CC BY
419
Г. А. Печников,
доктор юридических наук, профессор, Волгоградская академия МВД России
А.П. Резван,
доктор юридических наук, профессор, Волгоградская академия МВД России
А.П. Блинков,
Волгоградская академия МВД России
ПРИНЦИП СВОБОДЫ ОЦЕНКИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
ПО УПК РОССИИ
PRINCIPLE OF THE FREE EVIDENCE EVALUATION ACCORDING TO THE CRIMINAL PROCEDURE CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION
Статья посвящена принципу свободы оценки доказательств в действующем УПК РФ. В ней проводится мысль, что в состязательном уголовном процессе и оценка доказательств носит «состязательный» характер. Внутреннее убеждение должностных лиц, ведущих процесс, в УПК РФ выступает не только критерием оценки доказательств, но и критерием юридической истины.
The article is devoted to the principle of free evidence evaluation according to the Criminal Procedure of the Russian Federation. The article stresses the idea that controversial court process leads to controversial evidence evaluation. The convictions of the officials in court are not only the criteria of evidence evaluation, but also the criteria of juridical truth.
Оценка доказательств по внутреннему убеждению Уголовно-процессуальным кодексом РФ (ст. 17) признана процессуальным принципом.
В соответствии со ст. 17 УПК РФ «Свобода оценки доказательств»:
1. Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.
2. При этом никакие доказательства не имеют заранее установленной силы.
Быто бы неправильно принцип свободы оценки доказательств рассматривать «сам по себе», безотносительно к конструктивной сущности, модели того уголовного процесса, в кото -ром данный принцип применяется.
Безусловно, принцип свободы оценки дока -зательств несет в себе сущностные черты дейст -вующего состязательного УПК РФ. Или, иными словами, сущность состязательного УПК РФ находит свое отражение и в принципе свободы оценки доказательств по внутреннему убеждению. Если либеральный УПК РФ отказался от объективной истины как цели доказывания, противопоставив ей самодостаточную состязатель -ность, то и оценка доказательств в состязатель -ном УПК РФ будет осуществляться не с позиции необходимости установления объективной исти -ны, а с позиции состязательности, исключающей объективную истину, с позиции состязательной
логики сторон с противоположным процессуально -выигрышным интересом. Это означает, что сторона обвинения (например, следователь) будет оценивать доказательства в уголовном деле не с точки зрения необходимости полного и достоверного раскрытия каждого преступления и установления по ним объективной истины, а исходя из того: достаточно ли собрано обвинительных доказательств, чтобы выиграть процесс (дело) у стороны защиты. Сторона же защиты, наоборот, будет стараться оценивать доказатель -ства по уголовному делу в интересах вышгрыша процесса в свою пользу, будет всегда пытаться опровергнуть доказательства, собранные стороной обвинения, как недостаточные для обвине-ния, как необоснованные, несостоятельные, не -надлежащим образом процессуально оформленные и т.п. Словом, будет оценивать доказатель -ства, чтобы показать суду, что сторона обвинения не доказала, по сути, предъявленное обвине -ние, свой обвинительный тезис, не предоставила надлежащих доказательств виновности обвиняе -мого, не опровергла презумпцию невиновности обвиняемого и что победу в правовом споре сторон необходимо присудить стороне защиты.
В свою очередь суд, подверженный, как и стороны, логике состязательного процесса, оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью (ч.1 ст. 17 УПК РФ). Это значит, что суд в состя -
зательном процессе при оценке доказательств исходит (и должен исходить) именно из той, имеющейся в материалах уголовного дела, совокупности доказательств, которую предоставили суду стороны. При этом суд не вправе в своем внутреннем убеждении выходить за этот доказа -тельственный предел, очерченный сторонами. Стороны — « хозяева доказательств». В против -ном случае суд нарушит саму архитектонику состязательного уголовного процесса. Как и сто -роны, суд в состязательном уголовном процессе не обязан устанавливать объективную истину.
