CC BY
86
Е.А. Угренинова
ПРЕЗУМПЦИИ В ОБЩЕЙ ТЕОРИИ ПРАВА: ПРОБЛЕМЫ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ
Неоднозначные представления о юридических свойствах презумпции породили множество подходов к формулировке определения данной правовой категории. В статье раскрываются терминологические различия в наименовании данного явления, обусловленные различиями в понятиях, соединяемых с категорией правовых презумпций. Автором проведен глубокий анализ фундаментальных трудов дореволюционных, советских и современных исследователей, выявлены основные проблемы, связанные с формированием дефиниции правовой презумпции.
Ключевые слова: правовая презумпция, дефиниция, субъективные свидетельства, норма права, нетипичное предписание, средство юридической техники, юридический факт, принципы права, эмпирическая основа презюмирования.
Традиционно принято считать, что как правовая конструкция презумпция впервые сформировалась в трудах юристов Древнего Рима, между тем в юридической литературе высказывалась точка зрения о том, что некоторые из правовых презумпций применялись еще в период неписаного права*.
Действительно, невозможно достоверно указать тот этап развития человеческого общества, на котором зародилось исследуемое явление, но его оформление в качестве правовой конструкции, безусловно, произошло в колыбели римского права.
Представляя собой синтез стихийных регуляторов и социальных норм, связанных с волей и сознанием людей, эта «категория-долгожитель» на протяжении всей своей истории являлась предметом исследований многих правоведов, однако юридическая мысль до настоящего времени не сформировала стройной концепции правовой презумпции.
Существует множество подходов к определению природы данного явления, «и эта разница во взглядах обусловливается в значительной мере разницей в понятиях, соединяемых с данным выражением» [1, с. 9].
В отечественной правовой науке первые фундаментальные труды, посвященные категории «правовая презумпция», создаются представителями дореволюционной юридической мысли.
Так, известный русский цивилист Д.И. Мейер правовые презумпции наряду с юридическими фикциями, мнимыми и притворными сделками относил к отклонениям от нормального порядка вещей. «Юридические определения все рассчитаны на
существование известных фактов; эти факты предшествуют приложению юридических определений. Таков обыкновенный нормальный порядок юридического быта. Но бывают и уклонения от этого порядка, когда мы не усматриваем тех или других фактов, на которые рассчитаны юридические определения, а эти определения, тем не менее, прилагаются и получают силу» [1, с. 11].
Презумпции ученый определял как «признание факта существующим по вероятности, что он существует» [2, с. 44]. Г.Ф. Дормидонтов, полемизируя с Д.И. Мейером, отмечает, что, во-первых, данное определение не применимо к законным презумпциям (praesumtiones juris), которые отнюдь не обладают высокой вероятность, как, например, предположение Муция о том, что ребенок, рожденный через шесть месяцев после заключения брака, зачат в этом браке. Во-вторых, по мнению Г.Ф. Дормидонтова,
«определять в сфере права предположение как признание факта существующим по общей вероятности - это значит отнести к области предположений в техническом смысле значительную часть наших суждений и, между прочим, почти все законодательные нормы» [І, с. І7].
Г.Ф. Дормидонтов, соглашаясь с дефинициями Буркарда и Бирлинга, определявшими презумпцию как «принятое мнение о фактах, которое может быть основано на объективных и субъективных свидетельствах» [І, с. 24], предлагает считать презумпцией «принятое мнение о сомнительном, но, во всяком случае, возможном факте» [І, с. 24]. Такой подход к определению категории презумпций является, безусловно, интересным, поскольку на первый план в дефиниции презумпций выдвигаются не достоверность и вероятность, а понятие «мнения», базирующееся не только на фактах опыта, но и на «субъективных свидетельствах, лежащих в основании нашего верования, свидетельств, которые не всегда даже доходят до ясного сознания самого верующего». Таким образом, в дефиниции правовых презумпций ученый усматривает психологический аспект.
Советское право, несмотря на его идеалогизированность, также породило множество подходов к формулировке определения правовой презумпции.
Так, ряд исследователей [3, с. ІЗ] в качестве базового элемента дефиниции данного феномена определяют связь между наличным и предполагаемым фактами. Например, В. П. Волжанин, рассматривая взаимосвязанность явлений как основу презюмирования, трактует это понятие как «предположение, освобождающее сторону от доказывания какого-либо факта при доказанности других фактов, поскольку между ними (т.е. фактами, освобожденными от доказывания, и фактами, уже доказанными) существует причинная связь, подтвержденная предшествующим опытом и практикой» [4, с. 5].
Действительно, в соответствии с принципом философского детерминизма из того факта, что все в мире взаимосвязано и причинно обусловлено, следует возможность объяснения и предсказания событий, имеющих как однозначно определяемую, так и вероятностную природу. Между тем подход, где в качестве отправной точки формирования определения правовой презумпции принимается существование всеобщей причинно обусловленной связи предметов и явлений окружающего мира, не отражает другие, не менее значимые, сущностные характеристики презумптивных положений.
