CC BY
342
УДК: 343 ББК: 67.408
Ораздурдыев А.М.
ПРОБЛЕМА ДВОЙНОЙ ПРОТИВОПРАВНОСТИ СОСТАВНОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ЕГО СОЦИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ
Orazdurdyyev А.М.
THE PROBLEM OF DUAL ILLEGALITY OF THE COMPOUND OFFENSE
AND HIS SOCIAL NATURE
Ключевые слова: составное преступление, единая противоправность, единая общественная опасность, единая наказуемость, единая виновность, иллюзия двойной противоправности составного преступления.
Keywords: compound crime, uniform illegality, uniform public danger, uniform punishability, uniform guilt, illusion double illegality a compound crime.
Аннотация
В статье рассматриваются основные признаки составного преступления: единая противоправность и единая общественная опасность. При этом единая противоправность рассматривается как общий формальный признак, характеризующий диспозитивность и наказуемость составного преступления, а единая общественная опасность - как материальный признак, характеризующий социальную сущность составного преступления. Частными разновидностями единой противоправности являются единая наказуемость и единая виновность составного преступления, так как и наказуемость, и виновность являются признаками, предусмотренными уголовным законом. Подробно рассматривается проблема иллюзии двойной противоправности составного преступления.
Abstract
In article the basic signs of a compound crime are considered: uniform illegality and uniform public danger. Thus uniform illegality it is considered as the general formal sign characterising optionality and punishability of a compound crime, and uniform public danger -as the material sign characterising social essence of a compound crime. Private versions uniform illegality are uniform punishability and uniform guilt of a compound crime as both punishability, and guilt are the signs provided by the criminal law. The problem of illusion double illegality a compound crime is in detail considered.
Как одна из форм преступной деятельности составное преступление характеризуется всеми признаками, присущими понятию преступления. Также, как и при анализе преступления, признаки эти делятся на две группы, на: 1) материальные и 2) формальные. Однако в составном преступлении таковые обретают некое своеобразие, обусловленное спецификой самого составного преступления, его сложной структурой. Поэтому в составном преступлении признаки эти должны быть скорректированы с учётом его сложного, но единичного характера. К числу таковых следует отнести: 1) единую общественную опасность как материальный признак, характеризующий социальную сущность составного преступления, и 2) единую противоправность как общий формальный признак, законодательным порядком определяющий особенности нормативной структуры составного преступления. Разновидностями единой противоправности являются единая наказуемость и единая виновность составного
преступления, т.к. и виновность, и наказуемость являются признаками, предусмотренными уголовным законом1.
Признак единой противоправности составного преступления означает, что составное преступление, каким бы сложным оно ни было, это, прежде всего деяние, предусмотренное одним уголовным законом. Признаки составного преступления формулируются в диспозиции одной уголовноправовой нормы. Деяния, образующие содержание составного преступления, несмотря на то, что в отдельности, они предусмотрены другими нормами уголовного права, взятые вместе, как элементы одного преступления, являются нарушением одной общей, объединяющей их в один состав преступления, нормы.
Деяния в составном преступлении имеют как бы двойную противоправность. С одной стороны, каждое из деяний, входящих в составное преступление, взятые в отрыве друг от друга, сами предусматриваются в диспозиций отдельной, только их характеризующей уголовноправовой нормы. С другой стороны, взятые в совокупности, деяния эти, в рамках одного состава преступления, формулируются в диспозиций уже другой, характеризующей составное преступление, уголовноправовой нормы. Эта двойная противоправность деяний, входящих в составное преступление отличает его не только от других видов сложного преступления, но и от совокупности преступлений, где каждое преступление, образующее его содержание, имеет только свою, характеризующую его противоправность. Именно поэтому нормы уголовного права, предусматривающие ответственность за составное преступление, всегда имеют отсылочный характер, так как раскрыть содержание и смысл этих норм в полном объёме возможно только после толкования норм, содержащих в отдельности описания признаков деяний, в совокупности образующих единое составное преступление. Например, чтобы раскрыть содержание нормы, сформулированной в п. "б" части третьей ст. 131 УК РФ, и предусматривающей ответственность за совершение составного преступления в виде "изнасилования, повлекшего по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшей", необходимо, прежде всего, истолковать норму, содержащуюся в части первой этой же статьи, где даётся определение понятия изнасилования, затем ознакомиться с нормой статьи 111 УК, содержащей подробное описание признаков причинения тяжкого вреда здоровью, уяснить содержание статьи 118 УК, предусматривающей ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности, в обязательном порядке раскрыть предметное содержание неосторожной вины, содержащейся в диспозитивной норме статьи 26 УК применительно к причинению тяжкого вреда здоровью, и только затем приступить к анализу применяемой уголовно-правовой нормы. Без детального анализа "подчинённых" норм ещё нельзя сделать вывод о том, составное в данном случае преступление или иной вид сложного преступления, которое, может быть, не имеет никакого сходства с совокупностью преступлений.
В ряде случаев нормы, предусматривающие ответственность за составное преступление, носят не просто отсылочный, но и бланкетный характер, т.е. для уяснения содержания и смысла нормы законодатель отсылает не только к другим нормам уголовного законодательства, но и через них к нормам других отраслей права. Например, чтобы понять норму, содержащуюся в части третьей ст. 294 УК РФ, предусматривающую ответственность за такое составное преступление, как воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования,
1 Разумеется, из этого вовсе не следует делать вывод, что и наказуемость, и виновность, вместе взятые, образуют содержание понятия противоправности преступления. Последнее, ко всему прочему, имеет еще и сугубо собственное содержание, определяемое признаками состава преступления, сформулированными в диспозиции уголовно-правовой нормы. На мой взгляд, противоправность, как родовой признак преступления, проявляется в двух видовых признаках: диспозитивности и наказуемости. Виновность и наказуемость из числа самостоятельных признаков преступления должны быть исключены, т.к. виновность полностью входит в содержание понятия диспозитивности, а наказуемость, в совокупности с диспозитивностью, образуют содержание понятия противоправности.
