CC BY
39
ЛИТЕРАТУРА
1. Лешкевич Т.Г., Зубова Д.А. Переоткрытие субъ-ектности: точки роста новых ценностей // Научная мысль Кавказа. 2010. № 2 (62). С. 5-11.
2. Нанси Ж.Л. Бытие единичное множественное. Минск: Логвинов, 2004. 272 с.
3. Левинас Э. Избранное: Тотальность и бесконечное. М.; СПб.: Культурная инициатива: Университетская книга, 2000. 416 с.
4. Рено А. Эра индивида. К истории субъективности. СПб.: Владимир Даль, 2002. 474 с.
5. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002. 390 с.
6. Докучаев И. И. Феноменология знака. Избранные работы по семиотике и диалогике культуры. СПб.: Наука, 2010. 412 с. С. 163.
7. Комаров С.В. Метафизика и феноменология субъективности: Исторические пролегомины к фундаментальной онтологии сознания. СПб.: Алетейя, 2007. 736 с. С. 13.
8. Труфанова Е.О. Идентичность и Я // Вопросы философии. 2008. № 6. С. 95-105.
9. Козин Н.Г. Идентификация. История. Человек // Вопросы философии. 2011. № 1. С. 37-48.
10. Лешкевич Т.Г. Неопределенность в мире и мир неопределенности. Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1994. 231 с.
11. Сеннет Р. Капитализм в большом городе: глобализация, гибкость и безразличие // Логос. 2008. № 3. С. 95-108.
12. Микешина Л.А. Эпистемология ценностей. М.: РОССПЭН, 2007. 440 с. С. 5.
13. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М.: Эдиториал УРСС, 2006. 256 с.
14. Меськов В.С., Мамченко А.А., Смирнова И.В. От возможного мира и возможного индивида к инфомиру и когнитивному субъекту // Возможные миры: семантика, онтология, метафизика. М.: Канон+, 2010. С. 17-24.
15. Князева Е., Турбов А. Мир науки. Познающее тело. Новые подходы в эпистемологии // Новый мир. 2002. № 11. С. 136-154.
16. Горц А. Знание, стоимость, капитал. К критике экономики знаний (Окончание) // Логос. 2008. № 1 (68). С. 3-32.
17. Эпштейн М.Н. Тело на перекрестке времен. К философии осязания // Вопросы философии. 2005. № 8. С. 66-81; Он же. Творческое исчезновение человека. Введение в гуманологию // Человек. 2009. № 4. С. 48-57.
18. Гуревич П.С. Феномен деантропологизации человека // Вопросы философии. 2009. № 3. С. 19-31.
21 апреля 2011 г.
УДК 550.2
ПРОБЛЕМА "ЕСТЕСТВЕННО-ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ГРАНИЦ" РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ: КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ
Р.А. Тлепцок
Проблема естественных границ, исследуемая в контексте изучения геополитической теории, позволяет понять суть территориальной политики государства, дополнив его новыми, качественными характеристиками*. Учитывая
* Выражение "естественные границы" с политической тенденцией впервые употребил в 1793 г. французский политический деятель Эмманюэль-Жозеф Сийес (1748-1836), который под естественной границей, разделяющей Францию и Германию, подразумевал Р. Рейн. Мысль эта задолго до него была высказана в 1444 г. в манифесте Людовика XI. В годы наполеоновских войн Франция вновь прибегла к лозунгу "естественных границы", чтобы оправдать свои притязания на левобережные прирейнские территории. Франко-германские территориальные споры прочно ввели выражение "естественные границы" в международный обиход.
Тлепцок Руслан Асланович - кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Адыгейского государственного университета, 385000, г. Майкоп, ул. Университетская, 208, е-шай: Ъиш102@ yandex.ru, т. 8(8772)571324.
географические особенности России, проблема расширения жизненного пространства на протяжении истории переплеталась с потребностью выхода к естественным географическим границам. В контексте этого не вызывает удивление появление в отечественном историческом знании концепций, объясняющих формирование Российской империи как процесса постепенного расширения Российского государства в его естественно-географических границах. Безусловно, обращение к исследуемой проблеме невозможно без учета анализа взглядов известного российского историка В.О. Ключевского, считавшего, что в течение XVIII в. Россия почти завершила свое стремление
Ruslan Tleptsok - Ph.D. of history, the senior lecturer of General History Department at the Adygea State University, 208 University Street, Maikop, 385000, e-mail: [email protected], ph. +7(8772)571324.
