CC BY-NC-ND
196
И.Г. Куров
ПРИНЦИПЫ МЕТОДА ЛЕЙБНИЦА: СТРУКТУРА И КОГНИТИВНЫЕ РЕСУРСЫ
В статье рассматриваются методологические принципы философской системы Лейбница. С точки зрения автора статьи, действенность принципов Лейбница во многом определяется тем, что он был близок к наиболее плодотворному решению вопроса о соотношении формальной логики и теории развития в познании. Автор также полагает, что дифференцированный характер методологии Лейбница свидетельствует о глубине проникновения философа в структуру знания, подчеркивает значение субъекта, человеческого духа, логического мышления как носителя и источника познания.
Ключевые слова: метод, принцип, знание, логика, закон, рационализм.
Фундаментальное значение в философии Лейбница имеет, безусловно, метод. С его помощью Лейбниц достиг существенных результатов в науках. Действенность метода во многом определяется тем, что автор был близок к наиболее плодотворному решению вопроса о соотношении формальной логики и теории развития в познании, при котором первая не конфликтует со второй, но служит ее подчиненным средством1. Лейбниц - рационалист, поэтому диалектика познания и взаимосвязи вещей сливаются у него в единое целое. Когда пишут о диалектике Лейбница, обычно указывают на динамизм его картины мира, на взаимоотношение сущности и явлений, единого и многого, всеобщего и индивидуального, бесконечного и конечного, активного и пассивного, непрерывного и прерывного и прочее, и прочее2.
Нас в этой статье интересует в первую очередь тот способ исследования, а также построения системы, который обнаруживается
© Куров И.Г., 2009
у Лейбница при взаимодействии принципов его метода. Лейбниц сформулировал несколько принципов, или законов, используемых им как средство построения философской системы. Характер взаимоотношений между принципами Лейбница и их соподчинение до сих пор трактуются неоднозначно3. Проведем анализ этих взаимоотношений, сообразуясь со следующими основными принципами: 1) принципом всеобщих различий, 2) принципом тождественности неразличимых вещей, 3) принципом всеобщей непрерывности, 4) принципом монадической дискретности, а также производными от этих принципов.
Принцип всеобщих различий наложил сильный отпечаток на структуру и содержание всей системы Лейбница. Он не мог быть согласован ни с атомистической картиной мира, в которой элементы действительности - однородные и бесструктурные частицы, ни со схематикой монистического идеализма4.
Философ стремился извлечь выводы из фактов, говорящих о неисчерпаемости многообразия чувственно наблюдаемых явлений. Он утверждал, что все в мире неповторимо и уникально5. Различия в образовании и истории изменения и развития вещей приводят к различиям в их внутренних состояниях, так как их прошлое присутствует в фазе настоящего и стереть его невозможно. Первый принцип означает всеобщую изменчивость и отрицает как повторяемость вещей, которые сосуществуют друг с другом, так и полную повторяемость состояний одной вещи в разное время и их симметричность.
Содержание, свойственное первому принципу метода Лейбница, в полной мере раскрывается только в процессе взаимодействия его с другими принципами метода, и прежде всего со вторым принципом. Это принцип тождественности неразличимых вещей, согласно которому две вещи, у которых все свойства первой присущи второй и, симметрично, все свойства второй присущи первой, тождественны абсолютно, то есть представляют собой одну и ту же вещь: «Полагать две вещи неразличимыми - означает полагать одну и ту же вещь под двумя именами»6. Тождественность есть всегда самотождественность. Второй принцип явно определяется как формально-логический, но его развивающая функция обнаруживается благодаря сопоставлению с первым принципом. Получается так, что никакое тождество двух вещей не абсолютно, и не бывает так, чтобы две вещи различались только по положению во времени и пространстве (по терминологии Лейбница - нумерически), хотя и эти, по Лейбницу, феноменалистические различия также говорили бы против возможности абсолютного тождества в мире. Таким образом, второй принцип обеспечивает всеобщность принципа все-
общих различий (любые две вещи не тождественны, а тождественность означает их совпадение в одну вещь). Этот принцип косвенно указывает на преемственность в существовании изменяющихся во времени объектов, поскольку у одной и той же вещи в разные моменты ее существования есть нечто для ее разных состояний общее, одинаковое7.
