CC BY
63
3. Elwyn, G. Shared decision-making in primary care: The neglected second half of the consultation / G. Elwyn, A. Edwards, P. Kinnersley // British Journal of General Practice. - 1999.
4. Giesinger, J. Pдdagogischer Paternalismus. Eine ethische Rechtferti-gung: Dissertation zur Erlangung der Doktorwbrde. - St. Gallen, 2005.
5. Koerfer, A. Training und Prbfung kommunikativer Kompetenz. Aus- und Fortbildungskonzepte zur д^1юЬюп Gesp^chsfbhrung / A. Koerfer [u.a.] // Gesprдchsforschung. - 2008. - Nr. 9 [Э/р]. - Р/д: http://gespraechsforschung-ozs.de/heft2008/ag-koerfer.pdf.
6. Aaken van, A. Begrenzte Rationalist und Paternalismusgefahr: Das Prinzip des schonendsten Paternalismus // Paternalismus und Recht / Hrsg. von M. Anderheiden, P. Bbrkli, H.M. Heinig, S. Kirste, K. Seelmann. - Tbbingen, 2006.
7. Большая советская энциклопедия / гл. ред. А.М. Прохоров. - М., 1972. - Т. 10.
8. Hausendorf, H. Kommunizierte Fremdheit: Zur Konversationsanalyse von Zugeh^igkeitsdarstellungen // Kultur(en) im Gesprqch / H. Kotthoff (Hrsg.). - Tbbingen, 2002.
9. Birkner, K. Bewerbungsgesprqche mit Ost- und Westdeutschen: Eine kommunikative Gattung in Zeiten gesellschaftlichen Wandels. - Tbbingen, 2001.
10. Goffman, E. Ordnung in der Interaktion // Sprachliche Interaktion / Hrsg. P. Auer. - Tbbingen, 1999.
11. Макаров, М.Л. Лингвистическая антропология: очерк направления // Язык. Коммуникация. Культура: тенденции ХХ века: материалы международной конференции, посвященной 60-летнему юбилею факультета иностранных языков, 5-6 октября 2006 г. / Л.В. Куликова (отв. ред.). - Красноярск, 2007.
12. Йоргенсен, М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод / М.В. Йоргенсен, Л. Дж. Филлипс / пер. с англ. - Х. 2008.
13. Selting, M. Gesp^chsanalytisches Transkriptionssystem / M. Selting [u.a.] // LB. - 1998. - Nr. 173.
Bibliography
1. Eisenstadt, S.N. Patrons, clients and friends. Interpersonal rela-tions and the structure of trust in society / S.N. Eisenstadt, L. Roniger. -Cambridge, 1984.
2. Dworkin, G. Paternalism // The Stanford Encyclope-dia of Philosophy [Eh/r]. - R/d: http://plato.stanford.edu/archives/win20 05/entries/ paternalism/
3. Elwyn, G. Shared decision-making in primary care: The neglected second half of the consultation / G. Elwyn, A. Edwards, P. Kinnersley // British Journal of General Practice. - 1999.
4. Giesinger, J. Padagogischer Paternalismus. Eine ethische Rechtferti-gung: Dissertation zur Erlangung der Doktorwurde. - St. Gallen, 2005.
5. Koerfer, A. Training und Prufung kommunikativer Kompetenz. Aus- und Fortbildungskonzepte zur arztlichen Gesprachsfuhrung / A. Koerfer [u.a.] // Gesprachsforschung. - 2008. - Nr. 9 [Eh/r]. - R/d: http://gespraechsforschung-ozs.de/heft2008/ag-koerfer.pdf.
6. Aaken van, A. Begrenzte Rationalitat und Paternalismusgefahr: Das Prinzip des schonendsten Paternalismus // Paternalismus und Recht / Hrsg. von M. Anderheiden, P. Burkli, H.M. Heinig, S. Kirste, K. Seelmann. - Tubingen, 2006.
7. Boljshaya sovetskaya ehnciklopediya / gl. red. A.M. Prokhorov. - M., 1972. - T. 10.
8. Hausendorf, H. Kommunizierte Fremdheit: Zur Konversationsanalyse von Zugehorigkeitsdarstellungen // Kultur(en) im Gesprach / H. Kotthoff (Hrsg.). - Tubingen, 2002.
