CC BY
49
Вестник ДВО РАН. 2006. № 2
А.В.ЛОЖКИН
Природная среда
вокруг неолитического человека
в бассейне Верхней Колымы
Палинологические исследования археологических памятников в бассейне Верхней Колымы позволили реконструировать сложные изменения климата и растительности региона от максимума последней ледниковой стадии (изотопная стадия 2) до современности. Господствовавшие в ледниковую стадию мозаичные травянистые и травянисто-кустарничковые тундры около 12 400 л.н. замещаются кустарниковой березовой, а затем березово-ольховниковой тундрой. В бореальный и атлантический периоды голоцена на склонах гор развиваются лиственничные леса, выше которых в суббореальный и субатлантический периоды формируется кустарниковый сосновый пояс. С послеледниковым потеплением климата в бореальный и атлантический периоды совпадает время заселения человеком бассейна Верхней Колымы.
The environment of the neolithic man in the Upper Kolyma River area. A.V.LOZHKIN (North-East Interdisciplinary Scientific Research Institute, FEB RAS, Magadan).
Palynological study of archaeological sites located in the Upper Kolyma River basin allows us to reconstruct complex changes in regional climate and vegetation from the last glacial maximum (oxygen isotope stage 2) to the present time. A mosaic of grass and grass-shrub tundra dominated during glacial times. About 12,400 years ago, this herb-dominated vegetation was replaced by birch shrub tundra and then by birch-alder shrub tundra. Larch forests developed on mountain slopes during the Boreal and Atlantic periods of the Holocene. A zone of shrub pine was typical for slopes beyond altitudinal treeline, with the shrub extending beyond present-day elevations during the Subboreal and Subatlantic periods. The time of the first extensive human occupation of the Upper Kolyma basin coincide with postglacial warming of the Boreal and Atlantic periods.
Берингия включает арктобореальный регион, протягивающийся от р. Лена на востоке до северо-западной Канады, в Северной Америке это пространство от Берингова пролива до Гудзонова залива. Этот обширный субконтинент охватывает примерно 98 градусов по долготе и 20 градусов по широте.
Понимание арктических систем является ключевым для оценки возможных ответных реакций климата на антропогенное вмешательство, что в высоких широтах может быть особенно заметным. Берингия, значительная часть которой оставалась свободной ото льда в течение позднего плейстоцена, не похожа на другие территории высоких широт. Это один из немногих северных регионов, где возможно исследовать различные типы позднечетвертичных климатов. С Берингийским мостом суши, около 14 тыс. л.н. соединявшим Еврази-атский и Североамериканский континенты, связано значительное событие в истории человечества - переселение человека из Азии в Северную Америку [4].
ЛОЖКИН Анатолий Владимирович - кандидат географических наук (Северо-Восточный комплексный научноисследовательский институт ДВО РАН, Магадан).
Публикация 228-й Международной программы «Paleoenvironmental Arctic Sciences».
Исследования выполнены при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, Дальневосточного отделения Российской академии наук (проект 04-3-В-09-003).
Палинологические исследования многослойных археологических памятников Берин-гии способствуют лучшему пониманию сложных изменений климата и растительности в переходный от плейстоцена к голоцену период. На большей части региона в течение последней ледниковой стадии (сартанский интервал Сибири, поздний висконсин Северной Америки, морская изотопная стадия 2) господствовали травянистые и травянисто-кустарнич-ковые тундры. Они сменяются в Восточной Берингии (Аляска) около 14 300 л.н., а в Западной Берингии (северо-восток Сибири) 12 400 л.н. сравнительно однообразной кустарниковой березовой тундрой, а затем ольховниково-березовой.
Интервал, переходный от «полного оледенения» к интергляциальным условиям, получил в Восточной Берингии название Birch (зона березы) [1, 16], он датируется 14 300-9 000 л.н. С финальными стадиями интервала Birch связано появление различных видов деревьев. Леса из тополя (вероятно, Populus balsamifera) в Восточной Берингии занимают западную и центральную части Аляски, частично юг центральной Аляски и площади на дальнем северо-западе Канады. Такое широкое распространение тополевых лесов обусловлено как климатическими факторами (более теплые, чем сейчас, летние температуры и более высокая летняя инсоляция, сокращение ледников на континенте), так и эдафическими (существование больших площадей в речных долинах, не нарушенных дегляцией). По всей вероятности, в экспансии тополя теплый климат между 11 000 и 9 000 л.н., который в Восточной Берингии следует считать послеледниковым термическим максимумом, сыграл большую роль.
