CC BY
60
2. Altayskoe sel’skohozyaystvennoe obschestvo (ob uchenicheskih druzhinah) // Altayskiy krest’yanin. - 1916. - № 47.
3. Krest’yanstvo v Sibiri v period kapitalizma. - Novosibirsk, 1983.
4. Shamahov, F.F. Shkola Zapadnoy Sibiri mezhdu dvumya burzhuazno-demokraticheskimi revolyutsiyami. - Tomsk, 1966.
5. Gordienko, O.N. Organizatsiya trudovyh druzhin uchaschihsya v pomosch’ soldatskim sem’yam na territorii Altayskogo okruga v period pervoy mirovoy voyny // Vestnik TGPU. - Tomsk, 2008.
6. Sulimov, V.S. Trudovye druzhiny uchaschihsya shkol Altayskogo okruga v 1915 godu // Mir nauki, kul’tury, obrazovaniya. - Gorno-Altaysk, 2011.
7. GATO (Gosudarstvennyj arhiv Tomskoy oblasti). F. 126. Op. 2. D. 3054.
8. GATyumO (Gosudarstvennyj arhiv Tyumenskoy oblasti) F. I-59. Op.1. D. 36.
Статья поступила в редакцию 30.09.11
УДК 325.1 (574 + 510)
Atantayeva B.Zh. FRONTIER FACTORS OF MIGRATIONS IN THE CENTRAL-ASIAN REGION IN THE END OF XIX CENTURY.
In work factors of migrations on frontier between the Russian empire and China territories in the end of XIX century and influence of this scale phenomenon on the states of the central-Asian region, and also the population living in frontier territories are revealed. Key words: migration, the frontier population, state contracts, Russian citizenship, Russia, China.
Б.Ж. Атантаева, д-р истори. наук, проф., г. Семей, E-mail: batantaeva@mail.ru
ПРИГРАНИЧНЫЕ ФАКТОРЫ МИГРАЦИЙ В ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКОМ РЕГИОНЕ В КОНЦЕ XIX В.
В работе выявлены факторы миграций на приграничной между Российской империей и Китаем территории в конце XIX в. и влияние этого масштабного явления на государства Центрально-азиатского региона, а также проживавшее на приграничных территориях население.
Ключевые слова: миграция, приграничное население, откочевки, межгосударственные договоры, русское подданство, Россия, Китай.
Для миграционного положения Центральной Азии стали поворотными Х1Х - начало ХХ вв. Именно в этот период складывался ареал территориального расселения народов Центральной Азии, повлекший за собой формирование будущих границ независимых государств. В конце Х1Х в. под влиянием политических процессов происходят миграции населения, в результате чего была проведена граница между Цинским Китаем и Российской империей. Каковы приграничные факторы миграций и влияние этого масштабного явления на все сферы жизни общества?
Одним из факторов миграций следует назвать государственные договоры между Россией и Китаем в 1860-1870 гг., касающиеся, во-первых, территориально-государственного разграничения двух империй, и, во-вторых, развития торговых отношений двух сопредельных стран на государственном уровне.
Первым официальным документом о проведении границ между Китаем и Россией в Центральной Азии стал Пекинский договор от 2 ноября 1860 г., получивший более конкретную доработку в Чугучакском протоколе 1864 г. По второй статье Пекинского договора пограничная линия проходила от истоков Енисея специально к старому межевому знаку Шабин-дабага на границах Томского и Енисейского генерал-губернаторств, на юго-запад от Шабин-дабага к озеру Зайсан, затем к Джунгарскому Алатау, пересекала р. Или, затем от Тянь-Шаня следовала до Кокандских владений [1, с. 35]. Далее говорилось о том, что пограничная черта на западе между двумя государствами до сих пор не была определена, несмотря на тот факт, что китайские пикеты (сторожевые заставы) находились там уже долгое время [1, с. 26-29].
Эти пикеты были выставлены вскоре после разгрома Цина-ми Джунгарского ханства с целью, во-первых, контролировать казахских номадов и других жителей региона, пресекая любые антицинские настроения или выступления, и. во-вторых, не пропускать казахов, не являвшихся подданными Поднебесной империи, на данные территории для кочевания. В северо-западной части, на захваченных и присоединенных к Цинской империи землях, китайцы использовали три разновидности сторожевых застав: круглогодичные, сезонные или альтернативные, а также временные или специальные. Факт расположения данных пикетов на какой-нибудь территории, впоследствии использовался некоторыми претенциозными китайскими историками [2, с. 51], выполнявшими политический заказ правящих кругов, как доказательство принадлежности этих земель к китайскому государству, что не соответствует самому принципу историзма
и приводит к искажению истории международных отношений в Центральной Азии.