совершенные лицом с использованием своего служебного положения, недостаточно ознакомления только с нормами уголовного закона. Наряду с истолкованием диспозиций норм частей первой и второй той же статьи, содержащих описание форм объективной стороны состава данного преступления, и диспозиций нормы статьи 285 УК, где даётся характеристика злоупотребления должностными полномочиями, необходимо ещё ознакомление с соответствующими нормами уголовно-процессуального законодательства, характеризующими такие понятия, как "суд", "прокурор", "следователь", "лицо, производящее дознание", "предварительное расследование". В подобных случаях нормы других отраслей права способствуют правильному пониманию, прежде всего, смысла норм, в отдельности предусматривающих ответственность за деяния, которые в совокупности образуют единое составное преступление. Таким образом, всесторонний и полный анализ нормы, содержащей признаки составного преступления, возможен только после детального анализа норм, предусматривающих ответственность за преступные деяния, из которых складывается составное преступление.
Однако противоправность составного преступления не означает учёта только особенностей диспозиций уголовно-правовой нормы. Противоправность предполагает учёт особенностей как диспозиций, так и санкций уголовно-правовой нормы. В точности так же, как и в анализе диспозиций уголовно-правовых норм, описывающих признаки деяний, образующих составное преступление, и в отрыве от него, содержащих признаки самостоятельных составов преступлений, деяния, входящие в составное преступление, обладают как бы двойной уголовной наказуемостью. С одной стороны, каждое из деяний, входящих в составное преступление, взятое в отрыве друг от друга, будучи описано в отдельной уголовно-правовой норме, обладает "собственной" наказуемостью, так как норма, наряду с диспозицией, имеет свою санкцию со своими видами и размерами наказаний, предельно отражающими характер и степень общественной опасности деяния именно в этой форме. С другой стороны, деяния, взятые в совокупности, в рамках одной уголовно-правовой нормы, обладают не только одним общим составом преступления, но они обладают ещё и одной общей наказуемостью, так как имеют одну общую санкцию с видами и размерами наказаний, отражающими характер и степень общественной опасности уже нового качественного образования, каковым является составное преступление. И, кстати сказать, окончательное решение вопроса о том составное преступление совершено в действительности или имеет место совокупность преступлений, решается путём сопоставления именно санкций указанных норм, а не их диспозиций. Одно лишь сравнение диспозиций сопоставляемых норм ещё не даёт окончательного ответа на вопрос о том, одно совершено преступление либо их несколько. Если санкций сопоставляемых уголовно-правовых норм содержат как минимум одинаковые виды либо одинаковые размеры наказаний, то квалификация содеянного безусловно будет решена в пользу совокупности преступлений, ибо в этом случае санкция нормы, предусматривающей ответственность за составное преступление, не учитывает целиком всю общественную опасность деяний, его составляющих. Одинаковый учёт общественной опасности в таких случаях требует одинакового применения уголовно -правовых норм, а это уже - квалификация преступлений по правилам их совокупности.
Из числа всех сложных преступлений составное преступление, в силу особенностей внутренней структуры, наиболее всего подвержено иллюзий двойной противоправности. В отличие от других сложных преступлений только составное преступление обладает признаками двух самостоятельных преступлений, а в отличие от продолжаемого преступления, в особенности, той его разновидности, которая характеризуется наличием одинаковых преступных деяний, ещё и признаками различных или, как принято говорить, разнородных преступных деяний. Эта особенность составного преступления наглядно просматривается в составах, объективная сторона которых складывается из двух или более преступных деяний, соединённых между собой термином "сопряжённости". Ярким тому примером служит состав убийства, содержащийся в ст. 105 УК РФ. Три
квалифицирующих признака убийства сформулированы с использованием элемента "сопряжённости" разнородных преступных деяний. Это: 1) "убийство малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряжённое с похищением человека" (пункт "в"), 2) "убийство из корыстных побуждений или по найму, а равно сопряжённое с разбоем, вымогательством или бандитизмом" (пункт "з") и 3) "убийство с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряжённое с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера" (пункт "к") (курсивы и выделения мои - А.О.). Законодатель, вне всякого сомнения, дал описание сложных составов преступлений, однако предстоит ещё разобраться к какой категорий сложных преступлений следует их отнести. К категорий составных преступлений или же это в прямом смысле слова "учтённая законом совокупность преступлений", не являющаяся однако единым составным преступлением? И благодаря какому критерию эти виды сложных составов преступлений должны быть отнесены (или не отнесены) к разряду составных преступлений: благодаря ли формулировке состава сложного преступления в диспозиции уголовно-правовой нормы или же благодаря сопоставлению санкций вовлечённых в эту совокупность уголовно-правовых норм? И если всё же нельзя их отнести к разряду составных преступлений, то как следует их называть? Ведь когда авторы вводили в оборот понятие учтённой законом совокупности преступлений они, безусловно, исходили из того, что всё, что предусмотрено одной уголовно правовой нормой есть единичное преступление. Исключение из этого правила делалось только для случаев повторности преступлений, не связанных с предшествующим осуждением лица1, хотя в настоящее время нет даже этого исключения: законодательство полностью отказалось от случаев учтённой законом повторности преступлений, не связанных с предшествующим осуждением как квалифицирующих признаков составов преступлений и как общего отягчающего обстоятельства для случаев, когда состав преступления не наделён квалифицирующим признаком повторности, неоднократности либо систематичности совершения преступления, ввиду может быть того, что подобные конструкций противоречат основному принципу законодательной техники: в одной норме должно быть дано описание признаков одного преступления. Пусть оно будет описано в нескольких формах объективной стороны, но это должно быть описание одного единственного преступления, а не той или иной разновидности множественности преступлений.
