CC BY
22
конфронтации потеряют намного больше, чем смогут приобрести от сотрудничества. Однако в более отдаленном будущем именно геополитические, территориальные и конфессиональные расхождения, борьба «за место под солнцем» в рамках повсеместной глобализации могут стать основой конфликтов, которые неоднократно проявлялись в истории взаимодействия двух стран.
Таким образом, по итогам исследования необходимо отметить, что референдум действительно явился кульминацией деятельности ПСР, поворотным пунктом во внутренней политике Турции, а следовательно - и во внешней. Именно внутренняя политика страны определяет возможные векторы развития российско-турецких отношений. Среди сценариев развития российско-турецких отношений в ближайшей перспективе особое место занимает сотрудничество, очерченное рамками геополитического соперничества - динамическая стабильность с элементами статики в вопросах принадлежности сфер влияния.
«Турция после референдума 2010 года», М., 2011 г., с. 9-22.
Анастасия Рожкова, политолог (МГУ им. М.В. Ломоносова) ПРОБЛЕМА ТЕРРОРИЗМА И РЕЛИГИОЗНОГО ЭКСТРЕМИЗМА В СОВРЕМЕННОМ ПАКИСТАНЕ
В последние годы судьба Пакистана, значительного по территории и населению, обладающего ядерным оружием и мощными вооруженными силами государства, все чаще стала привлекать внимание со стороны мирового сообщества. При этом наибольший интерес вызывает ход борьбы правительства страны с базирующимися на ее территории экстремистскими и террористическими организациями. Учитывая тот факт, что с проблемой терроризма и экстремизма сталкиваются сегодня многие государства во всем мире, столь пристальное внимание именно к Пакистану может показаться необоснованным. Но это только на первый взгляд.
Вопрос о том, смогут ли власти страны одержать победу в этой борьбе, отнюдь не праздный. Пакистан - давний союзник Вашингтона в Южной Азии и партнер в борьбе с действующими в регионе террористическими организациями, о чем сказано в тексте новой «Стратегии национальной безопасности США». В начале
124
октября 2010 г. это снова подтвердила госсекретарь X. Клинтон. Во время очередного раунда стратегического диалога между двумя государствами она заявила: «...когда речь идет о борьбе с террористами, у Америки нет более надежного партнера, чем Пакистан». Более того, через территорию этой страны проходят пути транзита грузов, предназначенных для международных сил содействия безопасности в Афганистане. Если Пакистан не сможет одержать победу над террористическими организациями на собственной территории, то перспективы подобной борьбы в региональном масштабе будут совсем не оптимистичными. Исламабад также может сыграть важную роль в процессе мирного урегулирования конфликта с движением «Талибан» в соседнем Афганистане. Этого мнения придерживаются политики как в Вашингтоне, так и в Кабуле. Не следует забывать и о том, что Пакистан обладает ядерным оружием, которое он успешно испытал еще в мае 1998 г. и количество которого, по сведениям Федерации американских ученых, в 2011 г. составило примерно 90-110 ядерных боеголовок В конце декабря 2010 г. в стране успешно прошла испытания баллистическая ракета средней дальности Хатф-V, также известная как «Гхури». Если у пакистанских властей не будет возможности контролировать и защищать свой арсенал, то это оружие может попасть в руки экстремистов или криминальных группировок. На основании всего сказанного становится понятно, почему в мире так озабочены состоянием безопасности страны и перспективами борьбы ее властей с экстремистскими группировками.
Несмотря на все усилия, предпринимаемые пакистанскими военными, в настоящее время не приходится говорить о том, что эта борьба является эффективной. Анализ текущей ситуации в стране показывает, что в современном Пакистане существует ряд проблем в сфере безопасности, а также в экономической, политической и социальной сферах, что мешает властям добиться ощутимого успеха в противостоянии террористам.
