CC BY
62
ВОПРОСЫ УГОЛОВНОГО ПРАВА И КРИМИНОЛОГИИ
© 2003 г. Н. И. Минкина ПРОБЛЕМА ОПРЕДЕЛЕНИЯ КУЛЬТУРЫ ЛИЧНОСТИ ПРЕСТУПНИКА
Личность преступника - это не новая категория для исследования. Вместе с тем до сих пор в научных кругах ведутся активные споры о ее научной состоятельности, о том, можно ли дать какую-то общую характеристику личности преступника, отличную от законопослушного гражданина.
Признавая наличие специфических отличительных черт у личности преступника, можно утверждать, что некоторые из них представлены культурой личности правонарушителя. Для подтверждения этой гипотезы автором в 2002 году на территории Иркутской области проведено научно-практическое исследование1.
Следует признать, что уровень культуры каждого преступника индивидуален, также как и уникальна любая личность. Вместе с тем, давая характеристику культуре личности преступника, можно обнаружить ряд общих признаков.
Ценности личности преступника как регулятор его поведения.
Необходимо учитывать, что культуру всякой личности характеризуют ценности как результат оценки. В свою очередь оценка представляет собой осознание ценности, важности и значимости чего-либо для лица, производящего эту оценку.
1 Исследование осуществлялось в несколько этапов. Во-первых, проведено анкетирование осужденных лиц, которым назначено лишение свободы, и лиц, которым назначено наказание, не связанное с изоляцией от общества. В дальнейшем данный контингент обследованных именуется преступниками или правонарушителями. Здесь следует принять во внимание некоторую условность примененных терминов, то есть учитывать вероятность следственной и судебной ошибки при вынесении в отношении лица обвинительного приговора. Анкетирование проводилось в уголовно-исполнительных инспекциях, 7 исправительных учреждениях общего, строго и особого режимов на территории Иркутской области, в том числе в колонии-поселении, Ангарской воспитательной колонии и в колонии, где отбывают наказание бывшие сотрудники правоохранительных органов. Всего обследовано 620 преступников. Во-вторых, исследованию выборочно подвергнуты представляющие население региона в качестве контрольной группы законопослушные граждане. Выборка носит случайный характер. Однако и здесь не исключена возможность попадания в контрольную группу лиц, когда-то совершивших преступление, но не понесших наказание по приговору суда, допустим, по причинам не установления лица, совершившего преступления, за отсутствием события преступления и т.д. Обследованию подвергнуто 318 человек, проживающих на территории г. Иркутска и г. Ангарска.
В-третьих, проанкетированы сотрудники правоохранительных органов. Всего опрошено 340 представителей различных прокуратур Иркутской области, Ангарской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях, регионального управления ФСБ по Иркутской области, УВД по Иркутской области, УВД г. Ангарска, УВД г. Усолье-Сибирское, Главного управления исполнения наказаний по Иркутской области и исправительных учреждений. В-четвертых, проведен сравнительно небольшой опрос библиотекарей и начальников отрядов 5 исправительных учреждений, расположенных на территории Иркутской области.
Культурные ценности существуют в сознании каждой личности, которые представлены как жизненные ориентиры и с которыми личность соотносит свое поведение.
Как показали результаты обследования, шкала ценностей среднестатистического преступника выстраивается следующим образом:
1) семья (на что в первую очередь указали 70,6% опрошенного контингента);
2) дружба (на что соответственно указали 45,6%);
3) деньги (35,9%);
4) образование (26,9%);
5) секс (25,8%).
Не случайно при вскрытии спецотделами исправительных учреждений исходящей корреспонденции из мест лишения свободы чаще всего встречаются письма, адресованные родственникам, прежде всего родителям осужденных, и возлюбленному (возлюбленной). По содержанию письма, как правило, не отличаются: превалирует «желание выйти на свободу», тоска по родным и забота о проблемах быта.
Однако временные культурные ценности преступника, изолированного от общества и его ближайшего окружения, не следует отождествлять с культурными ценностями личности преступника вообще. В связи с этим вышеуказанная иерархия ценностей выявлялась не только среди лиц в местах лишения свободы, но и среди лиц, совершивших преступление, но наказания, которых не связано с лишением свободы.
В последнюю очередь как значимые в жизни преступников практически каждым вторым из них отмечались такие ценности как «власть и связи» (55,5% от общего количества респондентов) и «физическая сила» (46,9%). Также на последнем месте в 53,7% случаев оказывалась (либо вообще не указывалась в качестве культурной ценности) «духовная любовь» в широком смысле слова как человеческая ценность, душевное проявление личности. Можно предположить не понимание содержания этой категории преступником.
