CC BY
104
Семенов Евгений Владимирович, кандидат исторических наук, доцент кафедры музейных технологий и охраны наследия ФГБОУ ВПО «Восточно-Сибирская государственная академия культуры и искусств», Адрес: 670033 г. Улан-Удэ, пос. Таежный, д. 17 «б», кв. 2 Телефон: +7 (3012) 233278 служ., +79085974900 сот.З-mail: [email protected]
Semenov Evgeny Vladimirovich, candidate of historical sciences, associate professor, department of museum technology and protection of heritage, East-Siberian State Academy of Culture and Arts, Address: 670033 Ulan-Ude., Tayozhny settl., 17 «В», apt. 2, Telephone: +7 (3012) 233278 job., +79085974900 mob., E-mail: [email protected]
УДК 94 (47).084.3
© А.Е. Богуцкий
Призыв хакасского и бурятского населения в Енисейское и Иркутское казачьи войска
в период гражданской войны
В статье рассматривается проблема призыва хакасского и бурятского населения Енисейской и Иркутской губерний в белые армии в период гражданской войны. Сделан вывод о детальном рассмотрении белыми властями вопроса о призыве с учетом исторических, национальных особенностей и менталитета аборигенного населения восточносибирских губерний. Ключевые слова: хакасы, буряты, Енисейское казачье войско, Иркутское казачье войско, призыв, гражданская война.
A.E. Bogutsky
The call-up of the Chakas and Buryat population to the Yenisei and Irkutsk cossack troops
in the period of the Civil war
The problem of the call-up theKchakas and Buryat population of the Yenisei and Irkutsk provinces to the White armies in the period of the Civil war is considered. The conclusion of the detailed consideration the issue of the call-up by the White authorities, taking into account the historical and national peculiarities of native population of the East-Siberian provinces and the reasons of its failures has been drawn.
Keywords: Khakasses, Buryats, Yenisei cossack troops, Irkutsk cossack troops, call-up, the Civil war.
В последние годы одним из перспективных направлений в исследовании белого движения является изучение формирования национальных воинских частей, национально-государственных объединений на территории бывшей Российской империи в период гражданской войны. Первые результаты подобных исследований отражены в ряде диссертационных работ и монографий [1, 2]. В данной статье автор на основе новых архивных материалов исследует привлечение в 1918-1919 гг. хакасского и бурятского населения Енисейской и Иркутской губерний к военной службе в сибирской и колчаковской армиях. Специальных исследований по данной проблеме в отечественной и зарубежной историографии нет. Исключением можно считать работы В.Я. Бутанаева и А.П. Шекшеева, которые, рассматривая некоторые аспекты гражданской войны в Приенисейском крае, косвенно затронули этот вопрос, не раскрывая его сущность [3]. Проблема призыва и верстания в иркутское казачество бурят, проживавших на территории Иркутской губернии, в историографии ранее не исследовалась.
С началом гражданской войны для усиления Сибирской армии Временным Сибирским правительством были предложены проекты о формировании на принципах добровольности на-
циональных или смешанных по национальному составу воинских частей из инородцев хакасов Минусинского и Ачинского уездов Енисейской губернии и бурят Иркутской губернии. Отметим, что согласно статье 47 «Положения о воинской повинности» 1912 г., инородцы Сибири не подлежали призыву на военную службу. В годы первой мировой войны из-за нехватки рабочей силы часть сибирских инородцев призывалась на тыловые работы, которые можно было заменить службой в казачьих частях с собственным конем, обмундированием, холодным оружием, без зачисления в войсковое сословие. Некоторые добровольцы воевали на фронте. Например, оба сына одного из первых руководителей Хакасии в советское время Г.И. Итыгина в Красноярске окончили школу прапорщиков. Старший сын принимал участие в боях на германском фронте, имел боевые награды. Бывшие учителя-хакасы Н.П. Добранов, Г.М. Тудояков в 1917 г. окончили Оренбургское казачье офицерское училище [3, с. 21]. По сведениям А.П. Шекшее-ва, сын крупного торговца из села Аскиз С.В. Барашков закончил военное училище в Казани, был подпоручиком 95-го Онежского пехотного полка, участвовал в первой мировой войне [13, с. 106].
