
Позднее лиц, относящихся к этой группе, ряд исследователей обозначают как криминальных гебоидов (Rinderknecht, Т. Bilikiewicz, и др.) в рамках психопатии. Их характеризуют как эмоционально холодных с выраженными антисоциальными тенденциями, проявляющимися в юношеском возрасте.
Надо сказать, что гебоидный вариант занимал небольшой процент (2,6 %) среди всех рецидивистов, однако его типологическая характеристика заслуживает внимания.
Психологический портрет характеризует преобладанием в поведении непонятного упрямства и негативистического отношения к родственникам с немотивированной враждебностью и ненавистью преимущественно к членам семьи.
Их поведение отличается дезадаптивностью, одержимостью страстями или неуравновешенностью психики (личностными аномалиями), сколько целенаправленной деструктивной активностью. Особенностью этой группы рецидивистов является тотальная деформация всех уровней морально-этической сферы при отсутствии четко выраженных сопутствующих социальных, клинико-психологических и психобиологических факторов. Для них характерна особая циничность и жестокость общественно опасного поведения, отсутствие сознания противоестественности совершаемых антисоциальных поступков. Раскаяние в содеянном носит чисто формальный характер и направлено лишь на уменьшение меры наказания.
Понятие о морали у них не просто искаженное или незрелое, а патологически уродливое, носящее деструктивный или, если можно так выразиться, цинично-агрессивный характер. Это может, например, проявляться в циничной жестокости к людям, утрированной заботе или любви к животным. Эмоциональная холодность к чужому страданию для них является довольно характерной чертой, а лживость и возможность воспользоваться чужим доверием возводится в ранг достоинства. Весьма проблематично говорить в отношении таких лиц о деформации правового сознания, скорее, о преступном сознании, детерминирующем устойчивую линию поведения. Характер преступлений у них редко носил ситуационный характер, отличался тщательной подготовленностью, даже если заранее планировалось тяжкое преступление, вплоть до убийства. При этом конечная цель и средства реализации, как правило, были несоизмеримы с последствиями, производя впечатление, что жестокость для них является самоцелью.
При анализе биографии и раннего периода развития таких лиц можно было выявить ряд деликтов, которые указывали на аномалии пубертатного развития, что проявлялось в расторможенности влечений, сексуальной несдержанности, агрессивных формах поведения по отношению к сверстникам и взрослым. Если имело
место раннее приобщение к спиртным напиткам и курению, то это обычно носило демонстративный характер, реакции протеста отличались особой циничностью и грубостью. В целом весьма трудно для этой категории лиц предложить какие-либо психокоррекционные или реабилитационные меры. Скорее всего, эта проблема на современном этапе ее развития в большей степени находится в стадии дальнейшего исследования.
Институционально-аффективный вариант. Этот вариант деструктивного поведения также недостаточно изучен, хотя проблема эмоционально-агрессивных состояний представлена к настоящему времени большим количеством концепций и направлений. Так, одни исследователи истоки агрессии видят в природных инстинктах, конституциональных особенностях и хромосомных аномалиях. В основном это представители психоаналитических, со-циобиологических и антропологических ориентаций (К.З. Лоренц, В.П. Эфроим-сон, Л. Берковиц, А. Кречмер). Другие выдвигают модель агрессивного поведения, обусловленного психофизиологическими сдвигами, например, при психосоматических заболеваниях (Б.А. Лебедев, К.Е. Моу-ег, R.S. Schwab), гормональном дисбалансе (Dabbs, Morris, Christiansen, Knussman, Bliss), расстройствах сексуальной сферы (Malamuth, Anderson, Koss, Berry). Третьи делают акцепт на деформации социальнопсихологических, психологических, аксиологических и других свойствах личности (К. Хорни, Г. Салливен, П.Б. Филонов, Л. Адлер, А.Г. Маслоу, J. Pintel, Кэрролл Е. Изард); четвертые - на отклонениях со стороны психодинамических функций ЦНС, например, в рамках «исключительных состояний» и нервно-психических нарушений (Г.В. Морозов, Б.В. Шостакович, Д.Р. Лунц, М.М. Мальцева).
