CC BY
85
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
К. В. Повразнюк
проблема мусульманского лоббирования в странах западной европы
В настоящее время в Западной Европе насчитывается более 20 млн. мусульман, из которых около 5 млн. являются нелегально проживающими1. Мусульмане в Европе стали неотъемлемой частью европейского общества, при этом большинство из них претендует на одновременное сохранение за собой статуса мусульманина, что требует от них соблюдения определенных норм и традиций, зачастую не совместимых с нормами и традициями как христианской, так ещё в большей степени светской Европы. Основное количество мусульман Западной Европы проживает в четырех наиболее развитых странах этого региона: Великобритании (1,5-2 млн. чел.)2, Германии (3,3 млн. чел.)3, Франции (4-5 млн. чел.)4 и Италии (более 900 тыс. чел.)5.
Круг вопросов, которые приходится решать мусульманским иммигрантам, практически такой же, с каким сталкивается любая другая этнорелигиозная община, оказавшаяся в чужом окружении. Прежде всего, это проблема консолидации, к достижению которой стремятся создаваемые в лоне диаспоры организации и институты, иногда носящие политический характер и обладающие уполномоченными функциями регулирования отношений между диаспорой и государственными институтами.6 Это важный канал взаимодействия общины (в нашем исследовании, мусульманской) с принимающим государством, посредством которого она отстаивает права на реализацию в европейском обществе интересов проживающих в нем мусульман, на соблюдение норм и традиций мусульманской культуры и религии. Проблема заключается в том, что этот канал не всегда оказывается эффективным и даже просто доступным, так как зачастую иммигранты разобщены на малые группы и не имеют общего представителя. В связи с этим они лишены возможности участвовать в политической жизни государства, а перед западноевропейскими странами возникает сложный вопрос: каким образом встроить иммигрантов в свои демократические институты. Как сказал швейцарский писатель Макс Фриш: «доставляли рабочую силу, но прибыли живые люди»7. Доставляли рабочих, но прибыли люди, которым необходимо стать гражданами, получить равные с коренным населением политические и социальные права. Чем быстрее и продуманнее будет происходить политическое встраивание иммигрантов, тем легче будет новым гражданам страны реализовать себя в новом для них сообществе, сохранив при этом свое национальное «я».
Но чаще всего участия иммигрантов в выборах на региональном и общегосударственном уровне, как и создания своих политически направленных организаций недостаточно для того, чтобы на законодательном уровне закрепить нормы, необходимые для свободного функционирования традиционной для них культуры и религии. Именно
© К. В. Повразнюк, 2008
тогда и возникает вопрос о возможности лоббирования интересов этнорелигиозного меньшинства в государственных органах принимающей страны. Под лоббированием обычно понимают деятельность, направленную на отстаивание интересов отдельных социальных групп в государственных органах и органах местного самоуправления, осуществляемую представителями неправительственных организаций, выражающих такие интересы8. Лоббирование — явление во многом латентное. Если представить его в виде айсберга, то окажется, что подводная его часть практически не исследована и зачастую связана с криминалом9. Происходящий процесс легитимации многих общественных институтов приводит к появлению более цивилизованных методов лоббирования, которые позволяют новым заинтересованным группам и, в частности, диаспорам, лоббировать не только свои собственные интересы, но и национальные интересы стран происхождения, что не всегда совпадает с национальными интересами страны проживания.
В каждой из рассматриваемых в статье западноевропейских стран—Великобритании, Германии, Франции и Италии — сложилась своя собственная система лоббирования, в которой наиболее активны те или иные группы интересов. Тем не менее, их можно подразделить на две основные: в первой системе (Великобритания, Германия) лоббирование законодательно разрешено, здесь тщательно разработана схема лоббирования; во второй группе (Франция, Италия) лоббирование запрещено частично или полностью, что, впрочем, не прекращает его существование, а лишь усложняет возможности его применения новыми акторами общества.
В Великобритании для официальной регистрации лоббист должен заполнить отдельную форму, в которой фиксируется: его имя, название и статус компании, её дочерние отделения, имена членов парламента, имеющих финансовый интерес в этой компании (за исключением покупки акций), имена всех нанятых лоббирующих сотрудников. При этом не требуется информация о затратах и зарплатах лоббистов, раскрытие контактов с лоббируемыми членами Парламента (в Англии сочли, что это приведет к нарушению этики и будет способствовать лоббированию без регистрации этого вида деятельности). В случае жалоб на зарегистрированного лоббиста предусмотрена система принудительных мер и штрафов за оскорбление. В Англии жалобы членов парламента и представителей зарегистрированных фирм рассматриваются Профессиональным комитетом по поведению. Они могут привести также и к судебному разбирательству или заслушиванию на комиссии. Худший вариант—так называемое «презрение парламента»—созыв закрытого парламента перед его полной сессией в Вестминстере. Таким образом, быть лоббистом весьма непросто, это налагает большую ответственность, в том числе и перед законом10.