В Енисейской губернии для рассмотрения вопроса по формированию из хакасов конных сотен в начале августа 1918 г. в с. Аскиз состоялся инородческий съезд. Участие в съезде приняли представитель Сибирской армии штабс-капитан М.А. Добрицкий и офицеры-хакасы: С.В. Барашков, Н.П. Добранов, Г.М. Тудояков. Поступавшим на службу добровольцам штабс-капитаном было обещано силами сельских обществ заготовить сено, убрать урожай. Для снаряжения и обмундирования неимущих инородцев было решено обратиться к зажиточным хакасам с просьбой пожертвовать лошадей, деньги и пр. В случае крайней необходимости подготовку инородцев должна была взять на себя Степная управа [11]. Как свидетельствуют источники, добровольцев среди хакасов нашлось очень мало. Поэтому съезд ограничился лишь формальным призывом записи в армию, но 30 сентября был созван новый инородческий съезд, на котором объявили уже о принудительной мобилизации хакасов. Участники съезда высказались против ее проведения [12].
Призванных на военную службу инородцев отправляли на формирование так называемой «атаманской сотни» в г. Минусинске. К концу ноября 1918 г. из 53000-го инородческого населения Минусинского и Ачинского уездов хака-сов-добровольцев набралось всего 74. Их слабая подготовка, страстное нежелание воевать проявились в ходе крестьянского Минусинского восстания (ноябрь 1918 г.), когда часть хакасов-«атаманцев» разбежалась по домам.
Поскольку вопрос о призыве инородцев стоял остро, необходимо было выяснить причину срыва данного мероприятия, чему и посвятили совещание под председательством генерала И.Ф. Шильникова с участием уполномоченного по формированию инородческой части штабс-капитаном М.А. Добрицким, председателем Усть-Абаканской земской управы Барашковым, членом этой управы, бывшим членом Сибирской областной думы Алановым и одним представителем из улусов [6, л. 7].
Тщательный анализ причин показал, что назначенный командиром сотни офицер Васильев не соответствовал по личным характеристикам (невыдержанный, некомпетентный и т.д.) занимаемой должности. Занятий почти не велось, люди бездействовали. Ощущая бесполезность своего пребывания в сотне, наиболее сознательные уходили. Многие инородцы не получали жалованье, а их семьи (несмотря на просьбы) -паек и обещанные пособия. Положенную форму (ватные куртки, полушубки, валенки, шаровары)
хакасы получили только в конце года, до этого служили в своей одежде. Одной из причин ма-лоуспешности формирования явилась личность самого уполномоченного М. Добрицкого, очень непопулярного среди инородческого населения. К тому же Добрицкий тратил деньги на ненужные командировки, выписывал себе суточные по 20 р., а трем офицерам по 15 р. и т.д.
На указанном совещании представители улусов высказались за формирование одной лишь сотни в 150 человек. Хакасы посчитали, что если отстранить от дела М. Добрицкого, по их выбору назначить хороших офицеров, снабдить обмундированием призывников, то сотню можно было легко сформировать. Более крупную часть, считали они, формировать нельзя, так как первые неудачные попытки подорвали доверие населения. В случае правильной постановки обучения, некоторые представители рассчитывали в будущем набрать до пятисот человек [6, л. 7-7об].
Мнения участников совещания разделились по вопросу об обязательном призыве. Одни считали, что призыв будет встречен инородческим населением отрицательно, другие - что население его поддержит [6, л. 7об]. Представители инородцев высказались против слияния с казаками. Вероятно, это было связано со стремлением хакасов сохранить свою национальную идентичность и традиции. Ранее, в 1917-1918 гг., часть хакасов заявляла о своем желании приписаться к енисейскому казачеству. Таким способом инородцы пытались сохранить свои земельные наделы и, по возможности, их увеличить в период смутного времени [4].
На совещании генерал И.Ф. Шильников подчеркнул, что в политическом отношении хакасы очень надежны и «при правильной постановке» из них может получиться хороший кавалерист «казачьего типа» [6, л. 7об]. И. Шильников полагал, что если вопрос о формировании хакасской сотни будет решен положительно, то ее следует прикомандировать к Енисейскому казачьему полку. Командиром сотни представители хакасов просили назначить сотника Енисейского казачьего полка Шадрина, который в данный момент находился на фронте. Временно его должен был заменить корнет Усков. Офицерами собирались назначить хакасов: штабс-капитана Г.Д. Тудоякова, подпоручика С.В. Барашкова и прапорщика Н.М. Добранова. Общее руководство по формированию возлагалось на командира Енисейского казачьего полка [6, л. 7об].