Сама состязательная конструкция УПК РФ ставит достаточно жесткие пределы активности суда в процессе доказывания, ограничивает ини -циативу суда в «поисках истины». То есть состя -зательный УПК РФ диктует определенный предел оценки доказательств по внутреннему убеждению для сторон и суда, и предел этот обуслов -лен отказом от объективной истины и самодостаточностью состязательности, призванной выявить лишь победителя в поединке сторон с различным, противоположным процессуальным интересом.
Сторонники состязательного построения уголовного судопроизводства вполне логично утверждают, что «суд не обязан собирать доказа -тельства и к нему нельзя обратить упрек в том, что обстоятельства дела не выяснены полно и всесторонне. В судебном разбирательстве, по -строенном на принципе равенства сторон и состязательности, решение по делу зависит от ис -пользования сторонами в суде их равных процессуальных возможностей» [1]. От самих сто -рон зависит выигрыш-проигрыш дела. Если сто -рона обвинения не предоставила суду убедительных доказательств, подтверждающих обви-нение, обвинение не опровергает презумпцию невиновности обвиняемого, то это проблемы стороны обвинения, и не дело суда устранять пробелы предварительного следствия. И, наоборот, если сторона защиты не убедила суд в сла -бости, несостоятельности обвинения с позиции его надлежащей доказанности, то это проблемы стороны защиты. Отсюда при свободе оценки доказательств по внутреннему убеждению требуется, по существу, лишь формальный подход, а именно: определить, назвать сильнейшего в состязании сторон, победителя в правовом споре, выяснить — опровергла или не опровергла сторона обвинения презумпцию невиновности обвиняемого. В отличие от принципа установления объективной истины в либеральном состязательном УПК РФ действует принцип «доказанности обвинения».
«Принцип доказанности обвинения означает, что истинность (или, что то же самое, достоверность) выводов суда о фактических обстоятель-ствах уголовного дела является требованием только к тем судебным решениям, которые кон-
статируют виновность лица в совершении преступления. В ситуации, когда обвинению не уда -лось представить суду такую совокупность дока -зательств, которая убедила бы его в виновности обвиняемого, у суда есть два варианта поведе -ния: руководствоваться стремлением установить подлинные обстоятельства дела, добиться соот-ветствия своих выводов фактам объективной действительности (именно этого требует прин-цип материальной истины, одновременно являющийся в таком случае и целью доказывания), либо следовать правилу, согласно которому недоказанная виновность равнозначна доказанной невиновности, выносить оправдательный приго -вор и довольствоваться истиной юридической (формальной). Следует подчеркнуть, что в ситуации, когда обвинению не удалось обосновать свои требования, стремление суда к достижению материальной истины, т.е. к установлению под -линной картины случившегося, означает приня-тие им на себя функции уголовного преследова -ния, обязывает доделать то, что не удалось сде -лать органам предварительного расследования и прокурору. Действующий закон существенно сузил возможности суда идти по первому из указанных путей, что является закономерным следствием отхода от розыскной модели уголовного судопроизводства, закрепленной в УПК РСФСР 1960 г.» [2].
Как видим, в состязательном УПК РФ приходится довольствоваться «истиной юридиче-ской (формальной)», «истиной сильнейшей сто -роны» в состязании сторон, «истиной победите -ля». Состязательно-выигрышный интерес сторон всегда будет определять свободу оценки доказа -тельств по внутреннему убеждению, а суд призван создавать равные возможности сторонам для практической реализации этого интереса.
В условиях либерального состязательного УПК РФ возрастает роль индивида, умение вы -играть процесс в состязании сторон, а следова-тельно, возрастает и значение собственного усмотрения следователя, которое всегда граничит с субъективизмом, произволом, если оно не ограничено, не урегулировано законом, рамками законности.