В Британии наиболее активными участниками лоббистской деятельности являются профсоюзы (тред-юнионы), представляющие интересы трудящихся при переговорах и коллективном «торге» с нанимателем. Сфера интересов британских тред-юнионов постепенно расширяется от проблем здравоохранения до самых разных аспектов внешней политики и экономики11. Устанавливаются контакты с родственными профсоюзами на континенте, благодаря поддержке которых открывается возможность через Европу воздействовать на собственное консервативное правительство12.
Вышеописанная модель лоббирования предоставляет британским мусульманам возможность свободного продвижения своих интересов. При оценке уровня участия британских мусульман в политическом процессе необходимо учесть следующий момент: Великобритания уникальна тем, что, в отличие от всех европейских стран, жители Ирландии и стран Британского Содружества наций имеют право голоса. До принятия нового Акта Национальностей (Nationality Act) в 1983 г., жители Содружества могли стать полноценными
гражданами Великобритании, лишь пройдя простую процедуру регистрации, чем и воспользовалось большинство иммигрантов13. Подавляющее большинство мусульман Великобритании прибыли из стран Содружества и стали поэтому полноправными гражданами. Однако это не относится к иммигрантам из стран, не входящих в Содружество.
Поэтому при оценке уровня политического участия в первую очередь имеют в виду азиатских иммигрантов. «Азиаты» более охотно, чем белые, официально регистрируются на выборах, хотя этот показатель приблизительный. Из тех, кто зарегистрировался, азиаты голосуют более активно, чем белые, особенно в районах высокой концентрации пакистанцев, индийцев и бангладешцев14. Данных, которые бы учитывали все категории мусульман, не существует. Очень мало исследований проводится
о политическом поведении двух основных по британской классификации «неазиатских» мусульманских групп, а именно турок и турок-киприотов.
«Азиаты» активно участвуют в местных политических партиях. Там, где отмечается большая концентрация зарегистрированных азиатских избирателей, они оказывают решающее влияние на выбор и часто избирают собственных кандидатов. Среди азиатов наиболее активны мусульмане. Большинство азиатов поддерживают лейбористов и лишь небольшое меньшинство благосклонно к консервативной партии. Однако с 1980-х гг. разделение внутри лейбористкой партии и подчеркнутая приверженность консерваторов семейным ценностям до некоторой степени изменили баланс. Между тем, независимые азиатские и мусульманские кандидаты, прошедшие на выборы, редко бывают успешны. В Лондоне и в главных провинциальных городах, таких как Бирмингем, Лечестер, Бредфорд, Рочдейл и Болтон, мусульманские кандидаты избираются в местных округах со значительным влиянием лейбористов, занимают должности председателей комитетов. В основном они придерживаются умеренных или правых позиций, что свидетельствует об их способности внести положительный вклад в сокращение расовой, этнической и религиозной дискриминации, хотя они и не образуют четко выраженную мусульманскую группу влияния. Тем не менее, мусульмане — члены местных советов активно занимаются некоторыми специфически мусульманскими вопросами, такими как лицензирование халяльных мясных лавок, снабжение халяль-ной пищей, получение официальных разрешений на строительство и функционирование мечетей15. Так, избранный мэром Бредфорда в 1985 г. активный член лейбористкой партии Мухаммед Аджииб (Muhammad Ajeeb), будучи занятым в Совете Мечетей Бредфорда, активно оказывал социальную помощь мусульманским группам, распространил действие городской гражданской религиозной службы на мечеть.16. Согласно данным исследователя Анвара, в 1996 году в Британии насчитывалось 136 пакистанцев — членов местных советов, хотя не было ни одного пакистанца — члена парламента17.
На выборах 1997 года, которые были ознаменованы победой лейбористкой партии, перестала казаться чем-то из ряда вон выходящим «азиатская» или мусульманская модель голосования. Показатель зарегистрированных и голосовавших «азиатов» был выше, чем у белых18. Большинство «азиатов» продолжало отдавать свои голоса лейбористам и лишь незначительная часть голосовала за консерваторов и других кандидатов. Представительство «азиатских» мусульман в британском парламенте продолжало оставаться чрезвычайно низким. В действительности, в Палату Общин был избран в 1997 г. лишь один мусульманский представитель от избирательного округа Глазго, а Надир Ахмад являлся единственным мусульманином—членом Палаты Лордов19. На выборах 2001 г. в Палату Общин был избран еще один мусульманский кандидат от Бирмингема, а в Палату Лордов правительство Великобритании назначило пэрами еще трех мусульман: выходцев из Пакистана, Индии и Бенгалии (женщина)20.
