CC BY
264
К. А. Щукина
[культура речи]
ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ФЕНОМЕНЫ В ПИРОЖКАХ И ПОРОШКАХ — НОВЫХ ЖАНРАХ СОВРЕМЕННОЙ ИНТЕРНЕТ-ПОЭЗИИ
KIRA A. SHCHUKINA
PRECEDENT PHENOMENA IN THE NEW GENRES OF CONTEMPORARY INTERNET POETRY:
"PIROZHOK"AND "POROSHOK"
Кира Александровна Щукина
Кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания
Санкт-Петербургский государственный университет, Университетская наб. 7/9, Санкт-Петербург, 199034, Россия ► k.shukina@spbu.ru
Kira A. Shchukina
Saint Petersburg State University
7/9 Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034 Russia
В статье рассматриваются прецедентные феномены в новых жанрах современной интернет-поэзии — пирожок и порошок, а также дается основная информация о происхождении этих жанров и их близости к фольклору. Анализируется ряд примеров, содержащих прецедентные тексты, прецедентные высказывания, прецедентные имена и прецедентные ситуации. Выявлены случаи функционирования нескольких разнородных прецедентных феноменов в одном тексте.
Ключевые слова: прецедентность, прецедентное высказывание, прецедентное имя, прецедентный текст, прецедентная ситуация, пирожок, порошок, интернет-поэзия, фольклор.
The purpose of the article is to give the reader some information about precedent phenomena in the new genres of contemporary internet poetry, called “pirozhok” and “poroshok”. The author gives basic information on the origins of the genres and their proximity to the folklore. The article includes a number of examples containing precedent texts, utterances, names and situations. The author analyzes the cases of functioning of various kinds of precedent phenomena in the text.
Keywords: precedent phenomena, precedent text, precedent utterance, precedent name, precedent situation, “pirozhok”, “poroshok”, Internet poetry, folklore.
Пирожок — это очень популярное последние десять лет явление, возникшее в Интернете: «четверостишие без рифмы, цифр, знаков препинания и дефисов, написанное четырехстопным ямбом и строчными русскими буквами», которое называется пирожком, «если помимо формата в нём присутствует неуловимый пирожковый дух <...> Пирожок должен волновать читателя и не быть банальным» [9].
бог создал труд и обезьяну чтоб получился человек а вот пингвина он не трогал тот сразу вышел хорошо
Первый пирожок был написан в конце 2003 года. Сейчас количество пирожков в сети зашкаливает за сотни тысяч.
С одной стороны, пирожки близки к хокку, от которых произошли — если принять во внимание тот факт, что первые пирожки ответвились от интернет-портала, посвященного хокку. С другой стороны, они близки к частушкам, если учитывать форму — четверостишие, в отличие от трехстишия хокку. Можно сказать, что пирожки в настоя-
[мир русского слова № 4 / 2015]
49
[культура речи]
щее время функционируют как промежуточный жанр: полулитературный, полуфольклорный.
Изначально у любого пирожка есть автор. Например, автором вышеприведенного пирожка указан the axy, но, по сути, это не имя, а никнейм, сетевое имя — псевдоним, используемый пользователем в Интернете. Настоящее имя автора остается читателю неизвестным. А далее утрата имени автора становится еще более полной: поскольку пирожковая поэзия активно распространяется через социальные сети, большинство четверостиший утратили авторство, стали безавторскими, то есть фольклорными. Существует также подход, в котором тексты сетевых коммуникаций рассматриваются как так называемый «интерне-тлор», обладающий «многими свойствами фольклора (воспроизведение в изменяемых копиях, использование определенного набора клише, часто — анонимность и пр.). <...> Здесь культура как бы возвращается к своей предыдущей фазе, к пластичности форм, к безавторству и т. п.» [Там же].
Таким образом, учитывая популярность пирожков, мы имеем дело с еще одним жанром городского фольклора. А городской фольклор, в отличие от традиционного фольклора, «связан с письменными формами, с авторским началом. Более того, для городского жителя он идеологически маргинален: свои идеологические потребности городской человек удовлетворяет иначе, с использованием других продуктов — главным образом, относящихся к масс-медиа и массовой культуре» [8]. И с этой точки зрения можно сказать, что мы наблюдаем еще одно явление массовой культуры, распространяющееся через интернет-коммуникации.