Если перейти к рассмотрению основных проблем современного Пакистана в области безопасности, то в первую очередь необходимо сказать о том, что правительство страны не в состоянии полностью контролировать ситуацию в некоторых провинциях, прежде всего на Территории племен федерального управления (ТПФУ), где находится большая часть боевиков различных исламистских организаций (в том числе «Талибана» и «Аль-Каиды»), бежавших от коалиционных сил США и НАТО в Афганистане. Правительство Пакистана прекрасно осознает, какую опасность
125
представляет присутствие боевиков и членов террористических группировок на территории страны, и не раз предпринимало попытки изгнать их. После событий 11 сентября 2001 г. под руководством администрации Первеза Мушаррафа на ТПФУ было проведено несколько военных операций. За прошедшее десятилетие власти Пакистана неоднократно пытались начать переговоры со старейшинами племен и наиболее лояльными по отношению к правительству представителями боевиков, но ни одна из этих попыток не увенчалась успехом.
Надежда на улучшение ситуации в стране, в том числе в сфере безопасности, появилась в феврале 2008 г., когда по результатам первых за последние девять лет военного правления демократических выборов к власти пришло новое правительство во главе с Юсуфом Разой Гилани. В состав кабинета министров вошли представители оппозиционных администрации П. Мушаррафа партий - Пакистанской народной партии (ПНП) и Пакистанской мусульманской лиги (Наваза) (ПМЛ (Н)).
Сразу после этого, в марте 2008 г., старейшины племен инициировали переговоры с новым правительством, продолжавшиеся до следующей весны, и в феврале 2009 г. руководство страны приняло беспрецедентное решение, разрешив введение норм шариата на территории долины Сват. Это постановление было вынужденной мерой - попыткой урегулировать конфликты с талибами и положить начало мирному процессу. Требование о введении подобных норм исходило в первую очередь от правительства провинции Хайбер-Пахтунхва, ранее заключившего договор с «Движением за установление шариата». Согласно данному соглашению, организация взяла на себя обязательство убедить лидеров «Движения талибов Пакистана» прекратить террористические атаки в стране, но выполнить этот пункт договора не удалось. Более того, принятие правительством Пакистана указанного постановления привело к насильственному насаждению норм шариата, усилению сепаратистских настроений в провинции Хайбер-Пахтунхва и ТПФУ, а также к расширению зоны влияния талибов.
После этих событий аналитики, в том числе пакистанские и российские, достаточно серьезно начали обсуждать вопрос о возможности дальнейшей «талибанизации» Пакистана или даже угрозе его распада как единого государства в случае неспособности властей и армии справиться с очередной волной террора и насилия. Например, профессор В.Я. Белокреницкий считает, что при наиболее неблагоприятном варианте развития событий это госу-
126
дарство может превратиться в эпицентр религиозного экстремизма и очаг его распространения по всему исламскому Востоку. Подобные опасения могут показаться несколько преувеличенными, но они далеко не безосновательны. Распространение экстремистских идей является одной из основных проблем современного Пакистана. Своеобразными «центрами подготовки» исламистов стали религиозные школы медресе, многие из которых связаны с террористическими организациями и получают от них финансирование. Школы имеют возможность предоставлять своим ученикам жилье и еду, а поскольку значительная часть пакистанского населения имеет низкий уровень доходов, для многих обучение в медресе становится единственным способом получить образование. Это на корню подрывает попытки официальных властей остановить распространение идей радикального ислама в Пакистане, особенно среди молодежи. Говорить о том, что уровень террористической угрозы в стране в ближайшие годы можно будет резко понизить и обеспечить безопасность большей части граждан, в такой ситуации не представляется возможным.
В начале мая 2009 г. правительство Пакистана в ответ на действия талибов ввело войска в Сват и начало полномасштабную военную операцию. К осени экстремистов удалось вытеснить с территории долины в труднодоступные горные районы, а в октябре правительственные войска начали боевые действия в Южном Вазиристане и практически одновременно - в округе Баджаур ТПФУ. В начале 2010 г. военная операция началась в другом округе ТПФУ - Оракзай, а вскоре и в районе Кала Дхака, расположенном в провинции Хайбер-Пахтунхва. В июне представители пакистанской армии объявили о завершении операции в Южном Вазиристане. По их заверениям, округ был полностью очищен от боевиков. Подобные действия пакистанских властей могут свидетельствовать о том, что Исламабад планомерно выстраивает на протяжении границы с Афганистаном своего рода заслон для сдерживания местных и афганских талибов.