Очевидно, что мусульманское влияние в Великобритании все больше усиливается. Благодаря лояльному законодательству мусульмане (в основном, «азиаты» из-за своей многочисленности и законодательной оформленности их положения) создают собственные группы влияния, избираются в уже довольно большом количестве в местные органы власти и всё больше «проявляются» в парламенте Великобритании, активно действуют через профсоюзные организации. Правительство страны содействует подобным действиям. Пока мусульмане Великобритании, в основном, лоббируют собственные интересы, связанные с бытовой, повседневной жизнью общины, но не исключено, что в дальнейшем мусульманское лоббирование может распространиться и на внешнюю политику страны. Учитывая довольно прочную связь местной общины со странами происхождения и влиятельными исламскими государствами, предоставляющими финансовую помощь (в первую очередь, Саудовская Аравия), можно допустить как вполне реальную возможность лоббирования интересов исламских государств внутри политической системы Великобритании.
Второе государство первой группы — ФРГ — является одной из немногих стран, разрешающих внутреннее лоббирование в Бундестаге. Иными словами, депутатам разрешено выступать с инициативами в защиту частных интересов и даже получать за это плату Правда, вся деятельность депутата в качестве лоббиста (этот термин официально в германских нормативных правовых актах не используется, а применяется понятие представителя групп интересов) должна быть максимально открыта: он заявляет о своей заинтересованности, проводит различные мероприятия (круглые столы, конференции, обеды и пр.), досконально отчитывается перед компетентными государственными органами
21
за использование денежных средств на представительство тех или иных интересов21.
Особенно активизируется деятельность лоббистских групп в бундестаге в период избирательных кампаний, особенно тех из них, которые обладают средствами для продвижения кандидатов, а также способны воздействовать на средства массовой ин-формации22. Законодательство Германии исходит из того, что в настоящее время лоббизм как система организационного оформления и выражения определенных интересов через представительные институты, является неотъемлемым элементом жизни демократической страны23. Более того, в Конституции ФРГ специально оговорено право групп интересов участвовать в политическом процессе; согласно же п. 1 ст. 21 партии «содействуют политическому волеизъявлению народа»24. В Германии также существует особое Положение о регистрации союзов и их представителей при бундестаге25. Контакты представителей групп интересов с ответственными политиками исполнительной ветви власти закреплены в ст. 10 Регламента деятельности федерального пра-вительства26. Статья предусматривает, что союзы могут обращаться по интересующим их вопросам к соответствующему министру и лишь в особых случаях к канцлеру.
В «Лоббистском списке» Германского Бундестага, выпущенном в 1995 году, всего числится 1538 объединений, а по данным 1997 года — в Германии зарегистрированы 240 000 союзов и объединений, в которые входят 1,3 миллиона человек (3,7 % всех занятых в ФРГ)27. В этой ситуации немецкие мусульмане (в первую очередь, турецкая диаспора, составляющая большинство мусульман Германии, являющаяся наиболее организованной и продолжающая, к тому же, поддерживать отношения со страной происхождения) не остались равнодушными к представившейся возможности влиять на политические процессы своей новой родины. Турецкое лобби—самый крупный и наиболее активный в Германии иноязычный конклав28. Турецкие представители включены во все сферы и действуют на всех уровнях политической жизни Германии. Существует два основных направления лоббистской деятельности представителей турецкой диаспоры
Германии: бизнес группы и законодательная власть (представители турок имеются также в исполнительной и судебной власти Германии, но в законодательной сфере они наиболее активны).
Еще в 1980-х гг. пораженные безработицей в Европе, но имея значительную поддержку собственной диаспоры, многие турки-иммигранты решились на создание собственного бизнеса. Со временем турецкие предприятия (текстиль, магазины и рестораны, цветочные и овощные лавки и т. п.) стали процветать, и в Германии сформировалась отдельная группа турецкого бизнеса, обладающая определенным влиянием в немецких торговых и промышленных кругах. В период с 1985 по 1996 гг. количество турок-иммигрантов в Германии, занятых на собственных предприятиях, выросло с 3 % до 5,2 %, что в 1996 г. составило 42 тыс. человек29. Общие инвестиции турецких предпринимателей в Германии в том же году составили 8,9 млрд. дойч-марок, а общий оборот средств — около 36 млрд. дойч-марок. Количество рабочих, занятых на турецких предприятиях, составило 186 тыс. человек30.
Сильное турецкое влияние ощущается сегодня в Федеральном союзе немецкой промышленности (BDI), одном из основных лоббистских картелей Германии. Ещё 9 декабря 2002 г. президент BDI Михаэль Роговски в интервью газете «Файнэншл таймс Дойчланд», выходящей в Гамбурге, высказался за скорейшее принятие Турции в ЕС, так как «тактика проволочек, в первую очередь, вредит немецким предприятиям, планирующим новые инвестиции в этой стране»31. Во время визита делегации Федерального союза немецкой промышленности в Турцию и встречи с представителями Ассоциации турецких промышленников и предпринимателей (TUSIAD) в 2005 г. вновь прозвучала мысль о необходимости улучшения турецко-германских отношений32. За улучшение отношений Турции и Германии выступает и «Даймлер Крайслер», инвестирующий значительные суммы в турецкую промышленность и рассматривающий Турцию не только как важный рынок сбыта, но и как стратегического партнера Германии на Востоке, о чем заявил во время визита в Турцию координатор Отдела по международным делам «Даймлер Крайслер» Маттиас Кляйнерт33.
