CC BY
36
М. Л. Федоров
«ПРИНЦ И НИЩИЙ». ПАРАДОКСЫ ЖИЗНИ ДЕМЬЯНА БЕДНОГО
MAXIM L. FYODOROV
"THE PRINCE AND THE PAUPER". PARADOXES OF DEMYAN BEDNY'S LIFE
Максим Львович Федоров
Кандидат филологических наук, старший научный сотрудник
Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН ул. Поварская, д. 25а, Москва, 121069, Россия ► [email protected]
Maxim L. Fyodorov
A. M. Gorky Insitute of World Literature of the Russian Academy of Sciences
25a Povarskaya Str., Moscow, 121069, Russia
В статье на материале архива Демьяна Бедного в ИМЛИ РАН рассматриваются парадоксальные детали биографии и творчества известного советского пролетарского поэта. Приятель Ленина и приближенный к верхушке власти, он был близким другом и собеседником Шаляпина, Тарханова, Москвина и других выдающихся деятелей культуры. Восторженные слова о его поэтическом таланте оставили Пастернак, Маяковский, Павел Васильев. Отношения «дружбы-вражды» связывали Демьяна Бедного с Мейерхольдом и Таировым. Тайной окутаны и взаимоотношения поэта со Сталиным.
Ключевые слова: Демьян Бедный; советская культура; советский театр; Сталин. The author, drawing on the material of Demyan Bedny's archive, reveals some paradoxical details of the biography and work of the famous Soviet proletarian poet. A friend of Lenin, Bedny was close to the top of the Soviet government, being at the same time a close friend and interlocutor of Shalyapin, Tarkhanov, Moskvin, and other outstanding cultural figures. Enthusiastic words about his poetic talent were left by Pasternak, Mayakovsky, Pavel Vasilyev. The relations of "friendship enmity" connected Bedny with Meyerhold and Tairov. The poet's relationships with Stalin also remain wrapped in mystery.
Keywords: Demyan Bedny; Soviet culture; Soviet theater; Stalin.
Демьян Бедный — первый пролетарский поэт советского времени. Как никто другой, он сумел соединить в своей жизни поэзию и революционную деятельность: на все значимые события молодого советского государства он откликался стихами, постановления партии и правительства облекал в поэтическую форму. Как тонко заметит Л. Д. Троцкий, «Демьян творит ведь не в тех редких случаях, когда Аполлон требует к священной жертве, а изо дня в день, когда призывают события и... Центральный Комитет» [15:167]. В определенные периоды, особенно в 1920-е годы, его популярность была огромной, ни с кем из его современников не сравнимой. Близко знавший его Л. Сосновский писал:
«По справке, любезно мне предоставленной директором Ленинской Государственной (бывшей Румянцевской) библиотеки тов. А. Виноградовым, сочинения Пушкина, популярнейшего из русских поэтов, за время с 1855 года до 1922 года включительно вышли в свет в количестве 1.500.000 экземпляров. Прибавим еще хоть с V4 миллиона на неучтенные издания, хотя такого пробела допустить нельзя. Получится менее двух миллионов экземпляров за столько десятилетий. Такого огромного распространения, бесспорно, не имел ни один русский писатель. Да и трудно ожидать большой читаемости в безграмотной стране. Однако мы подсчитали, что произведения Демьяна Бедного только за 5 лет (1917-1922) вышли в 5.000.000
Исследование выполнено в рамках гранта РФФИ № 18-012-00445 «Демьян Бедный и советский театр 1920-30-х годов»
экземпляров, не считая при этом газет. Если же сосчитать №№ газет, в которых печатались его произведения, то получится цифра, измеряемая десятками миллионов, ибо он печатался одновременно во всех столичных газетах и перепечатывался провинциальными. Такая читаемость басен сама по себе является фактором огромного интереса» [13: 14].
Но время шло, Демьяна Бедного перестали читать, и на долгие годы его имя стало нарицательным, выражающим, с одной стороны, лакейство перед властью, с другой — постыдную поэтическую плодовитость и дурновкусие. Нет оснований спорить с подобными мнениями, такие оценки справедливы, а их сторонники легко могут аргументировать свою позицию, ссылаясь на неоспоримые факты и обстоятельства жизни поэта. Но, как у всякого незаурядного явления, у него не может быть однозначной оценки. Его жизнь и творчество сотканы из всевозможных противоречий, на первый взгляд совершенно не сводимых к одному знаменателю. Одно было нехарактерно для Демьяна Бедного — узость. И натура и жизнь его были широкими, по-русски безбрежными, иногда (и часто) без меры и вкуса. Кажется, отразилось это и в самом облике кремлевского баснописца, в его страсти к коллекционированию и роскоши, в его собственном, подаренном правительством и вошедшим в легенду вагоне, в котором он исколесил все фронта Гражданской войны. Это как будто бы о нем сказал Достоевский: «Широк человек, я бы сузил».