Как оказалось, из современных проблем личность преступника больше всего беспокоят: рост преступности и наркомании (45,3%), проблема выживания (40,97%), рост безработицы и в тоже время низкий уровень заработной платы (35,97%). При этом лишь 9,84% всех опрошенных преступников признают в качестве проблемы кризис российской культуры. Одновременно с этим отдельными преступниками среди современных проблем, которые их волнуют, отмечались: «влияние Запада», «равнодушие людей к беде близкого человека», «моральное разложе-
ние общества», «всеобщее падение нравственности», «истребление Человечества», «разруха», «насилие - культура нашего общества», «современные отношения между людьми» и т.п. Перечисленные явления по сути можно отнести к различным аспектам кризиса культуры нашей страны, который все-таки воспринимается некоторыми преступниками.
В 66,8% случаев указанное явление кризиса культуры вообще не воспринимается в качестве проблемного.
Кроме того, 61,3% не видят проблем в сфере образования. И лишь 11,6% анкетируемых утвердительно отвечают на вопрос о наличии проблем в этой области.
Ценности преступников в большей мере сосредоточены около своей личности и собственных желаниях. Так, к примеру, нередко среди ответов правонарушителей можно обнаружить такие, которые имеют серьезный уклон только к своей личности. Это подтверждается следующими ответами: «хочу красиво жить», «люблю деньги», «люблю чувство риска», «желаю острых ощущений» и другие, чем, собственно говоря, и определяются ценности личности. В связи с этим нередко преступный акт правонарушителями воспринимается примитивно как «выражение эго, которое выделяется из общего стада серой массы».
В контрольной же группе выявлено, что личные культурные ценности законопослушных граждан больше носят не личный, как у преступников, а общественный характер. Так, к примеру, почти 80% опрошенных в регионе граждан, отмечая проблемы, которые их беспокоят в первую очередь, называли, как и преступники, рост преступности и распространение наркомании в стране. Кроме того, в ряду таких проблем назывались национальная безопасность (47%) и ухудшающаяся экология (37,5%). Кризис российской культуры в контрольной группе отмечался лишь 15% всего количества анкетируемых граждан. Вместе с тем проблемы личного характера у законопослушных граждан тоже имеются. Центральное место, по общественному мнению, среди них занимает низкая оплата труда.
Таким образом, у законопослушных граждан общепринятые в обществе культурные ценности, одновременно являющиеся и личными ценностями человека, выполняют роль регулятора его поведения, в том числе фактора, сдерживающего от совершения антиобщественных действий. Таким образом, высокий уровень культуры личности является его антикриминогенным качеством (свойством). В этой связи приобретает особую актуальность вопрос об исправлении осужденных путем их приобщения к культуре и ее ценностям посредством образования, воспитания, труда и т.д.
У преступников же ситуация выглядит иначе. Иногда культурные ценности правонарушителя личного порядка оказываются явно превыше общественных ценностей и зачастую противоречат им. Некоторые культурные ценности личности могут быть антикультурными ценностями для общества. Столкновение (конфликт) личного и общественного уровней куль-
туры может привести человека к действиям (бездействиям), нарушающим уголовноправовые запреты.
Возможна и другая ситуация, когда на первый взгляд культурные ценности личного и общественного порядка практически совпадают, тогда выбор личностью способа достижения поставленной цели или путей удовлетворения каких-либо жизненных потребностей может происходить в ущерб культурным ценностям социума. Иначе говоря, такие способы, пути и средства носят незаконный характер, хотя их выбор состоялся в пределах культуры конкретного человека. Представляется, что в данном случае в глубине сознания личности либо ее подсознании произошла (или происходит) серьезная трансформация культурных ценностей, факт существования которой пока не осознается, либо не отдается отчет в противоправности их характера. Подобно тому, как ребенок познает и усваивает культурные ценности с детства, не осознавая этого, в течение всей жизни человека происходят изменения жизненно важных для него ценностей, в чем также человек может не отдавать себе отчета. Указанное обстоятельство свидетельствует о сложности познания культурных ценностей и уровня культуры преступника.
Этим же объясняется тот факт, что правонарушители, зная, какими качествами должен обладать культурный человек, не смогли самоопределиться со своим культурным уровнем.
Преступник некультурен?
В понимании среднестатистической личности преступника культурный человек - это человек, отличающийся образованностью, вежливостью и порядочностью, интеллектуальной и духовной развитостью, которые проявляются в процессе общения.
Интересными показались следующие суждения правонарушителей о том, какого человека можно признать культурным: «это общее соответствие личности принятым в обществе эталонам этики, нравственности и духовности», «это человек, обладающий благородством, достоинством, уважительно относящийся к окружающим», «такой человек должен в любой ситуации оставаться Человеком». Представляется, что такие высказывания свидетельствуют о достаточно высоком уровне образованности отдельных личностей преступников независимо от официально полученного ими образования.
Практически каждый третий из опрошенных осужденных (37,7% от общего количества респондентов) затруднились ответить на вопрос, считают ли они себя культурными людьми. В данном случае нередко указывалось на то обстоятельство, что они не могут «сами за себя ответить».
Опрос показал, что 40,3% правонарушителей относят себя к категории культурных людей, в то время как в контрольной группе однозначные ответы встречались лишь у 26,4% обследованных. Законопослушным гражданам свойственна средняя самооценка - признание себя частично культурным.