Турецкие депутаты представлены на всех уровнях законодательного процесса Германии. Auslaenderbeirat — консультативные советы земель — последние несколько лет полностью находятся под влиянием турецкого лобби34. Велико представительство турецких депутатов — членов Социал-демократической партии Германии (СДПГ), которая во время избирательной кампании сделала ставку на турецких избирателей и теперь проводит соответствующий курс в отношении турецкого меньшинства в стране и во внешних отношениях с Турцией. Например, в сентябре 2003 г. канцлер Германии Герхард Шредер на пресс-конференции по итогам переговоров с премьер-министром Турции Реджепом Эрдоганом заявил, что Немецкое правительство намерено оказать всемерную поддержку стремлению Турции вступить в Европейский Союз. «Сорок лет Турция двигалась в направлении Европы,— подчеркнул Шредер,— и теперь мы не имеем права закрывать перед ней дверь»35. «Союз 90-х» и «Зеленые» Германии во главе с Йошкой Фишером также находятся под влиянием турецкой диаспоры. Фишер стал первым политиком Германии, напрямую и в очень популярной форме сделавшим ставку на турецкий электорат на парламентских выборах 2002 г. «Голосуй, а не то проиграешь!» — звучала предвыборная реклама «Зеленых» на плакате со смуглым мальчиком лет пяти, с тюркскими чертами и подписью: «Когда я вырасту, стану министром иностранных дел Германии»36. В результате два миллиона голосов турецких сограждан были отданы за партию Фишера. Более того, именно «Союз 90-х» и «Зеленые» выступают за скорейшее признание Турецкой республики Северного Кипра (ТРСК). Озкан
Мутлу, турецкий депутат бундестага, заявил о том, что кипрская проблема может быть решена только после международного признания ТРСК, к осуществлению чего партия «Зеленых» Германии будет прилагать все силы37.
Против поддержки немецким правительством стремления Турции в Евросоюз по-прежнему выступает правящий сегодня в Германии блок ХДС/ХСС. Лидер консерваторов Ангела Меркель (с 2005 г. являющаяся канцлером Германии) заявила в интервью телеканалу N-24, что Турция ни по географическому положению, ни по психологии не является европейской страной38. Меркель считает, что в этой стране существуют серьезные проблемы с соблюдением прав человека. Кроме того, если Турция станет полноправным членом Евросоюза, турецкие депутаты Европарламента, согласно представительскому принципу формирования этого органа, получат треть всех ман-датов39. В то же время в самом ХДС существует германо-турецкий форум, проводящий внутри ХДС протурецкую политику40. Так, председатель форума Бюлент Арслан заявил 9 декабря 2002 г. в интервью газете «Берлинер цайтунг», что другие члены партии, не поддерживающие Турцию в ее стремлении вступить в ЕС, совершают ошибку. Хотя, по словам Арслана, экономические предпосылки едва ли делают возможным полное членство Турции в ЕС до 2010 года, всё же только четкая перспектива такого членства сможет подтолкнуть назревшие реформы в этой стране. Между тем, по словам политика, у населения Турции с середины 1980-х годов крепнет ощущение, что их не подпускают к Европе. Это ощущение может перерасти в обиду и принять конкретную политическую форму. Указал Арслан и на внутриполитическую значимость поддержки турецких чаяний со стороны ХДС: «Турки в Германии встали на путь получения гражданства, и теперь гражданами ФРГ уже являются более 700 тысяч выходцев из Турции»41.
Становится очевидным, что турецкое лобби и дальше продолжит увеличивать свое влияние в Германии, равно как и влияние на неё Турции. Этому благоприятствует как немецкое законодательство по вопросам лоббирования, так и продолжающийся рост мусульманского, в частности, турецкого населения страны.
Иным образом развивается ситуация в группе стран, где лоббирование является законодательно запрещенным действием. Во Франции ст. 23 Регламента Национального Собрания прямо запрещает депутатам образовывать фракции, защищающие частные, местные или профессиональные интересы42. Та же статья запрещает создание в парламенте группировок (как бы они ни назывались), имеющих целью защиту указанных интересов, и установление вошедшим в них депутатам императивного мандата. Депутатам также запрещается присоединяться к каким-либо ассоциациям, защищающим частные, местные или профессиональные интересы, или принимать обязательства, ведущие к установлению императивного мандата. Статья 79 Регламента Национального Собрания запрещает депутатам использовать (или позволять использовать) свое звание в деятельности финансовых, промышленных и торговых предприятий, объединений свободных или занятых в иных профессиях лиц43. Аналогичные запреты содержит и Регламент Сената (статьи 5 и 6)44. Однако если для депутатов и сенаторов недопустимо становиться лоббистами (официально это слово в нормативных правовых актах во Франции не применяется), то внешнее лоббирование не запрещено, и в качестве лоббирующих организаций действуют различные ассоциации и группы.