В Западной Берингии кустарниковая береза, судя по пыльцевым спектрам непрерывных озерных летописей, не была широко распространена до 12 400 л.н. Лиственница появляется на территории, прилегающей к Охотскому морю, и в верховьях р. Колыма около 11 000 л.н., показывая дальнейшее увеличение летних температур и влажности. Вероятно, лиственница переживала оледенение в защищенных речных долинах, расширяя свои площади в позднем ледниковье. В отличие от Восточной Берингии, климатический постгляци-альный оптимум проявился в Западной Берингии 9 500-8 000 л.н. Здесь с ним связано распространение рощиц высокоствольных берез (Betula platyphylla), крупных кустов ивы и ольховника (Duschekia fruticosa) на север, в зону современной травянисто-кустарничковой тундры. Юг северного Приохотья, по всей вероятности, был центром расселения в после-ледниковье одного из наиболее ярких представителей колымской флоры - кедрового стланика (Pinus pumila) - в более северные, западные и восточные районы. Его широкая экспансия датируется по радиоуглероду в верховьях р. Колыма и Охотско-Колымском междуречье около 8 400 л.н. Эти закономерности развития растительного покрова Берингии в конце позднего плейстоцена и голоцене в той или иной степени нашли отражение в пыльцевых летописях отложений, вмещающих археологические «памятники широкого возрастного диапазона - от реликтового палеолита до якутской культуры XVIII в.» [4, с. 213]. Н.Н.Диковым были представлены первые серии образцов для палинологического анализа, послойно характеризующие палеолитическую-неолитическую стоянку в долине р. Камчатка [15] и неолитические стоянки в бассейне Верхней Колымы [4]. Образцы были просмотрены А.В.Ложкиным и Т.П.Прохоровой. Нами построены диаграммы, позволяющие сравнить данные пыльцевого анализа стоянки в долине р. Камчатка на берегу Ушковского озера с другими пыльцевыми летописями Берингии, и прежде всего с непрерывными озерными пыльцевыми записями изменений растительности и климата в позднем плейстоцене и голоцене [8]. Для этой цели была использована компьютерная программа TILIA [13]. В настоящей статье с ее помощью проанализированы спорово-пыльцевые комплексы отложений, вмещающих многослойный археологический памятник Верхней Колымы в долине р. Детрин (около 61° 38' с.ш., 149° 27' в.д., абс. выс. 426 м). На спорово-пыльцевых диаграммах (рис. 1, 2) показано процентное участие каждого пыльцевого таксона в сумме всех пыльцевых зерен. Содержание спор выражено как относительная величина от общего количества пыльцевых зерен отдельно для каждого спорового таксона. В программу TILIA включены
Рис. 1. Процентные соотношения групп растительности, основных пыльцевых и споровых таксонов в спектрах осадков стоянки на р. Детрин
Рис. 2. Второстепенные пыльцевые и споровые таксоны в спектрах осадков стоянки на р. Детрин
файлы с дополнительными данными о соотношении групп растительности - пыльцы группы деревьев и кустарников, пыльцы группы трав и кустарничков и группы спор, что всегда являлось важным показателем при реконструкции как региональных, так и локальных особенностей растительности перигляциальных областей. Для построения диаграмм использовались образцы, в которых идентифицировано не менее 300 пыльцевых зерен (пыльца древесных, кустарниковых, недревесных таксонов), и лишь при очень низкой концентрации пыльцы допускалась пыльцевая сумма в 200 зерен [2]. Также систематизированы радиоуглеродные датировки по стоянке на р. Детрин (см. таблицу), полученные в лаборатории четвертичной геологии СВКНИИ ДВО РАН (лабораторный индекс МАГ) и в Институте леса СО РАН (Крил). Анализируя датировки по радиоуглероду, следует иметь в виду, что материал, используемый для определения возраста (обычно древесный уголь) привязывается к определенному участку квадратной сетки плана раскопа культурного слоя. Такие образцы могут быть извлечены из жилых ям, очажных ям и пятен в различных местах
раскопа. Поэтому иногда для этих образцов затруднительно иметь точную глубинную привязку, например, от поверхности речной террасы. Таким образом, радиоуглеродные датировки могут характеризовать возраст культурных слоев в целом в определенном возрастном интервале.