Тем не менее приходится с сожалением констатировать тот факт, что, несмотря на все усилия военных и правительства, направленные на борьбу с членами экстремистских организаций, уровень террористической активности на территории Пакистана за последние годы резко вырос и остается высоким. Если за весь 2006 г. в стране было совершено 675 терактов, то в 2007 г. их количество увеличилось более чем в два раза - 1503. В 2008 г. число террористических атак, совершенных на территории страны, воз-
127
росло до 2577, а в 2009 г. - до 3816. По данным Пакистанского института по изучению мира (Pakistan Institute for Peace Studies), в 2009 г. в результате терактов погиб 3021 человек, 7334 были ранены. Наибольшее количество террористических атак было совершено в провинции Хайбер-Пахтунхва - 1137, провинции Белуджистан - 792, ТПФУ - 559, штате Пенджаб - 46. Однако если Хайбер-Пахтунхва и ТПФУ, а также приграничные с Афганистаном территории являются районами традиционной активности талибов, то резкий скачок количества терактов в Пенджабе вызывает у аналитиков серьезные опасения.
В данный момент в западных и пакистанских СМИ идут активные дискуссии о формировании второй волны движения «Талибан», которая зародилась во внутренних районах Пакистана (в том числе в южной части Пенджаба), постепенно расширяется и распространяется на север. Западные СМИ чаще всего называют этих боевиков «пенджабскими талибами» (хотя главный министр штата Пенджаб Шахбаз Шариф в одном из своих интервью заявил, что подобное определение является оскорбительным для мирных жителей штата. Действительно, многие специалисты утверждают, что эти боевики принципиально отличаются и от членов «Талибана», и от «Движения талибов Пакистана».
Во-первых, «пенджабские талибы» неоднородны по национальному составу: в их ряды входят кашмирцы, бирманские и бенгальские эмигранты и т.д., в то время как «Талибан» и «Движение талибов Пакистана» в основном состоят из представителей пуштунских племен.
Во-вторых, по мнению некоторых пакистанских специалистов, представители второй волны движения «Талибан» более образованны и лучше разбираются в современных технологиях и средствах связи. Это объясняется тем, что в Пенджабе образовательная инфраструктура более развита, нежели в традиционных ареалах базирования экстремистов.
В-третьих, силы «пенджабских талибов» пока еще недостаточно консолидированы для того, чтобы действовать под одним знаменем. На данный момент они не имеют единой командной структуры и представляют собой, скорее, некое подобие сетевой организации, состоящей из небольших, зачастую обособленных группировок.
Несмотря на существующие различия между членами «Движения талибов Пакистана» и «пенджабскими талибами», анализ террористической активности на территории страны за 2009 г.
128
свидетельствует о консолидации деятельности этих двух основных исламистских сил Пакистана. Данная тенденция сохранилась и в 2010 г. Даже проведение широкомасштабных военных операций пакистанской армией в основных районах базирования боевиков не привело к снижению их активности, направленной на запугивание и убийство мирных жителей. Власти страны, несмотря на все усилия, пока не в состоянии обеспечить собственным гражданам безопасную жизнь. Кроме того, если тенденция консолидации «Движения талибов Пакистана» и «пенджабских талибов» будет сохраняться (а в настоящий момент нет таких причин, которые бы этому помешали), то это приведет к образованию мощного исламистского антиправительственного альянса.
В Пакистане находят прибежище и члены «Аль-Каиды». Они активно используют территорию страны для перегруппировки сил, а также проводят операции вместе с пакистанскими экстремистами. Совместно с талибами они создали на ТПФУ более 160 военно-тренировочных лагерей, специализирующихся на подготовке боевиков, террористов-смертников и диверсантов. Однако стоит отметить, что в настоящее время «Аль-Каида» при проведении своей политики предпочитает оставаться в тени, т.е., непосредственно участвуя в деятельности местных группировок талибов, она не стремится возглавить проведение диверсионных операций в самом Пакистане. Это позволяет предположить, что организация пока восстанавливает свой боевой потенциал после столкновений с армейскими военными подразделениями в Южном Вазиристане в 2009-2010 гг. В настоящий момент по своей мощности на территории Пакистана «Аль-Каида» уступает талибам, но тот факт, что она продолжает успешно налаживать контакты с представителями других исламистских группировок в стране, дает основания предполагать, что в будущем она вполне может стать равноценным партнером «Талибана».