В противоположность оценкам сегодняшних ученых в определенные периоды своей жизни Демьян Бедный получал признание, и не только у читателей. В 1910-1920-х гг. его называли крупным поэтом П. Васильев, В. Маяковский, И. Аксенов и Б. Пастернак. В 1936 году на пленуме Правления ССП Пастернак заявил сидевшим в зале писателям:
«Начну с того, что я предпочитаю его [Демьяна Бедного. — М. Ф.] большинству из Вас, я дальше скажу больше. Видите ли, товарищи, мне глубоко безразличны отдельные слагаемые цельной формы, лишь бы только последняя была первична и истинна. <...> И я скажу Вам, товарищи, что Демьян Бедный не только историческая фигура революции в ее решающие моменты фронтов военного коммунизма, он для меня и по сей день остается голосом нашего народного движения, и Маяковский,
гениальности которого я удивлялся раньше многих из вас и которого любил до обожания, на этом участке ни в какое сравнение с натуральностью Демьяновой роли не идет» [9: 235-236].
Сегодня от Демьяна Бедного осталось немного: написанная на его стихи и ставшая народной песня «Проводы» («Как родная меня мать провожала») и целый ряд загадок и тайн. Как это часто было свойственно представителям культуры рубежа веков, поэт мифологизировал свою биографию, создавал и распространял о себе легенды. Одной из них стала история рождения Ефима Придворова, будущего Демьяна Бедного.
Из-за бедности его отцу пришлось уйти на заработки в Елисаветград и забрать с собой сына. Отец служил сторожем при духовном училище, и, живя рядом с ним до семи лет, Ефим учился грамоте по духовным книгам, принадлежавшим училищу.
«Я был шустрый и начетчик, рано начал книги читать. И вместо избы-читальни к попу бегал. Я помню хорошо, какую книгу я читал. Садили меня на завалинке старики и старушки и не старики и заставляли читать. Какую я им книгу читал? Называлась она „Путь ко спасению". Путь ко спасению, — значит, было плохо, если спасались. Недавно мне удалось эту книгу достать, — жаль, я ее не принес сюда. Называлась эта книга „Путь ко спасению, или О непрестанном приуготовлении себя к смерти". <...> Я вообще спец по похоронам был. Псалтыри читал. Жил я с дедом. Беднота такая, ничего нет. Ну, я очень шустрый, псалтырь читал „аллилуйя", „господи боже"» [1: 401].
Еще об одной книге из детства будущего поэта вспомнят его биографы: — «Киево-Печерский Патерик», собрание житий святых Киево-Печерской Лавры.
«Начитавшись „Печерского Патерика", мальчик, будущий автор святотатственного „Евангелия от Демьяна", мечтал уйти в монастырь, или в каменоломни, особенно, если ему жестоко попадало от матери, вообще не баловавшей его своими ласками» [14: 17].
Но здесь начинается целый ряд загадок. К сожалению, обширный архив поэта в Отделе рукописей ИМЛИ РАН не проясняет все «темные» места в биографии Демьяна Бедного. Не сохранилось документов, объясняющих, почему до семи лет Ефим жил с отцом, а не с матерью; почему не испытывал сыновних чувств к ней,
а она в свою очередь не любила его, тайной покрыты и обстоятельства гибели отца поэта, найденного убитым в отхожем месте. Отсутствие документов связано, в том числе, и с упомянутым в биографиях Демьяна Бедного1 фактом сожжения архива. По официальной версии, из-за слежки за ним жандармских полицейских, но можно предположить и другое. В какой-то период в биографии будущего советского Беранже появляется фигура венценосного покровителя, великого князя Константина Константиновича Романова, больше известного под псевдонимом К. Р. Зная это, не таким странным выглядит, например, поступление Ефима Придворова в столичный университет без аттестата об окончании классической гимназии с её обязательными латынью и греческим. Понятным оказывается и то, как Ефиму удалось избежать призыва на Русско-японскую войну. И в университете он поступает не на медицинский факультет, что было бы вполне естественным после военно-фельдшерской школы, которую он закончил, а на историко-филологический.