Указанные концепции имеют важное прикладное значение, т.к. в целом верно отражают качественное своеобразие отдельных форм агрессивного поведения, что позволяет целенаправленно планировать комплекс воспитательных и реабилитационных программ, дифференцировать и
индивидуализировать наказание. Однако моноцентрический принцип, заключающийся в сведении всего многообразия преступного, в том числе и рецидивного поведения к агрессивному признаку, замыкает природу данного негативного явления в узкодетерминистические рамки, что ограничивает перспективу разработки стратегических программ предупреждения рецидива преступлений.
Мы отнесли конституциональноаффективных рецидивистов к деструктивному типу по той причине, что устойчивая агрессивность у этих рецидивистов выступала как самоценная форма психологической защиты, а не инструмент взаимодействия со средой, как это имеет место при других аффективных типах, в частности, дезадаптивных формах криминального поведения. Иными словами, агрессия у этого контингента рецидивистов носила враждебный характер с признаками дисфории и цинической бравады. Негативизм к общественным нормам отличался гротескностью и демонстративностью. Подобное поведение чередовалось с неадекватным аффектом ярости, который носил агрессивный и разрушительный характер.
В отличие от гебоидов, где в аффекте преобладают приступы немотивированной ярости, здесь имеет место выраженная ненависть, враждебность как характерологическая установка. В преступном поведении у этих рецидивистов всегда присутствуют элементы садизма, стремление унизить свою жертву. В некоторых случаях за такого рода агрессией скрывается самая примитивная форма зависти или чувство страха перед жертвой. Нередко жертвами агрессии становятся случайные люди, когда выместить обиду на действительном обидчике не представляется возможным. В судебной психиатрии такую форму поведения называют «реакцией мимо».
Не является редкостью у этого контингента рецидивистов и аутоагрессивное поведение, у некоторых из них было несколько попыток самоубийства (по-видимому, истерического характера). Способность переживать вину или угрызения совести в содеянном для них не характерна,
Юридическая наука и правоохранительная практика равно как и возможность пропускать наличие моральных качеств у других людей.
В сочетании с дефектами в нравственно-этической сфере для этого варианта рецидивистов наиболее характерными являлись отклонения в сфере влечений, поэтому наибольший процент среди них составляли лица, совершавшие изнасилования на перверсной основе, импульсивные кражи и нанесение телесных повреждений из хулиганских мотивов. Частыми спутниками их являлись наркомания, токсикомания, алкоголизм, что повышало общественную опасность. Указанные особенности проявлялись в том же возрастном диапазоне, что и у предыдущего варианта.
Преступники этого типа трудно адаптируются в обществе и достаточно легко интегрируются в криминальной среде в местах лишения свободы.
Дефицитарный тип. При дефици-тарном типе аксиологические, социальнопсихологические, общепсихологические особенности, помимо нравственно-этической деформации, были отягощены психическими расстройствами (психопатия, алкоголизм, токсикомания, наркомания, резидуальные органические нарушения, олигофрения и др.), которые привносили свою патопластическую картину в особенности личности рецидивистов.
Следует заметить, что однозначного определения понятия «дефицитарные нарушения» нет, хотя обычно не вызывает возражения тот факт, что постоянным признаком этих расстройств являются личностные изменения. Диапазон этих изменений характеризуется довольно малой вариабельностью (по выражению А.В. Снежневского, «инвариантностью»), хотя и широкой гаммой переходных состояний. Традиционными определениями этих состояний в клинической психологии и психиатрии являются: астенизация, акцентуации, снижение, деградация, регресс и др.