21,6% опрошенных преступников откровенно признали себя некультурными (в контрольной группе - около 5%).
Интересно заметить, что некоторые из преступников, считая себя культурными людьми, нередко возвращали заполненные анкеты в изрядно потрепанном виде, а иногда и с прожженными местами. Пожалуй, этот факт свидетельствует о завышенной самооценке своего уровня культуры такими людьми.
Кроме того, хотелось бы отдельно остановится на моменте стороннего восприятия уровня культуры преступников. Так, почти каждый четвертый из представителей правоохранительных органов (23,9%) полагают, что преступники, совершая запрещенные Уголовным законом страны общественно-опасные деяния, тем самым посягают на культурные ценности общества, а значит культурными этих людей назвать нельзя.
Вместе с тем на вопрос, всякий ли преступник некультурен, 56% опрошенных сотрудников задумались о том, что не всякая категория преступлений посягает на культуру общества, поэтому не всех преступников следует причислять к разряду некультурных людей. Более того, 10,3% респондентов, то есть в среднем каждый десятый, высказывали мнение о том, что у каждого преступника «своя культура» («свой уровень культуры»), что нашло свое подтверждение в проведенном исследовании.
Следует отметить, что личность преступника анализируется сотрудниками различных правоохранительных структур, которые имеют возможность по-разному, с различных сторон видеть и познавать личность преступника. Причем, почти 70% всех опрошенных сотрудников имеют высшее образование, 25% - средне-
профессиональное образование, оставшиеся 5% респондентов, преимущественно сотрудники системы охраны в исправительных учреждениях, указали на получение ими только среднего полного образования (10 лет обучения в школе).
Представляется, что полученные в ходе опроса сотрудников правоохранительных органов данные приближены к реальной действительности не только по причине достаточно высокого, причем нужно заметить - формального, показателя образованности, но и в силу не случайности, обдуманности и глубины познания личности преступника за длительное время работы с ними. Так, 58,4% респондентов имели на момент проведения анкетирования стаж работы более 5 лет; 20,9% - от 2 до 5 лет стажа работы и лишь 13,9% опрошенных сотрудников имели менее 2 лет трудового стажа по направлению правоохранительной деятельности2.
Таким образом, перечисленные обстоятельства позволяют сделать, по меньшей мере, два немаловажных вывода.
Во-первых, результаты проведенных опросов, в том числе по перекрестным вопросам у осужденных и сотрудников правоохранительных органов, у осужденных и законопослушных граж-
2 При этом оставшаяся часть респондентов в силу различных причин не отметили соответствующую графу вопроса о стаже работы.
дан, подтверждают теорию существования преступной субкультуры внутри культуры всего общества, а если быть точнее - противостояние криминальной субкультуры общепризнанной культуре, веками передаваемой человечеством из поколения в поколения.
О криминальной субкультуре, являющейся объектом многих научных исследований, написано немало. Выявлено, что культура среди преступников как социальный регулятор устанавливает определенные нормы (правила) поведения, подкрепляя их отличными от признанных в обществе культурными ценностями и жесткими, хотя и негласными, так называемыми «воровскими законами». Ценности, которых придерживаются преступники, различаются своего рода размытостью морального, нравственного с одной стороны и аморального, безнравственного с другой стороны. Также культурные ценности преступной среды отличает в определенной мере жестокость и отсутствие общечеловеческих запретов, в том числе выраженных в форме закона.
Соответственно, среди прочих криминогенных факторов, как показали результаты опроса сотрудников правоохранительных структур, ими в 40,1% случаев было отмечено отсутствие культурных ценностей на фоне общего духовного обнищания страны.
Результаты других специальных исследований также свидетельствуют не о полном отсутствии у преступников культурных ценностей, а об их существенных преобразованиях под воздействием среды и ближайшего окружения этой личности.
Во-вторых, далеко не всегда преступники характеризуются отсутствием культурной составляющей. Так, «беловоротничковые» преступники, к примеру, специализирующиеся на незаконных сделках с валютными ценностями, мошеннических аферах либо ведущих незаконную предпринимательскую деятельность, как определяется криминологами, нередко отличаются высоким уровнем культуры и образованностью. Причем, преступления, совершаемые такими людьми, относятся к разряду высоколатентных и носят скрытый, труднодоказуемый характер.
В массовом сознании, как правило, существует ошибочное представление о том, что культурный и воспитанный человек должен вести исключительно законопослушный образ жизни.
Итак, все то, что отнесено к качествам культурного человека всеми респондентами (и осужденными, и контрольной группой законопослушных граждан, и сотрудниками правоохранительных органов) может присутствовать в большей или меньшей мере и в личности преступника.
В то же самое время само по себе наличие определенно низкого уровня культуры у личности не означает, что это неизбежно приведет ее рано или поздно к совершению преступления. Это лишь указывает на уязвимость личности и в отличии от законопослушного гражданина ее большую подверженность к асоциальным или даже антисоциальным действиям.
Чтение и преступник.