Проблема объективности, беспристрастности усмотрения следователя существует. Она обусловлена самой состязательной конструкцией действующего УПК РФ, состязательно-
выигрышным противостоянием сторон в процес -се, где следователь — сторона обвинения, уголовного преследования в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ). Это, на наш взгляд, означает, что усмотрение следователя в УПК РФ «осостязательствовано», т.е. так или иначе пронизано состязательно выигрышным интересом процессуальной стороны, а значит, отличается неко-
торой обвинительной односторонностью, предвзятостью (в отличие от уголовного процесса с объективной истиной). Собственное усмотрение следователя неразрышно связано и с целью уголовного судопроизводства, будь то объективная истина, требование полного, достоверного раскрытия преступлений, будь то вышгрыш дела в поединке противоборствующих сторон.
«Внутреннее убеждение представляет собой уверенность лиц, принимающих уголовно -процессуальные решения относительно допустимости, относимости, достоверности и доста-точности доказательств, а также тех выводов, которые следуют из совокупности этих доказа -тельств» [3]. Оценка доказательств — мысли -тельная, познавательная деятельность субъекта доказывания.
И процессуальная самостоятельность следователя — это право следователя оценивать дока -зательства и принимать решения по основным вопросам предварительного следствия, опираясь на внутреннее убеждение.
«Указание закона о праве на внутреннее убеждение следует понимать как исключительную компетенцию соответствующего должностного лица. Внутреннее убеждение всегда носит индивидуальный характер, так как оно формируется в сознании конкретного субъекта, является плодом именно его размышлений и основано на его ин -дивидуальном опыте. Тем самым законом закрепляется прерогатива участника процесса в области оценки доказательств, подчеркивается, что оценка доказательств — его неотъемлемое персонифицированное право и обязанность. Перелагать ее на кого-либо или руководствоваться оценкой, данной другим лицом, следователь не вправе» [4.
— С. 144].
Поэтому никто не может принуждать следователя к принятию решения, противоречащего сложившемуся внутреннему убеждению — собственному отношению к своим знаниям, реше-ниям, действиям, заключающемуся, в конечном счете, в чувстве уверенности - в их правильно -сти [5]. Конечно, это правильное утверждение, идеальное с точки зрения обеспечения подлин-ной процессуальной самостоятельности следова -теля, независимости его внутреннего убеждения, а следовательно, и качественного предварите ль -ного следствия. Но в том то и дело, что подлин -ная процессуальная самостоятельность следова -теля, на наш взгляд, в УПК РФ существенно ограничена, а значит, испытывает определенное воздействие извне и его внутреннее убеждение.
Для сравнения: следователь по закону уполномочен «самостоятельно направлять ход расследования, принимать решения о производстве следственных и иных процессуальных действий, за исключением случаев, когда, в соответствии с настоящим Кодексом, требуется получение су-
дебного решения или согласия руководителя следственного органа» (п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ). Но и руководитель следственного органа упол -номочен по закону «давать следователю указа -ния о направлении расследования, производстве отдельных следственных действий...» (п. 3 ч.1 ст. 39 УПК РФ). В таком случае следователь, как представляется, уже не может по-настоящему «самостоятельно направлять ход расследования», поскольку это будет не самостоятельное, а под -контрольное, подчиненное следственное рассле -дование. Такого рода полномочия руководителя следственного органа, естественно влияют на формирование внутреннего убеждения следова -теля.
Обладание со стороны прокурора, руководителя следственного органа возможностью решающего влияния на ход и результаты расследо -вания делает процессуальную самостоятельность следователя довольно призрачной. С этим ут-верждением согласны 36% следователей, ука-завших в ходе проведенного опроса, что они в современных условиях не имеют какой-либо процессуальной самостоятельности, 52% следо-вателей отметили, что они обладают относитель -ной процессуальной самостоятельностью. Лишь 12% следователей указали, что обладают процессуальной самостоятельностью в полной мере [4.
— С. 156].
При этом еще один немаловажный фактор снижает, по нашему мнению, процессуальную самостоятельность следователя и оказышает влияние на его внутреннее убеждение.