4 апреля 1919 г. начальник войск Енисейской губернии генерал-лейтенант С.Н. Розанов от-
правил в штаб Иркутского военного округа телеграмму, в которой заявил о необходимости призвать на шесть месяцев для самоохраны Минусинского уезда хакасов. По его мнению, призыв должен быть встречен благоприятно. Необходимо было призвать до трехсот хакасов в возрасте двадцати трех лет. С.Н. Розанов приказал поместить их в казармы, одеть в специальную форму и обеспечить питанием. Сформированную Енисейскую атаманскую сотню хакасов генерал С.Н. Розанов предложил утвердить «под именем» дружины [5, л. 14].
Военное министерство правительства адмирала А.В. Колчака разрешило призвать хакасов двадцати трех лет для формирования из них двух конных сотен, которые попадали в подчинение командира Енисейского казачьего полка. Призванным на службу предписывалось прийти со своими лошадьми и конским снаряжением. Их стоимость должна быть уплачена владельцам по существовавшим расценкам. Офицерский и унтер-офицерский состав сотен должен был состоять из казаков Енисейского войска. Вооружение, обмундирование, снаряжение сотен должно быть поставлено военным округом. Время и порядок призыва отдавались на усмотрение командующего армией.
Предполагалось, что при численности хакасского населения в 53 000 чел., даже если организовать призыв одного года, можно было получить 500-700 новобранцев. Право определять, кто будет подлежать призыву, предоставлялось инородческим управам. Предполагалось сформировать дивизион, который можно было прикомандировать к Енисейскому казачьему полку. Офицеров-хакасов, находившихся в Минусинске, планировалось перевести в дивизион, а урядников взять из Енисейского войска. Снарядить, обмундировать и вооружить инородцев следовало незамедлительно, так как заминки предшествовавшего периода негативно отразились на поступлении инородцев в колчаковскую армию. По мнению начальника штаба Иркутского военного округа полковника Главацкого, хакасы могли свободно выставить четырехсотенный полк казачьего образца, если бы правительство решило сделать обязательный призыв. В политическом отношении, отметил Главацкий, инородцы были очень надежны. Генерал С.Н. Розанов считал, что право выбора уездов при организации призывов должно принадлежать командующему войсками совместно с местными властями. Генерал подчеркнул, что призыв должен был быть организован «как отлич-
ная машина», иначе могут вспыхнуть неудовольствия; он согласился с мнением о призыве хакасов двадцати трех лет и о прикомандировании урядников старых сроков службы от енисейских казаков. Хакасов следовало снарядить и вооружить по штатам дивизиона. Он предложил не призывать, а мобилизовать добровольцев. Именно призыв объявлять пока не следовало, считал он, так как это могло вызвать недовольство среди инородцев. В последующем дивизион должен был составить тот кадр, который распространил бы идею обязательной воинской повинности среди сибирских инородцев. Начальник штаба округа полковник Главацкий предложил объявить обязательный, а не добровольный призыв. В первую очередь призвать только двадцатитрехлетних. Призыв мог дать 300 человек. На первое время больше призывать не следовало, считал он. Инородцы постепенно приучались к обязательной воинской повинности. Иначе могли возникнуть противодействия и пропаганда против нее со стороны немногочисленной, но влиятельной хакасской интеллигенции (представленной в основном учителями). Из-за нежелания хакасов приписываться к казакам, из них необходимо было создать отдельную часть, с русскими офицерами и унтер-офицерами. Инородцы должны были получить особую форму одежды. Сформированный конный дивизион предполагалось передать Енисейскому казачьему полку. Дивизион при этом должен быть подчинен только строевому начальству, но не войсковому управлению енисейских казаков. Во время призыва инородцы должны были явиться конными, с оплатой стоимости лошадей. По мнению полковника Главац-кого, если вовремя будет выдано обмундирование и снаряжение, то призыв пройдет успешно. Вооружить хакасов предполагалось драгунскими винтовками[6, л.41-42; 5, л. 14об ].
По приказанию командующего войсками Иркутского военного округа 16 мая 1919 г. в штабе округа состоялось совещание по вопросу о порядке призыва хакасов и формирования из них отдельного конного дивизиона. На совещании под председательством начальника Иркутской конной бригады генерал-майора И.Ф. Шильникова были разработаны правила призыва и формирования дивизиона из хакасов.