Подробное размежевание территорий между двумя государствами было проведено по Чугучакскому протоколу от 25 сентября 1864 г. Территориально-государственное разграничение в Центральной Азии между Россией и Китаем произошло по географическому принципу, не учитывая, а точнее, полностью игнорируя экономические, этнопсихологические, политические интересы народов, проживающих на данной территории [3]. Данный факт подтверждается пунктом 5 Чугучакского протокола от 25 сентября 1864 г., где сказано: «Настоящее определение границы делается в том намерении, чтобы навсегда скрепить доброе согласие между двумя государствами, поэтому, для избежания споров из-за обитающих вдоль теперь определенной между двумя государствами границы народов, сим поставляется принять в основание день размена этим протоколом: т.е. где помянутые народы жили до сего по-прежнему должны оставаться и спокойно жить на прежних местах, пользуясь предоставленными средствами жизни, и к какому государству отошли места кочевок этих народов, к тому государству, вместе с землею, отходят и самые люди, и тем государством управляются. И если после сего кто-либо из них с прежнего места жительства перейдет в другую сторону, то таковых возвращать назад и тем прекратить замешательство и неопределенность на границе» [1, с. 48].
В 1881 г. в Петербурге был заключен договор России с Китаем, по которому к России отошла большая полоса земли от горы Кийтына в Южном Алтае по рекам Аккабе и Алкабеку до Черного Иртыша. В 80-90-х годах на Южном Алтае и в прилегающих к нему степных районах Курчумского края и Зайсанской котловины было основано 16 новых казачьих и крестьянских поселений, в том числе поселки Тюс-Каинский, Чанагатинский, Балыкты-Булакский, Катон-Карагайский, Александровский, Георгиевский, Марминский, Николаевский, Михаило-Архангельс-кий и деревни Больше-Владимирская, Канонерская, Маловладимирская и другие [4, с. 215].
С августа по декабрь 1881 г. специальная комиссия, действовавшая на основе Петербургского договора, стала записывать всех желающих переселиться в Российскую империю, из которых было 11365 семей уйгуров, 10 тысяч юрт казахов и 1308 семей дунган [5, с. 43].
Для Российской империи переселение такого количества подданных, имевших навыки антигосударственных восстаний, нуждающихся в земельном обеспечении, уставших от беззакония и произвола манчжурско-китайских местных властей и готовых при неправильной политике по отношению к ним, в любой
момент, «вспыхнуть как спичка», с одной стороны, доставляло много хлопот в политическом, экономическом и военном плане, с другой - при вдумчивой и мудрой политике, за счет притока уйгуров, дунган, казахов, кыргызов из Синьцзяна прибавлялось податное население, что соответственно увеличивало денежные поступления в царскую казну.
В фондах Степного генерал-губернаторства Центрального Государственного Архива Республики Казахстан отложились документы, из которых известно, что на основании Петербургского договора между русским и китайским правительством в 18821883 гг. была проведена новая государственная граница между Западным Китаем и Семиреченской, Семипалатинской и Ферганской областями, при чем оказалось, что вследствие поспешности, с которой проводилась данная граница, «интересы русского пограничного населения не были достаточно соблюдены, вследствие отсутствия подробных карт пограничного пространства и малого знакомства с местными условиями и земельными интересами русско-подданных кочевников. Неудобства существующей границы заключались, главным образом, в том, что при проведении ее были раздроблены на части казахские роды, при этом часть земельных угодий казахов, присоединенных к России, осталась за границей, т.е. в пределах Китая. Обстоятельство это послужило основанием для ходатайства бывшего Степного генерал-губернатора в 1894 г. перед Министерством Иностранных Дел об исправлении русской государственной границы: между Западным Китаем и Семиреченской и Семипалатинской областями».