Следует учитывать, что следователь сведен законодателем к процессуальной стороне обвинения, уголовного преследования в целях изо -бличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ). А это, по существу, односторонняя, обвинительная, изобличительная уголовно-процессуальная на -правленность деятельности следователя. Тем самым фактически узкие, заниженные цели, задачи ставят разработчики УПК РФ перед орга-нами предварительного расследования в состяза -тельном уголовном процессе. Можно ли при таких исходных законодательных установках наде -яться на обретение следователем надлежащей процессуальной самостоятельности, если сама состязательная логика процессуальной деятель -ности следователя ограничена, по сути, односто -ронним обвинительным, изобличительным укло -ном противостояния стороне защиты вместо всестороннего и объективного исследования обстоятельств уголовного дела. Соответственно, тем же узким пределом, обусловленным самим назначением стороны обвинения, уголовного преследования будет ограничена и оценка доказательств следователем в состязательном уголовном судопроизводстве.
Поскольку законодатель в действующем состязательном УПК РФ отказался от объективной истины как цели и принципа доказывания и цели всего уголовного судопроизводства, значит, вза -мен в основе такого уголовного процесса, так или иначе, будет лежать юридическая, вероят-ная, формальная истина (в состязательном УПК РФ процессуальная форма имеет приоритет над реальным содержанием), а сам состязательный уголовный процесс в определенной степени все -гда будет формализован, что и наблюдается в современном УПК РФ. Например, отказ государственного обвинителя от обвинения в суде авто -матически влечет за собой прекращение судом уголовного дела или уголовного преследования (ч. 7 ст. 246 УПК РФ), даже если суд не согласен с государственным обвинителем. Или при особом порядке принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением суд постановляет обвинительный при -говор без проведения судебного разбирательства (ст. 314 УПК РФ). Достаточно формальности — факта согласия обвиняемого с предъявленным ему обвинением.
Формализация уголовного процесса наблюдается и при особом порядке принятия судебного решения при заключении досудебного соглаше -ния о сотрудничестве (глава 40.1 УПК РФ).
В этом отношении, т.е. в плане формализа -ции состязательного уголовного процесса, зако -нодатель отходит от им же сформулированного в законе правила антиформализованной направ -ленности при оценке доказательств: «никакие доказательства не имеют заранее установленной силы» (ч. 2 ст. 17 УПК РФ).
Тогда как, например, собственное признание обвиняемым вины оказывается сильнее, весомее всех остальных доказательств и приобретает юридическое значение (сразу вышосится обвини -тельный приговор) при особом порядке судебного разбирательства (глава 40 УПК РФ), посколь -ку в суде выясняется добровольность признания, а не его достоверность, истинность (хотя, не исключен и самооговор, но этот вопрос не исследуется в суде). Это напоминает в какой-то мере возврат к теории формальных доказательств.
Применительно к УПК РФ И .Б. Михайлов -ская отмечает: «Принятое в течение десятилетий в отечественной процессуальной литературе абсолютное противопоставление материальной (объективной) истины как цели доказышания ис -тине формальной (юридической) лишилось нормативного обоснования» [2. — С. 174]. Это дей -ствительно так. Однако, на наш взгляд, это не достоинство, а существенный недостаток, несовершенство состязательного (состязательно -
выигрышного) УПК РФ, сменившего свои приоритеты. Отказ от объективной истины действи -тельно ведет к формальной (юридической, веро-
ятной) истине, что влечет за собой отказ от под -линного установления, познания реальных обстоятельств уголовного дела к подмене истинно -го, достоверного познания формальностями, (формальными критериями) довольствование вероятной истиной в современном уголовном процессе.
Состязательный процесс использует формальные средства доказышания. К их числу отно -сятся: а) презумпции; б) преюдиции; в) формальные соглашения; г) правила об исключении дока -зательств.
В формуле оценки доказательств по внут-реннему убеждению (ст. 17 УПК РФ) законода -тель отказался от принципа всесторонности, полноты и объективности исследования всех обстоятельств дела, ведущего к объективной истине. Таким образом, вместо устоявшейся, традиционной и понятной практике основы формирования внутреннего убеждения субъекта оценки доказательств, правоприменитель получил сти-листически невыдержанную, тавтологическую редакцию ст. 17 УПК РФ, предписывающую оценивать доказательства, исходя из «совокупности имеющихся в уголовном деле доказа -тельств» [6. — С. 264].
