CC BY
44
ПРИЧИННОСТЬ КАК СЕМАНТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ: ЛИНГВОМЕТОДИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Р.В. ЛОПУХИНА
Кафедра русского и иностранных языков Тульский государственный педагогический университет пр-т Ленина, 125, 300026 Тула, Россия
В статье представлен новый подход к рассмотрению категории причинности в курсе теории русского языка. Анализ проводится с точки зрения взаимосвязи логических и семантических форм мышления, имеющих национальный характер и связанных с грамматическими формами.
Рассмотрение категории причинности в курсе теории языка представляет известные сложности в силу разнообразия реализуемых ею значений и отношений. Опыт работы в вузе показывает необходимость поиска новых подходов к изучению указанной категории в студенческой аудитории. В данной статье представлен один из таких подходов, имеющий целью показать комплексный анализ причинно-следственных отношений в русском языке.
Как отмечено в «Русской грамматике», причинность в широком смысле слова, объединяет в себе «такие значения, как предпосылка, основание. подтверждение, доказательство, аргумент, довод, предопределенность, посылка, повод, предлог, стимул, целевая мотивировка. Весь этот круг отношений предполагает такую связь ситуаций, при которой одна служит достаточным основанием для реализации другот /1, с.562/. Однако анализ причинно-следственных ситуаций показывает, что между ними зачастую проявляются совсем другие связи. В акте естественной речи говорящий может соединить то, что объективно не связано, или, напротив, не видеть связи там, где она есть на самом деле. Поэтому к одному и тому же причинно-следственному логическому значению могут быть сведены различные отношения: временные (Когда стало темно, мы включили свет), собственно причинные (Так как стало темно, мы включили свет), интенсивность признака, выраженного в главном предложении (Стало так темно, что мы включили свет). С другой стороны, в языке не находят грамматического выражения очевидные, причинно-следственные связи - интенсивность действия выступает как причина (У всех женщин руки до того мерзли, что трескалась кожа).
Таким образом, причинность как семантическая категория, характеризующаяся широкой семантической вариантностью, связанной со сложной и разнородной системой средств формального выражения, проявляет свою сущность на двух уровнях - семантическом и логическом.
Следовательно, можно говорить, в данном случае, о двух ступенях семантической абстракции:
1) о различных абстрактных семантических значениях причинно-следственных связей, их типах и разновидностях (причина, следствие, уступка, предпосылка, основание, обоснование, степень интенсивности, подтверждение, аргумент, посылка, предлог, стимул, довод, предопределенность и др.);
2) о еще более абстрактном семантическом значении, к которому сводятся все семантические разновидности причинно-следственных семантических значений - логическом значении, силлогизме.
Именно поэтому в умозаключениях носителей русского языка (представляемых причинно-следственными конструкциями) зачастую элиминируются отдельные семантические «блоки», важные на семантическом уровне, но не играющие никакой роли на логическом уровне. Следовательно, можно говорить о двух взаимно предполагающих и взаимно обусловливающих формах мысли в одном и том же предложении, сверхфразовом единстве (СФЕ) - о семантической (причинно-следственное семантическое значение) и логической форме мысли (логическое умозаключение). То, что мы считаем «семантическими формами мысли» и «логическими формами мысли» (или иначе: «семантическим языком» и «логическим языком»), Н.И. Жинкин хорошо выразил следующим образом: «В ... натуральном языке можно ... обнаружить взаимодействие двух языков. ...В языке должны быть компоненты, позволяющие партнерам отличать тождественное (то есть «логические формы мысли») от нетождественного (то есть «семантические формы мысли»). При помощи метаязыковой абстракции эта часть натурального языка (то есть «логические формы языка») может быть выведена и представлена как особый язык, один и тот же во всех натуральных языках - это логика. Соблюдение правил такого языка в речах на любом натуральном языке называют логическим мышлением» /2, с.37/.
В современной теории предложения уже выделяютя два взаимодействующих уровня одной и той же синтаксической единицы -предложения: синтаксический и логико-грамматический (логический),
который по отношению к синтаксическому является ведущим. Если на синтаксическом уровне выражаются смысловые связи знаменательных компонентов предложения, то на логико-грамматическом уровне выражается логическая структура мысли, передаваемая предложением. Предложение как коммуникативная единица получает свою завершенность только на логико-грамматическом уровне /3, с.227-228/.