Поведение в основном определялось структурой дефекта по алкогольному, органическому или психогенному типу. Такого рода характеристики, хотя и отражают определенную степень дезорганизации
психической деятельности, не указывают на структуру повреждения в каждом конкретном случае. Тем не менее эти нарушения имеют прямое отношение к таким показателям психической деятельности, как реактивная лабильность, компенсация-декомпенсация, гиперкомпенсация.
У этой категории рецидивистов за самооправданием нередко стоит не только заблуждение относительно нравственноправовых норм поведения, но и эмоциональная уплощенность, равнодушное отношение к жертве и, как правило, к людям вообще. Наиболее характерными для них были преступления из хулиганских побуждений, без четкой мотивации.
У рецидивистов этого типа особенности личности проявлялись также сужением круга интересов, ослаблением познавательных процессов, обеднением эмоций, снижением памяти и критики своего поведения, нарушением способности к абстрактному мышлению и опосре-дованностью иерархии мотивов, эгоцентрических установок и др. Соответственно признаки интеллектуальной недостаточности проявлялись и в поведении, которое характеризовалось неадекватностью по отношению к внешним раздражителям или импульсивностью поступков, растормо-женностью влечений, неустойчивым модусом поведения, слабо мотивированными брутально-дисфорическими реакциями и т.п. Эти особенности (нарушения) необходимо учитывать при определении меры наказания и формы виновности через оценку степени дезорганизации интеллектуальной деятельности.
Типичными являлись аффективно-возбудимый, неустойчивый и истерический типы реагирования в структуре акцентуацией, психопатии и психопатоподобного синдрома, а также резкая возбудимость со склонностью к разрушительным действиям; возбудимость по дисфоричес-кому типу с застреванием аффекта на фоне таких характерологических особенностей, как мелочность, педантичность, вязкость, эмоциональная ригидность и жестокость; возбудимость с чертами демонстративности, театральности и утрированности
во время аффекта; высокая склонность к алкогольным и другим эксцессам, к конфликтности и хулиганским действиям; для периода декомпенсации - безудержность поведения, враждебность и агрессивность, возбудимость по малейшему поводу, склонность к сверхценной негативной трактовке отношения окружающих, некри-тичность к своим поступкам.
Понятно, что в конфликтных ситуациях такая личность плохо себя контролирует, отличается аффективной неустойчивостью, импульсивностью поступков, склонностью к неадекватным формам реагирования и линии поведения в целом. Изучение морально-этических характеристик показало, что в отличие от первой группы у них имело место не столько ее деформация, сколько незрелость, инфантильность. Мышление нередко отличалось поверхностностью суждений, завышенной или заниженной самооценкой при отсутствии четкой социальной направленности, поэтому в структуре антисоциальных форм поведения преобладали ситуационные правонарушения. Для личностных особенностей весьма характерной являлась утрированность таких черт, как властолюбие, эгоцентризм, зависть, нетерпимость, подозрительность, себялюбие, ревность и мстительность. Отсюда становится понятным и характерный для них эмоциональный фон преступных мотивов, а именно, на почве ревности, мести, личных обид и т.д.
Дезадаптивный тип. О нем уже говорилось выше, но только на уровне общесоциальных характеристик. Однако важны не только они.
Роль дезадаптивных состояний при рецидивных преступлениях весьма велика, т.к. они являются источником агрессивноимпульсивных или экспрессивно-насильственных поступков, аффективно-суженного сознания, реакций, неадекватных раздражителю, гетероагрессивных форм поведения, внешне безмотивно-насильственного поведения и др. Почвой для них могут быть психогении, психофизиологические или психоорганические нарушения. Главная негативная сторона дезадаптивно-
дисфункциональных состояний состоит в том, что они снижают адаптивные механизмы саморегуляции поведения, что нередко является источником рецидивных преступлений.