Как любое явление, пирожки стали развиваться, что привело к созданию порошков — новой стихотворной формы, первоисточником которой, следуя из сказанного выше, являются хок-ку, частушки и собственно пирожки.
Порошки также пишутся по определенным правилам, которые несколько отличаются от правил написания пирожков. Порошок — четверостишие, написанное усечённым четырёхстопным ямбом, в котором вторая и четвёртая строки рифмуются.
Важно отметить, что порошки, если принять во внимание историю их происхождения, являются уже не вторичным жанром, как пирожки, а третичным, если можно так выразиться, но — обладающим теми же свойствами вторичного, пирожков, то есть анонимностью и близостью к фольклору.
В случае с пирожками и порошками интересен пример с известным хокку Кобаяси Исса, которое в русской лингвокультуре часто выступает как прецедентный текст, в частности, в качестве эпиграфа к произведению Аркадия и Бориса Стругацких «Улитка на склоне»:
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи Вверх, до самых высот!
В пирожке, основанном на данном прецедентном тексте, тема переосмыслена и предложена к развитию:
годами вверх ползла улитка но вот вершина что теперь и умирать ей рановато и больше некуда ползти Шурин О. К.
Некий духовный (если можно так сказать) смысл исходного прецедентного текста все еще функционирует в этом пирожке, который, хоть и является «вторичным» жанром, но тем не менее сохраняет некоторые качества первичного.
Далее мы обращаемся к «третичному» тексту, к порошку, в котором тема улитки, ползущей по склону Фудзи, развивается еще дальше:
на склоне фудзи в час заката найти улитку пожирней и с диким хохотом погнаться за ней
© колик
От прецедентного текста не осталось ничего, кроме улитки и склона Фудзи, духовная составляющая исчезла, текст третичен — спуск на земной, плотский уровень, духовность выхолощена, ее больше нет. Остаются «дикий хохот» и «пожирней», «погнаться» — возникает тема шутовской охоты, т. е. охоты не в высоком смысле этого слова, охоты для поддержания жизни, а охоты для забавы, убийства для забавы.
50
[мир русского слова № 4 / 2015]
Несомненно, что читатель, не знакомый с изначальным текстом, вряд ли поймет глубинный смысл этого пирожка и порошка, и то, каким образом перевернут и переосмыслен текст. Таким образом, можно сказать, что чтение и понимание такого рода текстов требует определенного уровня лингвокультурной компетенции.
В современной сетевой поэзии, такой, как пирожки, «обновляются формы взаимодействия между текстами, становятся все более разнообразными приемы акцентирования определенных смыслов, языковой игры, проявления интертекстуальности. Среди приемов смыслового акцентирования значительное место отводится языковым играм с прецедентными феноменами (именами, ситуациями, высказываниями и текстами), что, несомненно, влияет на появление у читателей определенных ассоциаций» [1: 62]. Прецедентные феномены также «несут за собой» культурные и аксиологические ассоциации из прежних контекстов, создавая тем самым дополнительные приращения смысла в создаваемом заново тексте. За прецедентным феноменом всегда стоит инвариант его восприятия, который делает все апелляции к нему коннотативно окрашенными, экспрессивными [11: 33].
Источники и способы введения (дословное цитирование или трансформированное цитирование) прецедентных феноменов в текст пирожков могут быть разными. Чаще всего оригинальный текст подвергается разнообразным деформациям, и цитирование имеет место в измененной форме. Но независимо от того, является ли цитирование дословным или деформированным, любая цитата приобретает новый смысл, так как в любом случае меняется вербальный и ситуативный контекст, сопровождающий прецедентный феномен [7: 336].
Мы не будем подробно останавливаться на рассмотрении различных видов прецедентных феноменов, но отметим, что вслед за И. В. Захаренко, В. В. Красных, Д. Б. Гудковым и Д. В. Багаевой [5] разграничиваем следующие виды прецедентных феноменов: прецедентные имена, прецедентные высказывания, прецедентные тексты и прецедентные ситуации. Подробная
[К. А. Щукина]
характеристика каждого из феноменов дана в работах [3; 6]. Надо отметить, что иногда все виды прецедентных феноменов сталкиваются в одном и том же тексте, в пределах четырех строчек, что мы и покажем дальше.