Если семантические формы мысли, будучи различными в силу различий в структурах языков, принадлежат только своему национальному языку, а логические формы мысли интернациональны, то есть должны рассматриваться как нечто идентичное, лежащее в основе всех языков, значит логические формы мысли, как и мышление в целом, независимы от структуры национальных языков. Логические формы мысли и семантические формы мысли - это две стороны «единого процесса
организации мысли, протекающих в одной сфере языкового мышления» /4, с.62/. Причем «универсальные общечеловеческие логические формы мышления» невозможны без «национальных семантических форм мышления», связанных с лексико-грамматическими формами языка. Как считает П.В. Чесноков, семантические формы мышления, неразрывно связанные с грамматическими формами, совместно «составляют собственно грамматическую семантику» /5, с.З/.
Семантические и логические формы мышления необходимо строго разграничивать как две ступени абстракции: семантические формы
мышления как более низкую ступень абстракции и логические формы как ее более высокую ступень. Их неразличение приводит, с одной стороны, к отождествлению языка и логики, то есть к известному «логицизму» (все в языке - только логическое мышление), а с другой стороны, к отрыву языка, семантических значений предложений от логических форм мышления, то есть к известному «психологизму» (все в языке - только семантическое мышление). Эти две формы мышления необходимо рассматривать как одну сферу вербального (языкового) мышления, в которой диалектически взаимодействуют отдельное (семантическое) и общее (логическое).
По мнению П.В. Чеснокова, «логические и семантические формы существуют в неразрывном единстве, как две стороны единого процесса организации мысли, протекающего в единой сфере языкового мышления» /5, с.4/.
Таким образом, изучение естественного языка и его отдельных элементов с точки зрения интеграции языкознания и логики не прихоть отдельных исследователей, а диалектико-материалистический подход к познанию объекта.
В тексте, написанном на том или ином языке, являющемся объектом двух наук - формальной логики и грамматики, сосуществуют, с одной стороны, две взаимонезависимые системы и вследствие этого служащие объектом различных наук (логики и языкознания), а, с другой стороны, две взаимозависимые системы: одна из них - это система умозаключений, являющаяся объектом логики, вторая - семантико-грамматическая система предложений, являющаяся объектом изучения грамматики (языкознания). Одна из них накладывается на другую, интегрирована в нее, но ни одна из них не существует и не может существовать без другой.
Взаимодействие «семантических форм мысли» и «логических форм мысли» как двух ступеней имеет непосредственное отношение к взаимодействию «инвариантов» и их «вариантов» в языке. Соотношение «инвариант - вариант» обнаруживается, как пишет В.М. Солнцев, на уровне слов, каждое из которых, будучи единицей словаря («инвариант»), всякий раз употребляется в виде его варианта в предложении. В этом случае можно, вслед за В.М. Солнцевым, говорить о «телесно» разных словах, которые могут «...одновременно существовать в разных точках пространства, хотя качественно они образуют одно и то же слово. Такого рода экземплярность единиц языка, а также существование одной и той же единицы в виде разных форм, создают специфику языковой вариативности. Само бытие
отдельной единицы языка есть её варьирование, сосуществование множества её вариантов. В вариантности единиц языка проявляется вариантно-инвариантное устройство всей языковой системы /6, с.34/. Эти предложения одновременно существуют как разные структурносемантические типы предложений со свойственной им семантикой, хотя «качественно», т.е. логически, образуют одно и то же умозаключение. Таким образом, если умозаключение считать, как феномен более высокой абстракции, неким инвариантом, то множество языковых реализаций умозаключения в виде энтинем есть варианты данного инварианта. Причём инвариант существует лишь в логике, но не в языке, а его бесчисленные варианты находятся только в языке.
Вся языковая система, представленная в реальном тексте, будучи соотнесенной с системой силлогизмов, построена как двухэтажное инвариантно-вариантное устройство в виде логических силлогизмов и в виде отдельных предложений (простых, сложных, СФЕ), репрезентирующих эти силлогизмы.