Радиоуглеродные датировки культурных слоев археологической стоянки на р. Детрин
Культурный слой Радиоуглеродные датировки, л.н. Г лубина, см Материал для датирования Лабораторный индекс
I - поздний неолит, под растительным слоем 640±40 6-10 Уголь из очага МАГ-363
II - ранний неолит, 4 420±60 50 Уголь МАГ-1021
глубина 4 720±100 60 - « - МАГ-1022
5 530±170 70 - « - Крил-253
6 030±170 70 Уголь из кострища Крил-248
6 590±250 80 Уголь МАГ-408
7 080±60 80 - « - Крил-251
III - реликтово- 7865±310 85 - « - МАГ-184
палеолитический, 8 020±280 90 - « - Крил-250
глубина 8130±100 80 - « - МАГ-606
8 480±200 90 - « - Крил-249
9 700±500 100 Очажное пятно МАГ-1019
13 225±230 100 Уголь МАГ-916
Археологическая стоянка на р. Детрин находится на правобережной цокольной террасе высотой около 14 м [4]. Мощность рыхлых отложений, перекрывающих здесь коренные породы, несколько превышает 300 см. Три культурных слоя приурочены к их верхней супесчано-суглинистой части (см. таблицу). Судя по характеру осадков, нижние слои рыхлых отложений представлены мореной и флювиогляциальными песками. Хотя спорово-пыльцевая диаграмма охватывает лишь верхние 160 см осадков (рис. 1, 2), она показывает весьма существенную перестройку растительного покрова в долине реки, несомненно зависящую от региональных климатических изменений. Диаграмма включает 5 пыльцевых зон, выделенных по соотношению основных пыльцевых и споровых таксонов.
Несмотря на то что зона SB1 (рис. 1) выделена на основании лишь одного образца, спектр этой зоны весьма специфичен, характеризуется высоким содержанием спор плаунка сибирского (Selaginella rupestris). На подобные спорово-пыльцевые спектры впервые обратила внимание Р.А.Баскович [3] при палинологических исследованиях моренных комплексов в горах северо-востока Сибири. Впоследствии подобные спектры были также установлены в зандро-вых песках долины р. Берелех, левого притока р. Колыма [9], в моренных отложениях на берегу оз. Приятное в Черноозерской впадине [12]. Таким образом, можно полагать, что спектры, в которых так обильны споры плаунка сибирского, продуцированы приледниковой растительностью. Судя по радиоуглеродной датировке 12 450±500 л.н. (МАГ-616), определяющей верхнюю границу травянистой пыльцевой зоны, перекрывающей зону с Selaginella rupestris в разрезе зандровых песков на р. Берелех [9], формирование моренных комплексов в долине р. Детрин следует отнести к гыданской или ньяпанской стадиям сартанского оледенения Сибири [6]. В условиях максимального похолодания климата в конце позднего плейстоцена здесь широко развиваются тундровые растительные сообщества, представленные главным образом травянисто-кустарничковыми ассоциациями сухих щебнисто-каменистых склонов, встречающимися также по трещинам скал, среди камней и валунов. Сообщества каменистых тундр и осыпей подчеркиваются присутствием пыльцы Asteraceae, Artemisia. Вместе с тем весьма высокое содержание пыльцы Poaceae свидетельствует о развитии тундровых
злаковых сообществ с Ranunculaceae, Polygonaceae или с Brassicaceae, Caryophyllaceae. Отсутствие в спектрах пыльцы Ericales, спор Sphagnum может показывать, что умеренновлажные верескоцветные сообщества вообще не были представлены в растительном покрове. Заметное участие в спектрах пыльцы Alnus и Betula позволяет предполагать существование на низких склонах у реки ольховника и небольших ерников (зарослей кустарниковой березы Betula exilis, B. middendorffii), с характерными для них представителями Polygonaceae. Наиболее распространенным представителем кустарниковой растительности горной тундры была ива, формировавшая низкорослые заросли на пойме и на увлажненных участках с сохраняющимися летом снежниками. Пыльца лиственницы, как и кедрового стланика (Pinus pumila), в спектрах из долины реки не установлена.