Итак, в чём же проявляется иллюзия двойной противоправности подобных конструкций? В одной статье Уголовного кодекса убийство сопряжено с более чем восемью преступлениями. Одно из этих "сопряжений" пришло в ныне действующее законодательство из Уголовного кодекса РСФСР 1960 года. Поэтому конструкция "преступление, сопряжённое с преступлением" не нова, а, следовательно, и теория и практика правоприменения имеют накопленный опыт понимания подобных конструкций.
Иллюзия двойной противоправности проявляется тогда, когда подобные конструкций подвергаются квалификации не как единое преступление, а как совокупность двух преступлений и, таким образом, одно из преступлений, сопряжённых с убийством, подвергается двойной юридической оценке. Складывается картина, в которой одно преступление оценивается по двум уголовно правовым нормам. Ведь совершено одно
1 В самом деле, на каком основании «учтенная законом совокупность преступлений» должна признаваться единым преступлением, а «учтенная законом повторность преступлений» должна признаваться множественностью преступлений? Если первая в силу явного сходства с совокупностью преступлений признается единым составным преступлением, то вторая в силу такого же сходства с повторностью преступлений должна признаваться единым продолжаемым преступлением. Но в этом случае во всех статьях уголовного закона, где в качестве квалифицирующего либо конструктивного признака состава преступления указывалось бы на повторность, неоднократность или систематичность преступлений либо совершение преступления в виде промысла, нам следовало бы доказывать наличие единства умысла. А это противоречило бы социально-правовой природе повторности преступлений, не связанной с предшествующим осуждением лица, как одной из форм множественности преступных деяний.
преступление, а квалифицируется оно и, как следствие этого, назначение наказания производится по двум статьям Уголовного кодекса. А иногда двойной квалификации подвергаются все преступления, входящие в совокупность.
По мнению Н.Ф.Кузнецовой, подобного рода квалификаций с неизбежностью нарушают принцип запрета двойной ответственности, закреплённый в части второй ст. 6 УК РФ: "Никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление"1. По мнению авторов "Комментария к Уголовному кодексу РСФСР" 1971 года издания, случаи убийства, сопряжённых с изнасилованием, "должны квалифицироваться по п. "е" ст. 102. Если убийство совершено с целью скрыть изнасилование, но значительное время спустя после его совершения, ответственность наступает по ст. 117 и п. "е" ст. 102"2. Этой же позиции придерживалась и судебная практика того периода. Так, постановление № 9 Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике по делам об умышленном убийстве" указывало, что умышленное убийство, сопряжённое с изнасилованием, подлежит квалификации только по п. "е" ст. 102 УК РСФСР3. Как полагает Э.Ф.Побегайло, "диспозицией ст. 102 п. "е" УК РСФСР охватывается не только убийство, сопряжённое с изнасилованием, но и само изнасилование, которое в подобных случаях, является обстоятельством, квалифицирующим убийство, и не образует самостоятельного состава" и поэтому "дополнительной квалификации содеянного ещё и по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР в этих случаях не требуется"4. Следовательно, убийство, сопряжённое с изнасилованием, признаётся единым составным преступлением. Квалификация по совокупности исключается.
Спустя некоторое время и теория, и практика становятся на диаметрально противоположную позицию в данном вопросе. Лейтмотивом этого становится постановление № 4 Пленума Верховного Суда СССР от 27 июня 1975 г. "О судебной практике по делам об умышленном убийстве". В п. 11 постановления отмечено: "Под умышленным убийством, сопряжённым с изнасилованием, следует понимать убийство в процессе изнасилования или с целью скрыть его, а также убийство, совершённое, например, по мотивам мести за оказанное при изнасиловании сопротивление. Учитывая, что при этом совершаются два самостоятельных преступления, содеянное следует квалифицировать по п. "е" ст. 102 и ст. 117 УК РСФСР"5. С.В.Бородин такое разъяснение находит вполне обоснованным, так как санкции статьи за убийство и изнасилование предусматривают смертную казнь, а, следовательно, применению подлежат обе статьи уголовного закона6. Следовательно, убийство, сопряжённое с изнасилованием, уже не является составным преступлением, случаи совершения убийства с изнасилованием либо, наоборот, изнасилования с убийством, должны квалифицироваться по правилам совокупности преступлений. И в этом случае наблюдается иллюзия двойной противоправности деяний. Конструкция "убийство плюс изнасилование" либо "изнасилование плюс убийство" квалифицируется по п. "е" ст. 102 и части 4 ст. 117 УК РСФСР ("изнасилование, повлекшее особо тяжкие последствия", в том числе и сопряжённые со смертью потерпевшей). Иначе говоря, одно и тоже убийство и одно и то же изнасилование квалифицируются дважды по разным статьям Уголовного кодекса. По
1 См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений. Лекций по спецкурсу "Основы квалификации преступлений". М.: ГОРОДЕЦ, 2007. С. 283.
2 Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. Отв. ред.: Г.З.Анашкин, И.И.Карпец, Б.С.Никифоров. М.: ЮЛ, 1971. С.261.
3 См.: Бюллетень Верховного Суда СССР. 1963. № 4. С.21.
4 См.: Побегайло Э.Ф. Умышленные убийства и борьба с ними. Уголовно-правовое и криминологическое исследование. Воронеж, 1965. С.115.