"встать в естественные этнографические и географические границы" [1, с. 368].
Однако естественные границы России характеризуются неодинаковостью географических условий и исторической среды. Русские границы на востоке не отличались определенностью или замкнутостью: во многих местах они были открыты; притом за этими границами не лежали политические общества, которые бы своей плотностью сдерживали дальнейшее распространение русской территории. Поэтому в восточном направлении "Россия... должна была перешагнуть за естественные границы и углубиться в степи Азии", причем "этот шаг сделан был ею, частью против ее собственной воли" [1, с. 368, 370]. Здесь российская экспансия была вызвана защитой южных границ Западной Сибири, что привело к столкновению вначале с кочевниками, а затем с различными ханствами Туркестана - Кокандом, Бухарой и Хивой. Таким образом, удалось раздвинуть границы империи до "могущественных естественных преград" - хребтов Гиндукуша и Тянь-Шаня [1, с. 368-370].
Если на востоке продвижение России за естественные границы было вызвано "неизбежным сцеплением отношений и интересов", то на южном направлении процесс стабилизации границы был неразрывно связан с изменением внешнеполитических задач. Естественными границами на юге считались Кавказский хребет, Кубань и Терек, носившие характер не только географической, но и политической границы, призванной "обеспечить свой тыл завоеванием горских племен" [2, с. 165]. Южное направление рассматривалось как одно из основополагающих в процессе образования Российской империи и связывалось с присоединением Грузии и Крыма. После завершения Кавказской войны проблема выхода к "естественным географическим границам" получила экономическую направленность.
Осознание значимости естественных географических рубежей России предопределило особое внимание "достижению моря и завоеванию его берегов". В частности, А. Геттнер важнейшими этапами этого процесса считал выход к трем морям: Белому, Балтийскому и Черному, что обеспечило бы России возможность торговых отношений и морского сообщения со странами Европы и Азии [2, с. 170]. Важно отметить, что при всей значимости природно-географической границы,
она не столько была барьером, сколько зоной межкультурного взаимодействия. Выход к морским берегам обеспечил России политическое, экономическое и культурное взаимодействие в системе координат "Восток-Запад". Четко осознавалось, что "государство не могло играть мировой роли, если не имело морских границ" [3]. Характерно, что в процессе достижения естественных географических границ территориальная политика является не завершенной до тех пор, пока государство не достигнет законченных границ.
К проблеме "естественных границ" государства обратился и известный философ и социолог П.Л. Лавров. Воспринимая скептически право государства на выход к естественным географическим границам, он считал, что в основе политики государств и "хищнических поползновений на захваты того или другого кусочка землицы" лежит не географический фактор, а пределы силы государства [4]. Оправдание процесса расширения границ он видел не столько в выходе к естественным границам, сколько в важности их стратегического и национального значения.
Особую значимость проблема "естественных границ" приобрела благодаря евразийской геополитической концепции П.Н. Савицкого, в основе которой лежало понимание Российской империи как особого "срединного" географического мира. В этой связи территориально Россия рассматривалась как переходная полоса между Европой и Азией, с признаками восточного и западного географических миров, призванная самой природой их объединить. В центре исследования стояла проблема выявления самобытности государственного имперского "телосложения" России, часть которой составляла проблема определения ее границ. Страна без устойчивых границ не может быть стабильной в геополитическом, экономическом и политическом смысле. Развивая идею географической границы, П.Н. Савицкий отмечал, что стабильной она является, если решает задачу экономической и военно-стратегической безопасности [5].