Во Франции проблема лоббизма находится в тесной связи с вопросами формирования элит. Сложилась целая система учебных заведений, которые готовят будущих государственных деятелей и даже «первых» руководителей. Нет необходимости доказывать, что элиты необходимы для осуществления власти. Рекрутирование и подготовка
квалифицированного административного персонала составляет одно из важнейших направлений деятельности правящих кругов. Во Франции посты президентов — генеральных директоров крупных предприятий — наполовину заняты выпускникам престижных школ. Такие же прочные позиции представители этой группы кадров занимают в банковской сфере, среди руководящего состава профессиональных организаций и в университетах. Сети отношений и взаимодействий, которые создают выпускники этих школ, оказывают прямое влияние на процесс структурирования власти, а также вносят свой вклад в формирование контрвласти.
Во Франции, как и во многих других странах (в том числе и в России), важными структурами исполнительной власти стали кабинеты, секретариаты, аппараты и пр., действующие при президенте, премьер-министре и т. д. С их помощью политическое руководство обеспечивает связь с аппаратом государственных институтов и ведомств. Указанные структуры оказываются в стороне от демократического контроля. Через них проходит «невидимая, но важная граница между скрытой властью администратора и властью политика»45. Таким образом, выпускники элитных школ занимают важнейшие места в государственном аппарате и парламенте. Все это приводит к постепенному сращиванию парламентско-политического и административного персоналов. Подчеркивая социальную однородность высшего слоя чиновников, социологи обращают внимание на солидарность между ними, основа которой закладывается в процессе обучения, а далее усиливается благодаря посещению одних и тех же клубов, ассоциаций и оказанию взаимной поддержки. Выпускники элитных школ не всегда выступают как лоббисты, но лишь в двух ситуациях. Во-первых, в случае, когда решаются вопросы высшего образования и его места в системе престижных школ (защита коллективных интересов); во-вторых, при стремлении добиться назначения того или иного конкретного лица46.
Не стоит, однако, забывать, что «запрещенное» ещё не значит «не существующее». Естественно предположить, что лоббирование существует во Франции на всех уровнях и во всех сферах государственной власти. В стране только на национальном уровне действуют не менее 500 комитетов, 1200 советов и 3000 комиссий, под «крышей» которых осуществляются контакты между государственным аппаратом и «специалистами» от групп47. В связи со спецификой законодательства лоббирование здесь осуществляется лишь определенной группой лиц, связанных не родственной, но элитарной связью. Лоббистами являются чиновники и руководители предприятий, закончившие одни и те же элитные школы, университеты и изначально принадлежавшие к одному социальному слою.
До последнего времени во Франции не существовало не только мусульманских лоббистских групп, но даже обычного участия мусульман в политическом процессе страны. Более половины мусульманского населения имеет французское гражданство, наиболее многочисленной группой являются алжирцы. Этот факт объясняется тем, что до 1962 года Алжир являлся частью территории Франции, поэтому дети, рожденные в алжирских семьях во Франции после 1962 года, автоматически получали французское гражданство48. До недавнего времени мусульманское влияние на политические процессы продолжало оставаться ограниченным. Всего лишь несколько сотен мусульман были избраны в органы местной власти, небольшое количество мусульман получили членство в Европейском парламенте49, два выходца из Северной Африки были включены в кабинет премьер-министра Франции Жан-Пьера Раффарена50. Отчасти это объясняется французской избирательной системой, при которой избрание делегатов в Национальную ассамблею и Сенат затруднено для кандидатов от этнических меньшинств; отчасти же
ситуация связана с деятельностью некоторых религиозных лидеров, которые убеждают мусульман, имеющих связь со странами происхождения, не принимать участия в голосовании из-за опасений, что это может привести к развитию более демократического и прогрессивного ислама, который в конце концов будет влиять и на ситуацию в их родной стране. Однако во время президентских и парламентских выборов такие успешные представители мусульман Северной Африки, как, например, Зинетдин Зидан, капитан национальной сборной Франции по футболу, принимали участие в агитации за различных кандидатов. Традиционно французские граждане североафриканского происхождения голосуют за левые партии. Но с недавнего времени партии правого политического сектора пытаются апеллировать к мусульманскому электорату. Не составляют исключения даже крайне правые партии51. Это объясняется тем, что число мусульман возрастает, укрепляются их экономические и социальные позиции, их голоса привлекают политические партии, которые хотели бы стать выразителями чаяний и нужд мусульманского сообщества. Тем не менее, участие мусульман Франции в политическом процессе остается незначительным, и даже избранные в местные органы власти мусульмане практически лишены возможности влиять на принятие политических решений, что связано с описанной системой лоббирования. Помимо этого, французские мусульмане испытывают на себе не только воздействие политики стран происхождения (финансовая поддержка и феномен иностранных имамов), но и общей политики исламского мира. Временами это влияние обостряет проблемы безопасности в принимающих странах, в тех случаях, когда радикально настроенные элементы пытаются заполучить новобранцев из числа молодежи для нелегальной деятельности и насильственных актов. Последние становятся реальной угрозой, когда обычные лоббистские методы невозможно применить и потребности мусульманского сообщества в принимающей стране оказываются «не услышанными», как это и происходит во Франции,
Например, в течение 1995-1996 годов террористическая деятельность, связанная с гражданской войной в Алжире, привела к подрывной деятельности на территории Франции. Наиболее драматичной была серия взрывов в метро в 1995 году, совершенная группой разочарованных североафриканцев, многие из которых выросли в пригороде Лиона и были завербованы радикальной Алжирской Вооруженной Исламской Группой. Это была нередкая ситуация для мусульман Франции, когда многообещающий мусульманский студент высшей школы не справляется с психологическими трудностями во время интеграции во французское сообщество и решает пойти по пути насилия и агрессии. Так, в интервью немецкому социологу Дитмару Лоху, опубликованном в газете «Ле Монд» после смерти одного из террористов — Халеда Келкала, была процитирована его фраза о том, что он мог бы достигнуть успеха в карьере, но это означало бы полную ассимиляцию. В интервью он сказал: «Полная интеграция невозможна, я не могу забыть свою культуру и есть свинину»52.