Призыв намечалось начать с обращения управляющего губернией. В нем последний от имени Верховного правителя указывал причину этого призыва - охрана своего имущества и семей, а также соседей по Минусинскому уезду. В
распоряжении предполагалось не указывать конкретный возраст призываемых, а только количество - не менее трехсот человек в возрасте от двадцати одного года до двадцати трех лет. Количество и возраст призывников определяли инородческие управы. Они же должны были определить, кого «легче взять по семейным и хозяйственным соображениям» [5, л. 14 об]. Из подлежащих призыву обязательно освобождался единственный трудоспособный член семьи. Списки подлежащих призыву должны были составляться сходами местных обществ и передаваться в свою земскую инородческую управу. После проверки заявлений, жалоб, протестов списки от всех управ предоставлялись управляющему уездом. В свою очередь, управляющий совместно с воинским начальником и представителями от каждой управы утверждал списки, после чего командующий войсками назначал день призыва. Дальнейший порядок призыва предполагалось производить на общих основаниях. Призываемым за время следования до сборного пункта выдавались «кормовые деньги» в размере пяти руб. в сутки.
План предусматривал к началу призыва назначить офицеров и урядников от Енисейского казачьего войска (по возможности из хакасов). Выбор командира дивизиона отдавался на усмотрение командующего войсками в губернии. Форма обмундирования устанавливалась казачьего образца мирного времени [т.е. возможно вместо гимнастерки - суконный чекмень. -
A.Б.]. Приборное сукно желтого цвета [приборный цвет енисейского казачества. - А.Б. ]. Для вооружения хакасов предполагалось выделить шашки и около трехсот винтовок драгунского образца. Все виды довольствия хакасы должны были получать на общих основаниях с казаками. Срок службы на первое время устанавливался в один год. Всего «для сформирования кадра и первоначальное обзаведение» в распоряжение начальника конной бригады планировалось выделить семь тысяч рублей. Призыв следовало провести не ранее второй половины июля, на деле же получилось иначе[5, л. 15 об.-16].
27 мая 1919 г. атаман Енисейского казачьего войска полковник А. Н. Тялшинский, не согласовывая с управляющим губернией П.С. Троицким и командующим войсками генерал-лейтенантом
B. Артемьевым, с нарушением всех правил призыва объявил мобилизацию хакасов по поручению генерала С. Розанова [5, л. 17].
Атаман А. Тялшинский, по мнению старшего адъютанта штаба Иркутского военного округа есаула Куклина, провел мобилизацию неудачно.
Из инородческого населения при обязательном призыве одного года он сумел призвать только 165 человек. Не обмундированные, не обученные, формально сведенные в дивизион, они сразу же были отправлены в Красноярск, а потом и на фронт за границы губернии. Часть из них разбежалась. Обещание о том, что инородцы будут охранять свои земли и земли соседей от большевиков, этим призывом было, по существу, нарушено, и доверие инородцев к власти вновь было подорвано [5, л. 7об].
В начале сентября 1919 г. для пополнения казачьих полков новый атаман Енисейского войска генерал В.Л. Попов вновь попытался устроить мобилизацию хакасов, но вышестоящее начальство в этом ему отказало. Хакасы не желали служить с казаками и разбегались. Против нового призыва активно выступили управляющий губернией и командующий войсками на территории Енисейской и части Иркутской губерний генерал В. Марковский. Командующий войсками послал телеграмму генералу Попову о невмешательстве в этот процесс. Был поднят вопрос о возвращении с фронта хакасского дивизиона и формировании на его базе отдельной части с надежным кадром командного состава [5, л. 7 об. - 8]. Последующие события, крах омского правительства не позволили провести реформирование дивизиона и создание воинских частей из хакасов. По воспоминаниям современников, хакасы, попавшие на службу в белую армию, принимали участие в боях на территории Енисейской губернии. Например, в последнем, победном для белых, бою у села Очуры в октябре 1919 г. [3, с. 21].
Таким образом, на протяжении нескольких месяцев, в условиях военного времени делались неоднократные попытки призыва хакасов в белые армии. Важно подчеркнуть стремление белого командования глубоко проработать вопрос и правила призыва с учетом национальной специфики. В то же время бюрократичность колчаковской системы, несогласованность действий руководителей различных уровней, нарушение обещаний, данных инородцам, не могли не повлиять на призыв и отношение аборигенного населения к власти.