9. Birkner, K. Bewerbungsgesprache mit Ost- und Westdeutschen: Eine kommunikative Gattung in Zeiten gesellschaftlichen Wandels. - Tubingen, 2001.
10. Goffman, E. Ordnung in der Interaktion // Sprachliche Interaktion / Hrsg. P. Auer. - Tubingen, 1999.
11. Makarov, M.L. Lingvisticheskaya antropologiya: ocherk napravleniya // Yazihk. Kommunikaciya. Kuljtura: tendencii KhKh veka: materialih mezhdunarodnoyj konferencii, posvyathennoyj 60-letnemu yubileyu fakuljteta inostrannihkh yazihkov, 5-6 oktyabrya 2006 g. / L.V. Kulikova (otv. red.). - Krasnoyarsk, 2007.
12. Yjorgensen, M.V. Diskurs-analiz. Teoriya i metod / M.V. Yjorgensen, L. Dzh. Fillips / per. s angl. - Kh. 2008.
13. Selting, M. Gesprachsanalytisches Transkriptionssystem / M. Selting [u.a.] // LB. - 1998. - Nr. 173.
Статья поступила в редакцию 27.02.12
УДК 811.161.1
Bredikhina E. V. FORMS OF PAST TENSES IN WRITINGS ON BIRCH BARKS. The research work deals thoroughly with a controversial issue of the presence of complex past tenses system in the Old Russian language. Relying on the analysis of aorist and imperfect authentic occurrences in writings on birch barks the author concludes that available language facts are unlikely to prove the theory about tense category “defectiveness” in the Old Russian language.
Key words: the Old Russian language, writings on birch barks, past tenses system, aorist, imperfect, tense category “defectiveness”.
Е.В. Бредихина, аспирант ВолГУ, г. Волгоград, E-mail: bev75_10_03@mail.ru
ПРЕТЕРИТАЛЬНЫЕ ФОРМЫ В ТЕКСТАХ БЕРЕСТЯНЫХ ГРАМОТ
В работе рассматривается дискуссионный вопрос о наличии в древнерусском языке развернутой подсистемы прошедших времен. На основе анализа достоверных случаев употребления аориста и имперфекта в берестяных грамотах автор делает вывод о том, что имеющиеся языковые факты вряд ли могут подтвердить теорию о «дефективности» категории времени в древнерусском языке.
Ключевые слова: древнерусский язык, берестяные грамоты, система прошедших времен, аорист, имперфект, «дефективность» категории времени.
Несмотря на более чем полувековые исследования языка берестяных грамот, многие вопросы, касающиеся начального этапа формирования литературного языка на Руси, продолжают оставаться нерешенными [1; 2; 3; 4; 5; 6]. Дискуссии вызывает характер сложного взаимодействия книжных и разговорных языковых явлений, не получивших еще достаточного научного описания [7; 8; 9; 2]. Особый интерес представляет употребление в берестяных грамотах простых претеритов, которые исследователи относят к элементам церковнославянского языка и отмечают их отсутствие в устном, живом языке восточных славян. Некоторые исследователи утверждают, что «наличие каких бы то ни было следов сложной системы прошедших времен как в истории восточнославянских языков..., так и на современном этапе их существования представляется принципиально недо-
казуемым. Отнесение действия в прошлое маркируется единственно формой на -л» [10, с. 29]. Таким образом, остается спорным вопрос о том, находит ли отражение в этих памятниках письменности так называемая «дефективность» категории времени древнерусского языка.
В научной литературе, посвященной истории изучения системы прошедших времен, традиционным считается признание существования в древнерусском языке развернутой системы прошедших времен, однако имеются две основные точки зрения на время утраты имперфекта и аориста, с одной стороны, и возникновение единой формы прошедшего времени, с другой.
Исследователи полагают, что ранее других, к началу XII в., в русском языке была утрачена форма имперфекта [11]. Исчезновение аориста эти ученые относили к более позднему перио-
ду. Так, например, П.С. Кузнецов предполагал, что «падение» аориста происходило не одновременно во всех говорах древнерусского языка, а раньше обнаруживалось на юге, позднее на севере. Этот процесс ученый датировал ХШ-Х1У вв., поскольку формы аориста встречались «и в Русской правде, и в грамотах, по крайней мере, северных» [12, с. 277].