Необходимо признать, чтение книг не говорит еще о том, что регулярно читающий человек, несомненно, культурен, но, тем не менее, книга при правильном ее прочтении (что-то взять за образец культурного поведения, а что-то подвергнуть жесткой критике) способна повысить уровень культуры любой личности.
По единому мнению библиотекарей 5 исправительных учреждений Иркутской области чтение самой различной литературы у осужденных вызвано необходимостью в заполнении «тюремной» скуки, поэтому книга служит лишь средством организации досуга преступника.
В то время как по оценке самих осужденных чтение «повышает уровень образованности и эрудиции», на что указало 44,8% опрошенных, а также «доставляет душевное удовольствие и духовно облагораживает», что отметило 42,7% респондентов. Интересным показалось, что в единичном случае среди побудительных мотивов к чтению указывалось на «необходимость замедлить процесс деградации».
На мотив модности чтения книг указывался анкетируемыми преступниками только в 2,6% случаев, нежелание отличаться от других окружающих людей отметили 1,6% преступников. Однако 16% опрошенных осужденных оценили цель чтения ими литературы как мероприятие, чтобы «убить время» либо «просто отвлечься».
Таким образом, преступников, читающих в свободное время, больше половины (80,9% от общего количества обследованных). 18,8% респондентов заявили о том, что «не любят читать», а 0,3% - оставили этот вопрос без внимания.
Читательская активность исследуемых преступников выглядит следующим образом: 44 % - читают более 2 книг в месяц; 28,5% - около 1-2 книг за месяц; 17,3% - в лучшем случае
прочитывают 1-2 книги за год (причем, среди последней категории читателей 61,3% тех осужденных, которые ранее указывали на предпочтение книги другому времяпровождению).
По данным анкетного обследования, интерес активно читающих преступников главным образом сосредоточен на периодических изданиях. Почти каждый второй преступник предпочитает читать газеты и журналы. На это указало 46,5% респондентов. Каждый третий, т.е. 34,8% осужденных охотно читают детективы. Почти каждый четвертый читает классическую литературу (23,5%) и фантастику (22%). Приблизительно каждый седьмой преступник увлекается чтением специальной литературы, к примеру, исторической, технической, психологической, философской, духовной (религиозной) литературы.
Как и у мужчин - преступников, так и у женщин - преступниц с возрастом наблюдается увеличение читательской активности. При этом, как показывают обобщенные статистические данные по проведенному исследованию, частота чтения книг и иной литературы женщинами почти в 1,5 раза превышает показатель чтения преступниками мужского пола. Так, если 62% обследованных правонарушительниц прочитывают в среднем за месяц около 1-2 книг, то за этот же
период времени и то же количество книг прочитывают только около 45% преступников мужского пола.
Безусловно, читательский интерес носит исключительно индивидуальный характер. Однако вместе с тем в среднем можно обнаружить, что женщинами наряду с регулярным ознакомлением периодических изданий, большее предпочтение отдается в равной мере чтению любовных романов и детективов. Интерес мужчин помимо газет и журналов сосредоточен на чтении детективов и фантастики.
Также нельзя не заметить сравнительно низкий показатель читательской активности у несовершеннолетних преступников. Так, при опросе осужденных Ангарской воспитательной колонии установлено: 15,6% респондентов вообще ничего не читают, т.к. не любят этим заниматься в свободное время; 30,8% опрашиваемых указали, что читают очень редко, в лучшем случае 1-2 книги в год; 43,6% несовершеннолетних заявили, что хорошо, если они в месяц прочитывают 1-2 книги и лишь 10% с уверенностью утверждали об активном чтении - много больше, чем 2 книги в месяц.
По данным акта проверки в октябре 2002 г., проведенной Ангарской прокуратурой по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях, видно, что, не смотря на сравнительно неплохое укомплектование библиотеки в Ангарской воспитательной колонии, несовершеннолетние преступники чтению предпочитают занятия спортом и просмотр кинофильмов.
Возрастной период с 18 до 25 лет можно назвать периодом становления культуры всякой личности, в том числе личности преступника. В это время происходит процесс культуризации личности. Она проявляет любознательность к макросреде, в которой пребывает. В этой связи обнаруживается разброс в хобби, в том числе в частоте чтения преступниками. Названная частота выглядит следующим образом: 11,5% обследованных правонарушителей не любят читать; 24,6% - в год максимально прочитывают 1-2 книги; 30,4% - свое чтение определили, как 1-2 книги в месяц; 33,5% - более 2 книг в месяц.
Кроме того, результаты проведенного криминологического исследования позволяют установить закономерность: чем старше преступник, тем больше у него проявляется желание и находится время для чтения различной литературы.
Не трудно заметить, что также с возрастом уменьшается до нуля количество тех лиц, которые когда-то раньше предпочитали чтению что-то другое. Итак, в возрасте 14-17 лет показатель доли лиц, которые указывали, что не любят читать, составлял 15,6%; 18-25 лет - соответственно 11,5%; 26-30 лет - 6,5%; 31-40 лет -
6,08%, а в возрасте старше 50 лет рассматриваемый показатель снизился до нуля.