К следующему фактору миграций можно отнести побеги «инородцев» из пограничных местностей Степного края на территорию Китая. Побеги казахов, дунган и других русскоподдан-ных в китайские пределы стали впервые обнаруживаться вскоре после передачи Китайскому Правительству в 1883 г. Илийс-кого края (согласно условиям Санкт-Петербургского договора 1881 г. между Российской и Цинской империями). При передаче этого края, из опасения кровавых репрессий со стороны китайцев часть жителей его, в основном, уйгуры и дунгане, выразили желание выселиться навсегда в русские пределы, с переходом в русское подданство. При этом переселенцы обязались довольствоваться в виду крайней ограниченности в Семиреченской области свободных земель, в особенности годных для оседлых поселений, земельными наделами среднего качества и небольшого размера.
Через некоторое время переселенцы вспомнили покинутые ими на китайской территории плодородные земли и пастбища и сожаление о них незамедлительно породило у недовольных желание перейти обратно в китайские пределы, которое и стало осуществляться в виде самовольных безвозвратных отлучек за границу.
С течением времени вопрос о бегстве русско-подданных «инородцев» в Китай вызывал серьезную озабоченность, как со стороны местной администрации, так и со стороны Степного генерал-губернаторства. По мнению администрации названного края основными причинами переселения «инородцев» в Китай служили: бедность, надежды поправить там свое состояние хорошими заработками; желание укрыться от долгов, а также наказаний по суду за совершенные на русской территории преступления; родственные связи беглецов с населением, живущим в Китае, и возможности найти у них приют.
В свое время большое влияние в этом отношении имели известия о раздаче китайцами переселенцам семян для посева и денег на первоначальное обзаведение, но главными причинами бегства поступивших в русское подданство «инородцев» все-таки следует считать недостаточность находящихся в их пользовании земельных угодий и скудная производительность почвы.
Помимо вышеназванных причин должностные лица объясняли причину таких побегов обременением их денежными повинностями за родичей, ушедших ранее в пределы Китая, причем они ходатайствовали о перечислении откочевавших родственников в подданство Китая, или о выдворении их из китайских пределов [6, л. 36].
К следующему фактору миграций, а именно, непрекращаю-щихся побегов русско-подданных, следует отнести вопрос об уплате оставшегося в русском подданстве населения разных казенных и общественных взысканий за беглецов. Пограничное положение с Китаем тех уездов, из которых было отмечено наибольшее выселение, легкость перехода границы из-за недостаточного пограничного и таможенного надзоров и, наконец, без-
действие китайских властей, к которым русские власти обращались с требованиями о выдаче беглецов, - способствовали побегам казахов.
Такое положение дел повлияло на ситуацию в приграничной полосе и побудило местную администрацию принять следующие меры к предупреждению побегов упомянутых «инородцев»:
1) все пограничное пространство, в виду упорядочения надзора со стороны передовых казачьих постов, было разделено на районы, и вдоль границы высылались разъезды, обязанные следить за «непропуском в Китай безбилетных туземцев»;
2) пограничное население было ознакомлено неоднократно с условиями заключенных с Китаем трактатов и с русскими уголовными законами;
3) неблагонадежные, склонные к побегам «инородцы» отдавались под личный надзор местной администрации - волостных управителей и аульных старшин;
4) заподозренные или уличенные в приготовлении к побегу, удалялись от границы во внутренние волости;
5) виновные в организации побегов подвергались судебной ответственности, а на «неисправных в отношении надзора должностных лиц» налагались административные взыскания.
Ответственность по платежу податей и других повинностей за тех, кто перешел границу, ложилась на оставшихся членов родов. Однако эти меры на практике оказались малодейственными, и число бежавших в Китай казахов постоянно увеличивалось: с 1883 по 1893 годы их количество возросло до 3 тыс. душ или около 600 семейств [6, л. 228].
Администрация Степного генерал-губернаторства понимала, что насильственное возвращение из Китая русско-поддан-ных беглецов в места их причисления сопряжено со значительными затруднениями. К тому же недоимки, накопленные беглецами по местам их приписки, ложились тяжелым бременем на их роды (обязанные в силу лежащей на них круговой поруки, пополнять эти недоимки). В связи с этим, в сообщениях Министерству Внутренних дел Степной генерал-губернатор отмечал, что не следует препятствовать переходу на китайскую территорию пограничного населения, за исключением совершивших на русской территории какое-либо преступление, с тем, чтобы считать их самовольно оставившими отечество, и в случае возвращения их применить к ним соответствующие меры наказания.