К периоду после Х1У-ХУ вв. относили утрату аориста А.И. Соболевский и Н.Н. Дурново, упоминая о том, что формы простых претеритов отмечаются в грамотах этого времени обычно в традиционных формулах [13; 14]. Таким образом, перфект, по мнению этих исследователей, становится единственной формой прошедшего времени в русском языке не позднее XV века.
Другие ученые высказывали предположение о том, что употребление простых претеритов в древнерусских памятниках не дает оснований говорить о более или менее длительном сохранении этих форм. Так, Г.А. Хабургаев считал, что в живом языке восточных славян к XII в. уже не было ни аориста, ни имперфекта как глагольных форм со своим грамматическим значением, хотя они и сохранялись в церковно-книжной традиции [15, с. 49]. Б.А. Успенский, соглашаясь с мнением Г.А. Хабургаева, полагает, что формы имперфекта отсутствовали в живом языке XII в. [16; 17]. Близки к этой точке зрения замечания В.М. Живова о том, что к концу XI в. (а возможно, и раньше) формы имперфекта в живом языке полностью выходят из употребления [18, с. 52].
М.Л. Ремнева на основе сопоставления языка деловой и бытовой письменности и книжно-литературного языка приходит к выводу о том, что простых претеритов не было в языке восточных славян периода ранних памятников и что они выступают только как дифференциальные признаки текста, маркируя памятники церковнославянской письменности [19].
Такое мнение вызывает возражения у многих исследователей. Так, например, А.И. Горшков отмечает, что никакие памятники письменности, «даже берестяные грамоты, не могут рассматриваться в качестве адекватно отражающих разговорный язык своего времени» [20, с. 74]. Кроме того, ряд ученых относит деловые документы к определенному стилю единого литературного языка [21; 22]. Исследования, свидетельствующие о том, что фонетические и морфологические особенности старославянских текстов не воспроизводились механически русскими переписчиками [23, с. 85-90] и при переписке богослужебных книг малоупотребительные слова заменялись более употребительными или такими, «значение которых, по мнению древнерусских писцов, более подходило к тому или иному контексту» [24, с. 75], заставляют сомневаться в правомерности утверждения, что на протяжении многих веков в текстах используются такие грамматические формы, за которыми для русского читателя и писца никогда «не было живых смысловых ассоциаций» [19, с. 38].
В работах исследователей находит обоснование положение о том, что раннее разрушение временной оппозиции аорист - имперфект в плане содержания выражалась в постепенной утрате имперфектом специфической временной функции [25]. Дальнейшая унификация грамматической системы времен сопровождалась компенсаторными процессами в истории русского языка [26] и становлением функционально-семантических категорий; система сужалась, а ее возможности расширялись [27].
Идеи о раннем распаде оппозиции простых претеритов согласуются с мнением Г.А. Хабургаева о том, что имперфект пережил более раннюю утрату, чем аорист [15]. Эта точка зрения подтверждается материалом берестяных грамот разной тематической принадлежности, размещенных в Национальном корпусе русского языка (НКРЯ).
Формы имперфекта встречаются лишь в нескольких грамотах XII в.: оже ми лихо мъпвплше (БГ 605) (здесь и далее тексты берестяных грамот приводятся в упрощенной графике); [вь]плшь ... а ты чересо силу делшь (БГ 487), [бе]шь (БГ 831), а также в составе плюсквамперфекта в грамоте конца XII - первой половины XIII в.: сь стапь бьшь коузма (БГ 510) (http:// www.ruscorpora.ru/corpora-other.html). Подобные примеры А.А. Зализняк объясняет влиянием книжного языка [2]. Однако столь небольшой временной период фиксации имперфекта в ранних грамотах может служить доказательством его функционирования в живом языке этого времени. Как отмечает О.Ф. Жо-лобов, сама по себе узость хронологического диапазона, когда имперфект еще встречается в грамотах, по-видимому, свидетельствует о его потенциальном присутствии в обыденной речи этого времени [28]. В более поздних грамотах имперфект не встречается, что должно было бы свидетельствовать об отсутствии книжного влияния на древненовгородский диалект. В этой связи закономерно возникает вопрос о возможных причинах такого процесса: почему в более поздних грамотах имперфекта нет, хотя в поздний древнерусский период книжное влияние могло бы проявиться более отчетливо.