Одновременно с этим, как уже указывалось, наблюдается постоянный рост преступников, у которых с возрастом растет читательская активность: до 18 лет - 10% респондентов; 18-
25 лет - 33,5%; 26-30 лет - 46%; 31-40 лет -58%; 40-50 лет - 62,4%; старше 50 лет - 64%.
Таким образом, видно, что в среднем в возрасте старше 40 лет преступники активно занимаются чтением различной литературы.
Между тем неслучайно библиотекарями исправительных учреждений указывалось на возрастную группу 26-40 лет как на самый читаемый возраст осужденного. Дело в том, что этот возраст является среднестатистическим для осужденных. Фактически каждый второй преступник имеет возраст 26-40 лет.
Также согласно результатам опроса библиотекарей исправительных учреждений наиболее востребованными среди преступников в местах лишения свободы являются книги таких авторов, как Ф. Достоевский, В. Пикуль, О. Бальзак, А. Дюма, В. Астафьев. Многие из осужденных к лишению свободы проявляют интерес к духовной литературе, пользуется популярностью Библия.
Однако, как уже отмечалось, чтение чтению рознь - читать можно по-разному. Так, например, почти все опрошенные библиотекари указали на тот факт, что нередко им приходилось сталкиваться со случаями возврата после прочтения потрепанных книг, с загнутыми страницами и различными надписями. Данное обстоятельство красноречиво свидетельствует о соответствующем уровне культуры осужденного в данном случае - в местах лишения свободы.
Правовая культура личности преступника.
Определенный интерес в рамках сформулированного названия статьи представляет и другой вопрос. По данным проведенного исследования, большинство осужденных считают, что в отношении их со стороны сотрудников правоохранительных органов допускались ущемления их прав и законных интересов. 58,3% опрошенных осужденных заявили о нарушениях законодательных предписаний должностными лицами правоохранительных структур. Из них около 75% указали на нарушения закона следователями, дознавателями и оперативными работниками . Причем , нередко обозначенные факты сопровождались указаниями на фамилии, имена и отчества этих лиц.
Почти 46% считают, что судьи в отношении них допустили разного рода нарушения, и почти 30% респондентов заявили, что прокурорскими работниками допускались в отношении них различные нарушения.
13,7% респондентов указали на правовые нарушения, исходящие от лиц, исполняющих уголовные наказания. При этом, по словам начальников отрядов исправительных учреждений, лиц, наиболее приближенных к осужденным, к персоналу учреждения осужденные относятся «уважительно», а нередко и «осторожно».
Даже со стороны защиты в лице адвокатов, как оказывается, по мнению осужденных, в 10% случаев допускались нарушения законодательных предписаний в отношении своих подзащитных.
Понятно, что не все такие заявления обоснованы, но зато, как им кажется, оправданы обидой (а возможно, и злобой) преступников на лиц,
уполномоченных разобраться в совершенном ими деянии. Причем, каждый четвертый из опрошенных преступников в качестве основной причины совершения ими преступления указывали на внешнее обстоятельство - противоречивость и сложность жизни, которая, по их мнению, позволяет иногда нарушать законы.
Нельзя не заметить, снисходительный к себе подход у преступников, когда «жизнь заставляет их совершать преступления». Однако нарушения законов со стороны представителей государственной власти оказываются для них не терпимы и не допустимы.
Как видно, правовая культура преступника как часть его общей культуры в аспекте проявления не уважения к закону и соответственно рассогласованности поведения с правовыми нормами характеризуется низким уровнем, причем, независимо от вида совершенного преступления, что отмечалось и предшественниками, изучавшими правовую культуру осужденных3.
Следует заметить, что преступниками не столько не усваиваются правовые ценности, накопленные обществом, сколько не исполняются, нередко - целенаправленно, либо исполняются ненадлежащим образом правовые нормы, охраняющие общечеловеческие ценности.
Необходимо признать, что в определенной мере несовершенство законов в стране является условием, способствующим формированию и (или) развитию низкой правовой культуры, как у преступников, так и у законопослушных граждан.
Как показало проведенное исследование, для 45% преступников пословица «Закон, что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет» отражает реалии дня.
Между тем, все-таки почти каждый четвертый из опрошенных преступников (24,5%) отрицали факт наличия каких-либо правонарушений в отношении них со стороны должностных лиц правоохранительных органов.
16,6% затруднились ответить на поставленный вопрос, что сигнализирует либо о затруднениях, которые испытывает преступник, чтобы соотнести действия сотрудников правоохранительных структур с законодательными положениями, зачастую просто не зная последних в силу отсутствия правовой культуры, (1) либо указанное обстоятельство означает неискренность опрашиваемого (2), не смотря на тот факт, что анкетирование проводилось опосредованно и при условии соблюдения анонимности.
