CC BY
85
УДК 304
ПРОБЛЕМА НАУЧНОЙ ОБЪЕКТИВНОСТИ В СОЦИАЛЬНОПОЛИТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ
Летов Олег Владимирович, старший научный сотрудник, кандидат философских наук, доцент Институт научной информации по общественным наукам РАН,
г. Москва, Россия mramor59@mail. ru
В статье анализируется трактовка проблемы научной объективности в рамках такого направления современной западной философии, как социальные исследования науки и техники (STS). ПредставителиSTS(Б. Латур, М. Каллон и др.) рассматривают «объективность» не как особое качество сознания, но как присутствие объектов, когда они «способны» возражать тому, что о них сказано.
Ключевые слова: исследования науки и техники; объективность; истина; плюрализм; идея о социокультурной обусловленности.
THE SCIENTIFIC OBJECTIVITY PROBLEM IN SOCI-POLITICAL ASPECT
Oleg Letov, s.s.r., candidate of philosophy
Institute of scientific information of social sciences, Moscow, Russia
mramor59@mail. ru
The paper considers the problem of scientific objectivity in such a branch of modern western philosophy as STS (science technology studies). According with STS ideas (B. Latour and others) objectivityappears when objects are able to object the propositions about them.
Keywords: science technology studies; objectivity; truth; pluralism; value-laden knowledge.
Сторонники STS (scienceandtechnologystudies - исследования науки и техники) (Б. Латур, М. Каллон и др.) рассматривают «объективность» не как особое качество сознания, не его внутреннюю правильность и чистоту, но как присутствие объектов, когда они «способны» возражать тому, что о них сказано. Лабораторный эксперимент создает для объектов редчайшие, ценные, локальные и искусственные условия, где они могут предстать в своем собственном праве перед утверждениями ученых. Речь у Латура не идет о полном противопоставлении субъективного и объективного. Напротив, именно в лаборатории, благодаря, а не вопреки, искусственности и ограниченности экспериментальной ситуации достигается редкая степень близости между словами и вещами.
Р. де Вриз[1] ставит вопрос о том, как исследования науки и техники способствуют в проблеме понимания «субполитики». Субполитика затрагивает такие аспекты современного технологического общества, как роль экспертов в принятии важных государственных решений, соотношение фактов и ценностей и другие. Р. де Вриз считает, что сторонники STS опираются на нерефлексивное представление о политике. Это представление опирается на старую модель суверена, в рамках которой политические акторы выступают в качестве неких «мини-королей»: субъектов ос своими интересами, ценностями, планами и целями. Ограниченность этого представления выявляется в сравнении с аристотелевским пониманием политики. Сторонники STS выдвигают слишком узкую трактовку политики, в рамках которой ускользает сам объект политики. Аристотелевское понимание объекта политики уместно сравнить с исследованием представителями STS объекта естественных наук. Вместе с тем в своей работе «Политика природы» (2004) Б. Латур [2] ближе своих коллег подошел к арсистотелевскому толкованию политики. Несмотря на временной разрыв, составляющий 25 веков, аристотелевская трактовка политики способна помочь сторонникам STS в понимании соотношения политики и субполитики.
За последнее столетие представление о политике существенно расширилось: нередко люди вкладывают в это понятие практически все что угодно. Помимо государственных институтов политика включает такие аспекты, как общее благо, локальная политика, субполитика и др. На различных конференциях профессиональные политики обсуждают вопросы вместе с учеными и государственными служащими. Политика «рассредоточилась»: имеет место
«субполитизация» общества. В отличие от веберовских представлений, государство является далеко не единственным политическим субъектом. Если читать лишь официальные государственные сообщения в прессе, то можно упустить главное. Вопрос, который обсуждается в рамках STS, касается вызова, который субполитика делает демократии. Решения, которые принимает сообщество экспертов, трудно поддаются демократическому контролю. Что могут предложить представители субполитики демократическому обществу? Следует ли решение экспертов подвергать широкому демократическому контролю?