По сравнению с имперфектом аорист представлен большим количеством случаев употребления и фиксируется в берестяных грамотах XII - XIV вв. Приведем примеры, в которых формы аориста можно считать достоверно установленными : шт дьлка и шт ипькЪ се посъпаховЪ поукътъ .s. и .i. а маспа .г. (БГ 842), XII в.; не распрашавъ розгнЪвасл мене игоумене не поустипе (БГ 605), XII в.; а то приказахо нездыпе же (БГ 220), XIII в.; и шт меже дахо сарати (БГ 211), XIII в.; да .в. рубпл (БГ 318), XIV в.; се бпгви попе максим(е) (БГ 368), XIV в.; поспахомъ грамоту бесудну (БГ 137) XIV в.; се азо раб обжи сепивьстро напсахъ роукописание (БГ 138) XIV в.; се доконьцлху мысповЪ д£т% (БГ 136), X^. (http://www.ruscorpora.ru/corpora-other.html).
Как видно из контекстов, в грамотах XIV в. аорист встречается прежде всего в составе начальной формулы официальных актов [2, с. 142], в деловых документах преимущественно в форме 1 л. ед., мн. и дв. числа. Кроме того, надежные, по мнению А.А. Зализняка, случаи употребления аориста отмечаются в ранних берестяных грамотах не церковнославянского содержания. Так, в грамоте XII века зафиксированы аорист и редчайший случай имперфекта: покпанлние шт ефрЪма къ брату моему исоухиЪ не распрашавъ розгнЬвасл мене игоумене не поустипе а л прашапъсл нъ поспапъ съ асафъмь къ посадьникоу медоу дЪпл а пришьпа есвЪ опи звонипи а чемоу сл гнЪваеши а л вьсьгда оу тебе а соромъ ми оже ми пихо мъпвплше и покпанлю ти сл братьче мои то си хотл мъпви ты еси мои а л твои (БГ 605).
В приведенном тексте частного бытового содержания аорист и имперфект употребляются семантически адекватно, не являются функциональными показателями «престижности» документа и вряд ли могут подтвердить теорию о «дефективности» категории времени в древнерусском языке. Этот текст берестяной грамоты показывает, что древние новгородцы хорошо знали аорист, имперфект, формы на -пъ.
Таким образом, редкие случаи употребления форм простых претеритов в древнейших берестяных грамотах свидетельствует об их присутствии в глагольной системе раннего древнерусского языка. Таким образом, имеющийся в распоряжении исследователей языковой материал, подтверждает существование развернутой системы прошедших времен в древнерусском языке.
Библиографический список
1. Демидов, Д.Г. Эловая форма и аорист в языке берестяных грамот // Вестник С.-Петерб. ун-та. - 2007. - Вып. 4. - Ч. I. - Сер. 9.
2. Зализняк, А.А. Древненовгородский диалект. - М., 2004.
3. Иткин, И.Б. Две заметки о берестяных грамотах: Смол. 12, Торж. 4 // Русский язык в научном освещении. - М., 2008. - № 1 (15).
4. Мещерский, Н.А. Существовал ли «эпистолярный стиль» в Древней Руси? Из заметок о грамотах на бересте // Избранные статьи. -СПб., 1995 [Э/р]. - Р/д: URL: http://www.philology.ru/linguistics2/meshchersky-95c.htm
5. Петрухин, П.В. К прочтению новгородской берестяной грамоты № 724 // Русский язык в научном освещении. - М. - 2009. - № 1 (17).
6. Рылов, С.А. Функциональная стратификация древнерусской и старорусской речи // Вестник Нижегор. ун-та. - Н. Новгород, 2000. -Серия Филология. - Вып. 1(2).
7. Гиппиус, А.А. К прагматике и коммуникативной организации берестяных грамот / В.Л. Янин, А.А. Зализняк, А.А. Гиппиус // Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1997 - 2000 гг.). - М., 2004.
8. Живов, В.М. Автономность письменного узуса и проблема преемственности в восточнославянской средневековой письменности // Славянское языкознание. XII Междунар. съезд славистов. - М., 1998.