Второй принцип и сфера его действия относились Лейбницем не только к реальным вещам-субстанциям и их телесным проявлениям, но, в соответствии с установками его рационализма, и к логически существующим (к возможным) объектам. Поэтому этот принцип целесообразно перефразировать следующим образом: тождественны те вещи, одна из которых может быть поставлена вместо другой при сохранении истинности. То есть тождественные выражения в различных формализованных контекстах могут заменять друг друга. В итоге же получаем, что мир есть совокупность самотождественных, но различных между собой вещей. Каков характер этих различий? Ответ дает третий принцип, принцип непрерывности.
Следуя третьему принципу, «вещи восходят вверх по степеням совершенства незаметными переходами»8, в результате повсюду в мире господствует «бесконечная тонкость вещей»9. Далее:
Существует бесконечное число ступеней между каким угодно движением и полным покоем, между твердостью и совершенно жидким состоянием, которое не представляет никакого сопротивления, между Богом и ничто. Точно так же существует бесконечное число переходных ступеней между каким угодно деятелем и чисто страдательным началом10.
Одним словом, чем ближе находятся друг к другу точки в их последовательности (на «мировой линии» монад), тем меньшими становятся различия между ними, никогда не сводясь к нулю. Здесь, кстати, возникает аналогия с математическим дифференциалом11. Ведь согласно третьему принципу получается, что если бы могли быть указаны соседние по качеству вещи, то различие между ними составляло бы что-то вроде dx. Но они не могут быть указаны, поскольку между любыми качественно друг к другу очень близко расположенными вещами всегда окажутся промежуточные. Из означенного принципа вытекает, что на «мировой линии» монад нет пропусков, и вещи, располагающиеся на ней, составляют континуум. В результате, согласно Лейбницу, принцип непрерывности дает общую характеристику качественных «окрестностей» каждой из вещей. Поэтому третий принцип означает временную и содержательную взаимосвязь вещей в смысле логической их взаимо-
согласованности: любая вещь как бы согласована с ее прошлым и будущим состояниями, а в данный момент времени - со всеми прочими вещами. Отсюда выводится гносеологический принцип аналогии, который можно сформулировать следующим образом: если существенные определяющие части некоторой вещи приближаются к таковым другой, то тогда и все остальные свойства первой всегда должны приближаться к таковым последней12.
Используя принцип непрерывности, Лейбниц выдвинул ряд плодотворных положений о предельных ситуациях в разных областях знания. Он подчеркивал, что прямая линия - это предел кривых, а геометрическая точка - предельный случай минимальных отрезков. Он также утверждал, что пустоты в физическом смысле не существует, ибо она есть лишь умозрительный предел возрастающей степени тонкости структуры веществ13.
Итак, важное когнитивное значение третьего принципа состоит в том, что в гносеологии он снимает жесткую границу между истинностными характеристиками: заблуждение (ложь) есть минимальная степень истины, подобно тому как в этике зло есть наименьшее добро. Кроме того, из взаимодействия третьего и первого принципов, которые оказываются связанными с образом «мировой линии» монад, вытекают два принципиальных вывода. Во-первых, получается, что ряд всех вещей не ограничен с обеих сторон, так что мир бесконечен в количественном и качественном отношениях. Это означает, что нулем не может быть никакая вещь, ведь сколь бы малой и простой не была одна из них, всегда может быть найдена еще более малая и простая. Во-вторых, каждая вещь на «мировой линии», строго говоря, не точка и не единица, а необыкновенно малая в некотором отношении индивидуальность, «метафизическая точка». Согласно третьему принципу отличие ее от других индивидуальных объектов стремится к нулю, а согласно первому принципу никогда нуля не достигает. В итоге имеем: тенденция к конвергенции преобразуется под воздействием противоположной тенденции к дивергенции14.
Четвертый принцип метода Лейбница - принцип монадности (дискретности). Он утверждает индивидуализацию объектов действительности и, соответственно, знаний о них. Этот принцип и есть результат взаимодействия первого и третьего принципов: если принцип непрерывности указывает на континуальность действительности и познания, то принцип дискретности, наоборот, на атомизированность того и другого. Однако сама эта атомизирован-ность есть пропорциональный синтез различий и сходств, скачков и постепенности, разрывов и непрерывности, который можно назвать дифференциальным. Принцип монадности помог Лейбницу
отвергнуть существование как неделимых материальных атомов, так и бесконечно-постепенной делимости субстанции, которая была бы лишена узловых пунктов и относительных пределов. Из этого принципа вытекает самостоятельность монад, их самодостаточность и целостность, упраздняющая смысл делимости.