Дисфункциональный уровень таких состояний, их качественная и количественная характеристики отличаются чрезвычайным многообразием. Одним из слагаемых этих состояний является дезинтеграция сознания, которая снижает функциональный уровень жизнедеятельности индивида, способность адекватно отражать окружающую действительность и целенаправленно воздействовать на нее. Однако существующие определения психических дисфункциональных состояний отличаются неоднозначностью, хотя и подчеркивается их сложность, многокомпонентность и многоуровневый характер. Еще в конце XIX века W. Wundt выделил три взаимодействующих уровня:
1. Сознательный (осознаваемое актуальное содержание мыслей и переживаний).
2. Подсознательный (содержание, переходящее в нужный момент на сознательный уровень).
3. Бессознательный (инстинктивные механизмы и личное бессознательное - неосознаваемая мотивация аффективных и других общих реакций).
Главное, что обращает на себя внимание в этих исследованиях, - указание на высокий удельный вес в психопатологической картине повышенной раздражительности, склонности к насилию, межличностным конфликтам, злоупотребления алкоголем, импульсивности поведения (J.I. Worker, Gavenar, J.O. Brend, E.R. Parsons, N.G. Glover и др.). Некоторые исследователи подчеркивают разрушительное влияние хронических психотравмирующих факторов на целостное самосознание и структуру личности (J.P. Wilson, N.J. Goodwin), негативизм по отношению к лицам, представляющим власть.
Такой психодинамический механизм исследователи оценивают неоднозначно. Одни считают, что кризисные ситуации не деформируют, а лишь обнажают дефекты
Юридическая наука и правоохранительная практика личности. Другие полагают, что неконтролируемое экспрессивное поведение носит защитный характер. Третьи делают акцент на изначальной слабости эмоциональноволевой сферы, которая является почвой для легко возникающих дисфункциональных состояний - «аффективно-суженного», «спутанного» сознания, «растерянности» и других, которые частично или полностью подавляют способность контролировать свое поведение или адекватно реагировать на психогенные факторы.
В зависимости от преобладания социально-психологических дефектов личности рецидивистов или психофизиологических нарушений мы разделили этот тип на два варианта: социально-дисгармоничный и социально-дезадаптивный.
Социально-дисгармоничный вариант (подтип) можно было бы обозначить и как «социально-приспособленческий», исходя из того, что адекватная социально-психологическая линия поведения для представителей этой группы возможна лишь в диапазоне той социальной среды, которая соответствует их индивидуально-психологическим ресурсам и личностным потребностям. По характеру потребностей, определявших содержание, цели их деятельности и являвшихся движущей силой их поведения, мы разделили этот подтип на две категории: с преобладанием материально-ценностных ориентаций и со стремлением к самоутверждению. Понятно, что сами по себе эти личностные ориентации не являются фатальными для формирования антисоциальных форм поведения и деформации правового сознания.
Однако ложные представления о средствах реализации своих потребностей, их односторонность в системе общественно-ценностных ориентаций, а также искаженная мотивационная тактика, направленная на максимально быстрое и доступное достижение цели, формировали криминальный стиль поведения. Естественно, что такое сочетание создает психологический симптомокомплекс, который не только вступает в антагонизм с реальной действительностью, но и является источником осознанного или неосознанного
постоянного психологического конфликта, который сводится к противоречию между долгом и личными интересами или возможностями и стремлениями. Внутренняя несостоятельность при завышенной самооценке и низком пороге психоэмоциональной устойчивости нередко у них замещается психологическими приемами защиты. Поэтому здесь преобладали осужденные за совершение аффективно-доминантных преступлений, т.е. ситуационных и импульсивных.
Антисоциальная направленность личности рецидивистов этого типа в большей степени определялась пассивно-паразитическим образом жизни, где доминирующими являлись мошенничества, кражи, должностные преступления, проституция.
Социально-дезадаптивный вариант (подтип). Дисгармоничная или незрелая личность может регрессировать под влиянием множества социальных и психосоциальных факторов, избирательно проявляя дезадаптивность, вплоть до тяжкого преступления.