5 См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924-1977. Часть 2. М., 1978. С.189-190.
6 См.: Бородин С.В. Квалификация преступлений против жизни. М.: ЮЛ, 1977. С.111.
свободы от трёх до шести лет. Тогда как за преступление, предусмотренное пунктом "е" ст. 105 УК установлены значительно суровые меры наказания вплоть до применения смертной казни
сути это означает как бы двойную оценку содеянного. Однако это только кажущееся суждение, всего лишь иллюзия. Квалификация сложных преступлений в совокупности с преступлениями, так или иначе дублирующими составные части сложных преступлений, всегда чреваты ложным дуализмом в их правовой оценке. Двойная оценка в подобных случаях не является нарушением части второй ст. 6 УК РФ. Это скорее необходимость, обусловленная стремлением, во-первых, дать полную оценку содеянному, в особенности, касающихся тех фактических обстоятельств, которые остаются вне полного охвата нормой с описанием состава сложного преступления (например, убийство, сопряжённое с покушением на изнасилование, или убийство, сопряжённое с соучастием в изнасиловании, либо убийство, сопряжённое с изнасилованием трупа) а, во-вторых, как следствие этого применить норму, с достаточной полнотой учитывающей степень общественной опасности дублирующего преступления ввиду мягкости наказания, содержащегося в норме о составном преступлении. Разумеется, вывод о том, составное в данном случае преступление или нет, делается на основании сравнительного анализа санкций норм составного преступления и преступления, дублирующего составную часть этого преступления. Сам состав по описанию безусловно имеет составной характер, так как он целиком соответствует выработанному наукой уголовного права представлению о понятии составного преступления. Даже деяния типа "преступление, сопряжённое с преступлением", при том, что это - состав составного преступления в действительности могут быть осуществлены в форме составного преступления безо всякой дополнительной квалификации по норме о сопряжённом преступлении. Например, если совершено убийство при изнасиловании без квалифицирующих обстоятельств, предусмотренных частями второй, третьей и четвёртой ст. 131 УК, нет абсолютно никакого смысла в квалификации всего содеянного по правилам совокупности двух статей: п. "е" ст. 105 и части первой ст. 131 УК, ибо данная конструкция не только целиком описана в диспозиции нормы о составном преступлении (пунктом "е" ст. 105 УК), но и общественная опасность её с достаточной полнотой учтена санкцией этой нормы. По видам и размерам наказания она значительно превышает наказание, содержащееся в части первой ст. 131 УК, которая предусматривает всего лишь наказание в виде
Из сказанного можно сделать один вывод. Конструкция типа "преступление, сопряжённое с преступлением", прежде всего, является характеристикой одного, единого, преступления, ради предотвращения которого и учреждена данная уголовно-правовая конструкция. Сопряжённость данного преступления с другим, отягчающим либо смягчающим его обстоятельством, содержащим признаки другого состава преступления, либо признаки иного, неуголовного, правонарушения, либо вообще признаки отдельного элемента состава преступления или неуголовного правонарушения, сама по себе не способна превратить его во множественность составов преступлений. Состав преступления один. Но оценка этого состава может быть различной. Существует законодательная оценка состава преступления и оценка, которую даёт правоприменитель. Оценка состава преступления, которую производит правоприменитель, зависит прежде всего от оценки законодателем элементов, образующих эту конструкцию, и в целом от оценки законодателем самой конструкции. Критерием оценки всей конструкции и отдельных её элементов является санкция уголовно правовой нормы, устанавливающая ответственность за всю конструкцию в целом и за отдельные её составные элементы. Мера или вид уголовного наказания, установленная законодателем в санкциях норм, содержащих описание признаков уголовноправовой конструкции, и в санкциях норм, в отдельности содержащих описание элементов, образующих эту конструкцию, являются мерилом степени общественной опасности содеянного в целом и отдельных его составляющих элементов. В том случае, если по воле законодателя общественная опасность элементов конструкции окажется равной общественной опасности конструкции в целом, либо если общественная опасность элементов конструкции окажется большей, нежели опасность самой конструкции, содеянное надлежит квалифицировать по правилам
совокупности преступлений при условий, что элементы конструкции, взятые в отдельности, содержат признаки самостоятельных составов преступлений. В том же случае, если по воле законодателя общественная опасность элементов конструкции окажется ниже общественной опасности самой конструкции, содеянное надлежит квалифицировать по правилам единого составного преступления. Таким образом, главным в оценке рассматриваемой конструкции является не её диспозитивность, а особенности её наказуемости. Именно поэтому, рассмотренная в отрыве от наказуемости, конструкция типа "преступление, сопряжённое с преступлением", не может дать на практике окончательного ответа о её правовой природе и рассмотренная в отрыве от санкций формулирующей её нормы, создаёт иллюзию двойной противоправности. Собственно говоря, по воле законодателя правовое содержание составного преступления может измениться в любое время при сохранности и неизменности формы его описания. Деяние, которое сегодня с полной уверенностью называется составным, завтра в случае изменения оценки законодателя, а точнее, в случае частичной депенализации, может оказаться совокупностью преступлений. Именно так случилось с составом бандитизма. Традиционно употреблявшееся в качестве одного из классических примеров составного преступления, бандитизм в период действия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. никак не допускал квалификации по совокупности случаев совершения бандой конкретных преступлений против личности, собственности, общественного порядка, общественной безопасности и др. Санкция ст. 77 УК (бандитизм) предусматривала самую суровую меру наказания тех лет - смертную казнь с конфискацией имущества. Стоило законодателю смягчить меру наказания (до 15 лет лишения свободы по УК РФ 1996 г.) при сохранности и неизменности основного состава преступления1 и о бандитизме перестали говорить как о составном преступлении, хотя по-прежнему бандитизм может совершаться в форме убийств, изнасилований, разбойных нападений и т.п.