К. Р., попечитель Санкт-Петербургского учебного округа, зачисляя юношу в университет, написал: «Его императорское Высочество, принимая участие в судьбе просителя и находя, что Придворов заслуживает просимой милости, и, со своей стороны, просит меня об удовлетворении изложенного ходатайства просителя» (цит. по: [4: 15]). Вполне возможно, что, помогая бедному юноше, великий князь-поэт вспомнил верноподданические стихи Ефима Придворова2. Известно, что князь и меценат с инспекторской поездкой в 1900 году посетил Киевскую Военно-фельдшерскую школу и мог познакомиться с начинающим талантливым поэтом. Князь сохранил его в своей памяти и оказал ему значительную протекцию. Забота князя, до сих пор непроясненные страницы детства Ефима Придворова и сама его фамилия дали некоторые основания говорить о придворном происхождении будущего «кремлевского баснописца». Слухи едва ли нужные Демьяну Бедному в его «придворной» карьере в советское время. Вот почему и архив мог быть уничтожен.
В ОР ИМЛИ не сохранились документы, связанные с великим князем, но остался пригласительный билет в Государственную Думу 1906 года. Если не держать в голове историю взаимоотношений студента и князя, кажется странным появления такого документа у бедного студента. К. Р., вероятно, стал помогать юноше собирать ставшую позднее легендарной библиотеку Придворова. В его собрании сохранилось издание М. М. Стасюлевича «Философия истории в главнейших ея системах» (СПб., 1902), подаренная ему великим князем, о чём свидетельствует запись на форзаце: «Е. Придворов 1906 г. лето. Дар К. Р.». Есть в его коллекции и экземпляр знаменитой драмы К. Р. «Царь Иудейский» (СПб., 1914) во владельческом полукожаном переплёте.
Друг поэта, известный ленинградский букинист-антиквар Ф. Г. Шилов рассказывал, как Демьян Бедный однажды купил у него свои письма к великому князя и как потом он их сжег:
«...однажды Шилов „проморгал" и очень дешево продал Демьяну Бедному какое-то невзрачное письмо, оказавшееся... автографом Александра Сергеевича Пушкина. Такое „ротозейство", над которым Демьян Бедный немало издевался, Шилов не мог простить и мечтал наказать обидчика. Подвернулась „удача": Шилов где-то отыскал двенадцать писем молодого Демьяна Бедного к известному поэту „К. Р." (великому князю К. К. Романову). Эта находка тогда многим казалась довольно щекотливой. Шилов вызвал Демьяна Бедного из Москвы к себе в Ленинград и при свидетелях (тут будто бы находился и Мартынов3) предложил ему купить письма, назначив астрономическую цену. После бурной ссоры Демьян
Бедный, заняв денег, купил их и ....тут же уничтожил,
а уходя, сказал Шилову: „Я тебя как-нибудь поддену!"» [10: 161-162].
Похожую историю с письмами великого князя вспоминает и Р. Гуль4.
Повторяя слухи о великом князе и Демьяне Бедном, Иван Михайлович Гронский, главный редактор «Известий» и известный советский общественный деятель, дополняет их пикантной информацией о настоящей матери поэта.
«Многое в биографии и поведении Бедного до конца не ясно. Советую вам сходить к Вере Руфовне5. Поинтересуйтесь. Особенно происхождением Бедного. Вы, наверное, знаете, что Бедный был сыном Константина Константиновича Романова. Не удивляйтесь? Ведь ни для кого не было секретом, что на столе у Бедного
стоял портрет Константина Константиновича. Когда я встречался с ним еще до революции, он был тогда студентом-белоподкладочником в Университете. Потом, когда Бедный примкнул к революционному движению, к нему приходил комендант императорского двора и просил вернуть все, что у Демьяна было от К. Р. Бедный вернул. Когда Бедный был за границей, с ним очень хотела встретиться графиня Клейнмихель, которая и была его матерью. Да и не надо забывать, что начинал Демьян с верноподданнических стихов. Все это мне рассказал сам Демьян, когда ему пришлось решать вопрос о своей семье. Он жил тогда у Лидии, а я посоветовал ему вернуться в старую семью, к Вере Руфовне. Вот тогда он мне все это и рассказал» [8:106].