Как прецедентные тексты чаще всего в пирожках используются сказки.
Например, всем известная сказка про «Репку»:
спят дедка бабка внучка жучка и кошка с мышкой тоже спят а репка из земли вылазит идёт на цыпочках с ножом supposedly-me
В тексте пирожка использована языковая игра (как в известном анекдоте): репка из неодушевленного предмета превращается в живое существо, по всей вероятности, в человека. Происходит деформированное, или трансформированное, цитирование, меняется вербальный и ситуативный контекст. За счет правил оформления пирожков (см.: [10]) — без использования заглавных букв — игра становится неочевидной и не совсем понятной читателю, достигается эффект устной речи (отметим также использование просторечного «вылазит»). Можно сказать, что таким образом еще раз подчеркивается близость пирожков к фольклору.
«Сказка о рыбаке и рыбке» А. С. Пушкина наиболее популярна как прецедентный текст среди создателей пирожков:
зухра мороженую рыбу купила и несёт домой а та оттаяла и молвит проси что хочешь у меня vogon
чего ты снова хочешь старче с упрёком произносит рыбь и дед смутясь желанье шепчет показывая на себе Покемон
Интересны трансформации текста — каждый из авторов видит ситуацию по-своему, но источник прецедентности безошибочно угадывается читателем. В последнем пирожке используется несколько искаженное прецедентное высказывание «чего ты снова хочешь старче», отсылающее
[мир русского слова № 4 / 2015]
51
[культура речи]
к тексту А. С. Пушкина за счет использования обращения: «Чего тебе надобно, старче?»
Понятно, что тексты А. С. Пушкина выступают наиболее частым и значимым источником прецедентности, что в равной степени относится и к пирожкам, и к порошкам. Так, например, используется известное всем из школьной программы стихотворение А. С. Пушкина «Зимний вечер»:
пустая страшная избушка зачем пугаешь ты меня а где же саша где же кружка где ня
© ай эм
В данном порошке печальная, темная и «ветхая лачужка» оригинального текста заменена на «пустую страшную избушку», используется прецедентное высказывание «Выпьем с горя; где же кружка?», и, что особенно интересно, в текст вводится и имя самого поэта — «а где же саша», и дается ссылка на Арину Родионовну, обращениями к которой в тексте первоисточника являются «старушка», «подружка» или «мой друг», а в тексте порошка она коротко именуется «ня». Происходит трансформация — возникает третий, лирический герой порошка, смотрящий на ситуацию «Зимнего вечера» и его участников как бы «со стороны».
Как прецедентный текст в пирожках может быть использовано и литературное произведение:
блоха пришла к левше под утро глаза больные вся дрожит и не подкованы копытца и спинка в язвах от седла алексанdра
Источником прецедентности служит повесть Н. С. Лескова «Левша». Как и в примерах, приведенных выше, текст развернут, трансформирован и доведен до абсурда: блоха не только подкована, но и оседлана. Задача читателя здесь не так проста — нужно не только опознать текст, послуживший источником прецедентности, но и на протяжении 4 строчек понять, что же собственно хотел выразить автор пирожка.