Решать вопрос таким образом было нецелесообразно, так как России было выгоднее иметь на соседней китайской территории преданных им «инородцев», чем недовольных наделами и бедствующих кочевников на русской территории. Из переписки барона Таубе и Степного генерал-губернатора видно мнение барона, который считал необходимым исключить бежавших за указанный период времени казахов из русского подданства и из списка по выплате податей, а также снять с надлежащих обществ числящиеся за бежавшими казахами недоимки.
Степной генерал-губернатор в отчете за 1895 г., заявлял о неудобствах, происходящих от побегов казахов в Китай. Причем на замечания барона Таубе о том, что, по мнению его, «в настоящее время было бы наиболее рациональным, не удерживая в наших пределах инородцев, недовольных наделами, и, во всяком случае, не возбуждая бесполезной переписки об обратном водворении их, исключать из списков и в случае обратного водворения подвергать законной ответственности», последовала отметка Императора «Справедливо».
В соответствии с этим, министерством Внутренних дел по соглашению с Министерством Военных и иностранных дел, предложено было всех самовольно оставляющих отечество казахов исключать из русского подданства, предложить нашим консулам в Китае отказывать таким перебежчикам в покровительстве и не принимать их в России даже в том случае, если китайские власти будут просить об обратном водворении эмигрантов.
По этому вопросу Министерство финансов в отзыве от 8 декабря 1897 г. № 10402, не встречая препятствий к исключению самовольно оставивших русские пределы и перекочевавших в Китай казахов из русского подданства, остановилось на вопросе об исключении бежавших казахов из податного оклада. По мнению министерства, такое исключение следовало бы приурочить к ближайшему переучету кибиток, поручив такое исключение особому вниманию уездных начальников и податных инспекторов, к обязанностям которых, согласно ст. 140 Степного положения, относится поверка составляемых должностными лицами киргизского управления списков кибитковладельцев. Такая постановка вопроса отвечала бы требованиям действую-
щего закона, согласно которому оклад кибиточной подати уплачивается за круговою порукой всего аульного общества и не подлежит изменению в период времени между двумя переучетами (ст.59 и ст.148 Степного положения).
Обращаясь к одному из предложений барона Таубе - «сложению со счетов числящихся за бежавшими кибитками недоим-ков», Министерство выразило сомнение в правильности сделанного составителями ведомостей исчисления недоимков, так как по счетам казначейства к 1 января 1894 г. по тем уездам, из которых казахи бежали в Китай, почти не числилось никаких недо-имков. Таким образом, необходимость в решении данного вопроса отпала. Вместе с тем, Министерство считало, что в будущем аульные общества не будут заинтересованы в удержании лиц, намеревающихся оставить русские пределы, и не будут оказывать никакого содействия в этом отношении местной администрации, которая, очевидно, без такого содействия не в состоянии будет бороться с эмиграционным движением.
Исходя из вышеизложенного, Министерство финансов предлагало:
1) ходатайство Степного генерал-губернатора об исключении бежавших в Китай казахов из русского подданства признать заслуживающим удовлетворения;
2) при ближайшем переучете кибиток поручить уездным начальникам и податным инспекторам, по взаимному их соглашению, исключать из списков кибитковладельцев, подлежащих обложению кибиточною податью и земским собором, тех лиц, которые будут исключены из русского подданства;
3) платеж текущих окладов и недоимок, состоящих за исключенными из русского подданства, впредь до указанного выше переучета, возложить согласно ст.148 Степного положения на аульные общества [6, л. 229].
При этом Министерство финансов высказывало также сомнение в правильности составленных местным начальством списков казахов, бежавших в Китай, так как по собранным впоследствии чинами названного министерства сведениям оказалось, что некоторые из бежавших казахов вернулись обратно и уплачивали подати. Об этом заключении Министерства финансов сообщено было Степному генерал-губернатору для точного выяснения числа казахов, откочевавших в Китай.
Степной генерал-губернатор - генерал-лейтенант Сухотин представил в Министерство, на предмет исключения из русского подданства, проверенный местной администрацией при участии податной инспекции список №1, в котором числилось 1.523 кибитковладельцев Семипалатинской области, порвавшим всякую связь с Россией. При этом он отметил, что число казахов, бежавших в Китай, за последние годы уменьшилось вследствие возвращения некоторых беглецов к местам приписки. Так, в 1899 г. бежавших в Китай считалось 1.977 кибиток, к тому необходимо прибавить 108 кибиток, бежавших в течение 18991901 гг. Таким образом, всего должно было подлежать исключению 2.085 кибиток; на самом же деле их считалось, как сказано выше, только 1.523 кибитки, из чего следует, что за последние три года из Китая вернулось 562 кибитки [6, л. 229-230].