Четвертый принцип подводил к выводу о том, что вся действительность слагается из малых, но способных накапливаться скачков, так что окончательная картина мира слагается не из туманных переходов, а из ярких контрастов, обусловливаемых именно этими переходами. И только в четвертом принципе Лейбница находит свою структурную характеристику качественная неповторимость и неисчерпаемость явлений. Четвертый принцип указывает, что природа способна порождать очень многое, однако не что угодно и только определенными путями. В итоге многообразие мира проявляется не хаотически, а лишь по законам монадической структуры. Закономерное единообразие ограничивает беспредельную множественность разнообразия и систематически организует его.
Взаимодействуя с остальными принципами метода, четвертый принцип вел к противоречивой, атомизированной, но, тем не менее, целостной картине мира.
Итак, третий принцип означал в том числе, что на «мировой линии» монад нет незаполненных участков, поэтому ее точки составляют плотное множество. Как раз отсюда вытекает пятый принцип - полноты, тесно связанный в трактовке Лейбница с шестым принципом - всеобщего совершенства. В единстве они означают, что окружающий мир содержит в себе всю полноту возможных в нем вещей, движений, свойств и возможностей их проявления и развития, и в этом смысле он (мир) совершенен. Другими словами: по Лейбницу, действительности, в которой мы живем, свойственен в целом и во всех ее частях и измерениях максимум существования15. С другой стороны, совершенство не тождественно полноте. Шестой принцип у Лейбница можно также назвать принципом наилучшего. Однако из него вовсе не вытекает метафизическое оправдание всего того, что есть. Тенденцию к «существованию как можно большего [количества] сущности»16 мыслитель действительно истолковывал как стремление к совершенству, но тем самым он оправдывал факт существования многообразия вещей в целом, а вовсе не существование любой конкретной вещи.
Здесь пятый и шестой принципы относительно процесса познания означают, что познающий субъект в каждый момент своего бытия обладает возможной для этого момента ясностью восприятия и полнотой знания, а в дальнейшем его знания возрастают, приближаясь к познавательному максимуму, то есть к тому, что мы бы на-
звали абсолютной истиной. Каждый индивид в принципе обладает способностью по мере своего развития достигнуть полноты знаний, хотя ни в какой конечный отрезок его существования этот гносеологический идеал не может быть реализован. Точно так же, как и в других случаях, пятый и шестой принципы обнаруживают свое полное содержание только во взаимодействии с другими принципами метода.
Отметим, что в приложении к бесконечной действительности предикация «максимальности» мира, утверждаемой шестым принципом метода, утрачивает определенный смысл. Если в мире реализуется все то, и только то, что в данный момент времени могло реализоваться, значит лишь выразить другим образом тавтологию «есть все то, что есть» и «будет все то, что будет»17.
В рамках Вселенной сопоставление совершенства с несовершенством теряет смысл, так как исчезают пограничные критерии. Ведь максимум совершенства включает в себя все то, что существует в реальности и в возможности, а минимум (или несовершенство) представляет собой какой-то неясный по своим границам фрагмент бытия, нечто логически и реально невозможное вследствие своей формально-логической противоречивости. Здесь, несомненно, выявляется противоречие в понятийной структуре философии Лейбница.
Какую же методологическую роль играют законы формальной логики Лейбница? Понятно, что закон противоречия в рамках его рационализма обладает большей гносеологической и онтологической силой. Из него вытекает, что отрицание истины не только ложно, но и противоречиво, а значит, оно невозможно, и истине присуща необходимость, то есть всякое логическое суждение должно быть логически необходимым. Это условие выполняется только тогда, когда предикат содержится в субъекте высказывания. Следовательно, необходимо истинное предложение является аналитическим, а всякое аналитическое предложение необходимо истинно18.