Прецедентные имена отдельно, изолированно редко встречаются и в пирожках, и в порошках. Обычно они соединяются с преце-
дентными ситуациями, высказываниями и др., но возможны и другие варианты. Так, например, использование прецедентного имени Дитмара Эльяшевича Розенталя, дорогого сердцу любого филолога, в текстах порошков объединяется с нарочитыми речевыми и грамматическими ошибками, что создает комический эффект:
По калидору с тубареткой Рассвирепевший Розенталь Бежал, а от него скакала Рояль
@ Олег Олег
интеллигент интиллегенту по роже дал розенталём и попросил быть грамотнее при ём
© svirt
Использование в речи прецедентного высказывания, как отмечает И. В. Захаренко, предполагает отсылку или к прецедентному тексту, или к прецедентной ситуации в том смысле, что без нее либо не будет понят смысл высказывания, либо не прочитаются связанные с прецедентным феноменом коннотации [4: 50]. Нам представляется, что это становится особенно очевидным в случае пирожков. Напомним пирожок, который мы процитировали в самом начале нашей статьи:
бог создал труд и обезьяну чтоб получился человек а вот пингвина он не трогал тот сразу вышел хорошо the axy
Источником создания прецедентности служит статья Фридриха Энгельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», а еще точнее — бытующее в обиходе прецедентное высказывание «Труд сделал из обезьяны человека». В тексте оригинала существует только три компонента — «труд», «обезьяна» и «человек», в тексте же пирожка добавляется четвертый компонент — «бог», который, разумеется, противоречит материалистической концепции исходного прецедентного высказывания. Таким образом, текст пирожка содержит высказывание, противоположное по смыслу по отношению к прецедентному, и благодаря этому автору удается добиться комического эффекта.
52
[мир русского слова № 4 / 2015]
Понятно и закономерно обращение к текстам Александра Сергеевича Пушкина:
сегодня ночью вьюга злилась луна как бледное пятно сквозь дым светила мне на кухню я был в трусах и ел пирог al cogol
Из прецедентного высказывания (стихотворение «Зимнее утро») удалена одна строка: Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела..,
но в остальном высказывание не претерпевает изменений и легко опознается читателем. Завершение же текста создает эффект «обманутого ожидания» и служит источником комического.
Аналогичный прием используется и в других пирожках:
онегин добрый мой приятель родился на брегах невы его маман была чудачкой ещё б в неву пошла рожать
В качестве источника прецедентности использована легко узнаваемая цитата из «Евгения Онегина», но продолжение цитаты, предлагаемое автором пирожка, снова обманывает ожидания читателя.
Тот же прием используется и в порошках:
не выдержав невы теченья береговой её гранит полураспался и нехило фонит
© ab
(А. С. Пушкин «Медный всадник» —
«Невы державное теченье,
Береговой ее гранит»)
Рассматривая прецедентные ситуации, Д. Б. Гудков дает следующее определение: «Прецедентной ситуацией мы называем некоторую реальную единичную ситуацию, минимизированный инвариант восприятия которой, включающий представление о самом действии, о его участниках, основные коннотации и оценку, входит в когнитивную базу лингвокультурного сообщества и знаком практически всем социализированным представителям этого сообще-
[К. А. Щукина]
ства» [2: 41]. Далее Д. Б. Гудков отмечает, что актуализация прецедентной ситуации происходит при ее сопоставлении с той или иной ситуацией речи, а актуализатором прецедентной ситуации является прецедентное высказывание [Там же]. Посмотрим, как это реализуется в пирожках:
в пустую старую квартиру письмо приносит почтальон дед забери меня с продленки и увези меня к себе D M.
Актуализатором прецедентной ситуации выступает прецедентное высказывание из рассказа А. П. Чехова «Ванька»: «Милый дедушка, сделай божецкую милость, возьми меня отсюда домой, на деревню, нету никакой моей возможности... Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, увези меня отсюда, а то помру...» Прецедентная ситуация переработана и «осовременена», но вполне опознаваема читателем с определенным уровнем лингвокультурной компетенции.
Пирожки и порошки примечательны тем, что иногда в пределах одного текста, то есть четырех строчек, сталкиваются несколько прецедентных феноменов — два и более. Подобная концентрация прецедентности создает насыщенный смыслами текст и вряд ли может возникнуть в текстах иного рода, и именно поэтому пирожки так привлекательны как материал для исследования прецедентности.
исус спросил что там за крики и шум за масличной горой а это иоанн ответил нас арестовывать идут supposedly-me
Соединение трех прецедентных феноменов: прецедентной ситуации из Библии — на Масличной (Елеонской) горе молился перед арестом Иисус Христос (Лк. 22), прецедентных имен — Иисуса и Иоанна, и прецедентного высказывания из «Мастера и Маргариты» М. Булгакова: «— А что это за шаги такие на лестнице? — спросил Коровьев, поигрывая ложечкой в чашке с черным кофе. — А это нас арестовывать идут, — ответил Азазелло и выпил стопочку коньяку».