Двойной характер имеет и другой формальный признак составного преступления -признак единой виновности. Виновность, также, как и наказуемость, проистекает из противоправности, именно поэтому она отнесена к числу формальных признаков составного преступления.
"Виновным в преступлении,- гласит ч.1 ст. 24 УК РФ, - признаётся лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности". Вина, хоть и является психическим отношением виновного к совершаемому общественно опасному и противоправному деянию, она всё же - категория сугубо правовая. Формы вины, каковыми являются умысел и неосторожность, определяются только уголовным законом. Именно закон определяет, каким должно быть предметное содержание умысла (в ст. 25 УК РФ) и неосторожности (в ст. 26 УК РФ). Законодатель, характеризуя каждую форму вины, наполняет их содержание известной совокупностью интеллектуально-волевых признаков. В прямом умысле, к примеру, это: 1) осознание виновным общественной опасности своих действий (бездействия), 2) предвидение им возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий совершаемых действий (бездействия) и 3) желание наступления этих последствий (ч.2 ст. 25 УК РФ). В косвенном умысле это: 1) осознание виновным общественной опасности своих действий
(бездействия), 2) предвидение им возможности наступления общественно опасных последствий и 3) сознательное допущение этих последствий либо безразличное к ним отношение (ч.3 ст. 25 УК РФ). Содержание преступного легкомыслия образуют: 1) предвидение виновным возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия) и 2) самонадеянный расчёт на их предотвращение без достаточных к тому оснований (ч.2 ст. 26 УК РФ). Преступная небрежность складывается из: 1) непредвидения возможности наступления общественно опасных последствий своих
1 Составной характер имеет состав, сформулированный в части третьей ст. 209 УК РФ 1996 г. - бандитизм, совершённый лицом с использованием своего служебного положения.
действий (бездействия)1 и 2) обязанности (необходимости) и возможности их предвидения при проявлении виновным необходимой внимательности и предусмотрительности (ч.3 ст. 26 УК РФ). Применительно к каждому преступлению, предусмотренному в Особенной части уголовного кодекса, психическое содержание вины должно отражать объективные особенности каждого из них, отличающие их от других преступлений, и ту форму, в какой выполняется описанный в законе состав преступления.
Составное преступление как единое преступление наделено единой формой виновности и это нужно признать как одну из аксиом уголовного права. Единая виновность составного преступления формируется из 1) психического отношения виновного к отдельным деяниям и 2) психического отношения виновного ко всему составному преступлению. При этом следует учесть, что психическое отношение виновного ко всему составному преступлению формируется не из простого суммирования элементов интеллектуально-волевого отношения лица к деяниям в отдельности. Ясно, что деяния в составном преступлении, будучи рассмотрены изолированно, обладают присущей для них формой виновности. Но учтенные в рамках одной уголовноправовой нормы, психическое отношение виновного к каждому деянию, сливаясь в одно целое, дополняется элементом осознания взаимосвязи этих деяний между собой, осознания взаимозависимости их друг от друга, необходимости их слияния в одно целое. Осознание взаимосвязи действий, являясь составной частью осознания общественной опасности деяния, закономерно приводит виновного к пониманию и осознанию последствий этой взаимосвязи. На этой стадий происходит формирование психического отношения виновного к результатам своих действий: либо эти последствия становятся желаемыми и тогда происходит постановка конечной цели всех действий, что характерно для прямого умысла, либо осознавая общий конечный результат и стремясь достичь другую, лежащую за пределами состава преступления цель, виновный допускает наступление этого конечного результата, что характерно для косвенного умысла. Иначе говоря, осознание взаимосвязи и взаимозависимости действий внутри составного преступления, ведёт к
1 Разумеется, при обязательном осознании общественно опасного характера совершаемых действий (бездействия). Поэтому трудно согласиться с позицией проф. А.И.Рарога в вопросе о том, что "признак небрежности - непредвидение лицом возможности наступления общественно опасных последствий -включает, во-первых, отсутствие сознания общественной опасности совершаемого деяния, а во-вторых, отсутствие предвидения преступных последствий". - См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. 7-е изд., перераб. и доп. М.: КОДЕКС, 2011. С.53. Во-первых, закон говорит не об отсутствии предвидения преступных последствий, а об отсутствии предвидения возможности наступления общественно опасных, а не преступных, последствий. Для преступной небрежности вовсе не требуется, чтобы виновный не предвидел возможность наступления преступных последствий, достаточно, если он не предвидит возможность наступления общественно опасных последствий. Во-вторых, закон не говорит об отсутствии сознания общественной опасности совершаемого деяния. Он всего лишь говорит об отсутствии предвидения возможности наступления общественно опасных последствий, а значит, при обязательном осознании общественной опасности совершаемого деяния. Если допустить обратное, то придётся исключить уголовную ответственность за деяния, совершенные при преступной небрежности, так как ответственность возможна только за деяния, совершенные под контролем сознания и воли. Это является одним из общих условий уголовной ответственности по российскому уголовному праву. В соответствии со ст. 19 УК РФ "уголовной ответственности подлежит только вменяемое физическое лицо". В том же Комментарий к УК РФ правильно сказано, что "лицо, совершившее преступление, несёт уголовную ответственность при условии, что в момент совершения общественно опасного деяния оно было способно осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими. Эта способность именуется в уголовном праве вменяемостью".- См.: Там же. С.37. В.Д.Филимонов в одной из своих последних работ также высказывает мнение, согласно которому при небрежности "лицо, сознавая опасность окружающей его обстановки, не осознаёт опасности тех своих действий (бездействия), которые оказываются непосредственной причиной наступления вредных последствий".- См.: Филимонов В.Д. Проблема оснований уголовной ответственности за преступную небрежность. М.: АО Центр "ЮрИнфоР", 2008. С.54. Между тем по справедливому замечанию С.В.Дубовиченко "субъекту могут вменяться лишь те обстоятельства, которые охватываются его сознанием". - См.: Дубовиченко С.В. Интеллектуальные моменты умышленной формы вины. Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. Казань, 2007. С. 11.- Там, где отсутствует контроль сознания, там не может быть речи о вменении и об ответственности.