Статья 17 УПК РФ в своей основе имеет сходную редакцию, изложенную в ст. 20 проекта УПК РФ, обсужденного в июне 1997 г. и одобренного государственной Думой в первом чтении. Там предлагалось «оценивать доказатель -ства на основе совокупности рассмотренных доказательств», «что логически неправильно, поскольку в основании оценки должны нахо-диться иные, отличные от доказательств катего -рии. Доказательство, определенное (оцененное) через свой аналог («самое себя»), изначально ущербно, поскольку лишено потенциала объек-тивности» [6. — С. 261].
Стремление законодателя избавиться в тек -сте УПК РФ от сочетания категорий «объектив -ность, всесторонность и полнота» при исследо -вании обстоятельств дела представляется непродуманным.
Согласно правилам оценки доказательств: каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности — достаточности для разрешения уголов -ного дела (ч.1 ст.88 УПК РФ). Но, поскольку состязательный уголовный процесс не приемлет объективную истину, то значение достоверности при оценке доказательств, безусловно, падает , уступая место вероятности, а объективное уступает место субъективному.
С точки зрения материалистической диалектики, нельзя стирать различия между вероятностью и достоверностью. Вообще, достоверность можно понимать и трактовать двояко: в диалекти -
ко-материалистическом и в позитивистском смысле. Это принципиально разные подходы. Если подходить к понятию достоверности с позиции диалектико-материалистической гносеологии, то достоверность следует понимать как объектив -ную истинность. По мнению М.С. Строговича: «Достоверность — это то же самое, что истинность. То, что достоверно, то и является истин -ным, так как находится в соответствии с действительностью» [7].
Критерием такой достоверности, объектив -ной истинности выступает практика.
Позитивисты же понимают достоверность иначе — рассматривают достоверность лишь как степень или вид вероятности. И критерием истинности такой достоверности служит не прак-тика, а внутреннее убеждение субъекта доказы -вания, его субъективная уверенность.
По сути, позитивизм стирает всякое различие между достоверностью и вероятностью, не при -знает достоверности как таковой, а сводит все к одной лишь вероятности, идеализирует вероят-ность.
В этой связи мы не можем согласиться с таким суждением в юридической литературе: «Любой достоверный вышод одновременно явля -ется и вероятностным» [8].
На наш взгляд, и законодатель в состяза-тельном УПК РФ стоит на позиции позитивизма, т.е рассматривает достоверность лишь как сте-пень вероятности и тем самым стирает различие между достоверностью и вероятностью. В этом состоит вполне закономерный итог отказа зако -нодателя от объективной истины в состязатель -ном УПК РФ. Как видим, именно такой вид уго -ловного процесса отвечает современным реалиям. Такой процесс всегда выгоден «сильной сто -роне».
Наиболее отчетливо универсализация вероятности в современном уголовном процессе быта выцражена в одном из проектов УПК РФ, разработанном Г осударственно-правовым управлени -ем Президента РФ. Проект дифференцировал степень доказанности обстоятельств, являющих -ся основой вынесения процессуального решения, в зависимости от типа уголовного судопроизвод -ства, в ходе которого данное решение принимается. Выделялось три степени доказанности:
1) с несомненностью ;
2) с установленной законом степенью вероятности;
3) с преимуществом доказательств в пользу одной из с торон.
При этом предлагалось считать обстоятель -ство «доказанным с несомненностью, если правильность его установления не может при зрелом размышлении вызвать разумных сомнений в достаточности для его установления имеющейся совокупностью доказательств. В случае, если
обстоятельство, которое должно быть в силу за -кона доказано с несомненностью, не быто дока -зано в соответствии с этим наивысшим в уголов -ном судопроизводстве стандартом, то установ-ленным считается противоположное обстоятель -ство» [9]. Отсюда следует, что из вероятностного уровня доказанности познания обстоятельств уголовного дела мы при этом не выходим. «Сте -пень доказанности» ориентирована здесь на ве -роятность, вероятную юридическую истину. В основе этого подхода лежит известная формула «уверенность вне разумного сомнения».