[мир русского слова № 4 / 2015]
53
[культура речи]
I
Интересно обращение к прецедентному тексту сказки «Сестрица Аленушка и братец Иванушка»:
ты не рассказывай мне сказки о детских комплексах и зле что знаешь ты о трудном детстве воды не пивший из копытц the axy
Здесь автор пирожка обращается не только к тексту сказки, выполняющему роль прецедентного в данном тексте, но и к известному высказыванию «Не пей, Иванушка, козленочком станешь!», а также отсылает читателя к психоанализу Зигмунда Фрейда — «детские комплексы» — и к устойчивым выражениям «рассказывать сказки» и «трудное детство». Все вместе дает интересное смысловое наполнение, заставляющее читателя задуматься над текстом.
Соединение прецедентных феноменов используется также и в порошках: шинель с акакия сорвали средь мглистой петербуржской тьмы и из неё повыпадали все мы
© Никтур
Читатель легко опознает отсылки к прецедентному тексту гоголевской «Шинели», прецедентное имя главного героя, а также известное прецедентное высказывание, часто приписываемое Ф. М. Достоевскому: «Все мы вышли из гоголевской шинели».
Таким образом, интенсивное использование прецедентных феноменов в речи, наблюдающееся в последнее время, происходит и в пирожках, и в порошках. Причем зачастую в рамках одного стихотворения используются разнопорядковые или порой несовместимые понятия. Отсылка к другому тексту в значительной степени расширяет смысловое и коннотативное поле пирожков и порошков. В каждом конкретном тексте отражается ментально-вербальная языковая личность автора, который пытается учесть лингвокультурные факторы восприятия данного произведения адресатом. Нередко на прецедентных феноменах, использованных в пирожках и порошках, держится весь смысл данного произведения. Но если читателю не хватает лингвокультурной компе-
тенции, и он не знает, к какому тексту/имени/ высказыванию/ситуации апеллировать, то смысл текста теряется, и декодирование его читателем становится невозможным.
С точки зрения обучения РКИ и повышения линвокультурной компетенции учащихся представляется интересным выявление тех прецедентных феноменов, которые функционируют в современной русской лингвокультуре и с легкостью извлекаются из памяти образованного носителя языка, но, тем не менее, являются terra incognita для иностранных студентов. Благодаря анализу этих феноменов возможно частичное раскрытие современного русского культурного кода, что, несомненно, актуально при обучении русскому языку как иностранному.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бирюкова Н. С. О типах прецедентных феноменов // Известия УрГПУ Лингвистика Екатеринбург, 2005. Вып. 15. С. 60-66.
2. Гудков Д. Б. Прецедентная ситуация и способы ее актуализации // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Ред. В. В. Красных, А. И. Изотов. М., 2000. Вып. 11.
3. Гудков Д. Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М., 2003.
4. Захаренко И. В. О целесообразности использования термина «прецедентное высказывание» // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Ред. В. В. Красных, А. И. Изотов. М., 2000. Вып. 12.
5. Захаренко И. В., Красных В. В., Гудков Д. Б. и др. Прецедентное имя и прецедентное высказывание как символы прецедентных феноменов // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред. В. В. Красных, А. И. Изотов. М., 1997. Вып. 1. С. 82-103.
6. Красных В. В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. М., 2002.
7. Куликова Е. В. Рекламный текст через призму прецедентных феноменов. // Вестн. Нижегородского ун-та им. Н. И. Лобачевского. 2010. № 6. С. 334-340.
8. Неклюдов С. Ю. «ПостНаука». — URL: http://postnauka. ru/faq/11073
9. Неклюдов С. Ю. Фольклор после фольклора // ЗнаниеСила. 2010. № 7.
10. Пирожковая. Правила. — URL: http://www.perashki. ru/info/Rules
11. Сорокин Ю. А., Гудков Д. Б., Красных В. В. и др. Феномен прецедентности и прецедентные феномены // Язык, сознание, коммуникация. 1998. Вып. 4. С. 15.
54
[мир русского слова № 4 / 2015]