Относительно возбужденного бароном Таубе вопроса о сложении недоимок кибиточной подати и земского сбора, числящихся за ушедшими в Китай кибитковладельцами, Степной генерал-губернатор считал необходимым рассмотреть этот вопрос отдельно от вопроса об исключении из русского подданства перебежчиков, тем более что недоимки с обществ продолжали, по свидетельству генерал-губернатора Сухотина, постепенно поступать в казну.
Несмотря на принятые меры, основная причина откочевки населения в Китай, связанная с уплатой налогов за бежавших в Китай оставшимися родственниками, так и не была устранена. Так, в Положении об управлении Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской областей 1892 г. в статье 148 определялось: «В случае неисправности кибитковладельца в платеже кибиточной подати, недоимка уплачивается остальными кибитковладельцами аульного общества по раскладке аульного общества... Меры взыскания подати с недоимщиков определяются народными обычаями» [6, л. 229]. Данное Положение действовало в Казахстане вплоть до 1917 г.
Следствием межгосударственных договоров 1860-1880-х годов было решение Цинской империи об объединении под регулярную административную систему территории на северо-западе, что привело к созданию новой провинции «Синьцзян» в 1884 г., что в переводе с китайского означает «новый домини-
он» или «новая граница», которая до сих пор принадлежит Китаю [3, с. 114].
С возвращением Россией Илийского края Китаю казахские роды суан, албан, кызай лишились своих сезонных кочевий по долинам реки Или, ее притока Текес и в других районах [7], так как нарушились традиционные кочевые маршруты казахов, насильственно причисленных к одному из государств, разделивших между собой казахские земли. Чтобы как-то разрешить возникшие после возвращения Илийского края проблемы, русские и китайские чиновники обсуждали несколько предложений для достижения соглашений между собой, в частности: разрешить китайско-подданным казахам, кыргызам и калмыкам добывать соль около Нарынкола, с тем, чтобы русско-подданные казахи и кыргызы имели возможность на зимнее время перегонять скот в Текесскую долину.
Вследствие достигнутых соглашений между Российской и Цинской империями казахи пользовались своими бывшими кочевками на территории Китая в Илийском и Тарбагатайском округах, т.е. на Барлыкских и Тарбагатайских горах, на Юлдузах и по рекам Текес, Сюмбе и Боротал, практически до 1892 г., когда озабоченные данными постоянными проникновениями и возникавшими беспорядками китайские власти стали ограничивать и препятствовать кочевкам казахов, что негативно сказалось на их жизнедеятельности [8, с. 157].
По данным Н.А. Аристова, в конце XIX в. около 100 тыс. казахов проживали за пределами Российской империи [9, с. 399]. Историк В. Бармин пишет, что в конце XIX в. в Синьцзяне проживало более десяти неханьских этнических групп: казахи, уйгуры, кыргызы, узбеки, дунгане, монголы, татары, таджики, сибо, солоны, русские и маньчжуры, а китайцы-хань составляли лишь 4 % от всего населения. Данная этническая композиция, по мнению ученого, стала «одной из основных причин, определивших сложные и долговременные проблемы Синьцзяна, как в области внутренней политики, так и в международных отношениях» [10, с. 21].
Побеги русскоподданных на китайскую территорию продолжались и начале XX в. Так, в ответ на предъявленное китайскими властями требование о точном выполнении ими статьи 10 Пекинского договора, власти несколькими сообщениями указали Консульству, где именно укрываются беглецы, назвали их поименно и просили командировать людей для принятия беглецов и сопровождения их к местам причисления. В виду малочисленности консульского конвоя (всего 4 казака для охраны консульства), надворный советник Борнеман обратился 13 марта 1900 г. по телеграфу к Зайсанскому Уездному начальнику с просьбой о командировании в Чугучак чиновника со стражниками для выдворения беглецов.
Между тем китайские власти настаивали на очищении края от беглецов из России. Принимая во внимание тот факт, что беглецы принадлежат исключительно к казахам Зайсанского уезда, что кочевки их в китайских пределах главным образом группируются в Эмельской долине и что доставление этапным порядком в места их причисления окружным путем через Бахты сопряжено с большими неудобствами и расходами для казны, Чугучакский консул просил барона Таубе разрешить отправить беглецов прямым путем через Тарбагатайский хребет, вместе с этим приказать Зайсанскому уездному начальнику немедленно командировать в Чугучак надежных полицейских стражников русского происхождения, которым и будут при помощи китайских чинов, сданы перебежчики [6, л. 177].