В соседней Иркутской губернии в августе 1918 г. командующий Иркутским военным округом полковник А.В. Эллерц-Усов выступил за призыв в казачьи части бурятского населения Иркутской губернии «как весьма зажиточного и чуждого большевизму», но Временное Сибирское правительство не поддержало эту инициативу [5, л. 10]. На наш взгляд, предложение ко-
мандующего военным округом имело под собой реальную основу. Часть бурят, проживавших в Забайкалье, еще в ХУТТ-ХУТТТ вв., была поверстана в казачество и позже вошла в состав Забайкальского казачьего войска. Эти действия царского правительства направлялись на обеспечение охраны государственной границы. Русские казачьи отряды в Забайкалье были малочисленны и не могли выполнить эту задачу. Местное же коренное население прекрасно знало природные условия, местность, которую предстояло охранять. Среди иркутских казаков было небольшое количество бурят [10]. Отказ Временного Сибирского правительства от призыва бурят Иркутской губернии, вероятно, был связан с событиями в Забайкалье в 1917-1918 гг.
После Октябрьской революции 1917 г. буряты, не входившие в состав Забайкальского казачьего войска, стали вводить хошунные и аймачные управления, которые, используя антирусскую пропаганду, а иногда и угрозы, старались «перетащить» к себе казаков-бурят из общих с русскими казаками станичных правлений. К 1917 г. в составе 250-тысячного Забайкальского казачьего войска было 26 тыс. бурят обоего пола. С переходом в хошунные управления казаки-буряты выходили из войскового сословия и избавлялись от несения обязательной воинской повинности. Таким образом получалось, что казак-бурят был обязан идти служить, а его сосед бурят-»хошунец» оставался дома. С объявлением призыва казаков для укомплектования забайкальских казачьих частей после неоднократных требований командования буряты явились на службу с большим опозданием. Бурятский национальный комитет и аймачные управления, не желая терять власть над значительной группой бурят, препятствовали восстановлению станичных правлений [8, л. 70-70об.].
Дальнейшие события на фронтах гражданской войны, требовавшие формирования дополнительных воинских частей, заставили командование Иркутского военного округа и гражданскую администрацию Иркутской губернии приступить к изучению вопроса о призыве бурят, населявших Прибайкалье. Для этого были рассмотрены факторы, которые могли повлиять на призыв: расселение бурят по губернии и уровень их социально-экономического развития.
Бурятские аймаки были выделены из уездов в отдельные самоуправления. Мужского бурятского населения в них насчитывалось около 60 000 чел. Все буряты были разделены на три категории. К первой категории были отнесены
оседлые буряты, которые сильно обрусели и не отличались от русского крестьянского населения ни в быту, ни в управлении. Почти все они говорили на русском языке. В течение 12 лет эта часть бурят призывалась и служила в армии. Ко второй категории были отнесены буряты, которые вели полуоседлый, полукочевой образ жизни. Они не имели «обыкновенного» землеустройства, т.е. не управлялись, как крестьяне. Буряты этой категории не призывались в армию. Кочующие (бродячие) инородцы были отнесены к третьей категории. Они никогда не призывались и к армейской службе, по мнению военных властей, вообще не годились.
Эти категории также были разделены по пригодности к различным родам оружия. Как не отличавшиеся по быту и жизни от русских крестьян буряты первой категории были годны к службе в пехоте. Этим бурятам трудно было бы прийти на службу с собственным конем и конским снаряжением. Самая многочисленная вторая категория представляла «отличный материал» для конницы казачьего типа. Лица, ее составляющие, могли при призыве привести оседланную лошадь. Третья категория, как отмечалось, к службе не годилась [5, л. 10].
По мнению исполнявшего должность управляющего Иркутской губернией Г. Церерина, призыву должны были подлежать все инородцы первых двух категорий. Призыв должен быть не добровольческий, а обязательный, считал он, на общем основании. При добровольном наборе большинство бурят постаралось бы уклониться от него как от неприятной повинности. Для обязательного призыва имелись прецеденты: призыв башкир в Оренбургском войске, инородцев в Сибирском, бурят - в Забайкальском, хакасов - в Енисейской губернии [5, л. 10об].