Еще один парадокс в судьбе Демьяна Бедного: снискавший себе славу «мужика вредного и хитрого», он был тонким знатоком театра. Квартира Демьяна Бедного в Кремле была не только традиционным местом встреч старых большевиков, но и артистов. Об этом вспоминали многие мемуаристы:
«У поэта было много друзей, — его часто навещали писатели и актеры московских театров. Особенно дорожил Демьян Бедный своей дружбой с артистом Художественного театра Иваном Михайловичем Москвиным» [11: 84].
Его сын писал:
«Порой, когда его гостями были артисты (а среди его друзей их было немало), такие встречи напоминали интересный спектакль. Особенно когда гостями были народные артисты СССР И. М. Москвин и М. М. Тарханов, М. М. Климов, Н. П. Смирнов-Сокольский и Г. М. Ярон. Впечатление было такое, что каждый рассказчик задался целью сразить предыдущего, и можно только пожалеть, что в те времена не было магнитофона, чтобы записать импровизацию знаменитых артистов и поэта-„актера".
Дружеские отношения связывали его и с Шаляпиным. В одном из разговоров со мной отец как-то обмолвился, что хотя он и любит рассказывать и слушают его с большим интересом, но бывали случаи, когда он сам не открывал рта и только следил с восхищением за рассказчиком, боясь перебить его репликой. Таким рассказчиком был великий артист Ф. И. Шаляпин, с которым отец поддерживал дружеские отношения в первые годы революции и вел некоторое время переписку» [12: 215].
В фонде Демьяна Бедного сохранились черновики его писем к артисту, наброски посвященных ему стихотворений. И Шаляпин в своих мемуарах упомянул поэта:
«Этот, несомненно, даровитый в своем жанре писатель был мне симпатичен. Я имею много оснований
быть ему признательным. Не раз пригодилась мне его протекция, и не раз меня трогала его предупредительность. Квартира Бедного в Кремле являлась для правящих верхов чем-то вроде клуба, куда важные, очень занятые и озабоченные сановники забегали на четверть часа не то поболтать, не то посовещаться, не то с кем-нибудь встретиться» [22: 384].
И привел распространенную тогда историю: «Кто-то выдумал анекдот, что когда Петроград был переименован в Ленинград, т. е. когда именем Ленина окрестили творение Петра Великого, Демьян Бедный потребовал переименования произведений великого русского поэта Пушкина в произведения Демьяна Бедного» [21: 258].
Своя особая компания была у Демьяна Бедного в известном московском Теа-клубе в Старопименовском переулке:
«Жизнь в нашем клубе начиналась обычно после окончания спектаклей. К одиннадцати часам вечера из театров Москвы в переулок съезжалась вереница извозчиков. Собирались компаниями. Приезжали либо на занимательные вечера и встречи, проводимые в клубе, либо просто в чаянии встретить друзей.
Из числа постоянных посетителей мне особенно запомнилась компания Демьяна Бедного, в которую входили известные артисты театра и эстрады И. М. Москвин, М. М. Климов, В. Я. Хенкин, Г. М. Ярон, Н. П. Смирнов-Сокольский, А. А. Менделевич, художники Д. С. Моор и М. М. Черемных. Сколько неисчерпаемого веселья царило за их столом! Наблюдать „за порядком" в компании было поручено старейшему конферансье А. Менделевичу. Он был назначен Демьяном Бедным „начальником милиции", ему дали право привлекать к дисциплинарной ответственности „нарушителей" — опаздывающих или пропускающих ночные бдения.
К трехлетию клуба мы выпустили однодневную печатную газету „Теа-клуб за три года". В ней приняли участие виднейшие деятели искусства. Обратился я тогда и к Демьяну Бедному с просьбой написать что-либо для нашей газеты. Поэт обещал подумать, но уже на следующий день прислал шутливые стихи:
Привыкли все: пишу я едко,
Но что я едкое скажу
Углу, в котором я нередко
Досуг вечерний провожу?
Углу,
где смех порхает резвый,
Смирнов-Сокольский
шебаршит,
Где Менделевич
вечно трезвый
Меня остротами глушит?
Где кто-то
что-то мне подносит,
Но я креплюсь,
Хоть выпить рад,
Где третий год Филиппов
просит,
Чтоб в клубе сделал
я доклад?..» [20: 2].