В целом, 53% обследованных преступников не считают сотрудников правоохранительных органов культурными людьми, 11,6% находят их культурными, а 35,2% затруднились определить общий уровень культуры должностных лиц правоохранительных структур.
В тоже время почти 55% всех опрошенных сотрудников правоохранительных органов считают себя культурными людьми. При этом 14,6% не стали отвечать на поставленный вопрос-
3 См. подробнее: Смирнов Л. Б. Правовая культура и правосознание личности осужденного в условиях лишения свободы// ОВД на пути к правовому государству: Сб. трудов адъюнктов и соискателей. Вып.1/ Под общ. ред. В. П. Сальникова. СПб., 1993. С. 91-94.
самоанализ, а 27,7% респондентов испытали затруднения при ответе на вопрос, лишь 6,8% подошли к себе самокритично, заявив, что не считают себя культурными людьми.
Классификация преступников по их уровню культуры.
Обращаясь к вопросу о выделении типологии преступников, где отправной точкой будет являться культурный уровень преступников, возникает необходимость в проведении специального углубленного исследования личности преступника. Проведенное автором исследование позволяет выделить некоторые характерные черты в личности корыстного и насильственного преступника путем их классификации по уровню культуры.
Поскольку большинство преступников испытали определенные трудности по отнесению преступления к корыстно-насильственной категории либо при таком указании (с одновременной пометкой статьи УК РФ, по которой деяние квалифицировано судом) допускали ошибки в оценке своих уголовно-наказуемых действий, то выделение данного вида преступников не представилось возможным.
Результаты исследования показали, что независимо от вида совершенного преступления (речь идет о преступлениях против личности или имущественных преступлениях) около 40-50% опрошенных преступников считают себя культурными людьми. При этом, как уже указывалось, обнаруживаются существенные расхождения в культурных ценностях правонарушителей и культурных ценностей законопослушных граждан. Также различаются культурные ценности лиц, совершивших насильственные преступления и лиц, совершивших корыстные преступления.
Обращает на себя внимание, что почти каждый второй корыстный преступник (47,1%) в ряду первостепенных ценностей отмечают деньги. Как указывалось одним из корыстных преступников, «не в деньгах счастье, а в их количестве».
В то время как среди всех культурных ценностей насильственных преступников превалирует физическая сила и секс, на что в первую очередь указали 46,3% обследованных преступников, совершивших одно или несколько преступлений насильственной направленности.
Между тем 49,1% анкетируемых лиц, совершивших должностные преступления, предусмотренные гл. 30 УК РФ, в качестве приоритетных жизненных ориентиров и ценностей отметили карьеру и почет, а в 52,1% случаев указали на власть и связи.
Однако, не смотря на существенные отличия ценностей корыстных и насильственных преступников, которые в какой-то мере и определяют совершение ими преступлений, все они на первое место ставят такие первостепенные общечеловеческие ценности как семья и дружба.
Также примечательно, что все преступники по отношению к себе и своим проступкам проявляют неадекватную снисходительность, отчасти чувствуя на себе, как им кажется, несправедливость либо в факте вынесенного судом в отно-
шении них наказания либо в суровости его меры. На это обстоятельство указывает выбор 45% преступников пословицы «Закон, что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет» как наиболее точно отражающей действительность современной России.
Снисходительность своих поступков, с одной стороны, и нетерпимость к незаконным действиям сотрудников правоохранительных органов, с другой стороны, свидетельствует о том, что преступниками хорошо усваиваются их свободы, права и интересы, однако они в недостаточной мере знают свои обязанности и желают их выполнять.
Интересно отметить, что многие из опрошенных преступников видят в совершенном ими преступлении акт «восстановления справедливости». Об этом свидетельствуют следующие указания в анкетах: «у меня был инстинкт самообороны», «это было наказание посягнувшего на мою честь и честь моей девушки», «у меня была самозащита», «я осужден незаконно, так как защищал свою семью и дом» и т.д.
Одновременно о самооправдании и низкой правовой культуре свидетельствуют следующие записи преступников в анкетах: «это было случайное убийство», «я убил человека, но не насильственной смертью», «я машинально причинил смерть при самообороне», «у меня признали ст.158 УК РФ, но это было неумышленно» и мн. др.
Многие преступники при опросе пытались облагородить совершенные ими преступления, указывая на «желание спасти жизнь друга от посягнувших на его жизнь бандитов», «желание помочь знакомому» и пр. Реже преступники указывали на «провокацию потерпевшей» и на возможность другого их обличия, «если бы в стране была иная обстановка».
Наряду с этим почти каждый второй корыстный преступник убежден в том, что если «поедешь за чужим, то свое утратишь», что, кстати, свидетельствует об определенном (полном или частичном) раскаянии преступника в содеянном.
22,4% респондентов склонны считать, что «нужда не знает закона». Данный факт свидетельствует, что наиболее распространенные в последнее время в России корыстные преступления нередко совершаются людьми, материально отягощенными. В связи с этим оправданно выделение среди прочих видов корысти корысти-нужды. В изложенном контексте следует помнить, что не возможно будет в личности, даже в той, которая когда-то отличалась высококультурным уровнем, обнаружить хоть какую-нибудь культурную составляющую, если не удовлетворенными окажутся физиологические потребности индивида - жизненно важные и первостепенные потребности в пище, в одежде и в жилье.