Еще одной известной исламистской организацией, находящейся в Пакистане, является сеть Хаккани - группировка, базирующаяся в Северном Вазиристане (ТПФУ) и действующая на территории Афганистана, в основном в восточной части страны: провинциях Пактия, Пактика, Хост, Газни, Вардак и Кабул. Основателем этой сети является полевой командир Джалалуддин Хак-кани, который после ввода советских войск в Афганистан выступал на стороне моджахедов. В то время, по некоторым данным, он получал значительную поддержку от ЦРУ и пакистанской Межведомственной разведки (МВР), что и позволило ему сформировать
129
значительный отряд боевиков. В период правления талибов в Афганистане Д. Хаккани занимал пост министра пограничных вопросов и министра по делам племен. Вместе с одним из своих сыновей Сираджуддином Хаккани он основал ряд медресе и тренировочных лагерей для боевиков на территории Северного Вазиристана. Помимо связей с талибами Д. Хаккани с 1980-х годов был в тесном контакте с Усамой бен Ладеном, и тот факт, что первые лагеря, созданные будущим «террористом номер один» в Афганистане, находились на территориях, подконтрольных Д. Хаккани, не является случайным.
В настоящее время всех членов сети Хаккани можно условно разделить на четыре группы: боевики, которые присоединились к Джалалуддину в 1970-1980-е годы; афганские боевики, вошедшие в группировку после 2001 г.; боевики из Северного Вазири-стана, которые были ранее связаны с Д. Хаккани или проходили обучение в курируемых им медресе; иностранные боевики, включая арабов, чеченцев и узбеков. Наибольшим почетом и властью пользуются те члены сети, которые присоединились к ней еще в 1970-1980-е годы. Новобранцы и иностранные боевики обычно не входят в ближайшее окружение Д. Хаккани. Руководство части группировки, базирующейся в Северном Вазиристане, состоит из членов семьи лидера и самых давних его соратников. Пропагандистскую и боевую деятельность курирует Сираджуддин Хаккани, который отвечает также за поддержание контактов с другими экстремистскими организациями, в первую очередь «Талибаном» и «Аль-Каидой», и за координацию деятельности с афганскими полевыми командирами и пакистанскими боевиками.
Сеть Хаккани имеет несколько источников финансирования, при этом один из основных - помощь, поступающая из стран Персидского залива, где у Джалалуддина сохранились хорошие связи еще со времен борьбы в рядах моджахедов. В Афганистане члены группировки получают деньги за счет сбора пожертвований через мечети, взимания платы с торговцев, работающих на подконтрольных им территориях, вымогательства у транспортных компаний и перевозки контрабандных товаров. Кроме того, боевики Хаккани не раз были замешаны в похищении людей в целях получения выкупа.
В сентябре 2011 г. адмирал Майк Мюллен, который на тот момент занимал пост председателя Объединенного комитета начальников штабов, заявил, что группировка Хаккани до сих пор сохраняет тесные связи с МВР. К такому выводу адмирал пришел
130
после того, как боевики атаковали посольство США и еще несколько административных зданий в Кабуле. Реакция пакистанской стороны была резкой и незамедлительной: 25 сентября министр внутренних дел Пакистана Рехман Малик заявил, что в создании сети Хаккани и подготовке террористов непосредственное участие принимало ЦРУ, а не пакистанские военные или разведка. По мнению журналистов британского издания «The Econo-mist», помощь, оказываемая Пакистаном данной группировке, ограничивается предоставлением убежища для боевиков. Нет практически никаких доказательств того, что МВР причастна к планированию и проведению совершаемых сетью операций. Тем не менее пакистанским военным необходим союзник, который продвигал бы в Афганистане их интересы. В этом смысле группировка Хаккани является более надежным партнером, чем «Талибан», поскольку Исламабад под давлением Вашингтона официально отказался от поддержки талибов после терактов 11 сентября, вследствие чего недоверие между «Талибаном» и пакистанскими властями резко возросло.