В этом отношении личность, отягощенная нравственно-этическим дефектом, все воспринимает в плоскости своих потребностей и страстей, цель ставит выше ее смысла, что превращает их в конгломерат заблуждений и пороков. Потребности приобретают характер влечений, из них выпадают опосредованные звенья, в результате чего деятельность постепенно становится все более импульсивной. Эмоционально насыщенные переживания могут овладевать сознанием такой личности, способствуя формированию сверхценных идей, одержимых влечений, навязчивых страхов и тревожных состояний, являясь при неблагоприятных условиях основой для преступлений на почве ревности, мести или иных побуждений. Навязчивые страхи могут стать источником аффективно-агрессивных поступков, вплоть до суицидальных.
В прошлом лица с такими особенностями также привлекались к уголовной ответственности. Однако в отличие от предыдущей группы лиц, совершивших убийства из корыстных побуждений, раз-
46
бои, грабежи, изнасилования и наносивших тяжкий вред здоровью, среди них было значительно меньше ранее судимых (15 %). Наиболее распространенными преступлениями этого подтипа являлись те, которые были совершены из хулиганских побуждений, чаще всего в состоянии алкогольного опьянения, которое усугубляло эмоционально-волевые нарушения, провоцировало возбудимость, конфликтность, раздражительность, импульсивность и тем самым способствовало реализации агрессивных побуждений.
Механизм аффективной агрессии правонарушителя чаше всего запускается в действие при ведущей роли ситуационного фактора, под которым мы понимаем наличие как острого конфликта, непосредственно возникшего перед преступным деянием, так и актуализированной в момент криминала длительно развивавшейся психотравмирующей ситуации. При этом, как показывает наш анализ и материалы пенитенциарных психологов Нижнего Новгорода, могут быть фрустрированы базовые витальные потребности, значимые для конкретного субъекта, блокирование которых воздействует на наиболее уязвимые звенья в его личностной структуре. Данный фактор нередко является основным в генезе развития физиологического аффекта или иного эмоционально-агрессивного состояния, оказывающего существенное влияние на сознание и деятельность рецидивиста при совершении им агрессивного деяния.
Смешанный тип. Он хотя и удивляет своей семантической неопределенностью, является довольно распространенным. Дело в том, что в пестрой картине деструктивных мотивов, комплекса взаимодействующих, взаимопотенцируюших психических аномалий и психогенных факторов выявить соотношение психодинамических сдвигов и степень личностной деформации, определить доминирующие звенья в генезе преступления - задача довольно сложная. Также трудно провести четкую дифференциацию между искаженной духовно-нравственной ориентацией, психосоциальной деформацией и патопсихологическим симптомокомплексом, обус-
ловленным психобиологическими факторами.
Это обстоятельство лишний раз подчеркивает, что криминогенный фактор - прежде всего интегративный фактор. Составляющие его элементы подвижны, параметричны (т.е. при поражении одной функциональной системы поражаются и другие), при взаимодействии они не только взаимопотенцируют друг друга, но и образуют иные по качеству интегративные образования (симптомокомплексы). Степень интеграции может ограничиваться различными уровнями, каждый из которых (психосоциальный, психический, психофизиологический и др.) занимает определенное место в общей организации антисоциального, в том числе рецидивного, поведения.
Может быть предложена типология многократно судимых рецидивистов и в зависимости от того, какие преступления они совершают. В этой связи отметим, что большая часть из них совершает как корыстные, так и насильственные преступления. Поэтому можно сказать, что у них имеется универсальная установка на совершение преступлений и большинству безразлично, какой уголовно-правовой запрет преступить.