Данные проведенного исследования также показывают, что корыстные преступники в большей мере, нежели насильственные преступники склонны полагать, что совершенное ими можно было бы вообще не признавать преступным. Такие выводы сделаны на основании того факта, что корыстные преступники почти в 2 раза чаще,
чем насильственные преступники отдавали предпочтение пословице «Не было бы закона -не было бы преступника». В то время как насильственные преступники почти в 2 раза чаще, нежели корыстные преступники, выбирали пословицу «Свой суд короче». Это демонстрирует, с одной стороны, что месть и «восстановление справедливости» являются главными мотивами преступного поведения тех, кто отдал предпочтение указанной пословице, а, с другой стороны, показывает отсутствие значимости человеческой жизни, ее обесценивание.
Также проведенное исследование показывает, что около 9-10% не раскаиваются в совершенных преступлениях. В среднем в каждом выделяемом возрастном периоде доля не раскаивающихся в содеянном лиц составляет 7,27,6%. Вместе с тем в возрастных группах 26-30 лет и 31-40 лет указанный показатель несколько увеличивается, достигая отметки соответственно - 11,5% и 10,7% обследованных преступников (в среднем 11,2% в возрасте от 26 до 40 лет).
Среди корыстных преступников не раскаивались в совершенном уголовно-наказуемом проступке 8,9%, а среди насильственных преступников рассматриваемый показатель соответственно равнялся 13,3%, что в 1,5 раза больше. Причем, они считают себя культурными людьми, ссылаясь на лишь «собственную глупость», «ошибку молодости» или «небольшую несдержанность» при совершении ими преступления, которое в силу указанных обстоятельств «можно простить». Одновременно сотрудники правоохранительных органов расцениваются ими как некультурные люди. О последнем высказывании заявили 67,3% корыстных и насильственных не раскаивающихся преступников, признанных таковыми вступившими в законную силу обвинительными приговорами суда.
При этом четверть не раскаивающихся в содеянном лиц указывали на факт не совершения ими преступления, что составляет почти 2% всех обследованных правонарушителей. Такие лица обычно в анкетах наряду с констатацией факта своего не раскаяния делали заметки типа: «беспредел ментов», «разобрались и наказали кого-попало», «сижу за чужое преступление», «самоуправство власти», «незаконно осужден» и т.п.
Если проводить сравнительный анализ характеристики культурного уровня лиц, совершивших одно преступление, и лиц, совершивших, как указывалось респондентами, два и более преступления, не зависимо от факта наличия или отсутствия предыдущей судимости, то можно обнаружить следующие отличительные черты.
В первую очередь, как можно справедливо предположить, имеется возрастная разница, -большинство из опрошенных осужденных совершали преступление впервые в возрасте 18-30 лет, в то время как большинство лиц, совершивших несколько преступлений, были в возрасте 26-40 лет. Причем, как показали результаты исследования, в 54,5% случаев второе преступление было корыстного характера, что обуслов-
лено большой распространенностью в стране именно этой категории преступлений.
На протяжении всей жизни человека у него происходит смена (или видоизменение) культурных ценностей. С опытом у человека одни жизненные ценности могут приходить на смену другим, могут появляться новые, ранее не свойственные ему, жизненные приоритеты и оценки.
Во-вторых, интересно заметить, что среди лиц, совершивших два и более преступления, наблюдается несколько большее, чем среди первичных преступников, количество тех, которые относят себя к категории культурных личностей. Также лица с рецидивом преступлений, как правило, чаще лиц, совершивших одно преступление, категорично заявляют о том, что в основном все сотрудники правоохранительных органов лишены культуры. Думается, данное обстоятельство обусловлено чаще всего наличием более одной судимости (не принимая во внимание ее снятие или погашение), когда наказание отбывалось в местах лишения свободы, и соответственно влиянием на рецидивистов криминальной (в смысле - преступной, тюремной) субкультуры, одной из многочисленных особенностей которой является противопоставление государственным органам власти.
В-третьих, обращает на себя внимание факт более серьезных деформаций культурных ценностей у личности преступника, совершившего 2 и более преступления. Так, к примеру, у них в 1,9 раза чаще, чем у лиц, совершивших одно преступление, называлась физическая сила и соответственно - в 1,7 раза чаще к числу важных культурных ценностей причислялись власть и связи.