В области субполитики следует учитывать мнение не только ученых и инженеров, но также поэтов, певцов, композиторов, служащих и др. Иными словами, необходимо исследовать поступки широкого круга акторов. Что же касается нечеловеческих существ, то технические артефакты содержат в себе информацию, отражающую моральные и политические нормы. «И если субполитика включает в свою сферу не только людей, но и не-людей, она должна быть «сильнее» Атланта, поддерживая не только небо, но и Вселенную» [1,р. 783]. Однако действия акторовсубполитики должны быть подвергнуты демократическому контролю. Вместе с тем улучшая демократические инеституты, существует опасность упустить из виду вопросы государственного строительства. Автор ставит следующие вопросы. В каком случае можно говорить о «политических фактах», если речь идет о событиях, выходящих за рамки официальной политики? Какие поступки можно отнести к области субполитики? Что такое политика, если отвлечься от веберовского отождествления политики с государством?
В данном случае вопрос не сводится лишь к спору о словах. То, что понимается под политикой, оказывает прямое влияние на практические вопросы. Политика неразрывно связана с человеческими суждениями и желаниями. Хотя политика обусловлена существующими теориями, нельзя считать очевидным, что эти теории адекватно отражают указанную зависимость. Онтологический вопрос «Что есть политика?» следует отличать от эпистемологического вопроса «В какой мере существующие политические теории отражают реальную политику?». В своих попытках способствовать процессу демократизации технологического общества субъект может не осознавать того факта, что он руководствуется не вполне адекватными теориями. Фундаментальные основы мировоззрения трудно поддаются прямой критике. Обычно субъект даже не осознает эти основные положения. Он идентифицирует эти положения лишь тогда, когда сталкивается с принципиально отличными взглядами. Предпосылки обнаруживаются на основе контраста, а не подробного анализа.
Несмотря на то обстоятельство, что представители современной политической философии не связывают государство с конкретным лицом (сувереном), идея суверенности моделировалась исходя из того, как индивид, монарх, должен править государством. Суверен обладает правом и средствами получать все те блага, которые он пожелает, претворять в жизнь свою волю, требовать подчинения от своих подданных. Иными словами, суверен - это некто, обладающий правом на власть, поскольку, согласно Т. Гоббсу, власть человека является его средством в настоящем, чтобы добиться неких благ в будущем. Хотя со времен ХУ1 в. природа власти постепенно изменилась, сохранилась идея о том, что некто, находясь у власти, управляет в той степени, в какой остальные люди исполняют его указания. При каких условиях решения суверена по осуществлению некой политики можно рассматривать как правление над людьми? Согласно Т. Гоббсу, легитимность политической системы исходит от граждан, утверждающих правителя. Власть правителя обусловлена общественным договором. Дж. Локк придерживался иной точки зрения: власть складывается как сумма индивидуальных предпочтений. Современный подход к данной проблеме объединяет обе позиции. Он
основывается на идее о том, что граждане, или их представители, обсуждают варианты выбора в области политики и права в рамках существующих институтов и процедур.
Когда народ управляет сам, он становится сувереном. Исходя из этого положения, можно ответить на вопрос, почему и в какой степени индивиды обязаны повиноваться представителям власти. Будучи сувереном, люди принимают на себя ответственность за существующие законы и, как рациональные существа, соблюдают эти законы или несут ответственность за их нарушение. Тем самым граждане выступают некими «мини-королями», а политика представляется как некое сообщество «мини-королей». Объединив свои усилия, сообщество «мини-королей» способно добиться легитимной власти над гражданами, быть авторитетным и независимым. Концепция политики как сообщества «миникоролей» является доминирующей в современном демократическом обществе.
В рамках этого сообщества возникает закономерный вопрос: каким образом граждане могут принимать участие в обсуждении современных технологических проблем? Как объединить демократию и суждение узкой группы экспертов? Вопрос о роли экспертов оказывается ключевым вопросом, поскольку в данном случае выдвигаются различные трактовки легитимности. Вытеснение публичной политики закрытыми заседаниями узкого круга лиц создает определенную угрозу демократическим институтам. Сообщество «мини-королей» решает ключевые вопросы политики в области науки и техники. В рамках концепции сообщества «мини-королей» поступок отождествляется с исполнением индивидуальной, или «общей», воли. Эта концепция основывается на допущении, согласно которому формирование политического решения и исполнение этого решения разделяются как концептуально, так и темпорально. Процесс формирования решения предшествует процессу его исполнения.