В спектрах пыльцевой зоны SB2 продолжают играть важную роль споры плаунка сибирского, но вместе с тем заметно увеличивается содержание спор Polypodiaceae, совместное нахождение которых со спорами Selaginella rupestris в заметных количествах обычно отражает растительность щебнисто-каменистых склонов, трещиноватых скал, каменистых участков с глыбами и валунами. Пыльца Poaceae и Caryophyllaceae по-прежнему доминирует в спектрах, но в целом зону SB2 следует рассматривать как типичную травянистую пыльцевую зону, поскольку она характеризуется большим разнообразием пыльцы типичных представителей арктических сообществ северо-востока Сибири. Эта зона включает сообщества от влажных и умеренно-влажных (Ranunculaceae, Rubus chamaemorus, Polygonaceae, Fabaceae, Ericales) с невысокими зарослями ивы или ее стелющимися формами в днищах долин на низких склонах до прерывистого покрова из полыни, плаунка сибирского, различных видов трав на дренируемых каменистых склонах, развивавшиеся в регионе в конце позднего плейстоцена. Заметное увеличение роли пыльцы Betula безусловно свидетельствует о дальнейшем расширении площадей, занимаемых ерниками, и, вероятно, о распространении березово-ольховниково-ивовых тундр.
Резкое увеличение количества пыльцы Betula, а также Alnus и Salix в спектрах зоны SB3, несомненно, отразило перестройку растительного покрова в долине р. Детрин. По всей вероятности, между зонами SB2 и SB3 существует стратиграфический перерыв. Он может не быть четко выражен в разрезе рыхлых отложений, так как человек уже заселял эту территорию. Радиоуглеродные датировки зоны SB3, с которой связан III культурный слой, характеризуют границу бореального и атлантического периодов голоцена и боре-альный период, за исключением датировки МАГ-1019, относящейся к предбореальному периоду, а также МАГ-916 - к одной из заключительных холодных фаз сартанского оледенения.
Как отмечено выше, с бореальным периодом голоцена связана экспансия березовой лесотундры и крупнокустарниковой тундры на территорию современной травянисто-кус-тарничковой тундры, развитой близ побережья Восточно-Сибирского моря. Этот период, с более высокими, чем в настоящее время, средними июльскими и годовыми температурами, большим количеством осадков, выпадавших в летнее время, и, очевидно, глубоким снежным покровом, рассматривается как первый термический максимум голоцена на северо-востоке Сибири [11]. Сейчас получены новые палинологические и радиоуглеродные свидетельства о сравнительно теплых климатических условиях в центральных горных районах северо-востока Сибири в атлантический период (около 8 000-5 000 л.н.) [5], сопоставляемых с климатическим оптимумом голоцена [6]. Анализ спорово-пыльцевых спектров зоны SB3 позволяет сделать следующие выводы. Несмотря на то что пыльца Larix, чрезвычайно плохо сохраняющаяся в погребенном состоянии, не была встречена в спектрах зоны SB3, несомненно, лиственничный лес господствовал в долине р. Детрин, занимая склоны и речные террасы. Вполне вероятно, одной из важных древесных пород являлась береза плосколистная (Betula platyphylla), не только входившая в состав лиственничного леса, но и формировавшая самостоятельные насаждения на низких склонах, а в поймах рек
- Chosenia arbutifolia, Populus suaveolens. Значительно возрастает роль ольховника, который мог образовывать густые заросли по берегам рек, а вместе с березкой тощей, березкой Миддендорфа и ивами - кустарниковый ярус в лесу. Кедровый стланик отсутствовал в растительном покрове, и его единичные зерна, найденные в спектрах, скорее всего, были принесены из районов, прилегающих к побрежью Охотского моря. Заметное участие в спектрах пыльцы Ericales является свидетельством развития верескоцветных сообществ, столь свойственных современным лиственничным лесам Верхней Колымы.