Отсутствие четких границ между двумя государствами, несмотря на подписание договоров о территориально-государственном разграничении, также являлось одним из факторов миграций приграничного населения. К началу XX в. не были до конца решены и проблемы приграничного устройства. В коллекции копий документов, поступивших в Центральный Государственный архив Республики Казахстан из Российского Государственного Военно-исторического архива, есть материалы о непригодности существующих пограничных знаков на всем протяжении границы Семиреченской области с Западно-Китайскими владениями. Военный губернатор Семиреченской области генерал-майор Фольбаум в октябре 1909 г. возобновил ходатайство бывшего военного губернатора о замене старых пограничных знаков новыми, каменными. Согласно протоколу разграничения Семиреченской области с Илийским и Тарбагатайским округами 4 августа 1882 г. всех таких подлежащих замене знаков имелось70: на границе с Или - 33, с Тарбагатаем - 21
и, согласно протоколу 22 мая 1884 г., с Кашгарией - 16. Причем китайские власти, вполне разделяли мнение о необходимости замены старых пограничных знаков новыми, более солидными и прочными, и выразили пожелание, чтобы эта замена была произведена как можно скорее, при этом китайская сторона согласилась принять половину расходов по возведению новых знаков на средства Китайского правительства. Предлагалось начать работу в таком порядке: сначала по границе с Кашгарией, затем с Тарбагатаем и потом уже с Или. С таким порядком замены пограничных знаков согласился военный губернатор Семи-реченской области, так как по числу случаев нарушения границы и уничтожения межевых знаков первое место занимала Каш-гария, затем Тарбагатай и затем уже Илийский край.
Выполнение работ по различным причинам постоянно откладывалось, несмотря на то, что китайцы сразу перевели необходимую сумму денег в распоряжение военного губернатора Семиреченской области. В деле имеется копия донесения Императорского Российского консула в Кульдже Императорскому российскому посланнику в Пекин от 1 апреля 1915 г., в которой
Библиографический список
говорится, что с момента принятия решения прошло 6 лет, но работы еще не закончены, в связи с чем он обращается к императору о привлечении ответственных лиц к завершению принятых обязательств [11, л. 1-3]. Поскольку не было пограничных знаков, то и облегчались переходы населения с территории одного государства на территорию другого государства. Русский дипломат, консул в Кульдже Н. Богоявленский писал в начале ХХ в., что: «Киргизы издавна кочевали в степях Средней Азии, занимая те земли, которые пересекает теперь граница, отделяющая Западный Застенный Китай от наших Семипалатинской и Семиреченской областей» [12, с. 320].
Таким образом, к основным факторам приграничных миграций следует отнести подписание и ратификацию вышеназванных договоров и протоколов, вследствие которых приграничные территории и население, проживающее на них, были насильственно разделены между двумя государствами: Россией и Китаем и без учета их желаний были распределены в подданство к ним. Впоследствии данные миграции повлияли на дипломатические, внешнеполитические и другие отношения государств Центрально-азиатского региона.
1. Русско-китайские отношения 1689-1916. Официальные документы. - М., 1958.
2. Гу Юнь. Чжоунго цзиньдайши шанды бупиндэн тяоюэ (Неравноправные договоры в новой истории Китая). - Пекин, 1973.
3. Мендикулова, Г.М. Казахская диаспора: история и современность. - Алматы, 2006.
4. История Казахстана: народы и культуры. - Алматы, 2001.
5. Баранова, Ю.Г. К вопросу о переселении мусульманского населения из Илийского края в Семиречье в 1881-1883 гг
6. Центральный Государственный Архив Республики Казахстан (ЦГА РК). Ф. 64. Оп. 1. Д. 3062.
7. Федоров, Д. Опыт военно-статистического описания Илийского края. - Ташкент, 1903. - Ч. 1.; Хафизова, К.Ш. Международные съезды как новая форма регулирования отношений между Россией и Китаем во второй половине XIX в // Из истории международных отношений в Центральной Азии. - Алма-Ата, 1990.
8. Хафизова, К.Ш. Международные съезды как новая форма регулирования отношений между Россией и Китаем во второй половине XIX в.