В отечественной геополитической мысли такие границы назывались естественными. Обычно в качестве таковых в духе европейской традиции рассматривались трудно преодолимые природные препятствия, которые могут быть использованы тем или иным государством в качестве надежного обеспе-
чения своих интересов и своей безопасности. Такой естественной демаркационной линией могли быть высокие горные цепи, океаны, пустыни. Реки отечественная геополитика начала ХХ в. сюда не относила. В результате обосновывалась панславистская концепция российского пространства, согласно которой граница "Среднего мира" с Европой проходила по черноморско-балтийской перемычке, в том числе по Адриатическому и Ионическому морям ("окраинно-приморские европейские территории"), вбирая все западнославянские территории.
Подобный подход был созвучен концепции "хартленда", разработанной англосаксонским геополитиком Х.Дж. Макиндером еще в 1904 г. Согласно ей, территория России включала пространство между образуемой Чудским озером - Неманом и Днестром западной границей, азиатскими складчатыми горами и Северным Ледовитым океаном с четырьмя большими длинными полосами -тундра, лес, степь и пустыня. Но к "пространственному телу" Российской империи Х.Дж. Макиндер относил еще и территорию восточной части Германии и Австрию, так как полагал, что это территории славянские, завоеванные тевтонцами [6].
Попытка по-новому "взглянуть" на проблему "естественных границ" была сделана в XX в., изменившем сложившееся представление о назначении и характере границы. Так, Ж. Ансель, акцентируя внимание на теоретических подходах к проблеме границы, считал, что идея "естественных границ" осталась лишь теоретической, абстрактной схемой, не соответствующей реальности. Рассмотренные им исторические примеры подтверждают мысль о том, что практически нет каких-либо физико-географических условий, будь то реки, горы, моря, пустыни, которые являлись бы естественными барьерами для человеческой активности и стали бы естественной границей того или иного сообщества [7, с. 28, 55, 82]. Единственный естественный барьер, по убеждению Ж. Анселя, - это отсутствие людей, рубеж ойкумены, как, например, северная граница России [7, с. 55-56]. "Граница в действительности - это результат равновесия между жизненными силами двух народов. Она не имеет абсолютной ценности. Граница имеет лишь относительную ценность в соответствии с функцией, которую она должна выполнять, по мнению групп,
которых она объемлет и которые стремятся ее поддерживать" [там же].
Иной подход к проблеме "естественных границ" обозначил немецкий геополитик К. Хаусхофер. Опираясь на идею о том, что государства - это живые организмы, которые растут, стареют и пожирают друг друга, он заявил, что каждый должен "кожей ощущать границы своего государства" и переживать нанесенный ему ущерб как собственную рану. К. Хаусхофер поставил перед собой задачу создать целостное учение о живых органах этого организма - границах государства, доказывая, что по мере роста своей мощи государства приобретают "право" на новые, по его мнению, "естественные границы". Им было введено заслуживающее внимания понятие "политическое чувство границы", закрепляемое в массовом сознании только путем длительного и целенаправленного воспитания [8].
В современной историографической ситуации проблема "естественных географических границ" получила новый импульс, во многом вследствие потрясений 90-х годов XX в. и необходимостью "осознания" исторической парадигмы России. Современные исследователи в процессе изучения проблемы "естественных границ" расширили ее понимание, перенеся исследовательские акценты на явления, определяющие устойчивость имперской системы. Выражая сходное с представителями геополитической концепции мнение, Б.М. Пугачев утверждает, что "Россия как империя складывалась столетиями в результате многочисленных войн, договорных союзов, добровольного вхождения в нее целых народов" [9, с. 3]. Российское государство развивалось по геополитическим законам своего времени. Были, конечно, и насилие, и "покорение", но было и встречное стремление многих народов (Украины, Грузии, Армении и многих других) обеспечить в рамках Российской империи условия для своего собственного выживания. "При этом нельзя упускать из виду, - подчеркивает он, - что русскому народу, наиболее страдавшему от произвола имперской бюрократии, пришлось многократно жертвовать собой при освобождении и защите интересов других народов" [9, с. 3].
В рамках империи происходила взаимоинфильтрация многих этносов, культур, религиозных культов, а особое положение русских связывалось не столько с их числен-
ным большинством в этническом составе населения и "кровной" близостью к имперской бюрократии, сколько с интегральной ролью в синтезе великой евроазиатской культуры и хозяйственной хваткой в пионерском освоении огромных незаселенных территорий. «Великое переселение русских на огромные евроазиатские просторы было не только следствием "имперского" покорения, но и в большей мере результатом хозяйственного освоения многих не заселенных ранее территорий» [9, с. 4].