Итак, юридическая, процессуальная, формальная, вероятная истина вместо объективной истины. Соответственно, именно этим юридическим пределом (процессуальной, формальной, вероятной истиной) ограничена и свобода оцен -ки доказательств по внутреннему убеждению в состязательном уголовном процессе.
После победы буржуазный революций (XVII—XVIII вв.) появился суд присяжных, вердикт который хотя и опирается на их внутреннее убеждение, но не требует обоснования, доказыша-ния. В связи с этим появилась концепция вышесе-ния вердикта «вне разумного сомнения». Это означало, что среднестатистический нормальный разумный человек, оценив собранные по делу доказательства, практически не сомневается в том, что их достаточно для вывода о виновности подсудимого. Концепция «разумного сомнения» отбросила требование установления истины и заменила его допущением высокой степени вероятности вывода [10].
И в наше время в науке уголовного процесса достаточно широко распространен подход (кри-терий) оценки доказательств «вне разумный сомнений», данный субъективный, вероятностный критерий выступает одновременно и критерием истины, достоверности в уголовном судопроизводстве (юридической, вероятной истины).
Так, А.А. Кухта подчеркивает: « Новый под -ход к определению судебной достоверности должен основышаться на принципах состяза -тельности, равноправия сторон, которые со -ставляют основу современной идеологии про -цесса. Ключевое значение для концепции судебной истины имеет понятие «разумные сомнения». Судебная истина есть категория оце-ночная, прежде всего оценка касается вероятно -сти знания, достигнутого об обстоятельствах, ставших предметом судебного спора. Аксиоло -гические (ценностные) суждения характеризуют определенное психическое состояние судей — состояние так называемой убежденности, ко -торая основышается не только на рациональных доводах, но и на вере» [11].
Сторонники юридической, вероятной истины за критерий истины принимают не практику, а то, что не выходит за пределы сферы сознания, а
именно: внутреннее убеждение, «определенное психическое состояние судей», «индивидуаль-ный или коллективный опыт», «общественный практический опыт», «индивидуальное или общественное сознание», «практические презумпции», «правдоподобные умозаключения» и т.п. Однако только практика - подлинный критерий истины (объективной истины).
Практику как критерий истины следует рассматривать, исходя вообще из диалектической взаимосвязи теории и практики. Практика без теории слепа. Теория без практики беспредмет-на. «Я привык думать, — писал А.Ф. Лосев, — что всякая разумная практика должна быть пронизана теорией, а всякая разумная теория должна быть пронизана практикой. Теория для меня — это символ практики, а практика — это символ теории» [12].
Сама судебно-следственная практика (как критерий истины) [13] в соприкосновении с конкретным уголовным делом будет вскрывать его «правильности» и «неправильности». Например, может ли быть истинным вывод по делу о виновности обвиняемого, если он основан на одном лишь признании обвиняемым своей вины, т.е. когда нарушено диалектическое требование о всесторонности, полноте и объективности исследования всех обстоятельств дела, на котором «развертывается» объективная истина по уголовному делу. Практика показывает, что признание обвиняемого может быть и самооговором.
Практика — объективный критерий правильного, адекватного отражения мышлением следователя, судьи реальных обстоятельств совершенного деяния.
Внутреннее убеждение должностных лиц, ведущих процесс, есть критерий оценки доказа -тельств в уголовном процессе (согласно ст. 17 УПК РФ), но не критерий истины. Как отметил М.С. Строгович: «Нельзя смешивать критерий оценки доказательств, при помощи которых устанавливается истина, и критерии истинности выводов суда, получаемых при помощи доказательств. Рассматривать же внутреннее убежде -ние судей как критерий истинности выводов суда — значит подменять объективную истину субъективной уверенностью, которая сама может быть правильной или ошибочной. Практика вхо -дит в процесс познания и является критерием истинности полученных знаний, давая возможность отделять истинные, правильные суждения и выводы от ложных, ошибочных» [14].