Больше всего опасны те, которые совершают только насильственные преступления, особенно тяжкие, в первую очередь ,убийства. Такие преступники в силу своей повышенной опасности составляют отдельную группу. Но надо отметить, что рецидив особо тяжких преступлений против личности в немалой степени формируется вследствие порочной судебной и пенитенциарной политики: суды за убийства и прочие опаснейшие преступления часто назначают неоправданно мягкие наказания, а администрация исправительных учреждений представляет к условно-досрочному освобождению лиц, которые несут наказания, явно не соответствующие содеянному; это рождает у освобожденных раньше окончания даже несурового срока наказания ощущение безнаказанности. Убийство, изнасилование или нанесение тяжкого вреда здоровью представляется
Юридическая наука и правоохранительная практика им не очень существенным нарушением закона. Раскаяние, как правило, у них отсутствует, а признание своей виновности во время следствия и суда (если, конечно, оно имеет место) носит чисто формальный, даже спекулятивный характер: они признаются только для того, чтобы смягчить наказание. Действительного покаяния в совершенном здесь нет.
Сложившееся положение во многом объясняется тем, что в нашем обществе жизнь, здоровье и достоинство человека не воспринимаются как первостепенно важные ценности. Вся демагогия на этот счет может ввести в заблуждение лишь очень наивного человека. Конечно, с помощью одних наказаний, даже самых суровых, невозможно достичь успеха в борьбе с преступностью. Но наказание в числе предупредительных мер должно занимать вполне достойное место. К. Маркс был не прав, когда утверждал, что «со временем Каина никого не удалось исправить или устрашить наказанием» [2, с. 88]. Жизнь свидетельствует о прямо противоположном, хотя далеко не каждого может остановить самое суровое наказание.
Есть основание считать, что лица, в третий раз совершившие особо опасные преступления, всегда должны лишаться свободы пожизненно. Они не могут освобождаться досрочно, их нельзя помиловать или применить к ним амнистию. Если совершивший такое деяние субъект признается невменяемым и помещается в психиатрический стационар, он не может быть освобожден оттуда до конца своих дней.
Другой тип рецидивиста - это те, которые постоянно совершают только корыстные преступления - преимущественно кражи. Беседы с ними, их изучение убеждают, что ничего, кроме краж, они никогда не допускали и в будущем не допустят. Это менее опасные преступники, чем представители предыдущего типа, хотя среди них немало лидеров преступного мира.
Разумеется, такого рода рецидивисты общественно опасны уже в силу того, что они хотя бы один раз совершили кражу; они тем более опасны, что воровали не один раз, их наказывали, но они продолжали поступать так же. Общественная опасность преступного деяния зависит и от самого действующего субъекта. «Миролюбие» (если так можно назвать анализируемую здесь их особенность) представляет собой достаточно выраженную черту их поведения и их человеческую специфику. При этом, разумеется, не следует забывать, что они - многократно судимые рецидивисты, люди иного мира, со своими ориентациями и ценностями, со своим видением мира и себя в нем. Большая часть из них, наверное, не задумывается над тем, можно или нет убивать, и в этом они схожи с остальными людьми. Их антиобщественные установки направлены совершенно на другие вещи. Очень часто они воруют для того, чтобы получить средства на жизнь, и потому, что ничего другого они не умеют; они воруют, чтобы поддержать свой престиж среди других преступников и даже для того, чтобы вернуться в места лишения свободы, где они обретают привычное спокойствие, даже комфорт, признание тех, кого хорошо и давно знают. Они могут воровать и потому, что совершение кражи - это увлекательная игра, ставкой в которой является свобода. Они, конечно, не осознают этой своей бессознательной игровой мотивации.
Материал выверен, цифры, факты, цитаты сверены с первоисточником. Материал не содержит сведений ограниченного распространения.
1. Антонян Ю.М. и др. Личность рецидивиста и типология рецидивистов / Ю.М. Антонян, Г.Б. Калманов, Т.А. Ножкина // Сборник научных трудов Института гуманитарного образования. Вып. 8. - М., 2007. - С. 22-30.
2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 9.
3 (6) 200