формированию единой вины по отношению ко всем элементам объективной стороны составного преступления. Виновный, таким образом, формирует одно общее психическое отношение ко всему преступлению и без детального установления интеллектуальноволевого отношения виновного к элементам его объективной стороны, нельзя считать вину в совершении данного преступления установленной, а квалификацию преступления -правильной. Возьмём для примера состав массовых беспорядков.
Виновный, принимающий участие в совершении массовых беспорядков, осознаёт общественную опасность учиняемых им насилий, погромов и поджогов, предвидит возможность или неизбежность наступления опасных последствий этих действий и желает их наступления при прямом умысле либо предвидит возможность наступления опасных последствий, сознательно допускает их наступление или относится безразлично к их наступлению при косвенном умысле. Однако для квалификации содеянного как массовых беспорядков необходимо, чтобы виновный, наряду с этим, осознавал факт совершения насилий, погромов и поджогов именно в массе, в толпе лиц, совершающих аналогичные общественно опасные деяния, так как именно массовость совершаемых действий, придаёт всему преступлению присущую именно ему специфическую общественную опасность. Именно массовость является признаком, объединяющим всю совокупность преступлений в одно целое. Необходимо, чтобы каждое лицо, принимающее участие в совершении указанных действий, осознавало опасность совершения этих действий в массе, предвидело возможность или неизбежность наступления последствий именно массовых общественно опасных действий и желало их наступления либо, предвидя возможность наступления опасных последствий массовых действий, сознательно допускало их наступления или безразлично относилось к их наступлению. Следовательно, для правильной квалификации массовых беспорядков необходим поэтапный анализ предметного содержания вины, на первом этапе которого необходимо установить вину по отношению к деяниям, составляющим содержание единого сложного преступления, а на втором этапе -установить психическое отношение виновного к общим, связующим деяния в одно целое, признакам составного преступления. Только так можно безошибочно применить соответствующую уголовноправовую норму, предусматривающую ответственность за составное преступление.
Одно общее психическое отношение ко всему преступлению формируется не только в преступлениях с единой формой вины (умысла или неосторожности). Единое психическое отношение ко всему составному преступлению формируется и в преступлениях с двойной либо смешанной формами вины. Двойная форма вины - это особая разновидность единой вины. Это не простая совокупность признаков двух различных форм вины. Это именно такая совокупность интеллектуально-волевых признаков, которая придаёт всему совершаемому деянию исключительно новое качество общественно опасного деяния, в силу которого складывается целостная картина единого составного преступления.
Вторую группу признаков составного преступления образуют признаки материальные. Назначение материальных признаков заключается прежде всего в установлении общей социальной сущности составного преступления и лишь потом -оценка элементов, характеризующих его объективную и субъективную стороны.
Социальная сущность всякого преступления определяется его общественной опасностью. Признаки, характеризующие общественную опасность составного преступления, обычно предусматриваются в диспозиции уголовноправовой нормы, содержащей описание основного состава преступления. Однако признаки составного преступления могут предусматриваться и в качестве квалифицирующих признаков состава преступления, т.е. в других частях либо пунктах уголовноправовой нормы. Они же могут быть предусмотрены в качестве признаков привилегированного состава преступления, т.е. состава, со смягчающими обстоятельствами.
Материальными будут такие признаки составного преступления, которые в совокупности характеризуют его как общественно опасное деяние.
Общественная опасность - это социальное свойство всякого преступления. Социальная сущность составного преступления характеризуется именно его общественной опасностью. Также как и в случае с противоправностью, деяния, входящие в составное преступление обладают как бы двойной общественной опасностью. С одной стороны, каждое из деяний, входящих в составное преступление, взятое изолированно, обладает присущей именно ему свойством общественной опасности, так как будучи предусмотрено в отдельной уголовно-правовой норме, оно посягает на охраняемое именно этой нормой общественное отношение. С другой стороны, взятые в совокупности, деяния в рамках одной уголовно-правовой нормы, обладают совокупной общественной опасностью, так как теперь характер общественной опасности определяется комплексом поражаемых общественных отношений, охраняемых уже нормой, содержащей описание составного преступления.