Поддержанию жизнеспособности исламистских группировок, базирующихся или нашедших временное пристанище на территории Пакистана, и расширению ареала их деятельности способствует конфессиональная нетерпимость, являющаяся неотъемлемой частью современной жизни страны.
В Пакистане проживает множество групп и общин, имеющих разную религиозную идентичность: мусульмане-сунниты, мусульмане-шииты, представители Ахмадийской мусульманской общины (АМО), индуисты, христиане и евреи. Периодические всплески насилия на религиозной основе составляют особенность не только современного Пакистана, но и его истории, и проявляются как в форме противостояния различных общин, так и в виде односторонних атак, направленных против религиозных меньшинств.
Вообще после прихода к власти генерала Зии уль-Хака в Пакистане и началось проведение политики исламизации страны, в результате чего отношения между пакистанскими суннитами и шиитами резко ухудшились, поскольку глава государства провозгласил верховенство исламского права в суннитской интерпретации для получения поддержки большинства граждан. Это не могло не вызвать крайнего недовольства мусульман-шиитов, проживавших в стране. Ориентация на суннитскую интерпретацию ислама была выбрана также в качестве попытки создать региональный
131
противовес влиянию исламской революции в Иране, где большую часть населения составляют мусульмане-шииты.
Радикализации суннитских религиозных движений в Пакистане способствовали финансовая поддержка и покровительство со стороны Саудовской Аравии, но пакистанское правительство в то время не обращало на эту проблему особого внимания, поскольку саудовская сторона поддерживала тесную связь как с ним, так и с его союзником - США. Вместе с тем в тот же период пакистанская шиитская община из-за влияния со стороны иранских шиитов стала более сплоченной и радикально настроенной,
Под давлением Вашингтона генерал Зия Уль-Хак начал налаживать тесные связи с афганскими моджахедами еще во время ввода советских войск в Афганистан. Вследствие этого в 1980-е годы образовалась сложная сеть взаимодействия афганских экстремистов, исламистских пакистанских группировок и властей Пакистана. Враждебность между различными религиозными движениями в стране усилилась еще больше, когда после вывода советских войск из соседнего государства пакистанские власти перешли от стратегии поддержки многочисленных афганских экстремистских группировок к оказанию помощи наиболее радикально настроенным из них. В тот же период претерпела изменения и система тренировочных лагерей для будущих афганских партизан, созданная на территории Пакистана. Учебные центры, в которых рекруты проходили простую боевую подготовку, начали сменяться религиозными школами, где им прививали идеи радикального ислама.
Все это привело к тому, что в конце 1980-х годов напряженность в отношениях между представителями различных религиозных течений в Пакистане, в основном шиитами и суннитами, перетекла в открытый конфликт с применением террористических методов борьбы. С того времени на неправительственном уровне было предпринято несколько попыток остановить вражду между различными религиозными группировками путем заключения мирных соглашений. Однако все эти попытки потерпели неудачу из-за непреклонности лидеров соперничающих движений, каждое из которых борется за установление своей собственной модели исламского порядка в Пакистане.
Очевидно, что для решения столь давней и острой проблемы недостаточно желания отдельных представителей общества или власти, а требуется консолидация ведущих политических и общественных сил страны. Надежды на возможность подобного разви-
132
тия событий появились в начале 2008 г., когда во главе государства встало новое гражданское правительство. Однако этим надеждам не суждено было оправдаться, поскольку вскоре после выборов члены крупнейших политических партий вместо того, чтобы объединить свои силы и направить их на решение самых острых проблем страны, начали борьбу за власть.