Лейбниц объединил формально-логические законы противоречия, тождества и исключенного третьего в один закон, который может быть развернут в виде следующей конъюнкции: а и в и с, где «а» означает «невозможно, чтобы предложение было и не-истинно и не-ложно», «в» - «истинное предложение истинно, а ложное ложно», «с» - «предложение не может быть истинным и ложным одновременно, причем отрицание ложности есть истинность, а отрицание истинности есть ложность»19. И в этой конъюнкции фактически «в» соответствует закону тождества, «с» - закону противоречия, «а» - закону исключённого третьего. Такая логическая триада под названием объединенного закона тождества20 играет роль особого,
восьмого, принципа метода Лейбница, и к ней в подобной же функции, но уже как девятый принцип, должен быть добавлен закон достаточного основания, роль которого в рационалистической системе Лейбница очень велика. Как существование и изменение всякой вещи, так и истинность или ложность того или иного утверждения могут иметь место только на определенном основании.
Законы формальной логики в структуре метода Лейбница воздействуют на его принципы, рассмотренные выше. Закон тождества подводит к принципу тождества неразличимых вещей и даже прямо перерастает в него, а закон противоречия обеспечивает действие первого и четвертого принципов. Закон достаточного основания является основой для других законов формальной логики. С его помощью Лейбниц доказывает истинность второго своего принципа, а также всеобщность детерминизма, в силу чего Бог утрачивает свободу в своих действиях21.
Закон достаточного основания был использован Лейбницем для объяснения тезиса «каждое истинное предложение аналитич-но» в том смысле, что первичные основания всех истин коренятся в некоем едином мировом разуме, подобном «бесконечному интеллекту» у Спинозы. У Лейбница, правда, его аналог представлен логическими возможностями актуального мышления высшей монады. Тогда то, что случайно фактически (с точки зрения относительной истины) оказывается логически необходимым с точки зрения истины абсолютной22.
Для утверждения аналитического, в конечном счете, характера высказываний об эмпирически случайных фактах одного лишь закона достаточного основания все же мало. Лейбниц использовал здесь, кроме того, шестой принцип - совершенства, требующий единства, полноты и достоверности знания, исключающий случайное и утверждающий необходимое. Но тогда обосновывается существование категории «случайность», поскольку она снимается необходимостью и возводится к таковой только опосредованно в конечном итоге. Другими словами: случайность «есть и не есть» необходимость. Причиной возникновения этой антиномии и средством для ее же разрешения является бесконечность. Лейбниц видит в последней источник как тайн континуума, так и происхождения свободы и случайности не вопреки необходимости, а внутри нее23.
Посредством понятия бесконечности Лейбниц приходит к представлению о бесконечных цепочках логической (а значит, и онтологической) связи, которые человеческий ум в ходе анализа никогда не сможет проследить до конца. Такая позиция продуцирует десятый принцип методологии философа: принцип всеобщей связи, носящий в своей основе логический характер и позволяю-
щий наукам раскрывать свое содержание друг через друга, а тем самым взаимно обогащаться и образовывать гибриды24.
В самой сущности вещей взаимосвязь выступает в виде «предустановленной гармонии», и только в явлениях она принимает облик физических взаимодействий. Принципы полноты и совершенства реализуются, по Лейбницу, только через бесконечное число шагов, и каждое конкретное состояние мира столь же совершенно, сколь и несовершенно. Но в каждом конкретном состоянии мира есть свои частные проблемы бесконечного, и их можно и надо разрешать вполне определенно. С этим были связаны изыскания Лейбница в области бесконечно малых, завершившиеся блестящим открытием дифференциального исчисления, основанием вариационного исчисления и наброском экстремального метода минимизации и максимизации25. Последнее было связано с одиннадцатым принципом метода - принципом максимума и минимума.
В принципе максимума и минимума незаметно присутствуют многие другие методологические положения, и он черпает свое содержание из диалектической насыщенности континуума. Формулируется он так: минимум сущности порождает максимум существования, «природа щедра в своих действиях и бережлива в применяемых ею причинах»26, и все в мире приходит к максимальным результатам при помощи минимума средств. То есть в познании одиннадцатый принцип метода Лейбница ориентирует на то, чтобы при помощи минимума правильно выбранных приемов и законов достигнуть максимума результатов27. Он ориентирует и на уплотнение знания в целом.
Таковы основные принципы метода немецкого мыслителя, которые иногда полярно противостоят друг другу, но в конечном счете составляют единство. Поэтому можно квалифицировать метод Лейбница как упорядоченную систему, частично состоящую из пар взаимно противоположных, но диалектически объединенных принципов, приближающихся по своей функции к категориям Гегеля. Эта система является открытой, допускающей присоединение к ней новых принципов. Прямой аналогией здесь является неисчерпаемость возможностей рационального существа концепции Лейбница о структуре мира28.