Любая жалоба на французское государство может привести к выступлениям молодежи из депрессивных пригородов, восприимчивой к радикальным идеям и действиям, что еще более ставит под угрозу их интеграцию во французское общество, а динамика взаимодействия между французскими мусульманами и странами их происхождения становится все более сложной вследствие изменившихся в более открытой политической системе взглядов молодёжи и нетрадиционной интерпретации ислама. Многие страны, население которых представлено в мусульманском сообществе Франции, серьёзно озабочены тем, что более демократичные интерпретации ислама, детально разработанные во Франции, могут проникнуть в них и способствовать изменению политической системы.
Таким образом, французские мусульмане, не имея возможности широкого участия в политике страны, не будучи даже во втором и третьем поколении допущены в элитарный круг французских лоббистов, но в то же время подвергаясь влиянию (в том числе и финансовому) стран своего происхождения и других исламских государств, не находят другого способа обратить внимание французских властей на свои нужды, кроме как участия в антиправительственных демонстрациях, террористических актах и погромах. Французские власти лишь недавно начали прилагать усилия по изменению ситуации и стабилизации обстановки, но, к сожалению, с большим опозданием и в недостаточной степени. Думается, что в столкновении французской системы светского государства и мусульманской религии не существует компромисса, вследствие чего одна из сторон должна пойти на уступки, к чему пока они не готовы и вряд ли будут готовы в ближайшее будущее.
Наконец, в Италии лоббизм считается чем-то настолько неприличным, что о нём не принято даже упоминать. Тем не менее он всё же существует, хотя и вне сферы законодательного регулирования53, в котором, впрочем, и не нуждается. Лоббирование в Италии основано на системе кумовства, родственных связей, точно так же, как и мафиозные структуры (борьба с которыми ведется уже не одно десятилетие, но так и не завершается). Возможно, что обе эти системы напрямую связаны между собой. Проникновение в них этнически, культурно и религиозно чуждых итальянскому сообществу мусульман крайне затруднительно. Следует напомнить, что Италия — одна из немногих стран Европы, где христианская католическая религия продолжает играть важную роль в жизни населения. До 1984 года католицизм признавался единственной законной религией в Италии54. Согласно данным социологического опроса, в Италии 79,9 % опрошенных относят себя к категории верующих (католиков), к неверующим относят себя всего 9,6 %55. Среди молодых итальянцев 69 % посвящают некоторое время молитве, при этом 57,3 % предпочитают молиться дома56. Уже только по этим данным можно судить о том, что Италия продолжает оставаться католической страной, для которой, по словам архиепископа Джакомо Биффи, ислам является чуждым и неприемлемым57.
В силу всех перечисленных факторов уровень участия мусульман Италии в политическом процессе как на местном, так и на национальном уровнях чрезвычайно низок. Частично это связано с раздробленностью мусульманской общины и малым количеством мусульман, являющихся гражданами страны (не более 50 тыс. человек)58. Некоторые мусульманские активисты (чаще всего, новообращенные) пытались включиться в политический процесс на местном уровне власти, особенно в Милане. Но их деятельность не продвинулась дальше заявлений в прессе о намерении создать исламскую партию и попыток получить разрешение и финансовую поддержку на строительство мечетей в обмен на голоса мусульманских избирателей, которых, кстати, ничтожно мало59. Поэтому основной «политической» деятельностью мусульман Италии являются усилия по достижению соглашения и подписанию соответствующего договора между мусульманской общиной и Итальянской республикой. Именно достижение официального признания ислама и его культуры на территории Италии является главным предметом лоббирования мусульманской общины через обращенных в ислам итальянцев и их семейно-родственные связи (которые в данной ситуации чаще всего оказываются если не разорванными, то, по крайней мере, весьма напряженными). Во всех остальных случаях, в том числе и в пользу страны происхождения, мусульманское лоббирование в Италии отсутствует, что также связано с наименьшей (по сравнению с мусульманами других европейских стран) вовлеченностью итальянских мусульман в политику стран их происхождения, поскольку между Италией и исламскими государствами отсутствовали длительные колониальные отношения.