До конца непонятными остаются взаимоотношения Демьяна Бедного с Мейерхольдом6: поэт с негодованием отзывался в стихах на все громкие спектакли режиссера, писал хлесткие эпиграммы, но при этом в сложные и для него и для Мейерхольда 1930-е годы договаривался о совместной с ним работе. В 1931 году в письме к Вс. Вишневскому Мейерхольд замечает: «Вот кто нам обещал пьесы: ты, Олеша, Безыменский, Вс. Иванов и Демьян Бедный» [7: 318]. Не всем это пришлось по душе, первый артист театра Э. Гарин в письме Х. Локшиной 30 июня 1931 года признался: «Приехавший мэтр сказал, что он договорился со следующими авторами: Д. Бедный, Ю. Олеша, В. Вишневский и А. Безыменский. Как видишь сама, полная беспринципность и растерянность» [16: 194].
Парадоксальным выглядит и совместная работа Демьяна Бедного с А. Я. Таировым, извечным оппонентом Мейерхольда и режиссером, не близким поэту в эстетических предпочтениях. В 1936 году в Камерном театре Таирова состоялась премьера спектакля по пьесе Демьяна Бедного «Богатыри». Спектакль вскоре запретили, и начался новый виток опалы на «кремлевского поэта»7.
И, наверное, главная загадка его жизни — особенности взаимоотношений со Сталиным. Приятельские (и даже дружеские) отношения 1920-х годов сменились чередой опал на поэта в 1930-е годы. Впрочем, и они оказывались парадоксальными, заставляющими предположить, будто поэта и вождя связывал своего рода негласный договор, особые правила игры в «кошки-мышки». Так, в одно из «гонений» Демьян Бедный вынужден был переехать из своей кремлевской квартиры, но не в Туруханский край или на Соловки, а значительно ближе в роскошный особняк на Рождественском бульваре, ко-
торый в последние годы своей жизни он сменит на не менее роскошную квартиру на улице Горького напротив Моссовета. Даже, казалось бы, самое страшное наказание — исключение из партии — для Демьяна Бедного не закончилось вполне логичным продолжением — расстрелом.
И в годы опал поэт вел себя достаточно смело. Так, политическим памфлетом «Борись или умирай» поэт откликнулся на агрессивную политику фашистской Германии. Немецкий рабочий Конрад Роткемпфер, от чьего лица велось повествование, сравнивал страну под властью нацистов с дантовым адом. Своей подписи Демьян Бедный под памфлетом не поставил, а подписался «Конрад Роткемпфер».
19 июля 1937 году главный редактор «Правды» Л. Мехлис обратился к Сталину, Молотову и Ежову с письмом, в котором процитировал очень смелые по тем временам строки Демьяна Бедного:
Я прохожу среди фашистского эдема,
Где радость, солнце и цветы.
Где над просторами цветущей ржи, пшеницы,
Перекликаются вечерние зарницы,
Где благоденствуют и люди, и скоты,
И птицы.
Чем не эдем?
Настало житие божественно-благое.
Поэты пишут так. Меж тем,
В народной глубине — там слышится другое...
А речи тайные послушать у народа —
Все получается как раз наоборот
Фашистский ад давно пора похерить!
Кому же верить?
Словечко вякнешь невпопад,
Тебе на хвост насыплют соли.
Фашистский рай — народный ад?
Так, что ли?
Здесь трудно не увидеть аллюзии на советскую действительность. Сталин, конечно же, все понял и ответил Мехлису:
«Тов. Мехлис! На Ваш запрос о басне Демьяна „Борись иль умирай" отвечаю письмом на имя Демьяна, которое можете ему зачитать. Новоявленному Данте, т. е. Конраду, то бишь... Демьяну Бедному. Басня или поэма „Борись иль умирай", по-моему, художественно-посредственная штука. Как критика фашизма, она бледна и неоригинальна. Как критика советского строя (не шутите!), она глупа, хотя и прозрачна. Так как у нас (у советских людей) литературного хлама и так не мало, то едва
ли стоит умножать залежи такого рода литературы еще одной басней, так сказать...» [3: 476-477].