Таким образом, специфика языковой вариантности на уровне сложных и простых предложений та же, что и на уровне слов: существует «экземплярность» каждого структурного типа предложения для выражения умозаключения, но каждый раз выступающего в ином лексическом наполнении.
Тот факт, что в тексте действительно переплетено инвариантное-вариантное и что инвариант - это логическая форма мысли, а вариант - ее языковая реализация, подтверждается также логиками, которые полагают, что в тексте сама «информация (то есть то, что мы называем «логической формой мысли») остается инвариантной относительно тех форм (то есть то, что мы называем «семантическими формами мысли»), в которых она преподносится адресату, меняется лишь способ ее организации» /7, с.28/. Исходя из того, что причинно-следственная конструкция естественного языка как семантическая форма мысли есть в то же время умозаключение как логическая форма мысли, можно заключить: логическая форма мысли есть в то же время некая универсальная семантическая категория, свойственная всем языкам.
Эту идею А.Е. Кибрик выразил следующим образом: «...когнитивная (мыслительная) способность человека ... независима от конкретного языка, а если это так, то должна существовать и универсальная семантическая категоризация, являющаяся инвариантом всех идиоэтических способов организации семантической структуры языка...» /8, с.582/.
Различие семантических форм мысли (вариантов) и логических форм мысли (инвариантов) ведет к постановке следующего вопроса: почему все эти семантико-грамматические значения как многочисленные семантические формы мысли, служащие для выражения одного и того же логического значения, не исчезают в языке, который, как известно, не терпит ничего лишнего? Ответ здесь может быть только одним: с точки зрения языковой формы, то есть с точки зрения семантических и
грамматических способов выражения логической формы мысли, это разные грамматические, синтаксические формы.
Возникает вопрос: не служит ли такое обилие языковых форм в естественном языке для выражения всего лишь одной формы мысли «архитектурным излишеством», почему многочисленные формы причинно-следственных конструкций как семантические формы мысли не исчезают в языке, если формой познания и отражения действительности служат только логические формы мысли? Ответ здесь может быть только один: в естественном языке силлогизмы не выражаются в чистом виде, без «примеси» различных семантических наслоений, которые служат различным прагматическим целям. Следовательно, выражая одну и ту же форму мысли, различные лексико-грамматические формы нагружены дополнительными семантическими, стилистическими, модальными, эмоциональными, волюнтагивными, усилительными, акцентирующими, текстообразующими, риторическими значениями, от которых логика отвлекается как одна из самых абстрактных наук. Несмотря на то, что множество языковых форм является показателем одной и той же логической формы, они, тем не менее, не бесполезны в языке, они делают естественный язык чрезвычайно гибким, пригодным для любой жизненной ситуации.
Различные лексико-грамматические формы - это разные семантические формы мысли, но разные на своем уровне, именно на уровне «семантических форм мысли» и, следовательно, содержат в себе, при наличии общей для них «логической формы мысли», различные коннотативные наслоения. Естественный язык не мог бы быть полноценным средством общения между людьми, если бы он не обладал этой богатейшей возможностью выражать любой оттенок мыслей и чувств. Вся система языка в целом, в том числе все специальные грамматические категории и другие специальные, формальные, полуформатьные и концептуальные языковые средства превосходно выражают любое логическое содержание мыслей и, следовательно, с избытком покрывают все мыслительные потребности человеческого общения.
Так как языковых средств, служащих для выражения логических умозаключений, в сотни раз больше, чем самих логических форм умозаключений, то, естественно, что для одной и той же логической формы умозаключения используется множество специальных языковых форм, в т.ч. в русском языке. С другой стороны, различные грамматические категории, союзы, инфинитивные группы, причастные обороты, усилительные конструкции, предложно-субстантивные словосочетания, параллельные построения предложений, трехчленные диалогические единства не могут быть показателями только строго определенного логического содержания, одни и те же грамматические категории в различном контексте выражают различное логическое содержание.
Понимание причинно-следственных конструкций как семантических форм мышления, имеющих национальный характер, а того общего, что лежит в их основе, как логических форм мышления, имеющих
интернациональный характер, позволяет перекинуть «мостик» к известной гипотезе «лингвистической относительности» Сепира-Уорфа.