По результатам парламентских выборов, прошедших в феврале 2008 г., победила ПНП, которая сформировала коалиционный Кабинет министров во главе с Ю. Р. Гилани. В первом составе правительства из 24 министерских постов девять принадлежали членам ПМЛ (Н), но уже тогда многие сомневались в жизнеспособности союза двух партий. И действительно, вскоре последовала серия скандалов, в результате которых ПМЛ (Н) вышла из состава правительства в мае того же года. После отставки президента П. Мушаррафа в августе начался новый виток противостояния. В президентской гонке победил Асиф Али Зардари, но лидер ПМЛ (Н) Наваз Шариф не собирался оставаться в стороне от политической жизни. Тогда основным вопросом борьбы двух партий стало дело Ифтихара Чаудхри, бывшего председателя Верховного суда Пакистана, отстраненного от исполнения своих обязанностей в начале 2007 г. Президент А.А. Зардари не спешил восстанавливать судью в должности поскольку его пугала возможная перспектива того, что И. Чаудхри возобновит коррупционные дела против него, которые были прекращены указом П. Мушаррафа в период переговоров с его женой - Беназир Бхутто. Н. Шариф, наоборот, активно выступал за возвращение бывшему председателю Верховного суда его полномочий. Тогда Н. Шариф одержал победу, и в марте 2009 г. И. Чаудхри был восстановлен в должности. В конце года произошло то, чего так опасался президент А.А. Зардари: в декабре Верховный суд принял решение о повторном рассмотрении всех судебных дел по обвинению в коррупции, которые были отменены в 2007 г. на основании Указа о национальном примирении. Документ был подписан П. Мушаррафом в сентябре 2007 г., в результате чего были прекращены коррупционные дела, в том числе против А.А. Зардари и его ныне покойной жены. Именно это решение дало возможность Б. Бхутто вернуться в Пакистан в 2007 г. Отмена Указа о национальном примирении означала возобновление судебных дел против как минимум четырех министров правящей коалиции Пакистана, что практически парализовало работу административного аппарата страны. После принятия данного решения члены ПМЛ (Н) потребовали незамедлительной
133
отставки Кабинета министров и президента А.А. Зардари. Позже ПНП нанесла ответный удар: в январе 2010 г. министр информации и радиовещания Пакистана (и член ПНП) Камар Заман Кайра в одном из своих заявлений поставил под сомнение законность пребывания Н. Шарифа в стране. По его мнению, лидер ПМЛ (Н) получил возможность вернуться только благодаря договоренностям, заключенным между Б. Бхутто и П. Мушаррафом в рамках Указа о национальном примирении.
Понятно, что столь ожесточенная борьба за власть заставила ведущие политические партии Пакистана фактически отодвинуть на второй план основные задачи правительства - борьбу с терроризмом и стабилизацию экономики, которая переживала не самые лучшие годы.
Экономическая ситуация в Пакистане особенно обострилась осенью 2008 г., когда золотовалютные резервы страны уменьшились до такой степени, что она оказалась на грани банкротства. Благодаря содействию США Пакистан тогда получил кредит от МВФ в размере 7,6 млрд. долл., который фонд должен был предоставлять поэтапно, транш за траншем. В июле 2009 г. размер кредита был увеличен до 11,3 млрд. долл. Эта помощь, безусловно, способствовала некоторому улучшению экономической ситуации, однако в декабре 2009 г. заместитель управляющего директора МВФ Такатоши Като в одном из своих выступлений подчеркнул, что, несмотря на все усилия правительства страны, экономическое положение там остается крайне неустойчивым.
Тем не менее, согласно данным «Обзора экономики Пакистана за 2009-2010 финансовый год», экономический рост в стране за указанный период составил 4,1%, что было заметно выше показателей предыдущего финансового года (1,2%). На тот момент это давало возможность многим аналитикам утверждать, что государство постепенно выходит из глобального экономического кризиса, и делать достаточно позитивные прогнозы.
Постепенное укрепление пакистанской экономики в 2010 г. было обеспечено во многом за счет внешней поддержки. Ведущую роль при этом сыграли США, Всемирный банк и Азиатский банк развития. Администрация Б. Обамы добилась одобрения Конгрессом США экономической помощи Пакистану в размере 7,7 млрд. долл. на пять лет, начиная с 2010 г. Всемирный банк с начала 2006 фин. г. по март 2010 г. предоставил Пакистану кредиты на общую сумму 3,9 млрд. долл. В 2009 г. Азиатский банк развития
134
начал реализацию принятой им программы оказания помощи Пакистану в размере 1,5 млрд. долл., рассчитанной на четыре года.