Во втором тезисе о Фейербахе К. Маркс писал: «Вопрос о том, обладает ли человече-ское мышление предметной истинностью, во -все не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истин -ность, т.е. действительность, мощь, посюсто-ронность своего мышления. Спор о действи-
тельности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос» [15].
Практика — объективный критерий истины. Могут возразить, мол, человеческая практика не может не зависеть от сознания человека. В том-то и дело, что человеческая практика подчиняет -ся объективным диалектическим законам разви -тия и в этом смысле не зависит от сознания субъекта, его субъективного усмотрения, представления.
Например, суд ошибся и осудил невиновного. Субъективная ошибка стала достоянием практики. Но это порочная единичная практика, а надо брать практику шире — всю практику судебно-следственной деятельности во всей ее полноте и объективности. Как справедливо под -черкнул В.М. Сырых: «Не отдельные примеры из юридической практики, а сама правовая практи -ка, познанная в полном соответствии с теорией познания, — таков действительный итог творческого применения теории познания в решении ... юридических проблем» [16]. И тогда мы увидим, что объективная практика, подчиняющаяся диа -лектическим закономерностям, не согласуется с односторонней, субъективистской практикой, игнорирующей диалектику.
Конкретные данные практики отвергли теорию формальных доказательств, практика пока -зала недопустимость переоценки признания обвиняемым своей вины, практикой установлено, что косвенные доказательства подлежат проверке и оценке в совокупности и взаимосвязи с другими доказательствами, практика отвергла как доказательство предположения и т .п. [17]
Практика доказывает, что истина всегда конкретна и что уголовное дело только тогда будет объективно расследовано, когда целью доказы-вания станет объективная истина.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лупинская П .А. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / под ред. П.А. Лу -пинской. — М.: Юристъ, 2004. — С. 252.
2. Настольная книга судьи по доказыванию в уголовном процессе / под ред. И.Б. Михайлов -ской. — М., 2006. — С. 18.
3. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. А.И. Бастрыкина. — М., — 2008. — С.39.
4. Азаров В .А., Ревенко Н.И., Кузембаева М.М. Функции предварительного расследова-ния в истории, теории и практике уголовного процесса России: монография. — Омск: Изд-во ОмГУ, 2006.
5. Кальницкий В. В. Ведомственный процессуальный контроль за деятельностью следовате -
лей органов внутренних дел: дис. ...канд. юрид. наук. — М., 1982. — С .40.
6. Азаров В .А., Таричко И .Ю. Функция судебного контроля в истории, теории и практике уголовного процесса России: монография. — Омск: Омск. гос. ун -т, 2004.
7. Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. — М., 1955. — С. 33—39.
8. Уголовный процесс: учебник/ А. В. Смирнов, К .Б. Калиновский; под общ. ред. проф. Смирнова. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.; КНОРУС, 2007. — С. 68.
9. Проект Общей части уголовно-
процессуального кодекса Российской Федерации. — М., 1994. — С. 145.
10. Петрухин И .Л. Истина, достоверность и вероятность в суде // Юридический мир. — 2003. —№ 8. — С. 19.
11. Кухта А.А. Доказывание истины в уголовном процессе: автореф. дис. .д-ра юрид. наук. — Нижний Новгород. — 2010. — С. 46-47.
12. Лосев А.Ф. Дерзание духа. — М., 1988.
— С.213.
13. Васильев Л.М. Практика как критерий истины в уголовном судопроизводстве. — Краснодар, 1993.
14. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса Т.1. — М., 1968. — С. 339—340.
15. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — Т .3. — С.1.
16. Сырых В .М. Логическое основание общей теории права: в 2 т. Т.1: Элементный состав.
— М., 2000. — С. 244.
17. Кокорев Л.Д., Кузнецов Н .П. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. — Во -ронеж, 1995. — С. 47.