Пока гражданские и военные власти решали реорганизационные вопросы, войсковое правление Иркутского казачьего войска проявило инициативу и обратилось к бурятам Тункинского района с призывом вступать в ряды иркутского казачества. В этом документе особо оговаривалось обещание сохранить самобытность бурятского населения. Войсковое правление обещало не вмешиваться во внутреннее самоуправление бурят. Объединение позволяло совместно отстаивать общие вопросы, в том числе и земельные. Присоединившись к иркутскому казачеству, буряты, взяв охранные функции казаков в г. Иркутске, позволяли последним уйти в действующую армию. Призывая к национальной гордости и достоинству бурят, члены правления
напомнили им, что их могут призвать в пехотные части или даже на тыловые работы. Подобная служба среди инородцев была непопулярной. Являясь «прирожденной кавалерией», делали вывод иркутяне, бурятам лучше записаться обществами в казаки, чтобы в будущем вместе строить новую жизнь [7, л. 6-6об.].
Войсковое правление предложило и условия службы казаков-бурят. Призыву на службу подлежали буряты 20-23 лет, которым предоставлялись льготы по семейному положению. Например, если в семье был один сын или один работник, то он не призывался. Казаки-буряты должны были проходить службу в отдельных «бурятских» сотнях или совместно с русскими по желанию самих бурят. Первое время команды в строю должны были подаваться на бурятском языке, обращение начальников с подчиненными могло быть только на «Вы». Само же правление бурят оставалось неприкосновенным, а все зачисленные в казаки инородцы подчинялись положению об управлении Иркутского казачьего войска. При поступлении на службу казаки-буряты получали от казны одежду, лошадь, седло, оружие и казенную пищу. Предполагалась также выдача жалования: рядовому казаку 60 р., вахмистру - 120 и т.д. Семье казака ежемесячно выплачивалось пособие в 100 р. В случае явки на службу с собственной лошадью, седлом, одеждой и оружием предусматривалась выплата вознаграждения, как и иркутскому казаку, при выходе в полном обмундировании. Тем самым возмещались расходы за принесенные вещи, причем при увольнении со службы все эти вещи и принадлежности оставались у казака [7, л. 7].
По-видимому, подобные предложения были сделаны и бурятам других районов губернии. Но подобные мероприятия, несмотря на довольно благоприятные условия, не получили широкой поддержки бурятского населения. Боясь потерять свои национальные корни, многие буряты отказывались записываться в казачество или вступать в казачьи части. В то же время служить в армии большинство бурят все же согласилось. Более успешно шел процесс верстания в войсковое сословие бурят Тункинского района. Здесь в казачье сословие были зачислены 240 бурятских семей. После зачисления начался призыв этой категории бурят для укомплектования Иркут-
ского казачьего полка. Призыв проходил довольно успешно [9, л. 21].
Поражение белого движения в дальнейшем не позволило сформировать воинские части из инородцев, но некоторые буряты служили в казачьих частях и других подразделениях колчаковской армии, в том числе и в Иркутском казачьем полку.
Таким образом, изучив проблему призыва инородческого населения Енисейской и Иркутской губерний в белые армии в годы гражданской войны, можно сделать вывод о детальном анализе данного вопроса белыми властями. В первую очередь, они планировали призыв с учетом исторических, национальных особенностей, менталитета хакасского и бурятского населения. Кроме того, при разработке положений о призыве учитывалось мнение самих инородцев, их представителей. В целом аборигенное население губерний, по мнению властей, было готово поддержать борьбу с большевиками, но постаралось бы уклониться от добровольного призыва как ненужной обязанности, в отличие от обязательного. Большая часть инородческого населения была против призыва в армию. Сказывалось, с одной стороны, влияние немногочисленной инородческой интеллигенции, которая считала военную службу попыткой ассимиляции, русификации, потерей национальных корней, с другой - отсутствие у большинства хакасов и бурят традиции службы в армии. Но основной причиной неудачных призывов, на наш взгляд, является бюрократизация гражданского и военного управления при Верховном правителе А.В. Колчаке. Именно несогласованность действий различных структур, органов власти приводила или к малоуспешным призывам, или их отмене. Неоднократные неудачные призывы не могли не отразиться на авторитете верховной власти. Подобные неудачи его только подрывали. В итоге формирование воинских частей из инородцев или их призыв в казачьи части были прекращены по объективным причинам - падением режима адмирала А.В. Колчака и установлением в 1920 г. Советской власти на территории Енисейской и Иркутской губерний. Некоторые хакасы и буряты все-таки приняли участие в боях против Красной армии и красных партизан, но значительного эффекта они уже дать не могли.