Позволим сделать себе несколько обобщающих замечаний.
Замечание первое. Можно сказать, что в своей теории Лейбниц эволюционировал от онтологического к логическому этапу: если в его учении о монадах онтология определяла теорию познания, то в дальнейшем логика стала определять онтологию. Уже закон достаточного основания вел не только к признанию всеобщего значения формальной логики, но и к панлогическим следствиям, играя роль
метапринципа, упорядочивающего онтологические функции логики. Вся действительность обладает логическим характером, а аналитичность высших истин, от которых в принципе производны все остальные истины, приводит к тому, что идеал анализа как выведения чего-либо из чего-либо делается не только своеобразной рамой, каркасом всей системы знания, но и базисом структуры самого мира.
Свойства, состояния и события должны выводиться из субстанций, в которых они виртуально содержатся, точно так же как предикаты должны выводиться из субъектов суждений. Ошибки на этом пути могут возникать только из-за интерпретации, то есть от спутывания малых и слишком смутных перцепций, от неверного истолкования четких перцепций, а затем обозначающих их символов и так далее. По своей логической структуре ошибки суть противоречия, а логические противоречия суть ошибки.
Замечание второе. В итоге можно заключить, что все истины в конечном счете суть логические тавтологии29. В каждом истинном полном понятии, в том числе и эмпирическом, в скрытой форме должна содержаться вся прошлая и будущая история объекта этого понятия, а индивидуальное понятие каждой личности раз и навсегда заключает в себе все, что с ней когда-либо случится. «Примеры черпают всю истинность из воплощенной в них аксиомы, аксиома же не основывается на примерах»30. Однако если все «примеры», то есть факты, восходят к логическим первоначалам, то к ним восходят и метафизические структуры. Лейбниц попытался реализовать выведение метафизики из логики. Аналогично он поступил и с методом.
Замечание третье. Проект Лейбница был, безусловно, монументальным. Включая чувственный опыт в царство разума, растворяя эмпирическое в рациональном, он стремился достичь идеала, согласно которому «все может быть доказано»31. Тем самым природа познавалась бы нами как продукт божественной, то есть абсолютно всеохватывающей и полной математической логики. Но чтобы добиться этого, нужно суметь пройти бесконечную дистанцию, отделяющую нас от полной совокупности логических истин, и охватить ее, осуществив, таким образом, бесконечный анализ, что в принципе для человека невозможно. Строго говоря, и далеко не бесконечную по своему действительному содержанию онтологию монад, которую построил Лейбниц, невозможно вывести из чисто логических посылок, поэтому многое из того, что он называет аксиоматическим, ему приходится заимствовать из эмпирии: к логике несводимы ни биологические, ни физико-динамические характеристики монад. Отметим здесь, что панлогические тенденции и прежде бы-
ли в построениях Лейбница, но, с другой стороны, их всегда ограничивало различие между сущностью и существованием, возможностью и действительностью, логикой и физикой, исчислением и жизнью.
Замечание четвертое. Всеобъемлющий логический детерминизм властвует и над Богом. В процессе эволюции системы Лейбница получается, что Бог должен быть подчинен не только закону достаточного основания, но и всем прочим логическим и методологическим принципам. Закон противоречия нивелирует свободу его воли32, а принцип всеобщих различий запрещает ему лишить монады их телесного обличья. Поэтому можно сказать, что понятие «Бог» у Лейбница включает в себя совокупность общих логических законов бытия, то есть законов, ограничивающих бесконечность эмпирического многообразия в нашем мире, а независимость логики от чувственного опыта потребовала от философа и независимости ее от Бога-личности. Высшим существованием стало не божественное, а логическое, причем все логически «возможное» более реально, чем все конкретное. И если то, что логически возможно тождественно тому, что реально реализуемо, то всеобщее формально-логическое исчисление должно содержать в себе всю систему категорий.