К.Б. Калиновский и А.В. Смирнов выдвигают тезис о том, что «всякая презумпция -это правовая норма, в силу которой при наличии одного юридического факта признается существующим другой юридический факт - до тех пор, пока не доказано обратное [5, с. 68-74].
Анализируя предложенное определение, следует обратить внимание на то, что, во-первых, одним из признаков правовых норм является их институциональность, т. е. отделенность от правосознания. Презумпции, напротив, тесно связаны с правосознанием, их формирование всецело обусловлено процессом становления правосознания.
Кроме того, норма права всегда характеризуется формальной определенностью, в отличие от правовых презумпций, которые в ряде случаев не имеют закрепления в соответствующем официальном государственном акте. Включение презумпций в текст нормативно-правовых актов является исключительно приемом юридической техники, при этом презумпции выступают в качестве нормативных предписаний особого типа. Кроме того, по сравнению с традиционными правовыми нормами презумпции никогда не имеют в своей структуре санкции.
Поскольку правовая норма является официальным выражением государственной воли, то ее функционирование обеспечивается силой государственного принуждения. Правовые презумпции, в отличие от норм права, напрямую от государства не исходят, и только часть из них опосредуется государством путем закрепления в текстах нормативноправовых актов.
Проблема соотношения правовой нормы и презумптивного положения является ключевой для многих исследователей при выработке ими дефиниции данной категории,
при этом существует необходимость разграничения презумптивного предположения -обязательного суждения и правовой нормы, как его основания.
Безусловно, своеобразие формы изложения правовых презумпций не могло остаться незамеченным, в связи с чем некоторые исследователи, формулируя определение данного явления, основное внимание акцентируют на форме его выражения.
Так, в частности, В.М. Горшенев понимал под правовой презумпцией нормативное обобщение, т.е. закрепленное в нормативно-правовых актах общее положение (нормативное предписание) о наличии или отсутствии юридических фактов [6, с. 11].
Действительно, благодаря своей своеобразной форме изложения презумпции приобретают статус нетипичных предписаний. Между тем специфика изложения не может занимать центральное место в определении правовой презумпции.
К числу противников отождествления презумпций и правовых норм относится Н.И. Матузов, считающий, что правовые презумпции не являются законодательными нормами, а представляют собой специфические разновидности правил (принципов), выработанных в ходе длительного развития юридической теории и практики [7, с. 35].
Некоторые исследователи [8, с. 10; 9, с. 268] при разработке определения правовой презумпции учитывают только один ее аспект, а именно воспринимают ее исключительно как средство юридической техники. Так, Я. Л. Шутин рассматривает правовую презумпцию в качестве «критерия распределения бремени доказывания между сторонами» [10, с. 117], «логического приема, позволяющего суду в предусмотренных законом случаях или когда это естественно вытекает из смысла закона признать истинным существование (не существование) искомого факта, не требуя доказательств от стороны, ссылающейся на него» [11, с. 86].
Исследуя природу правовых презумпций, В.А. Витрушко определяет их как нормативные предписания и юридические факты, порождающие или утверждающие наличие субъективного права, если в процессе осуществления права не установлено других обстоятельств, отвергающих действие презумпции [12].
Следует согласиться с тем, что содержащиеся (в том числе и латентно) в текстах нормативно-правовых актов презумпции обусловливают правовые последствия, но они отнюдь не являются юридическими фактами. Последние лишь включены в структуру правовых презумпций.
В общей теории права существует подход к определению понятия правовой презумпции через принципы права [13, с. 385-386]. Такая точка зрения обусловлена тем, что принципы права выражают его закономерности, т. е. так же, как и презумпции, обобщают в себе предшествующий юридический опыт, служат связующим звеном между основными закономерностями развития и функционирования общества и правовой системой, а также прямо сформулированы в законе либо выводятся из общего смысла законов. Между тем необходимо учитывать, что не всякая правовая презумпция приобретает статус принципа права.
На эмпирическую основу презюмирования обращает внимание Л.М. Васильев, который под презумпциями понимал «выработанные практикой человечества истинные и достоверные знания о развитии природы, общества и мышления, сознательно используемые следователем, прокурором, судьей, лицом, производящим дознание, преимущественно в форме дедуктивного движения мысли для исследования обстоятельств, необходимых для осуществления социалистического правосудия по уголовным делам в точном соответствии с законом» [14, с. 99].
Спорность высказанной дефиниции заключается в использовании в качестве ключевых понятий «истинность» и «достоверность» презумптивных положений. Между тем «достоверность далеко не всегда доступна человеческому знанию. Что в данный момент обсуждается как достоверное, то при последующей поверке может оказаться не таковым, а имеющим характер лишь большей или меньшей вероятности. Недаром иные философы
учат, что все, что мы называем достоверным, есть лишь высшая степень научной вероятности» [1, с. 17].