В любом языке идентичные умозаключения выражаются синтаксическими конструкциями с их семантическими формами мышления, по-особому построенными. Но не эти семантические формы мышления «расчленяют мир в направлении, подсказанном нашим родным языком», а в направлении, подсказанном логическими формами мысли, отраженными в разнообразных синонимических синтаксических конструкциях в одном и том же языке, а также логическими формами мысли, выраженными иначе в других языках, согласно нормам каждого национального языка. Любое умозаключение может быть переведено на другой язык аналогичной синтаксической конструкцией, как и в русском языке, если она там есть, или любой иной конструкцией.
Проведенный анализ эмпирического материала показал, что множество различных причинно-следственных синтаксических конструкций русского языка, то есть семантические формы мысли могут выражать лишь одну логическую форму, которая, по сравнению с лежащим в ее основе множеством семантико-грамматических форм, является их обобщением. Но взаимопонимание от этого не только не страдает, но и выигрывает, ибо конечной целью коммуникации, познания служит логическая форма мысли, а как она выражена - для коммуникации и познания это не имеет значения. Вот почему человек, запомнив содержание какого-либо сообщения или рассказа, может пересказать его другому, но не обязательно в языковых формах первоисточника, потому что он их не старается запомнить. В голове остается лишь содержание, смысл, но не конкретная языковая форма, в которую «упаковано» это содержание. Следовательно, не форма языка, не каждая конкретная семантическая форма мысли является главным, а лежащая в их основе логическая форма мысли. Множество конструкций с одной и той же логической формой мысли, обогащая акт коммуникации, не нарушает взаимопонимания в силу того, что в них скрыта логическая форма мысли.
Так, например, русские, в зависимости от ситуации, интенции, уровня образованности, эмоционального настроя, привязанностей к употреблению тех или иных языковых форм, в художественных целях и в зависимости от сотни других причин, избирают то одну, то другую языковую форму для выражения некоторого причинно-следственного семантического значения, имеющего форму умозаключения.
Конечная цель восприятия человеком определенной информации - не синтаксическая форма языка и все индивидуальные, национальные особенности этой формы, а то, что за ней скрывается - тот универсальный смысл, который несет эта грамматическая форма, соответствующая определенной логической форме. Все индивидуальное, свойственное лишь данному, конкретному языку, коннотативные, модальные, эмоциональные, экспрессивные, прагматические и иные оценки каждой фразы, их языковая специфика - это национальная особенность каждого языка, которая лишь «наслаивается» на мыслительное содержание -
логическую форму суждения или умозаключения как универсальные логические единицы всех языков.
Рассмотрение частной категории причинности в указанном аспекте в курсе теории языка, аргументация примерами из естественного русского языка не только помогает студентам лучше осознать особенности семантики причинно-следственных связей, неоднозначную связь язьжа и логики, но и активизирует их мотивационные потребности, пробуждает их познавательный интерес.
ЛИТЕРАТУРА
1. Русская грамматика. Т.П. Синтаксис. М., 1982.
2. Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи. // В Я, 1964, №6
3. Панфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления. М., 1971
4. Чесноков Г1.В. Неогумбольдтианство.// Философские основы зарубежных направлений в язьжознании. М., 1977, с.7-62
5. Чесноков П.В. Логические и семантические формы мышления как значение грамматических форм. // ВЯ, 1984, №5, с.3-13
6. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. Изд. 2-е. М., 1977
7. Свинцов В.И. Логика. М., 1987
8. Кибрик А.Е. Рецензия на книгу «Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис» Л.,1987.// СЛЯ, 1988, №6.
CAUSALITY AS A SEMANTIC CATEGORY: LINGUAMETHODICAL ASPECT
R.V. LOPUKHINA
Department of Russian as a foreign language Leo Tolstoy Tula Teachers' Training University av. Lenin, 125, 300026 Tula, Russia
The article deals with the new approach of the causality category in the theory of Russian language. The analysis is conducting from the point of view of the correlation between logical and semantic forms of thinking that have national character and are correlated with gramatical forms.