Обращает на себя внимание спорово-пыльцевой спектр в верхней части зоны SB3, который отражает, по всей вероятности, растительность, развивавшуюся в течение похолодания на границе бореального и атлантического периодов голоцена. Прежде всего, в спектре сокращается общее количество пыльцы основных кустарниковых таксонов (береза, ольховник, ива), но существенно возрастает роль пыльцы Poaceae, Chenopodiaceae, заметно присутствие пыльцы других травянистых и кустарничковых растений Asteraceae, Artemisia, Saxifragaceae. Таким образом, спектр свидетельствует о весьма широком развитии злаковых сообществ, марей, занимавших низкие и средней высоты склоны, террасы. Распространение папоротников в ассоциации с плаунком сибирским было ограничено каменистыми горными участками. Несомненно, что более низкие, чем в предшествующий период, средние летние температуры обусловили снижение верхней границы леса и широкое развитие каменистых горных тундр. По-видимому, лиственничные леса становятся менее сомкнутыми. Судя по радиоуглеродным датировкам, ухудшение климата, отраженное на пыльцевой диаграмме стоянки на р. Детрин, отвечает новосанчуговскому похолоданию приени-сейской Сибири [6]. Следы этого похолодания отмечаются в пыльцевых спектрах Колымской низменности - 7 990±100 л.н. (МАГ-473) [10], в пыльцевых летописях оз. Голубое в Верхнеколымском районе [5]. Н.А.Хотинский [14] указывает на ухудшение климатической обстановки, соответствующее новосанчуговскому похолоданию, при анализе палинологических материалов многослойной стоянки Белькачи-I, исследованной Ю.А.Мочановым на р. Алдан.
Радиоуглеродные датировки в интервале 7 080-4 420 л.н. показывают, что отложения, включающие второй культурный слой, формировались в атлантический период голоцена, т.е. в течение его альтитермального периода. Действительно, в спорово-пыльцевых спектрах зоны SB4 максимальных значений достигает количество пыльцы Alnus и Betula. Ольховник, образовывавший самостоятельные насаждения на склонах, густые заросли по берегам рек и формировавший вместе с березкой Миддендорфа кустарниковый ярус в лиственничном лесу, становится важным элементом растительного покрова. Лиственница (содержание ее пыльцы в спектрах относительно высокое - до 4%), несомненно, являлась основной лесообразующей породой. Как показали анализы озерных пыльцевых спектров в бассейне р. Талая у восточных отрогов Майманджинских гор [5], в течение атлантического периода верхняя граница леса располагалась в верховьях р. Колыма на отметках, превышающих современные не менее чем на 200 м. Чрезвычайно низкое содержание в спектрах пыльцы Pinus pumila отражает, по-видимому, локальные особенности растительности в долине р. Детрин в течение альтитермального периода голоцена - сомкнутый лиственничный лес с богатым подлеском из ольховника, ивы, кустарниковых берез, верескоцветных, обширные ерники. Такие древовидные березы, как Betula platyphylla и, возможно,
B. cajanderi, могли быть значительной примесью в лиственничном лесу или образовывать самостоятельные насаждения в приречных участках и на склонах гор. В поймах рек обычными были леса из тополя душистого и чозении с лиственницей и густым подлеском из ивы, ольховника, напоминающие современные галерейные леса в горных районах рек Колыма и Индигирка. Ближе к верхней границе распространения древесных пород в горах господствовали горные ольховниково-березово-лиственничные лесотундры; еще выше сохранялись ассоциации горных каменистых тундр. Интересно отметить пик пыльцы
Опа£гасеае, постоянного компонента спорово-пыльцевых спектров зоны 8Б4. Представители этого семейства нередко поселяются вблизи жилища человека, занимая галечниковые отвалы.
Спорово-пыльцевые спектры зоны 8Б5 отличаются высоким содержанием пыльцы Ртш рцшПа. Они соответствуют современным редкостойным лиственничным лесам с характерным часто густым подлеском из ольховника, кустарниковых берез, различных видов ивы, верескоцветных, а также кедрового стланика, который, вероятно, образовывал выше границы лиственничного леса в горах кустарниковый сосновый пояс.
Таким образом, комплексное исследование культурного памятника на р. Детрин показало сложные климатические флюктуации в переходный от плейстоцена к голоцену период. Палинологические и радиоуглеродные данные также подтверждают заметное похолодание на границе бореального и атлантического периодов голоцена. По существу, впервые для горных районов Колымы установлено, что атлантический период проявился здесь как климатический оптимум голоцена. В это время в горных долинах р. Колыма развивались более теплолюбивые растительные сообщества, чем в предшествующий бореальный период. Это подтверждает идею о том, что экспансия древовидных берез и крупнокустарниковой оль-ховниковой тундры на север в бореальный период была обусловлена не только раннеголоценовым потеплением климата, но и существованием в это время на месте современного шельфа достаточно обширной суши, частью которой были, например, острова Новосибирского архипелага. Такая суша способствовала формированию континентального климата со средними июльскими температурами не ниже +12-14°С. Смену господствовавших вблизи побережья Восточно-Сибирского моря березовой лесотундры и крупнокустарниковой тундры в бореальный период травянисто-кустарничковой тундрой в атлантический период следует связывать с поднятием уровня моря, который 7 000-6 000 л.н. становится близким современному [7]. Это привело к снижению контрастности летних и зимних температур, уменьшению континентальности климата, сокращению вегетационного периода в районах, прилегающих к морю. Поэтому потепление в атлантический период не проявилось так заметно в прибрежных районах Северного Ледовитого океана, как в континентальных районах северо-востока Сибири.