Ночью в квартире поэта раздался телефонный звонок, и его срочно вызвали к главному редактору «Правды». Сын Демьяна Бедного об этой истории вспоминал:
«Вернулся отец из „Правды" через два часа. Лицо его было серо-пепельного цвета, он тяжело дышал и от сухости во рту не мог разговаривать. Я налил ему стакан воды, и он, выпив его, стал отрезать кусок от лимона, лежавшего на столе. Смотрел отец куда-то вдаль, и я видел, как вместо лимона он режет свой палец. Боли он не чувствовал» [Там же].
Как выяснилось, Мехлис заставил долго ждать в приемной, потом, сухо встретив поэта, протянул ему рукопись стихотворения с пометой Сталина «Передайте этому новоявленному „Данте", что он может перестать писать».
После этого Демьяна перестали печатать.
Лишь в 1956 году, уже после смерти Сталина, поэт был реабилитирован и восстановлен в партии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: [5: 5; 23: 44-45; 4: 120-121].
2 Так, выступлению императора Николая II на Гаагской конференции Ефим Придворов посвятил:
Греми, моя лира!
Я гимны слагаю.
Апостолу мира,
Царю Николаю! [2: 81].
3 Известный библиофил и знаток книги.
4 «О Демьяне Федин рассказывал и более интересный случай. „Из-за каких-то гонорарных недоразумений Демьян был в ссоре с «Красной газетой» и не давал туда ни строки, запрещая даже перепечатывать его басни. Но однажды к редактору «Красной газеты» Чагину вдруг звонок. Звонит Демьян, говорит, что хочет мириться и будет печататься, но просит немедленно прислать ему пятьсот рублей, он сидит у антиквара-букиниста на проспекте 25 Октября. Чагин и так и сяк, говорит, сию минуту в кассе свободных денег нет. Но Демьян упрашивает, говорит, что пятьсот рублей ему нужны сейчас дозарезу. И наконец пятьсот рублей Чагин отправляет Демьяну к антиквару-букинисту. Оказывается, ловкий антиквар случайно где-то приобрел письма Демьяна к его незаконному, но кровному отцу вел. кн. Константину Константиновичу и сообщил об этом в Москву Демьяну. Тот стремглав примчался в Ленинград выкупать их. Но для выкупа до двух тысяч рублей не хватало пятьсот. И не выходя из магазина, Демьян звонил в «Красную», предлагая Чагину мировую, только чтоб тот немедленно привез ему эти
пятьсот рублей. Ну, и выкупил". Но Федин, смеясь, говорил: „Я этого антиквара-букиниста превосходно знаю, он хитрущий черт, и я уверен, что парочку самых махровых писем он все-таки на всякий случай припрятал"» [6: 257-258].
5 Жена Демьяна Бедного.
6 Подробнее см.: [19].
7 Подробнее см.: [17; 18].
ЛИТЕРАТУРА
1. Бедный Д. Из выступлений // Воспоминания о Демьяне Бедном. М., 1966.
2. Бедный Д. Полн. собр. соч. Т. 4. М.; Л., 1926.
3. Большая цензура. Писатели и журналисты в Стране Советов. 1917-1956 гг. М., 2005.
4. Бразуль И. Д. Демьян Бедный. М., 1967.
5. Войтоловский Л. Н. По следам войны. Л., 1934.
6. Гуль Р. Б. Я унес Россию: Апология эмиграции. Т. 1. Нью-Йорк, 1981.
7. Мейерхольд В. Э. Переписка: 1896-1939. М., 1976.
8. Нечаев В. П. Ненаписанные воспоминания. Беседы с И. М. Гронским // Минувшее. Исторический альманах. № 16. М., 1994.
9. Пастернак Б. Л. Полн. собр. соч.: В 11 т. Т. 5. М., 2005.
10. Петряев Е. Д. Записки книголюба. Киров, 1978.
11. Полетаев А. О Демьяне // Воспоминания о Демьяне Бедном. М., 1966.
12. Придворов Д. Об отце // Воспоминания о Демьяне Бедном. М., 1966.
13. Сосновский Л. Вступительная статья // Бедный Д. Полн. собр. соч. Т. 2. М.; Л., 1925.
14. Сперанский В. Д. Демьян Бедный. М., 1925.
15. Троцкий Л. Д. Литература и революция. М., 1991.
16. Ученик чародея: Книга об Эрасте Гарине. М., 2004.
17. Федоров М. Л. Путешествие в Древнюю Русь и обратно. «Богатыри» Демьяна Бедного // Studia literarum. Т. 2, № 3. 2017. С. 236-252.