Можно было ожидать, что благодаря такой серьезной финансовой поддержке извне страна все же сможет добиться значительного экономического роста, но этим оптимистичным перспективам не дано было реализоваться. Летом 2010 г. в Пакистане произошло мощнейшее за всю историю страны наводнение, причиной которого послужили продолжительные муссонные дожди. По данным Всемирного банка, стихийное бедствие затронуло 78 районов, а под водой оказалась территория площадью более 100 тыс. км2'. Правительство Пакистана первоначально оценило общие потери от наводнения в 43 млрд. долл., хотя, по оценкам специалистов Всемирного банка и Азиатского банка развития, для полного восстановления и покрытия всех расходов, связанных с ликвидацией последствий стихийного бедствия, стране понадобится от 8,7 до 10,9 млрд. долл. Естественно, подобный урон не мог не отразиться на экономической ситуации. По данным «Обзора экономики Пакистана за 2010-2011 финансовый год», экономический рост за указанный период составил 2,4% (при запланированных 4,5%). Отклонение от намеченного показателя произошло за счет замедления темпов роста производственного и сельскохозяйственного секторов пакистанской экономики.
Еще одним фактором, который оказывает крайне негативное воздействие на экономическое развитие страны, являются огромные затраты на борьбу с террористическими организациями. По данным того же «Обзора экономики Пакистана за 20102011 финансовый год», за последние десять лет правительство потратило на эти цели 67,9 млрд. долл. Тем не менее результативной эту борьбу назвать нельзя. Более того, приходится с сожалением констатировать, что даже такие разрушительные природные катаклизмы, как наводнение летом 2010 г., не способны заставить боевиков приостановить свою деятельность. Поданным Пакистанского института по изучению мира, с июля по декабрь 2010 г. в стране было совершено около 1 тыс. терактов, в результате которых погибли свыше 1,5 тыс. человек. Продолжались атаки против представителей религиозных меньшинств. Примером подобных акций могут служить взрывы во время шествия процессии мусульман-шиитов 1 сентября в г. Лахор (столице провинции Пенджаб). Комментируя это происшествие, министр внутренних дел Пакистана Рехман Малик заявил, что данное преступление было нацелено на разжигание вражды между шиитами и суннитами.
135
3 сентября был совершен еще один теракт против мусульман-шиитов в г. Кветта (столице провинции Белуджистан). Ответственность за эти атаки взяло на себя «Движение талибов Пакистана», члены которого заявили, что это была месть за убийство одного из суннитских лидеров в 2009 г. В конце октября боевики совершили теракт против представителей одного из религиозных меньшинств Пакистана - секты суфиев. Взрыв произошел в крупном суфийском храме в г. Пак Паттан провинции Пенджаб.
Очередной резкий всплеск террористической активности в стране был отмечен после убийства лидера «Аль-Каиды» Усамы бен Ладена в результате операции американского спецназа, проведенной 2 мая 2011 г. в г. Абботабаде, находящемся в 60 км к северу от Исламабада. В ответ на это боевики «Движения талибов Пакистана» и других группировок, связанных с «Аль-Каидой», совершили ряд «актов возмездия» по всей стране. Факт совершения боевиками атак даже в тех провинциях, где ранее были проведены военные операции или приняты меры повышенной безопасности, показывает, что силовые меры не всегда являются высокоэффективными в противостоянии экстремистам. Комплексная стратегия по борьбе с ними должна включать и деятельность, направленную на просвещение населения в религиозных вопросах, экономическое развитие наиболее проблемных регионов, укрепление доверия к властям, улучшение условий жизни людей и повышение общего уровня образованности, но главное - необходимо создать возможности для установления взаимопонимания между представителями различных религиозных течений. Пока хотя бы часть этих мер не будет принята, у членов радикальных группировок всегда будет большое количество последователей.
* * *
В настоящее время можно с уверенностью говорить о том, что в Пакистане существует комплекс серьезных проблем в сфере безопасности, без решения которых противостояние экстремистам не может быть успешным. Оценивая результаты борьбы пакистанской армии с боевиками, базирующимися на территории страны, стоит отметить, что, несмотря на проведение за последнее время многочисленных военных операций, проблемы экстремизма и территориальной дезинтеграции Пакистана так и не были решены, в то время как уровень террористической активности продолжал неуклонно расти. Власти не в состоянии полностью контролиро-
136
вать районы, расположенные около афганско-пакистанской границы, и прекратить проникновение иностранных боевиков в Пакистан. Более того, даже после зачистки определенных районов от присутствия экстремистов военные не всегда могли сохранить эти территории под своим полным контролем.