Кроме того, о не устойчивых крайне негативных ценностях у лиц, совершивших пока одно преступление, свидетельствует и факт того, что последние при выборе пословиц, отражающих реальную действительность страны, в 2 раза чаще, нежели устоявшиеся в своем мнении лица, совершившие несколько преступлений, затруднялись ответить на поставленный вопрос. В то время как каждый второй преступник, в отношении которого вынесено 2 и более обвинительных приговора суда, указывал на пословицу «Закон, что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет». Среди лиц, совершивших один уголовнонаказуемый проступок, лишь каждый третий остановил свой выбор на указанной пословице. Это говорит о том, что чем больше человеком совершается преступлений и правонарушений, тем больше он воспринимает их как нормальные явления и склонен требовать от окружающих такого же подхода. Об этом также свидетельствуют статистические данные, согласно которым лица, совершившие в своей жизни уже несколько преступлений, в 1,6 раза чаще в отличие от тех, кто совершал преступление лишь однажды, считают, что «не было бы закона - не было бы преступника». Такое обстоятельство указывает на серьезную деформированность и соответственно низкий уровень правовой культуры лиц, совершивших несколько преступлений.
В-четвертых, следует особо подчеркнуть, что музыкальные предпочтения, частота и раз-
носторонность чтения литературы и т.д., отражающие уровень культурных потребностей личности преступника, как правило, носят сугубо личностно-индивидуальный характер. Однако вместе с тем обнаружились некоторые отличия, например, 92,4% опрошенных преступников,
совершивших одно преступное деяние, среди причин чтения ими книг и другой литературы указывали на необходимость повышения своего уровня образованности и эрудиции, а также на душевное удовлетворение, получаемое от общения с книгами. Между тем, на эти же мотивы среди лиц, совершивших два и более преступлений, указали 74,2% обследованных преступников. Немалую долю в общем массиве ответов на вопрос среди указанной категории преступников занимают указания на критерий модности чтения, нежелание отличаться, а также в большей мере - склонность к тому, чтобы таким образом «убить время».
Также интересно отметить, что у 50% опрошенных, совершивших, как ими указывалось, лишь одно преступление, предпочтения в музыке сосредоточены на поп-музыке (диско, попса). Между тем злостные правонарушители, которые совершили более двух преступлений, в 50% случаев указывали, что в основном, а некоторые -исключительно, слушают музыку в стиле шансон, «воровские» песни, что, как представляется, свидетельствует опять же о большей включенности этих лиц в преступную субкультуру. Также немалое количество преступников указали на предпочтение регулярно слушать различные направления тяжелого рока. В этой связи интересно вспомнить, что в последнее время в литературе нередкими стали заметки о пагубном влиянии рока на человека4.
В-пятых, можно отметить, что злостные нарушители в 5,6 раза чаще, нежели лица, совершившие один уголовно-наказуемый проступок, среди известных сказочных героев больше импонируют героям с большим количеством отрицательных качеств и свойств. Одновременно с этим нельзя не заметить, трудолюбие каждого третьего преступника, совершившего более двух наказуемых Уголовным законом действий (бездействий), которым предпочтительнее оказалась Золушка. Следует оговориться, что здесь не исключается факт приспособляемости этих лиц к разного рода диагностированиям, которые регулярно проводятся психологами в исправительных учреждениях, что указывает на возможность неискренних ответов при анкетировании преступников.
Подводя итог, можно подчеркнуть, что в настоящей статье в большей мере на статистическом уровне показан уровень культуры личности преступника, который, однако, не позволяет устанавливать однозначную связь между низким уровнем культуры личности и фактом совершения преступления.
Поставленная в статье проблема и некоторые суждения об определении культуры личности преступника, безусловно, требуют дальнейшего всестороннего анализа и изучения. Вместе с тем проведенное исследование позволяет сделать несколько криминологически важных выводов.
Познание культурных ценностей и в целом уровня культуры преступника - задача достаточно новая и сложная. С одной стороны, культура личности носит индивидуальный характер, а с другой стороны, в течение всей жизни человека происходят изменения жизненно важных для него ценностей, в чем человек может не отдавать себе отчета. Соответственно возникают трудности в изучении данного вопроса.
Музыкальные и литературные предпочтения преступников преимущественно определяются личностными склонностями. На частоте чтения, как правило, сказывается возраст личности, а спектр читаемой литературы в большинстве случаев зависит от пола правонарушителя.
Нередко указанные обстоятельства у преступников мало, чем отличаются от контрольной группы. Видимая специфика культуры личности преступника прослеживается по следующим направлениям: деформированность культурных
ценностей преступников, их завышенная самооценка своего уровня культуры, сравнительно низкий уровень правовой культуры. В этой связи возникает известное противостояние криминальной субкультуры общепризнанной культуре, которая веками передается человечеством из поколения в поколения.
Поскольку внутренние личностные запреты всегда считались наиболее сильным сдерживающим от совершения преступления фактором, то с криминологической точки зрения важно, чтобы культурные ценности общества носили также и личный характер, то есть были осознанны и присвоены личностью как общие ориентиры в процессе их жизнедеятельности. Включенность людей в осознание углубляющейся криминализации общества, негативных тенденций развития преступности и корректировка имеющихся социально неприемлемых культурных ценностей может выполнять роль антикриминогенного фактора.
□ □ □ □ □
4 См., например: Рок-музыка и наркотики// Русская сила. 2001.
№2. С.32-35.