Замечание пятое. Обратной стороной медали является то, что панлогизм Лейбница способствовал его логическим изысканиям. И если Декарт соединил алгебру с геометрией, то Лейбниц соединил логику с математикой, а через дифференциальное исчисление усилил связь математики и физики: «Анализ бесконечно малых дал нам средство соединить геометрию с физикой...»33 Это были идеи с очень большим для последующей науки потенциалом. Впрочем, Кант и Гегель развели в разные стороны логику и математику, но к концу XIX в. идеи Лейбница, вновь открытые, полноценно вошли в научный оборот.
Примечания
См.: Cassirer E. Leibniz System in seinen wissenschaftlichen Grundlagen. Mahrburg: Brill, 1902. S. 125-143; Kauppi R. Über die Leibnizsche Logik. Helsinki: Macmillan, 1960. S. 277-295; Ягодинский И.И. Философия Лейбница. Казань Изд-во Казан. ун-та, 1914. С. 221-239; Нарский И.С. Готфрид Лейбниц. М. Мысль, 1972. С. 44-64.
См.: Simonovits A. Dialektisches Denken in der Philosophie von Gottfried Wilhelm Leibniz. Berlin: Schroder, 1968. S. 12-21, 107-118; Krüger L. Rationalismus und Entwurf einer universalen Logik bei Leibniz. Frankfurt a/M: Helmut Kuhn, 1969.
1
2
342 s.; Ягодинский И.И. Сочинения Лейбница. Элементы сокровенной философии о совокупности вещей. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1913. С. 114-179; Майоров Г.Г. Проблема достоверности знания в философии Г.В. Лейбница // Вопросы философии. 1979. № 4. С. 44-56; Он же. София. Эпистема. Технема. (Размышления о способах понимания философии в ходе истории) // Вестник Моск. ун-та. 2000. № 4. Сер. «Философия». С. 88-106; Халипов В.И. Модификации «монадологии» Лейбница в российском историко-философском процессе: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. М.: Б. и., 1998. 23 с.
3 См.: Делёз Ж. Складка. Лейбниц и барокко / Пер., послесл. В.А. Подороги. М.: Логос, 1998. С. 29-31; Майоров Г.Г. Философия как искание абсолюта: Опыты теоретические и исторические. М.: Эдиториал УРСС, 2004. С. 19-23, 78-80, 151-168; Кудрин В.В. Монадология Лейбница и пути создания универсального коррелятора. М.: Новый центр, 1999. С. 2-10; Хазе Р. Лейбниц и музыка. К истории гармонической символики. М.: Изд-во Рос. акад. музыки им. Гне-синых, 1999. 69 с.; Фоллмер Г. Мезокосмос и объективное познание. (О проблемах, которые решены эволюционной теорией познания) // Вестник Моск. ун-та. 1994. № 6. Сер. «Философия». С. 76-77; Прист С. Теории сознания. М.: Наука, 2000. С. 114; Смирнова Е.Д. Логика и философия // Вопросы философии. 2000. № 12. С. 39-40; и др.
4 См.: Погребысский И.Б. Готфрид Вильгельм Лейбниц. 1646-1716. М.: Наука, 1971. С. 152-159.
5 «Решительно нигде не бывает совершенного сходства (это одно из новых и важнейших моих положений)» (Лейбниц Г.В. Избранные философские произведения. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1908. С. 164).
6 Полемика Г. Лейбница и С. Кларка по вопросам философии и естествознания (1715-1716 гг.) / Пер., вступит. ст. и примеч. В.И. Свидерского, Г. Кребера. Л.: Изд-во ЛГУ, 1960. С. 54.
7 См.: Шишков И.З. Немецкий критический рационализм: (История и теория, проблемы и решения, тенденции развития): Дис. ... д-ра филос. наук. М., 1999. С. 129-140.
8 Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разуме. М.; Л.: Соцэгиз, 1936. С. 417.
9 Лейбниц Г.В. Избранные философские произведения. С. 201. Там же. С. 237.
11 См.: Свасьян К.А. Судьбы математики в истории познания Нового времени // Вопросы философии. 1989. № 12. С. 52-53; Вилейтнер Г.В. История математики от Декарта до середины XIX столетия. 2-е изд. М.: Прогресс, 1966. С. 166-173; Сретенский Н.Н. Лейбниц и Декарт. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1915. С. 89-92.