В заключение следует сказать, что во всех четырех рассматриваемых странах—Великобритании, Германии, Франции и Италии—постепенно растет уровень участия мусульманского населения в политической жизни государств их проживания. В первую очередь, это связано с увеличением числа мусульман и их желанием отстаивать не только свои социально-политические права, но и право на самобытность, то есть возможность оставаться мусульманами в христианских и светских государствах Европы. Именно подобные желания толкают мусульманское население на участие в выборах и выдвижение своих кандидатур на тот или иной выборный пост, что, в свою очередь, свидетельствует об определенной интеграции мусульман в европейские сообщества. С другой стороны, для отстаивания своих прав на государственном уровне, для принятия законов, облегчающих жизнь мусульманского населения в чужеродной среде, не достаточно простого гражданского участия в политической жизни страны. Здесь необходимы другие, более действенные методы. Этими методами чаще всего оказывается лоббирование или при отсутствии возможности такового — открытые демонстрации, протесты и пр.
В рассматриваемых странах существуют различные подходы к проблеме лоббирования, что сказывается и на ситуации с мусульманским лоббированием. Во Франции законодательно запрещённое лоббирование осуществляется на неофициальном уровне через элитарные круги, в которые мусульмане проникнуть не могут. В Италии ситуация очень похожа, только здесь элитарные круги заменяются на семейные, что еще более осложняет вход мусульман в систему лоббирования. В Великобритании и Германии лоббирование на законодательном уровне не только разрешено, но и четко прописана его схема, чем мусульманское население этих стран уже не преминуло воспользоваться.
В результате такого положения дел, во Франции мусульманское население, не имея возможности влиять на принятие решений, постепенно перешло к акциям протеста и открытого террора. В Италии ситуация остается стабильной, что связано с пока еще малой концентрацией мусульман и их слабой укоренённостью в стране. В Великобритании и Германии мусульманское население имеет возможность лоббировать свои интересы и это снимает излишнюю напряженность в отношениях общин. Однако если в первой стране мусульмане понемногу лоббируют лишь внутренние интересы общины, то мусульмане Германии (в основном, турки), пользуясь чересчур лояльным лоббистским законодательством и находясь под влиянием страны происхождения, лоббируют не только интересы общины, но и Турции, что не может не противоречить национальным интересам Германии и всего Европейского Союза.
Участие мусульманского населения в политической жизни европейских стран является залогом их успешной интеграции в принимающее сообщество. В современной демократической системе мусульманам необходима возможность политического лоббирования, которая дает им реальный шанс добиться принятия жизненно важных законов, не прибегая к насильственным действиям. Однако система лоббирования должна быть такой, чтобы другие государства не могли через нее воздействовать на политику страны. Для этого, в частности, необходимо уменьшить зависимость мусульманского населения от стран происхождения. Соблюдение этих норм позволит значительно облегчить интеграцию мусульман в общины европейских государств и снизить вероятность возникновения между ними конфликтных ситуаций.
1 Соболев В. Г. Мусульманские общины в государствах Европейского Союза: проблемы и перспективы. СПбГУ, Факультет международных отношений, Библиотека Европейских исследований. СПб., 2003. С. 10.
2 Rex J. Islam in the United Kingdom // Islam, Europe's Second Religion: The New Social, Cultural, and Political Landscape. Editor Shireen T. Hunter. Westport, CT. 2002. P. 53.
3 Goldberg A. Islam in Germany // Islam, Europe's Second Religion: The New Social, Cultural, and Political Landscape. Edited by Shireen T. Hunter. Praeger. Westport, CT, 2002. P. 34.
4 В каждой стране «свой» ислам. «Евроислам» - миф или реальность? // Ислам-Инфо-ру: http:// www.islaminfo.ru/news/?id=877. 19 апреля 2003.
5 Nota sintetica sulla bozza d’intesa U.C.O.I.I. // http:// www.islam-ucoii.it/noteintesa.htm. 6 ноября 2002. P. 12.
6 Полоскова Т. Современные диаспоры: внутриполитические и международные аспекты. Москва, «Научная книга», 2002. С. 46.
7 Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. М., 2000. С. 227-228.
8 Автономов А. С. Азбука лоббирования. М.: «Права человека», 2004. С. 9.
9 Нагайчук А. Ф. Лоббирование социальных интересов в политике // Санкт-Петербургский Государственный университет, Санкт-Петербургское философское общество. СПб., 2004. С. 5.
10 Автономов А. С. Указ. соч. С. 94-95.
11 Песчанский В. В. Опыт британских тред-юнионов // Полис. 1992. № 4. С. 138.