Стоянка на р. Детрин, охарактеризованная палинологическими данными и серией радиоуглеродных датировок, может служить убедительным доказательством важности комплексного исследования многослойных культурных памятников Колымы и Чукотки. Палео-климатические реконструкции показывают, что время заселения человеком долины р. Детрин совпадает с началом существенных палеогеографических изменений в первый максимум тепла в голоцене.
ЛИТЕРАТУРА
1. Андерсон П.М. История растительности на Севере Западной Аляски в позднем плейстоцене и голоцене // Поздний плейстоцен и голоцен Берингии. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 1997. С. 23-32.
2. Андерсон П.М., Ложкин А.В., Макдональд Г., Эдвардс М. Протокол 1. Пыльца и микрофоссилии наземных отложений // Палеоклиматы арктических озер и эстуариев. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 1994. С. 9-25.
3. Баскович Р.А. Спорово-пыльцевые комплексы четвертичных отложений Северо-Востока СССР // Тр. со-вещ. по стратиграфии Северо-Востока СССР. Магадан, 1959. С. 434^50.
4. Диков Н.Н. Археологические памятники Камчатки, Чукотки и Верхней Колымы. Азия на стыке с Америкой в древности. М.: Наука, 1977. 391 с.
5. Изменение растительного покрова Северо-Востока Сибири на границе плейстоцена и голоцена и в голоцене / А.В.Ложкин, П.М.Андерсон, Б.В.Белая, О.Ю.Глушкова, Т.В.Стеценко // Берингия в четвертичный период. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2000. С. 53-75.
6. Кинд Н.В. Геохронология позднего антропогена по изотопным данным. М.: Наука, 1974. 251 с. (Тр. ГИН АН СССР; вып. 257).
7. Клиге Р.К. Изменение уровня океана в истории Земли // Колебание уровней морей и океанов за 15 000 лет. М.: Наука, 1982. С. 11-22.
8. Ложкин А.В., Матросова Т.В., Корзун Ю.А. К палинологической характеристике отложений Ушковской стоянки на Камчатке // Пространственная и временная изменчивость природной среды северо-восточной Азии в четвертичный период. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2004. С. 98-105.
9. Ложкин А.В., Постоленко Г.А. Новые данные об эволюции природной среды горных районов Колымы в позднем плейстоцене // Докл. АН. 1989. Т. 307, № 5. С. 1184-1188.
10. Ложкин А.В., Прохорова Т.П. Новые данные по истории формирования аласных отложений Колымской низменности (радиоуглеродные и палинологические исследования) // Стратиграфия и палеогеография позднего кайнозоя Востока СССР. Магадан: СВКНИИ ДВНЦ АН СССР, 1983. С. 96-102.
11. Ложкин А.В., Важенина Л.Н. Особенности развития растительного покрова Колымской низменности в раннем голоцене // Четвертичный период Северо-Востока Азии. Магадан: СВКНИИ ДВНЦ АН СССР, 1987. С. 135-144.
12. О некоторых особенностях развития озер в горных районах Верхней Колымы / А.В.Ложкин, П.М.Андер-сон, О.Ю.Глушкова, Т.Б.Соломаткина, И.Н.Федорова // Берингия в четвертичный период. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2000. С. 20-45.
13. Стеценко Т.В., Трумпе М.А. Блок-диаграмма использования программы TILIA для обработки палинологических данных // Четвертичные климаты и растительность Берингии. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 1996. С. 77-93.
14. Хотинский Н.А. Голоцен Северной Евразии. М.: Наука, 1977. 200 с.
15. Шило Н.А., Диков Н.Н., Ложкин А.В. Первые данные по стратиграфии палеолита Камчатки // История и культура народов Севера Дальнего Востока. М.: Наука, 1967. С. 32-41.
16. Hopkins D.M. Aspects of the рaleogeography of Beringia during the Late Pleistocene // Paleoecology of Beringia. N.Y.: Acad. Press, 1982. P. 3-28.