Социальная сущность составного преступления в целом мало чем отличается от социальной сущности совокупности и повторности преступлений, не связанных с предшествующим осуждением виновного. Все эти формы преступной деятельности характеризуются повышенной степенью общественной опасности в силу сложности внутренней структуры, в силу наличия в поведении виновного признаков множества общественно опасных деяний с той лишь разницей, что в составном преступлении это свойство находит отражение в одной уголовно-правовой норме (также, впрочем, как и в случаях неоднократности и систематичности совершения преступлений). Законодатель, учитывая общественную опасность известным образом связанных преступных деяний, дал одну общую оценку этой опасности, объединив эти деяния в одной уголовно-правовой норме и предусмотрев за их совершение одну общую санкцию, в рамках которой и происходит выбор меры наказания. Повышенная общественная опасность составного преступления, в частности, характеризуется тем, что в поведении виновного наблюдается целенаправленная настойчивость на достижение конкретного преступного результата преступными способами, преступными средствами либо в преступной форме. Степень общественной опасности основного деяния в составном преступлении усиливается за счёт выполнения виновным дополнительного деяния, являющегося по отношению к первому преступным способом, преступным средством либо преступной формой. Основное деяние, совершенное в отрыве от составного преступления, едва ли обладало бы такой же степенью общественной опасности. Нетрудно убедиться, к примеру, что из себя представляло бы завладение чужим имуществом при отсутствии насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, как того требует состав разбоя. Это было бы всего лишь грабежом - открытым похищением чужого имущества, степень общественной опасности которого значительно уступает степени общественной опасности разбоя. Или что из себя представляло бы хищение чужого имущества, вверенного виновному, без использования последним своего служебного положения. Это было бы всего лишь простым присвоением либо растратой чужого имущества. Но стоит только совершить указанные действия с использованием преступного средства в первом случае и преступного способа во втором, как степень общественной опасности основного деяния усиливается. В первом случае деяние из простого завладения чужим имуществом превращается в завладение имуществом с применением насилия, опасного для жизни или здоровья потерпевшего. Во втором случае простое присвоение или растрата чужого имущества превращается в квалифицированный состав присвоения или растраты за счёт использования виновным своего служебного положения. Факт применения насилия в первом случае превращает обычное завладение чужим имуществом в завладение значительно опасное, при котором одно отрицательное качество виновного, имевшееся при совершении обычного завладения чужим имуществом - стремление к наживе нечестным путем, дополняется вторым отрицательным качеством - дерзостью виновного,
проявившееся в насилии, опасном для жизни или здоровья потерпевшего. Точно также факт использования виновным своего служебного положения во втором случае дополняет уже упомянутое отрицательное качество вторым - пренебрежением государственными либо коммерческими интересами, вверенными лицу для выполнения управленческих функций. Во всех приведенных случаях виновный отдаёт себе отчёт в том, что достижение конечного результата, являющееся целью его действий, осуществляется посредством не только основного деяния, но и посредством дополнительного общественно опасного деяния. Сознание лицом этого обстоятельства повышает не только степень общественной опасности основного деяния, но и степень общественной опасности всего составного преступления. Основное деяние при этом осознаётся виновным как деяние, выполненное с использованием преступного средства, преступного способа либо в преступной форме, а всё составное преступление - как деяние, складывающееся из признаков нескольких преступлений. Виновному при этом совершенно не обязательно знать, что совершаемое им деяние является единым преступлением. Оценка содеянного как единого преступления либо как одной из форм множественности преступлений - прерогатива правоохранительных органов. Виновный может вполне добросовестно заблуждаться относительно характера противоправности совершаемых общественно опасных деяний. Он может полагать, что совершает несколько самостоятельных преступлений, также впрочем, как и тогда, когда им совершаются два или более самостоятельных разнородных преступления, связанных единством умысла (например, убийство с целью угона транспортного средства), он может допускать, что совершает одно преступление. Главное для оценки социальной сущности составного преступления - это сознание лицом фактических признаков содеянного. При этом достаточно, если он допускает, что деяния, совершённые им, характеризуются множественностью ущербов либо, по крайней мере, множественностью действий. Именно в этом сходство социальной сущности составного преступления с совокупностью и повторностью преступных деяний.
Виновный знает и понимает, что без совершения множества деяний и без причинения вреда нескольким объектам, желаемого результата ему не достичь. При этом фактор множественности деяний осознаётся виновным как необходимость. Дополнительные деяния, с помощью которых он стремится достичь конечный результат, выполняют в его поведении не только функцию способа, средства либо формы достижения основного результата, но и функцию усиления степени общественной опасности основного деяния. Виновный осознаёт, что выполняемые им дополнительные деяния, облегчают в конечном итоге основное общественно опасное деяние, и вместе с последним способствуют достижению конечного результата. Знание этого обстоятельства и пренебрежение фактом множественности поражаемых общественных отношений либо многократности поражения одного общественного отношения, вне всякого сомнения, повышает степень общественной опасности виновного и в случае, когда причинение дополнительного вреда охраняемым законом объектам находится за пределами состава сложного преступления (например, завладение имуществом при разбое, вымогательстве и т.п.). Это обстоятельство, безусловно, должно быть учтено при индивидуализации ответственности и наказания виновного.
Социальная сущность составного преступления в случаях совершения виновным последовательного ряда преступных деяний еще заключается в том, что настойчивая целеустремлённость виновного проявляется в той форме преступной деятельности, когда за выполнением одного общественно опасного деяния по цепочке следует выполнение второго общественно опасного деяния. Иначе говоря, специфика преступной деятельности виновного в этой форме заключается в продолжении уже начатого преступления и в осознании факта продолжения этого преступления. Виновный, несмотря на имеющуюся у него возможность отказаться от начатого преступления, тем не менее, проявляет твёрдую решимость на доведение его до конца и достижение задуманного
результата. Подобная преступная настойчивость ставит данную разновидность составного преступления в один ряд с продолжаемыми преступлениями и по сути делает его разновидностью последнего.