Литература
1. Антропов О.О. Астраханское казачество. На переломе эпох. М., 2008. 416 с.
2. Багаутдинов Р.О. Участие башкир в белом движении (1917 - 1920 гг.): автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Уфа, 2007. 24 с.
3. Бутанаев В.Я., Индыгашев Б.Я. Хакасский элемент в истории енисейского казачества // Вестник Хакас. гос. ун-та. Вып. 2. Сер. 3. История. Право. Абакан, 2002. С. 18-22.
4. Окулич И.К. Земельный вопрос // Енисейские казаки / под ред. Н.Н. Князева. Харбин, 1940. С. 68.
6І
5. Российский государственный военный архив (далее - РГВА). Ф. 39515. Оп. 1. д. 81.
6. РГВА. Ф. 39515. Оп. 1. д. 95.
7. РГВА. Ф. 39515. Оп. 1. Д. 284.
8. РГВА. Ф. 39515. Оп. 1. Д. 286.
9. РГВА. Ф. 39515. Оп. 1. Д. 289.
10. Самбуева Л.В. Бурятское и эвенкийское казачество Забайкалья во второй четверти XVIII - первой половине XIX в.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Иркутск, 1999. 24 с.
11. Труд (Минусинск) // 1918. - 10 августа.
12. Труд (Минусинск) // 1918. - 5 октября.
13. Шекшеев А.П. Гражданская смута на Енисее: победители и побеждeнные. Абакан, 2006. 592 с.
Богуцкий А.Е., кандидат исторических наук, докторант Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова. BogutskyA.E., candidate of historical sciences, doctoral degree researcher, N.F.Katanov Khakass State University.
УДК 37:32 (571.513)
© Е.П. Мамышева Г.П. Бытотов: просветитель, политический деятель Хакасии (1902-1938)
В статье отражена деятельность Г.П. Бытотова, одного из представителей национальной интеллигенции Хакасии 19201930-х гг. На основе анализа архивных материалов воссоздаются основные вехи его биографии и государственной деятельности.
Ключевые слова: национальная интеллигенция, Хакасский округ, алфавитизация, модернизационные процессы
E.P. Mamysheva
G.P. Bytotov: enlightener, political leader of Khakassiya (1902-1938)
The article is devoted to G. P. Bytotov’s, one of the outstanding representatives of Khakass national intelligentsia during the period 1920-1930. The main stages of his biography and active work as a statesman are reconstructed after analyzing the archive materials.
Keywords: national intelligentsia, Khakass area, the development of alphabet, process of modernization.
Вклад представителей национальной интеллигенции Хакасии в происходящие в стране и регионе модернизационные процессы 19201930-х гг. длительное время замалчивался и не получил должного освещения в рамках советской историографии. Несмотря на устойчивый научный интерес ученых к данной проблеме, она так и не стала предметом специального исследования, в то время как интеллигенция проявила большую политическую активность в революционный период и играла значительную роль в развитии модернизационных процессов в регионах.
По сложившейся в советской историографии традиции позиция национальной интеллигенции расценивалась как антисоветская, направленная на подрыв и саботаж мероприятий советской власти. Тенденциозную, искаженную трактовку получили и важные политические мероприятия, организованные по инициативе или при активном участии немногочисленной национальной интеллигенции. Советские ученые не пытались анализировать истинные цели и мотивы деятельности интеллигенции в 1920-1930-е гг., по-
этому в новейшей литературе справедливо отмечается, что к настоящему времени «хорошо изучены направления деятельности творческой интеллигенции, но неисследованным остается ее жизненный путь» [1]. Все вышесказанное в полной мере следует отнести и к личности Г.П. Бытотова.
Целью представленной статьи является воссоздание на базе имеющихся архивных материалов основных этапов жизнедеятельности одного из видных представителей хакасской интеллигенции Георгия Павловича Бытотова в связи с его 110-летним юбилеем со дня рождения.
Возможности в разработке восприятия революционных событий в России представителями национальной интеллигенции возникли в связи с появлением в хакасской историографии ряда работ, основанных на новых исследовательских подходах. Они позволяют по-иному взглянуть на участие национальной интеллигенции в преобразовательных процессах. С утверждением новых подходов в современной историографии попали в поле внимания новые, значимые стороны проявления политической активности на-