18. Федоров М. Л. Разгром исторической школы М. Н. Покровского и судьба «Богатырей» Демьяна Бедного // Русская литература и журналистика в движении времени. М., 2017. С. 89-109.
19. Федоров М. Л. Спектакль «Ревизор» В. Э. Мейерхольда в полемике Демьяна Бедного с представителями русского зарубежья // Междунар. науч. конф. «Грехневские чтения»: литературное произведение в системе контекстов». Нижний Новгород, 2017. С. 12-17.
20. Филиппов Б. Демьян Бедный в Теа-клубе // Литературная Россия. 1977. № 28, 8 июня.
21. Шаляпин Ф. И. Маска и душа: мои сорок лет на театрах. М., 2005.
22. Шаляпин Ф. И. Страницы из моей жизни. Маска и душа. М., 1990.
23. Эвентов И. С. Демьян Бедный. М., 1953.
REFERENCES
1. Bednyi Dem'ian (1966). Iz vystuplenii [From the speeches]. In Vospominaniia o Dem'iane Bednom [Memories of Demyan Bedny]. Moscow. (in Russian)
2. Bednyi Dem'ian (1926). Polnoe sobranie sochinenii [Oomplete set of works], vol. 4. Mosraw; Leningrad. (in Russian)
4.
5.
6.
vol. 7
3. Bol'shaia tsenzura. Pisateli i zhurnalisty v Strane Sovetov. 1917-1956 gg. [Great censorship. Writers and journalists in the Land of Soviets. 1917-1956 years] (2005). Moscow. (in Russian) Brazul' I. D. (1967). Dem'ian Bednyi [Demyan Bedny]. Moscow. (in Russian) Voitolovskii L.N. (1934). Po sledam voiny [Following the war]. Leningrad. (in Russian) Gul' R. B. (1981). la unes Rossiiu: Apologiia emigratsii [I took Russia: apology of emigration], 1. New-York. (in Russian) Meierkhol'd V. E. (1976). Perepiska: 1896-1939 [Correspondence: 1896-1939]. Moscow. (in Russian)
8. Nechaev V. P. (1994). Nenapisannye vospominaniia. Besedy s I. M. Gronskim [Unwritten memories. Conversations with I. M. Gronsky]. In: Minuvshee. Istoricheskii al'manakh [The past. Historical Almanac], no. 16. Moscow. (in Russian)
9. Petriaev E. D. (1978). Zapiski knigoliuba [Notes of bibliophile]. Kirov. (in Russian)
10. Poletaev A. (1966). O Dem'iane [About Demyan]. In: Vospominaniia o Dem'iane Bednom [Memories of Demyan Bedny]. Moscow. (in Russian)
11. Pridvorov D. (1966). Ob ottse [About father]. In: Vospominaniia o Dem'iane Bednom [Memories of Demyan Bedny]. Moscow. (in Russian)
12. Pasternak B. L. (2005). Polnoe sobranie sochinenii [Complete set of works], in 11 vols., vol. 5. Moscow. (in Russian)
13. Sosnovskii L. (1925). Vstupitel'naia stat'ia [Introductory article]. In: Polnoe sobranie sochinenii [Complete set of works], vol. 2. Moscow; Leningrad. (in Russian)
14. Speranskii V. D. (1925). Dem'ian Bednyi [Demyan Bedny]. Moscow. (in Russian)
15. Trotskii L. D. (1991). Literatura i revoliutsiia [Literature and revolution]. Moscow. (in Russian)
16. Uchenik charodeia: Kniga ob Eraste Garine [The Sorcerer's Apprentice: The Book of Eraste Garin] (2004). Moscow. (in Russian)
17. Fedorov M. L. (2017). Puteshestvie v Drevniuiu Rus' i obratno. "Bogatyri" Dem'iana Bednogo [Journey to Ancient Rus and back. «Bogatyri» of Demyan Bedny]. Studia literarum, vol. 2, no 3, pp. 236-252. (in Russian)
18. Fedorov M. L. (2017). Razgrom istoricheskoi shkoly M. N. Pokrovskogo i sud'ba "Bogatyrei" Dem'iana Bednogo [The defeat of the historical school of M. N. Pokrovsky and the fate of "Bogatyri" of Demyan Bedny]. In: Russkaia literatura i zhurnalistika v dvizhenii vremeni [Russian literature and journalism in the movement of time]. Moscow, pp. 89-109. (in Russian)
19. Fedorov M. L. (2017). Spektakl' "Revizor" V. E. Meierkhol'da v polemike Dem'iana Bednogo s predstaviteliami russkogo zarubezh'ia [The play "The Inspector General" of V. E. Meyerhold in Demyan Bednys polemic with representatives of Russian abroad]. Proceedings of the "Grekhnevskie chteniia": literaturnoe proizvedenie v sisteme kontekstov" ["Grakhnev Readings»: a literary work in the context system]. Nizhnii Novgorod, pp. 12-17. (in Russian)