Попыткой аналитического обобщения можно считать предпринятое К.И. Арсеньевым в "Статистических очерках России" исследование, в котором автор приходит к мысли, что "...самое естественное положение Российской Империи дает ей такую значительность между державами, которую она сохранять будет, пока останется в настоящих своих пределах" [10]. Безусловный интерес представляет концепция известного западного историка А. Каппелера. Ее суть заключается в анализе Российской империи как попытки организации и управления полиэтническим пространством. По признанию ученого, появление его концепции было реакцией на смену парадигм, которая произошла в конце XX в. и определила переход от политологии и социологии к этнологии как ведущей дисциплине [11]. Этим определяется его подход к истории России как многонациональной державе, предполагающий исследование формирующихся в течение веков структур многонациональной империи, форм взаимоотношений между центром и периферией, а также межэтнических контактов.
В истории формирования Российской империи А. Каппелер выделяет несколько этапов, анализируя которые приходит к выводу, что в процессе расширения империи, политическому и военному усилению российского центра противостояли резкие перепады экономического и социально-культурного развития на всем протяжении империи, а политика экспансии и постоянная необходимость обеспечения безопасности, поддержания власти и имперского господства исчерпывала людские и материальные ресурсы страны, ограничивала возможности социально-экономического и политического развития внутри России, обеспечивала экстенсивный рост державы ценой задержанной интенсивности, что вызвало вначале кризис, а затем и крушение Российской империи.
В результате проведенного обзора складывается представление об особой значимости разработки концептуальных подходов к пониманию феномена "естественно-географических границ" Российской империи, связанных с необходимостью обеспечения устойчивости "жизненного пространства" государства и функциональности культурно-исторических контактных зон. Основные положения концепции не потеряли актуальности и в наши дни, учитывая наличие в современной России "внутренних границ", являющихся формой "равновесия" между субъектами федерации. Несмотря на продолжительный опыт изучения проблемы "естественно-географических границ" Российской империи в отечественном и зарубежном историческом знании, оригинальность и значимость намеченных подходов, остаются вопросы, нуждающиеся в дальнейшем теоретическом осмыслении.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций: В 3 кн. Кн. 3. М.: Мысль, 1993. 558 с.
2. Геттнер А. Европейская России. Антропогео-графический этюд // Империя пространства: Хрестоматия по геополитике и геокультуре России / Сост. Д.Н. Замятин, А.Н. Замятин. М.: РОССПЭН, 2003. 720 с.
3. Куропаткин А.Н. Русско-японская война, 19041905: Итоги войны. СПб.: Полигон, 2002. 526 с. C. 42-57.
4. Лавров П.Л. Исторические письма. Письмо четырнадцатое. Естественные границы государства // Способ доступа: http://www.revkom.com/biblioteka/ utopiya/lavrov/pismo 14 .htm
5. Савицкий П.Н. Степь и оседлость // Мир Россия-Евразия: Антология / Сост. Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская. М.: Высш. шк., 1995. 399 с. С. 5961; Он же. Географический обзор России-Евразии // Там же. С. 221-222.
6. Макиндер Х.Дж. Географическая ось истории // Классика геополитики. XX век. М.: ООО "Изд-во АСТ", 2003. 731 с. С. 10-28.
7. Ancel J. Geopolitique. P.: Librarie Delagrave, 1936. 167 р. P. 28, 55, 82.
8. Хаусхофер К. Границы в их географическом и политическом значении // О геополитике. Работы разных лет. М.: Мысль, 2001. 426 с. С. 116.
9. Пугачев Б.М. Что после империи? // Кентавр. 1992. Март-апрель. С. 3-5.
10. Арсеньев К.И. Статистические очерки России // Империя пространства: Хрестоматия... С. 595-596.
11. Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М.: Прогресс-Традиция, 2000. 344 с. С. 12.
5 апреля 2011 г.