9. Жуковская, Л.П. Новгородские берестяные грамоты. - М., 1959.
10. Менгель, С. Отражение протекания действия во времени в языке восточных славян // Вопросы языкознания. - 2007. - № 6.
11. Кузнецов, П.С. Историческая грамматика русского языка. Морфология. - М., 1953.
12. Борковский, В.И. Историческая грамматика русского языка / В.И. Борковский, П.С. Кузнецов. - М., 1963.
13. Дурново, Н.Н. Очерк истории русского языка. - М.; Л., 1924.
14. Соболевский, А.И. Лекции по истории русского языка. - М., 2007.
15. Хабургаев, Г.А. Древнерусский и древнепольский глагол в сопоставлении со старославянским (к реконструкции праславянской системы претеритов) / Г.А. Хабургаев // Исследования по глаголу в славянских языках. История славянского глагола. - М., 1991.
16. Успенский, Б.А. История русского литературного языка (XV-XVII вв.). - Budapest, 1988.
17. Успенский, Б.А. История русского литературного языка (XI-XVIII вв.). - М., 2002.
18. Живов, В.М. Роль русского церковнославянского в истории славянских литературных языков // Актуальные проблемы славянского языкознания. - М., 1988.
19. Ремнева, М.Л. Литературный язык Древней Руси: некоторые особенности грамматической нормы. - М., 1988.
20. Горшков, А.И. Теория и история русского литературного языка. - М., 1984.
21. Ефимов, А.И. История русского литературного языка. - М., 1961.
22. Мещерский, Н.А. История русского литературного языка. - Л., 1981.
23. Малкова, О.В. О связи церковнославянского языка древнерусской редакции со старославянским языком // Вопросы языкознания. -1981. - № 4.
24. Жуковская, Л.П. О некоторых проблемах истории русского литературного языка древнейшего периода // Вопросы языкознания. -1972. - № 5.
25. Лопушанская, С.П. Развитие и функционирование древнерусского глагола: учебное пособие. - Волгоград, 1990.
26. Лопушанская, С.П. Компенсаторные процессы в истории русского глагола // Академик О.Н. Трубачев: слово о замечательном волгоградце. - Волгоград, 2003.
27. Терентьева, Е.В. Функционально-семантическая категория перфектности как объект лингвистического изучения // Вестник Волгоградского государственного университета. - Волгоград. - 2009. - Сер. 2. Языкознание.
28. Жолобов, О.Ф. Древнерусский имперфект в корпусе учительных сборников // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. - 2010. - № 4 (октябрь-декабрь).
Bibliography
1. Demidov, D.G. Ehlovaya forma i aorist v yazihke berestyanihkh gramot // Vestnik S.-Peterb. un-ta. - 2007. - Vihp. 4. - Ch. I. - Ser. 9.
2. Zaliznyak, A.A. Drevnenovgorodskiyj dialekt. - M., 2004.
3. Itkin, I.B. Dve zametki o berestyanihkh gramotakh: Smol. 12, Torzh. 4 // Russkiyj yazihk v nauchnom osvethenii. - M., 2008. - № 1 (15).
4. Metherskiyj, N.A. Suthestvoval li «ehpistolyarnihyj stilj» v Drevneyj Rusi? Iz zametok o gramotakh na bereste // Izbrannihe statji. - SPb., 1995 [Eh/r]. - R/d: URL: http://www.philology.ru/linguistics2/meshchersky-95c.htm
5. Petrukhin, P.V. K prochteniyu novgorodskoyj berestyanoyj gramotih № 724 // Russkiyj yazihk v nauchnom osvethenii. - M. - 2009. - № 1 (17).
6. Rihlov, S.A. Funkcionaljnaya stratifikaciya drevnerusskoyj i starorusskoyj rechi // Vestnik Nizhegor. un-ta. - N. Novgorod, 2000. - Seriya Filologiya. - Vihp. 1(2).
7. Gippius, A.A. K pragmatike i kommunikativnoyj organizacii berestyanihkh gramot / V.L. Yanin, A.A. Zaliznyak, A.A. Gippius // Novgorodskie gramotih na bereste (iz raskopok 1997 - 2000 gg.). - M., 2004.