В обществе, где существуют различные типы науки, различные группы экспертов, возникает вопрос, кто из «мини-королей» может взять на себя ответственность за принятие технологического решения? Экспертиза всегда осуществляется в рамках определенного исторического, политического и
культурного контекста. Что понимается под экспертизой, отличается как в рамках одной страны, так и в масштабах международного сообщества. Границы устанавливаются и меняются под влиянием таких факторов, как власть, история и культура. Иными словами, вопрос о том, что такое знание эксперта и кто такой эксперт является результатом политических процессов.
Аристотель разделял понятия «праксиса» и «поэзиса». Если «праксис» - это поступки, целью которых является сама деятельность, то «поэзис» - поступки, направленные на реализацию некоей внешней цели. Идея «поэзиса» основывается на положении о том, что поступок включает в себя различные этапы: формирование плана, реализация этого плана и достижение или недостижение цели. Если люди собрались на митинг, чтобы обсудить некую проблему, то их цель - плодотворная дискуссия. Цель в данном случае рассматривается в единстве с поступками людей. Таким образом, если в рамках «поэзиса» план отделяется как концептуально, так и темпорально от его исполнения, а исполнение - от цели, то в области «праксиса» этого разделения не происходит. В последнем случае отсутствует дихотомия «цели и средств». Например, рассуждать разумно выступает как целью, так и средством собрания людей. Цель «праксиса» заключается в самих человеческих поступках, его сущность в делах, а не в головах людей.
Современные философы призывают отличать описание поступка от самого поступка. Вместе с тем Аристотель рассматривал поступок как особенное, как конкретное индивидуальное событие. Различие между «поэзисом» и «праксисом» -это скорее различие между признаками поступков, чем различие между их типами. Б. Латур проводит сходное различие между «промежуточным поступком» и тем, что он называет «трансляцией», «медиацией» или «артикуляцией». Это различие Латур распространяет как на человеческие, так и на не-человеческие поступки. Латур призывает людей стать космополитами в том смысле, чтобы объединить мир людей и не-людей (машин) в единое сообщество. Чтобы обозначить подобный «гибрид», Латур использует термин «пропозиция». Пропозиция, согласно Латуру, -это любое существо, которое предлагает себя коллективу. Пропозиция, которая
принята (институциализирована) коллективом, становится его полноправным членом.
Если, согласно Латуру, «промежуточный поступок» можно описать с точки зрения «целей и средств», «входа и выхода», то в рамках «трансляции», «медиации» или «артикуляции» эта схема не работает. Представители концепции сообщества «мини-королей» рассматривают политику исключительно как «поэзис». В противоположность этому Аристотель считает политику в первую очередь делом «праксиса»: деятельностью граждан полиса, направленной на достижение «высшего блага».
Концепция Аристотеля способна помочь разрешению этических вопросов, возникающих в сфере здравоохранения. Задачи здравоохранения не разрешаются лишь тогда, когда реализуются некие поставленные в данной области цели. Эти цели реализуются по мере того, как соблюдаются некие условия: в частности, в какой степени люди ведут здоровый образ жизни. Чтобы ставить цели в области здравоохранения, надо, прежде всего, выяснить, что такое общественное здоровье. В современном обществе с этим вопросам обращаются скорее к врачу, чем к философу. Одного понимания в данном случае также недостаточно: необходимы соответствующие законы, поскольку многие люди живут так, будто они вовсе не хотят оставаться здоровыми. Однако представители медицинской науки подчеркивают, что для реализации задач здравоохранения недостаточно лишь правил и законов: необходимы также доступ к чистой воде, безопасным продуктам и медицинской помощи. Общество, целью которого является общественное здоровье, нуждается в соответствующих законах, системе первичной медицинской помощи, институтов контроля над безопасностью продуктов и т.п.
«Высшее благо» - это ни идеал для достижения, ни система человеческих предпочтений людей, вступающих на путь политики. «Высшее благо» - это то, что реализуется в политическом «праксисе», то, что имеет место в рамках «полиса». Для политика «высшее благо» то же, что объект исследования для ученого-экспериментатора: не нечто идеальное, лежащее вовне и ждущее того, когда его откроют и опишут, а то, что конституируется, артикулируется и обращается на
практике. В философии Аристотеля политика - это не забота отдельных людей, выражающих себя особым «политическим» образом, чтобы добиться своих целей. В его концепции политический поступок - это «праксис», а не «поэзис», цель политики - «высшее благо», «хорошая жизнь». Понять политику означает понять, как она осуществляется на практике в полисе как ассоциации свободных людей.