12 В письме к Вариньону, например, у Лейбница содержится и такое определение: «Существует тесная связь между людьми и животными, между животными и растениями и, наконец, между растениями и ископаемыми; ископаемые же в свою очередь находятся в теснейшей связи с телами, которые нашим
10
чувствам и воображению кажутся мертвыми и бесформенными. Закон непрерывности требует, чтобы и все особенности одного существа были подобны особенностям другого, если только существенные определения первого подобны существенным определениям второго. Закономерность естественных явлений, таким образом, образует не что иное, как такую цепь, в которой различные роды явлений настолько тесно связаны, что ни чувственным восприятием, ни воображением невозможно точно установить тот самый момент, когда одно кончается и начинается другое; ибо все промежуточные виды, т. е. виды, лежащие вокруг точек перегиба и возврата, должны иметь двоякое значение, характеризуясь такими признаками, которые с одинаковым правом можно было бы отнести как к одному, так и к другому из этих смежных видов» (Лейбниц Г.В. Два отрывка о принципе непрерывности // Лейбниц Г.В. Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1982-1989. Т. 1. С. 213).
13 Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разуме. С. 53.
14 Отметим, что в науке наших дней тесное переплетение и взаимодействие этих двух тенденций, проявляющееся, например, в дифференциации областей знания на отдельные дисциплины, а с другой стороны - в соединении их заново через дисциплины промежуточные и гибридные, стало давно общепризнанным фактом.
15 См.: Лейбниц Г.В. Соч. Т. 1. С. 283-284.
16 См.: Ягодинский И.И. Сочинения Лейбница... С. 29.
17 Нарский И.С. Указ. соч. С. 292.
18 Лейбниц Г.В. Соч. Т. 3. С. 547-549.
19 Там же. С. 138-141, 533-535, 560-561.
20 Попов П.С. История логики Нового времени. М.: Мысль, 1960. С. 208-209.
21 Соловьёв Н. «Теодицея» Лейбница, рассматриваемая в связи с его метафизическим учением. Харьков, 1904. С. 97-99, 135-138.
22 Борисов И.И. Проблема субъекта познания в материалистической философии XVII в.: Дис. ... д-ра филос. наук. Воронеж, 1997. С. 223-236.
23 Заметим здесь, что и принцип совершенства выступает уже в новом свете: он указывает на различие путей выявления аналитичности синтетического знания в области необходимых или же в области случайных фактов и истин, препятствуя тем самым метафизическому отождествлению случайности с необходимостью. Поэтому, наверное, отчасти прав Рассел, считая пятый и шестой принципы конкретизацией и развитием закона достаточного основания (см.: Рассел Б. История западной философии: В 2 т. Новосибирск: Изд-во Новосибирск. ун-та, 1994. Т. 2. С. 97-99).
24 Для сравнения: Лейбниц Г.В. О способе отличения феноменов реальных от воображаемых // Вопросы философии. 1969. № 4. С. 147; Он же. Новые опыты о человеческом разуме. С. 464.
25 Бакрадзе К.С. Избранные философские труды: В 4 т. Тбилиси: Мецниереба, 1976. Т. 3. С. 247-249.
26 Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разуме. С. 284.
27 Лейбниц Г.В. Избранные философские произведения. С. 55, 153.
28 Для сравнения: «.та высшая субстанция, являющаяся универсальной причиной всего, своей бесконечной мудростью и могуществом сводит в одной и той же телесной субстанции два предельно различных ряда, где они совершенным образом согласуются между собой, как будто бы каждый из них управляется влиянием другого; и если вглядишься в необходимость материи и порядок действующих причин, заметишь, что ничто не происходит без причины, убедительной для воображения, или вопреки математическим законам механизма; если же обратишься к созерцанию золотой цепи конечных причин и кругу форм как миру умопостигаемому, где соединяются воедино благодаря совершенству верховного творца вершины этики и метафизики, то заметишь, что ничто не делается без высшего разума. Ведь Бог - это и высшая форма, и первопричина, и цель, т. е. конечный смысл вещей» (Лейбниц Г.В. Замечания к общей части Декартовых «Начал» // Лейбниц Г.В. Соч. Т. 3. С. 218).
29 Лейбниц Г.В. Избранные философские произведения. С. 59.
30 Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разуме. С. 396.
31 Ягодинский И.И. Сочинения Лейбница... С. 73.
32 Каринский Вл. Умозрительное знание в философской системе Лейбница. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1912. С. 303.
33 Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разуме. С. 342.