20. Filippov B. (1977). Dem'ian Bednyi v Tea-klube [Demyan Bedny in Tea-club]. Literaturnaia Rossiia [Literary Russia], no. 28, June 8. (in Russian)
21. Shaliapin F. I. (2005). Maska i dusha: moi sorok let na teatrakh [Mask and soul: my forty years in theaters]. Moscow. (in Russian)
22. Shaliapin F. I. (1990). Stranitsy iz moei zhizni. Maska i dusha [Pages from my life. Mask and shower]. Moscow. (in Russian)
23. Eventov I. S. (1953). Dem'ian Bednyi [Demian Bedny]. Moscow. (in Russian)
[ хроника]
II МЕЖДУНАРОДНЫЙ СИМПОЗИУМ «РУССКИЙ ЯЗЫК В ПОЛИКУЛЬТУРНОМ МИРЕ»
(Окончание. Начало на с. 4,22,46)
Новосибирск), аббревиатуры (В. Я. Ровная, Донецк) и др.
В рамках секции № 5 (в докладах С. С. Хромова, Москва; Г. Ю. Богданович, Л. И. Рудницкой, Симферополь; Т. Е. Милевской, Т. А. Налимовой, Санкт-Петербург) велось обсуждение методических вопросов, связанных с преподаванием русского языка и литературы в средней и высшей школе, с поиском способов мотивации в процессе обучения культуре речи и успешной коммуникации. Отдельное заседание было отведено проблемам совершенствования обучения русскому языку как иностранному (секция № 6). Оригинальные подходы и новые идеи, предложенные докладчиками на основе собственного исследовательского и учебного опыта, в частности, созданного лингвокультурологического словаря (Г. М. Васильева и Ли Юецзяо, Санкт-Петербург); использования презентации как формы учебной работы (Т. А. Наймушина, Астрахань), применения игр во взрослой аудитории (Е. А. Давиденко, Омаха, США), несомненно, дают представление о разнообразии палитры современных педагогических технологий.
Симпозиум по русской словесности не мог оставить в стороне вопросы русского языка в сфере художественного функционирования, т. е. в произведениях литературы. Заседание секции № 7 («Лингвистический и литературоведческий анализ художественного текста») выявило актуальность традиционного и нового знания в интерпретации текста (доклад И. П. Зайцевой, Витебск, Республика Беларусь), При этом широкий диапазон привлекаемых к анализу литературных произведений ХУШ-ХХ1 вв. дал исследователям воз-
можность для их новых трактовок с использованием подходов, учитывающих коммуникативную природу художественного текста: например, в аспекте авторской стратегии, категории интенциональности в речевой организации произведения, дискурс-анализа, выявления интертекстуальных связей.
По докладам участников симпозиума опубликовано более 160 статей, которые составили сборник в 2-х томах (Русский язык в поликультурном мире: II Междунар. симпозиум (8-12 июня 2018 г.): сб. науч. ст.: В 2 т. / Отв. ред. Е. Я. Титаренко. Симферополь: ИТ «Ариал», 2018).
Следует отметить высокий уровень большинства докладов, как тех, в которых были отражены результаты серьезных, нередко многолетних исследований, так и тех, которые были сделаны начинающими лингвистами. Все участники симпозиума, подводя итоги, подчеркивали доброжелательный, заинтересованный и конструктивный характер научных дискуссий, говорили о творческой атмосфере на симпозиуме и высоко оценили работу организационного комитета.
Завершившийся II Международный симпозиум «Русский язык в поликультурном мире» убедительно продемонстрировал свою научную значимость и практическую ценность как для Республики Крым, так и для российской и зарубежной лингвистики. Как отметили участники и организаторы симпозиума, фактически он стал научным брендом Республики Крым.
И. М. Вознесенская, Б. Н. Коваленко,
СПбГУ