В рамках концепции сообщества «мини-королей» проводится различие между планами, их реализацией и результатами, целями и средствами, государством и деятельностью людей в государстве. Представители этой концепции связывают политику с предпочтениями и достигнутыми соглашениями относительно соотношения целей и средств. В то же время Аристотель предлагал понять политику как объект, который реализуется в «праксисе» полиса, «...как цель, реализуемую в будущем» (р. 795). Аристотель жил в мире как непосредственно данном, в мире замкнутого на себя полиса. Политика для Аристотеля - дело свободных людей, которые в качестве развлечения встречаются на городской площади города с населением современного провинциального города. Так, население Афин во времена Аристотеля насчитывало 200 тысяч человек, включая рабов. Для Аристотеля «хорошая жизнь» была непосредственно данным, объектом, доступным для философского исследования. Современный человек живет с пониманием того, что он способен создавать новые объекты. Вместе с тем подобные различия не могут умалять значения аристотелевского понимания политики для современного человека. Полис - это более сложный тип ассоциации, чем это мог представить себе Аристотель. Вместе с тем основной урок учения Аристотеля - это понимание политики как объекта, который реализуется в «праксисе».
Политикуможно рассматривать так же, как представители STS рассматривают науку: как практику, в рамках которой объект способен циркулировать благодаря социальным и материальным технологиям. Если в области науки объекты могут обладать таким свойством, как вакуум, то в политике объект может обладать, например, «общественным здоровьем». Теория Аристотеля способствует выяснению того, что такое политика в рамках субполитики, кто, как и каким
образом вовлечен в субполитику. Представители STS подчеркивают тезисы о том, что наука окутана политикой, что результаты экспертизы обусловлены случайными социально-историческими факторами, что обсуждение политических вопросов сопряжено с политической борьбой и силой традиций. Иными словами, политические вопросы имеют несколько измерений. Согласно позиции представителей STS, в науке присутствует больше политики, чем это предполагалось ранее и что научные и технические эксперты становятся частью политического процесса.
Сторонники теории акторов и сетей, как направление в рамках STS, представляют не столько теорию, сколько некую философскую технику описания объекта как данного, например, факта как результата длинной цепи трансляций. То, что ученый может назвать объектом, а представитель эпистемологии -референцией и истиной высказывания, сторонники теории акторов и сетей описывают как цепь медиаций, которые ставят в один ряд научный текст и мир.
Согласно Б. Латуру, и ученый, и политик делают единую необходимую работу. Однако работа каждого из них имеет свои особенности. Ученый занят работой артикуляции пропозиций: его функция - идентифицировать пропозицию, которая представляется «черным ящиком». Задача политика - обеспечить условия для того, чтобы голос пропозиции был услышан прежде, чем она может быть отвергнута. С этой целью может быть принято компромиссное решение - отложить окончательный вердикт на некоторый (испытательный) срок. Однако, анализируя роли ученого и политика, Латур упускает из вида роль ученого в области субполитики. «Несмотря на «не-модернистскую» идею о гибридном коллективе людей и не-людей (машин), в работе «Политика природы» он остается на позициях «модерна» (р. 804). Латур ставит проблемы, традиционные для политической философии со времен Т. Гоббса, применяя их к новым условиям. Ключевой вопрос сводится к тому, каковы отношения между коллективом (как сувереном, имеющим безусловное право власти) и его членами. При этом Латур пытается легитимировать процедуру учреждения верховной власти. Если у Г оббса верховная власть - это власть государства, то у Латура власть - это скорее коллектив людей и
машин. Обращаясь к политической философии, Латур как бы забывает о принципе STS - следовать акторам. Конституция, которую он предлагает, является исключительно его собственным изобретением. Подобную конституцию трудно назвать плодом совместного творчества ученых и политиков. В результате исследования Латура в области философии политики оказываются синтезом нон-модернистского философского мышления, эмпирических исследований науки и модернизма. При этом политика как объект исследования практически исчезает из поля рассмотрения. Его конституция космополитизма - это скорее результат «готовой политики», чем «политики в действии».
Литература
1. De Vries R What is political in sub-politics?: how Aristotle might help STS // Social studies of science. - L. etc., 2007. - Vol. 37, N 5. - P. 781-809
2. Latour B. Politics of nature - how to bring the sciences into democracy. -Cambridge, 2004.
Рецензия:
Скворцов Л.В., д-р филос. наук