Известной стойкостью отрицательных качеств характеризуются и составные преступления, совершаемые с неосторожной формой вины. При этом, совершая ряд неосторожных общественно опасных деяний либо посредством одного неосторожного деяния причиняя различный по степени тяжести ущерб одному и тому же объекту либо нескольким объектам уголовно-правовой охраны, виновный проявляет чрезмерно стойкую самонадеянность в расчёте на предотвращение возможных последствий своих действий, а равно, устойчивое пренебрежение общественно значимыми ценностями в силу отсутствия наработанной привычки проявлять необходимую внимательность и предусмотрительность к исполнению нравственных, гражданских либо профессиональных обязанностей. В действующем уголовном законодательстве довольно редки случаи составных преступлений, совершаемых по неосторожности. В "чистом" виде неосторожными составными являются преступления, предусмотренные частью второй ст. 124 УК - "неоказание помощи больному, повлекшее по неосторожности смерть больного либо причинение тяжкого вреда его здоровью", частью второй ст. 293 УК - "халатность, повлекшая по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью или смерть человека", частью третьей ст. 293 УК - "халатность, повлекшая по неосторожности смерть двух или более лиц" и др. В основном, неосторожные деяния наблюдаются как следствие умышленной деятельности в преступлениях с двойной (составной) формой вины. Поэтому сказанное о социальной сущности умышленного составного преступления имеют самое непосредственное отношение и к преступлениям с составной формой вины, так как в соответствии со ст. 27 УК РФ такие преступления в целом признаются совершенными умышленно.
В литературе оценка социальной сущности единого преступления, в том числе и составного, производится в унисон однажды сказанным академиком В.Н.Кудрявцевым словам о распространённости, повторяемости, типичности и повышенной общественной опасности именно такого комплекса действий и вредных последствий, который и находит закрепление в нормах Особенной части уголовного законодательства1. Опираясь на эти социальные качества, В.Н.Кудрявцев определял единое преступление как "такое сочетание актов поведения, которое обладает известной распространенностью либо представляет повышенную общественную опасность именно в данной форме"2. При этом авторы, ссылающиеся на это определение при рассмотрении юридических признаков того или иного вида единичного преступления, не учитывают того факта, что все эти социальные качества имеют значение для криминализации общественно опасных деяний и никакого отношения на процесс квалификации преступлений не имеют3. В самом деле, какое может иметь значение для квалификации преступления, такое свойство единичного преступления как распространённость его именно в такой-то форме? Или, возьмём, к примеру, такие качества как типичность либо повторяемость данного общественно опасного деяния. Каково юридическое значение этих признаков для выбора и применения той или иной уголовно-правовой нормы к конкретному общественно опасному деянию, совершенному виновным? Законодатель уже воспользовался этими свойствами при формулировке соответствующих составов сложных преступлений и на этом значение этих признаков исчерпано. Да и сам В.Н.Кудрявцев не отрицает этого и говорит, что "эти основания имеют социально-политический характер и учитываются при построении норм
1 Именно так поступает И.М.Гальперин.- См.: Советское уголовное право. Общая часть. Под ред. В.Д.Меньшагина, Н.Д.Дурманова, Г.А.Кригера, В.Н.Кудрявцева. М.: Изд-во МГУ, 1974. С.253.
2 Кудрявцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М.: Госюриздат, 1963. С.283.
3 См., н-р: Блум М.И. Понятие и признаки совокупности преступлений//Вопросы уголовного права и процесса. Рига, 1969. С.8; Криволапов Г.Г. Множественность преступлений по советскому уголовному праву. Учебное пособие. М., 1974. С.4.
Особенной части уголовного законодательства"1. Для квалификации единичных преступлений необходим учёт признаков, характеризующих юридическую сторону общественно опасных деяний, которые включают в себя признаки, уже имеющиеся в законе, и характеризующие состав единичного преступления, и признаки которые характеризуют избранную виновным форму преступной деятельности по реализации этого состава (в случаях, например, совершения продолжаемых преступлений). И никак иначе. Применительно к составному преступлению такие признаки можно подразделить на пять групп. Это: 1) признаки, характеризующие объект составного преступления, 2) признаки, характеризующие объективную сторону составного преступления, 3) признаки, характеризующие субъективную сторону составного преступления и 4) признаки, характеризующие субъект составного преступления. Особого рассмотрения заслуживают признаки, характеризующие внутреннюю связь преступных деяний в составном преступлении, которые самым непосредственным образом определяют избранную виновным форму преступного деяния, каковым является сложное составное преступление.
Библиографический список
1. Блум М.И. Понятие и признаки совокупности преступлений//Вопросы уголовного права и процесса. Рига, 1969.
2. Бородин С.В. Квалификация преступлений против жизни. М.: ЮЛ, 1977.
3. Бюллетень Верховного Суда СССР. 1963. № 4.
4. Дубовиченко С.В. Интеллектуальные моменты умышленной формы вины. Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. Казань, 2007.
5. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. Отв. ред.: Г.З.Анашкин, И.И.Карпец, Б.С.Никифоров. М.: ЮЛ, 1971.
6. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. 7-е изд., перераб. и доп. М.: КОДЕКС, 2011.
7. Криволапов Г.Г. Множественность преступлений по советскому уголовному праву. Учебное пособие. М.,1974.
8. Кудрявцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М.: Госюриздат, 1963.
9. Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений. Лекций по спецкурсу "Основы квалификации преступлений". М.: ГОРОДЕЦ, 2007.
10. Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924-1977. Часть 2. М., 1978.
11. Советское уголовное право. Общая часть. Под ред. В.Д.Меньшагина, Н.Д.Дурманова, Г.А.Кригера, В.Н.Кудрявцева. М.: Изд-во МГУ, 1974.
12. Побегайло Э.Ф. Умышленные убийства и борьба с ними. Уголовно-правовое и криминологическое исследование. Воронеж, 1965.
13. Филимонов В.Д. Проблема оснований уголовной ответственности за преступную небрежность. М.: АО Центр "ЮрИнфоР", 2008.
1 См.: Кудрявцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М.: Госюриздат, 196З. С.28З.