12 Нагайчук А. Ф. Указ. соч. С. 84.
13 Rex J. Islam in the United Kingdom. Op. cit. P. 66.
14 AnwarM. Race and Elections. Coventry: University of Warwick, Centre for Research in Ethnic Relations. 1994. P. 94.
15 Rex J. Islam in the United Kingdom. Op. cit. P. 66.
16 Ibid. P. 67.
17 AnwarM. Op. cit. P. 97.
18 Purdam K. The political identities of muslim local councilors in Britain // Local government studies, 2000. P. 48.
19 Ibid. P. 54.
20 Lewis P. Islamic Britain: Religion, politics and identity among British Muslims. London - New York: Tauris, 2002. P. 212.
21 Автономов А. С. Указ. соч. С. 97.
22 Белов В., Вяткин К. Лоббистская деятельность в ФРГ // Бизнес и политика. 1995. №4. С. 36.
23 Вяткин К. С. Лоббизм по-немецки // Политические исследования. 1993. №1. С. 182.
24 Конституция Федеративной Республики Германии // Конституции зарубежных государств: Учебное пособие / Сост. проф. В. В. Маклаков. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2003. С. 8.
25 Положение о регистрации союзов и их представителей при бундестаге // Лоббизм в России и за рубежом: политико-правовые проблемы // Государство и право. 1996. №1. С. 115.
26 Geschäftsordnung der Bundesregierung vom 11. Mai 1951 // http://www.bundesarchiv.de/kabi-nettsprotokolle/web/index.jsp S.2. 30 декабря 2006.
27 Союзы: кооперация и конфронтация. Бонн: In-press-basis-info, 1997. С. 14.
28 Немировский Б. Голосуй, а не то проиграешь! // http://www.rg-rb.de/2002/03/vote.shtml
29 Ural Manjo. Turks in Western Europe // www.fusl.ac.be/umanco/auteursindex.htm. P. 4.
30 Ibid.
31 Предприниматели Германии—за вступление Турции в ЕС // http://www. dw-world.de/dw/ article/0,,709401,00.html
32 German industrialists in Turkey // http://www.hri.org/news/turkey/trkpr/1998/98-07-16.trkpr.html#05
33 Daimler Chrysler trusts Turkey // http://www.byegm.gov.tr/YAYINLARIMIZ/CHR/ING2001/04/ 10x04x01.HTM#
34 Немировский Б. Указ. соч.
35 Turkey Can Join EU, Says Schroeder. German Chancellor Gerhard Schroeder expressed his conviction Tuesday that Turkey will become a member of the European Union in future // http://english. people.com.cn/200309/03/eng20030903 123593.shtml. P. 1. 30 ноября 2006.
36 Немировский Б. Указ. соч.
37 TRNK lobby in Germany // http://www.byegm. gov.tr/YAYINLARIMIZ/CHR/ING2001/04/10x04x01.
HTM#
38 Германия готова поддержать вступление Турции в ЕС // http://www.globalafiairs.ru/news/1005.html. 4 сентября 2003. С. 1.
39 Там же.
40 Турецкие члены ХДС вступают в спор с руководством союза // http://www.dw-world.de/dw/
article/0,,709401,00.html
41 Там же.
42 Автономов А. С. Указ. соч. С. 97.
43 Там же.
44 Там же.
45 Нагайчук А. Ф. Указ. соч. С. 68.
46 Там же. С. 69.
47 Поченцов Г Паблик рилейшнз. М.: Центр, 1998. С. 207.
48 Leveau Remy and Hunter Shireen T. Islam in France // Islam, Europe's Second Religion: The
New Social, Cultural, and Political Landscape. Editor Shireen T. Hunter. Westport, CT. 2002. P. 17.
49 Ibid.
50 Omer Taspinar. Europe's Muslim Street // http://www.keepmedia.com/pubs/ForeignPolicy/2003/0 3/01/6409?extID=10026, 1 марта 2003.
51 Leveau Remy and Hunter Shireen T. Islam in France. Op. cit. P. 17.
52 Loch Dietmar. Moi, Khaled Kelkal // Le Monde. 1995. Oct. 7. P. 4.
53 Кореневский М. Лоббизма у нас нет. Зато коррупции—хоть отбавляй // http://www.kadis.ru/ daily/index.html?id=25893. 1 марта 2006. С. 1.
54 Конституция Итальянской Республики 1947 г // Конституции зарубежных государств // М., 1997. С. 245.
55 Томази Л. Молодежь и религия в современной Италии // Социологические исследования. 1995. №10. С. 147.
56 Там же. С. 151.
57 Vaknin S. They are the new Jews of Europe — its Muslim minorities // http://www.globalear.com/ index.cfm?sector=news&page=read&newsid=186. P. 3.
58 Allievi S. Islam in Italy // Islam, Europe's Second Religion: The New Social, Cultural, and Political Landscape. Editor Shireen T. Hunter. Westport, CT. 2002. P. 92.
59 Ibid.