Что касается судьбы пакистанских исламистских группировок, то за последние годы они усилили свои позиции и расширили зону влияния. Показательным в этом смысле является пример талибов, которые сумели сохранить свое присутствие несмотря на многочисленные операции по зачистке приграничных районов от боевиков. Кроме того, в настоящее время происходит формирование второй волны движения в центральных районах Пакистана.
Экономическая ситуация в стране также остается нестабильной. Не успела пакистанская экономика оправиться от последствий наводнения, произошедшего летом 2010 г., как случился очередной природный катаклизм, который по своим масштабам может оказаться столь же разрушительным. В результате наводнения, начавшегося летом 2011 г. и затронувшего южную часть страны, уже к концу сентября пострадали около 5,4 млн. человек в провинциях Синд и Белуджистан. К тому моменту было уничтожено 73% посевов сельскохозяйственных культур, 67% запасов продовольствия и погибло около 78 тыс. голов скота в провинции Синд. Еще до начала нового наводнения было подсчитано, что семьи, пострадавшие от стихийного бедствия в 2010 г., смогут вернуться к прежнему уровню жизни через 3-4 посевных сезона. Для многих общин на юге Пакистана новый природный катаклизм еще больше осложнил ситуацию, в которой они оказались после прошлогоднего наводнения. Для предотвращения гуманитарной катастрофы ООН разработала план помощи пакистанскому правительству в оказании поддержки пострадавшему населению. По предварительным подсчетам, для реализации данной программы необходимо собрать 357 млн. долл.
В подобных условиях руководству Пакистана необходимо направить все усилия на решение существующих проблем, однако в стране можно наблюдать несколько иную тенденцию: две крупнейшие политические партии продолжают вести ожесточенную борьбу за власть, что, безусловно, тормозит процесс преодоления значительных трудностей.
Учитывая все сказанное, можно с определенной долей уверенности утверждать, что в обозримом будущем правительству Пакистана вряд ли удастся решить проблемы искоренения экстре-
137
мизма и террористической угрозы на территории своей страны, поэтому основными задачами на ближайшую перспективу станут сдерживание исламистских группировок в рамках границ их традиционного ареала деятельности и недопущение распространения их влияния на весь Пакистан.
«Вестник Московского университета. Сер. 25.
Международные отношения и мировая политика»,
М., 2011 г., № 3, с. 219-235.
Борис Долгов,
кандидат исторических наук (ИВ РАН) ИСЛАМИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В АЛЖИРЕ
В результате коллапса «социалистического лагеря» на рубеже 80-90-х годов XX в. происходит отказ ряда арабских стран, в том числе Алжира, от ранее провозглашавшейся ими идеологии национализма с элементами социализма (социалистической ориентации). Образовавшийся своеобразный идеологический вакуум стал заполняться различными исламистскими концепциями, отражавшими в том числе социальный протест неимущих слоев населения, так как многие арабские страны переживали в этот период социально-экономический кризис.
На волне масштабной демократизации общественно-политической жизни, проходившей в условиях системного кризиса, в Алжире в начале 1990-х годов сформировался Исламский фронт спасения (ИФС). В тот период это было самое массовое в арабском мире исламистское движение и наиболее влиятельная политическая сила в Алжире. В рядах ИФС, по заявлениям его лидеров, в начале 1990-х годов насчитывалось до 3 млн. членов. На первых альтернативных парламентских выборах в 1992 г. за ИФС проголосовало около 50% избирателей. Легитимный приход к власти исламистов предотвратило вмешательство армии, традиционно занимавшей доминирующее положение в жизни алжирского общества. Это, в свою очередь, привело к радикализации исламистского движения, экстремистские силы которого развязали многолетнее вооруженное противостояние с властями. В своей активной форме оно продолжалось с 1992 по 1999 г., за это время погибло более 150 тыс. алжирских граждан. Алжир оказался на грани гражданской войны и стал одним из очагов радикального исламизма, борьба с которым продолжается до сих пор. Тем не менее руковод-
138