З.М. Черниловский, в отличие от многих исследователей [15, с. 37], дефиниции которых обусловлены сферой использования презумпции, абстрагируется от ее функциональной значимости, утверждая, что «как правовой термин она заключает в себе предположение, гипотезу, подтверждение которой должно служить средством установления искомых обстоятельств, юридических фактов и их следствий» [16, с. 98].
Однако не совсем верным является отождествление З.М. Черниловским презумптивного положения и гипотезы. Действительно, основу и гипотезы, и презумпции составляет такой мыслительный прием, как вероятностное индуктивное предположение. При этом гипотеза и презумптивное положение существенно отличаются по целям построения и возможности опровержения.
В. И. Каминская трактует правовую презумпцию и как «положение, выраженное прямо или косвенно в правовой норме, которым какой-либо порядок явлений в области отношений, возникающих из человеческого поведения, признается обычным, постоянным, нормальным и не требующим в силу этого специальных доказательств» [17, с. 3].
В данном определении основное внимание уделяется, во-первых, обязательному закреплению презумпций в нормах права, во-вторых, по мнению ученого, презюмированию подлежит обычный, нормальный «порядок явлений», возникающий в процессе взаимодействия индивидов. С этим утверждением крайне трудно согласиться, поскольку презюмированию зачастую подлежит далеко не обычный, а тем более нормальный, порядок явлений. Примером может служить презумпция вины в гражданском процессе или презумпция ответственности без вины.
Однако из бесчисленного множества существующих определений правовой презумпции особый интерес представляет позиция Н.Ф. Качур, заключающаяся о том, что презумптивное положение есть «закрепленное в нормах права предположение, выступающее в качестве предпосылки установления или неустановления одного юридического факта при наличии других, а в некоторых случаях - заменяющее юридический факт, который влечет за собой определенные материально-правовые последствия» [18, с. 7].
Такое определение наиболее полно отражает сущностные характеристики, т.к.:
- в нем автор избегает использования таких спорных философских понятий, как «вероятность», «истинность», «достоверность»;
- учитывает связь между наличными и подлежащими установлению (но не презюмируемыми) фактами;
- указывает на обязательность закрепления презумптивных предположений в официальных государственных актах;
- подчеркивает, что презумптивное положение в некоторых случаях может заменять юридический факт, влекущий правовые последствия;
- и, наконец, само презюмирование рассматривается данным автором в качестве посылки для установления факта, а не предположения о его наличии (или отсутствии).
Необходимо отметить, что, несмотря на пристальный интерес к исследуемому явлению, до настоящего времени не выработано его логически обоснованной дефиниции. Размытость представлений о юридических свойствах презумпции весьма ярко проявляется в подходах к формулировке определения данной правовой «категории-долгожителя». Наличие большого количества терминологических различий в наименовании этого явления вызывает необходимость его дальнейшего комплексного исследования, в том числе путем разработки теории правовых презумпций.
Литература
1. Дормидонтов Г.Ф. Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций: Юридические фикции. Презумпции. Скрытные, символические, притворные и мнимые действия. Фидуциарные сделки. Казань: Типография Императорского ун-та, 1895. Ч. 1.
2. Мейер Д. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях. Казань, 1854.
3. Левченко О.В. Общеизвестные, преюдициально установленные и законом презюмируемые факты и особенности их использования в гражданско-процессуальном доказывании: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 1994.
4. Волжанин В.П. Юридические предположения в советском гражданском праве и процессе: Дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1953.
5. Калиновский К.Б., Смирнов А.В. Презумпции в уголовном процессе // Российское правосудие. 2008. № 4.
6. Горшенев В.М. Норма права и иные нормативные обобщения в структуре советского права // Проблемы эффективности правового регулирования. Куйбышев, 1978.
7. Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. 2е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2001.
8. Гурвич М. А. Доказательственные презумпции в советском гражданском процессе // Советская юстиция. 1968. № 5.
9. Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М., 1951.
10. Штутин Я.Л. Законные предположения в советском гражданском процессе // Научные записки Киевского ун-та. 1960. № 7. Т. 13. Вып. 5.
11. Штутин Я. Л. Предмет доказывания в советском гражданском процессе. М.: Изд-во юрид. лит., 1963.
12. Витушко В.А. Курс гражданского права. Общая часть: В 5 т. Т. 2: Науч.-практич. пособие. Минск: БГЭУ, 2002.
13. Гражданское право: В 2 т. Т. I: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: БЕК, 2000.
14. Васильев Л.М. Фактические презумпции в советском уголовном судопроизводстве // Правоведение. 1981. № 1.
15. Смышляев Л.П. Предмет доказывания и распределение обязанностей по доказыванию в советском гражданском процессе. Воронеж, 1978.
16. Черниловский З.М. Презумпции и фикции в истории права // Советское государство и право. 1984. № 1.
17. Каминская В.И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе. М.-Л., 1948.
18. Качур Н.Ф. Презумпции в советском семейном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1982.