8. Zhivov, V.M. Avtonomnostj pisjmennogo uzusa i problema preemstvennosti v vostochnoslavyanskoyj srednevekovoyj pisjmennosti // Slavyanskoe yazihkoznanie. XII Mezhdunar. sjhezd slavistov. - M., 1998.
9. Zhukovskaya, L.P. Novgorodskie berestyanihe gramotih. - M., 1959.
10. Mengelj, S. Otrazhenie protekaniya deyjstviya vo vremeni v yazihke vostochnihkh slavyan // Voprosih yazihkoznaniya. - 2007. - № 6.
11. Kuznecov, P.S. Istoricheskaya grammatika russkogo yazihka. Morfologiya. - M., 1953.
12. Borkovskiyj, V.I. Istoricheskaya grammatika russkogo yazihka / V.I. Borkovskiyj, P.S. Kuznecov. - M., 1963.
13. Durnovo, N.N. Ocherk istorii russkogo yazihka. - M.; L., 1924.
14. Sobolevskiyj, A.I. Lekcii po istorii russkogo yazihka. - M., 2007.
15. Khaburgaev, G.A. Drevnerusskiyj i drevnepoljskiyj glagol v sopostavlenii so staroslavyanskim (k rekonstrukcii praslavyanskoyj sistemih preteritov) / G.A. Khaburgaev // Issledovaniya po glagolu v slavyanskikh yazihkakh. Istoriya slavyanskogo glagola. - M., 1991.
16. Uspenskiyj, B.A. Istoriya russkogo literaturnogo yazihka (XV-XVII vv.). - Budapest, 1988.
17. Uspenskiyj, B.A. Istoriya russkogo literaturnogo yazihka (XI-XVIII vv.). - M., 2002.
18. Zhivov, V.M. Rolj russkogo cerkovnoslavyanskogo v istorii slavyanskikh literaturnihkh yazihkov // Aktualjnihe problemih slavyanskogo
yazihkoznaniya. - M., 1988.
19. Remneva, M.L. Literaturnihyj yazihk Drevneyj Rusi: nekotorihe osobennosti grammaticheskoyj normih. - M., 1988.
20. Gorshkov, A.I. Teoriya i istoriya russkogo literaturnogo yazihka. - M., 1984.
21. Efimov, A.I. Istoriya russkogo literaturnogo yazihka. - M., 1961.
22. Metherskiyj, N.A. Istoriya russkogo literaturnogo yazihka. - L., 1981.
23. Malkova, O.V. O svyazi cerkovnoslavyanskogo yazihka drevnerusskoyj redakcii so staroslavyanskim yazihkom // Voprosih yazihkoznaniya. -1981. - № 4.
24. Zhukovskaya, L.P. O nekotorihkh problemakh istorii russkogo literaturnogo yazihka drevneyjshego perioda // Voprosih yazihkoznaniya. -1972. - № 5.
25. Lopushanskaya, S.P. Razvitie i funkcionirovanie drevnerusskogo glagola: uchebnoe posobie. - Volgograd, 1990.
26. Lopushanskaya, S.P. Kompensatornihe processih v istorii russkogo glagola // Akademik O.N. Trubachev: slovo o zamechateljnom volgogradce. - Volgograd, 2003.
27. Terentjeva, E.V. Funkcionaljno-semanticheskaya kategoriya perfektnosti kak objhekt lingvisticheskogo izucheniya // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. - Volgograd. - 2009. - Ser. 2. Yazihkoznanie.
28. Zholobov, O.F. Drevnerusskiyj imperfekt v korpuse uchiteljnihkh sbornikov // Drevnyaya Rusj. Voprosih medievistiki. - 2010. - № 4 (oktyabrj-dekabrj).
Статья поступипа в редакцию 12.03.12
УДК 811.161.1
Verenich T.K., Eremina E.V. TIME EXPRESSION IN RUSSIAN AND CHINESE IDIOMATICS (LINGVOCULTURAL ASPECT). The article highlights the issue of time expression in Russian and Chinese phraseological units, universal and national uniqueness of phraseology in the language picture of the world of two nations as well as elements of the national mentality.
Key words: time, time expression, phraseological units, language stereotype, language picture of the world, lingvocultural analysis.