9. Аристов, Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности // Живая старина. - СПб., 1896. - Вып. 3-4.
10. Бармин, В.А. Советский Союз и Синьцзян 1918-1941 гг. (Региональный фактор во внешней политике Советского Союза). - Барнаул, 1998.
11. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 400. Оп. 1. Д. 3582. Л. 1-3.
12. Богоявленский, Н.В. Западный Застенный Китай. Его прошлое, настоящее и положение в нем русскоподданных. - СПб., 1906.
Bibliography
1. Russko-kitayskie otnosheniya 1689-1916. Ofitsial'nye dokumenty. - M., 1958.
2. Gu Yun'. Chzhoungo tszin'dayshi shandy bupinden tyaoyue (Neravnopravnye dogovory v novoy istorii Kitaya). - Pekin, 1973.
3. Mendikulova, G.M. Kazahskaya diaspora: istoriya i sovremennost'. - Almaty, 2006.
4. Istoriya Kazahstana: narody i kul'tury. - Almaty, 2001.
5. Baranova, Yu.G. K voprosu o pereselenii musul'manskogo naseleniya iz Iliyskogo kraya v Semirech'e v 1881-1883 gg.
6. Tsentral'nyj Gosudarstvennyj Arhiv Respubliki Kazahstan (TsGA RK). F. 64. Op. 1. D. 3062.
7. Fedorov, D. Opyt voenno-statisticheskogo opisaniya Iliyskogo kraya. - Tashkent, 1903. - Ch. 1.; Hafizova, K.Sh. Mezhdunarodnye sezdy kak novaya forma regulirovaniya otnosheniy mezhdu Rossiey i Kitaem vo vtoroy polovine XIX v // Iz istorii mezhdunarodnyh otnosheniy v Tsentral'noy Azii. - Alma-Ata, 1990.
8. Hafizova, K.Sh. Mezhdunarodnye sezdy kak novaya forma regulirovaniya otnosheniy mezhdu Rossiey i Kitaem vo vtoroy polovine XIX v.
9. Aristov, N.A. Zametki ob etnicheskom sostave tyurkskih plemen i narodnostey i svedeniya ob ih chislennosti // Zhivaya starina. - SPb., 1896. - Vyp. 3-4.
10. Barmin, V.A. Sovetskiy Soyuz i Sin'tszyan 1918-1941 gg. (Regional'nyj faktor vo vneshney politike Sovetskogo Soyuza). - Barnaul, 1998.
11. Rossiyskiy gosudarstvennyj voenno-istoricheskiy arhiv (RGVIA). F. 400. Op. 1. D. 3582. L. 1-3.
12. Bogoyavlenskiy, N.V. Zapadnyj Zastennyj Kitay. Ego proshloe, nastoyaschee i polozhenie v nem russkopoddannyh. - SPb., 1906.
Статья поступила в редакцию 01.10.11
УДК 355:930
Lydin N.N. MODERN BRITISH HISTORIOGRAPHY OF THE WAR OF SPANISH SUCCESSION (1701-1714). The work analyzes the modern British historiography of the War of Spanish Succession, highlightes the main features which are inherent to the study of this event and the main trends that exist in British historiography.
Key words: Historiography, the War of Spanish Succession, John Lynn, Renee Shartrand, Bernard Law Montgomery, The Cambridge history of warfare.
Н.Н. Лыдин, асп. АлтГПА, г. Барнаул, E-mail: Intel80486@yandex.ru
СОВРЕМЕННАЯ БРИТАНСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ ВОЙНЫ ЗА ИСПАНСКОЕ НАСЛЕДСТВО (1701 - 1714)
В работе проведён анализ современной британской историографии Войны за испанское наследство, выделены главные особенности, присущие изучению этого события и основные направления, сложившиеся в британской историографии на сегодняшний день.
Ключевые слова: историография, Война за испанское наследство, Джон Линн, Рене Шартранд, Бернард Лоу Монтгомери,
Кембриджская история военного искусства.
На основе проведённых исследований нами было выявле- события. Согласно общепринятой концепции, Война за испанс-
но, что современная британская историография Войны за испан- кое наследство была одной из отправных точек процесса уста-
ское наследство значительно расходится с общепринятой евро- новления Великобританией мировой гегемонии, своеобразной
пейской концепцией международно-политического характера этого «визитной карточкой» британского внешнеполитического курса.
