CC BY
74
П. В. Хрущева
ПРЕПОДАВАНИЕ ФИЛОСОФИИ ПЛАТОНА В НЕГУМАНИТАРНОМ ВУЗЕ
Жесткие временные рамки курса философии в негуманитарном вузе1 не позволяют рассмотреть наследие Платона во всей его многогранности, приходится знакомить студентов лишь с некоторыми из граней, причем каждый преподаватель по-своему решает, каким из них уделить особое внимание, какие вкратце упомянуть, какие оставить за рамками курса. Частично философия Платона дается в лекционном материале, частично разбирается на семинарских занятиях после домашнего освоения студентами текстов. Кроме того, хотя непосредственно на изучение философии Платона единым блоком времени отводится мало, его идеи фигурируют не только в историко-философском разделе курса, но также в таких разделах, как онтология, гносеология, социальная философия и др.
Нам кажется целесообразным делать акцент на онтологической, антропологической и этической проблематике, при этом эпистемологический и социально-философский аспекты отходят на второй план. Однако некоторые преподаватели предпочитают рассматривать более пристально социально-философский аспект и обсуждать на основе «Государства» сущность и структуру власти, положение определенных страт общества, их взаимодействие для блага государства, институт воспитания и положение женщин, а также значение искусства в жизни идеального государства.
Задача, которая стоит перед преподавателем технического вуза, стремящимся представить студентам творчество Платона, комплексная. В ней можно выделить следующие аспекты:
• историко-философский: дать представление об основополагающих идеях, о роли Платона в построении фундамента философского знания, о стиле произведений Платона, о личности Сократа как учителя и главного персонажа диалогических произведений Платона;
• мировоззренческий: вдумчивый разбор выраженных в произведениях Платона идей об уровнях реальности как нельзя более способствует формированию системы взглядов молодого поколения на мир и свое положение в нем;
1 В Уральском государственном лесотехническом университете от 36 до 72 аудиторных часов.
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2013. Том 14. Выпуск 3
299
• этический: образ Сократа представляет собой благодатный материал для обсуждения вопросов нравственности, морали, основанных не на мистических откровениях, а на рациональном рассмотрении основных этических понятий;
• аксиологический: нередко после прочтения и обсуждения диалогов, связанных опять же с личностью Сократа, у молодых людей происходит некоторая корректировка системы ценностей.
Попутно решаются задачи совершенствования познавательного аппарата человека и общедидактические задачи.
Во-первых, развитие метафорического и абстрактного мышления. Рекомендуемые для прочтения диалоги буквально изобилуют метафорами: душа как крылатая парная упряжка; душа, исколотая растущими перьями и зудящаяся в разлуке с любимым; тело как домик улитки или надгробие; не говоря уже о фундаментальной метафоре, мифе о пещере.
Во-вторых, развитие умения извлекать из текста смыслы (его практически не дает современная школа, где образовательный процесс ориентирован на сдачу ЕГЭ), различать его многослойность. Диалоговая, художественная форма произведений Платона позволяет работать над такими навыками, как проникновение в психологию персонажей, понимание подтекстов реплик и поступков, распознавание их скрытого значения.
В-третьих, атака на присущую современной молодежи клиповость мышления. Для молодых людей, которым чтение книг заменил Интернет с его роликами, клипами, короткими заметками и картинками-демотиваторами, освоение текстов Платона требует значительных усилий, в некотором смысле даже «преодоления себя».
Как известно, преподавание философии в техническом вузе имеет определенную специфику. Если для студента-гуманитария не возникает вопроса «Зачем мне знать Платона?», ибо это знание воспринимается им как самоценное, то студент-технарь желает что-то знать лишь в том случае, если это знание применимо либо в профессиональной деятельности, либо в личной сфере жизни.
В этой связи получает особую значимость донесение до сознания учащихся того факта, что философия в Античности была неразрывно связана с практикой. Собственно, занятие философией и было духовной практикой.
Если изначально студентам дается определение философии как ориентированного на постижение смыслов способа освоения действительности, то через знакомство с античной философией вообще и с философией Платона в частности студентам можно дать более глубокое видение философии, философии как способа бытия в мире, основанного на определенном мировосприятии, т. е. некоем ощущении глубинной основы существования, на значительной рефлексии по поводу этого ощущения; на рождающейся в результате рефлексии мировоззренческой картине, из коей, в свою очередь, проистекают система ценностей, образ жизни и способ реагирования на жизненные вызовы.
Стремление к истине (к мудрости, т. е. к схватыванию сути и смысла вещей), к пребыванию в истине, с одной стороны, и стремление к разглагольствованию по поводу истины — с другой, далеко не одно и то же. Философия предстает как триединое явление: в качестве основания для дискурса необходима фундаментальная интуиция (ощущение, восприятие мира), а в качестве следствия необходим выход в праксис; в какой-то исторический момент философию стали ограничивать средней, промежуточной ее частью, а именно спекулятивным мышлением, рассуждением. Однако философия, утратившая практический аспект, философия без этих двух составляющих,
урезанная до дискурса, превратится в игру ума, возможно увлекательную для гуманитариев, но совершенно неспособную заинтересовать студентов негуманитарного профиля.
В этом смысле античная философия представляет собой самый благодатный материал, поскольку именно в Античности занятия философией воспринимались
не столько как преподавание абстрактной теории или толкование текстов, сколько как изменение способа бытия, в философии видели не столько дискурс, сколько образ жизни и образ действий. Философствование может носить и невербальный характер. В этом отношении показателен фрагмент из «Воспоминаний о Сократе» Ксенофонта. Гиппий упрекает Сократа в том, что тот не хочет высказать свое мнение о справедливости: «Довольно и того, что ты над другими насмехаешься — предлагаешь всем вопросы и опровергаешь их, а сам никому не хочешь дать отчета и ни о чем не хочешь высказать своего мнения». Сократ отвечает: «Разве ты не заметил, что я непрестанно показываю людям, что я считаю справедливым?» Гиппий не сразу ухватывает суть, поскольку спрашивает: «В каких же словах ты это показываешь?» — «Если не словом, то делом показываю», — отвечает Сократ и задает вопрос риторический, ибо ответ на него сомнений не вызывает: «Или, по-твоему, дело — менее убедительное доказательство, чем слово?» — «Клянусь Зевсом, гораздо более убедительное», — подтверждает Гиппий2. Действительно, для читателя, для студентов описанные Платоном поступки Сократа часто оказываются гораздо убедительнее всех рациональных доводов и логических цепочек.
Например, при обсуждении представления о бессмертии души выясняется, что для студентов поведение Сократа перед лицом смерти оказывается «гораздо более убедительным», чем предложенные им же рациональные доказательства (диалог «Федон»).
На студентов производит глубокое впечатление установка Сократа ориентироваться не на возможные последствия своих действий и слов, но лишь на их субъективную правильность, справедливость, правдивость. Производит впечатление именно потому, что его декларация такой установки в защитной речи на суде тут же, после вынесения обвинительного приговора, воплощается в поступок: ведь именно благодаря этой установке на вопрос, чего он, по его мнению, заслуживает, мудрец отвечает, что заслуживает даровых обедов в Пританее. Будучи хорошим психологом, Сократ был способен предвидеть реакцию судей, но ответил, ориентируясь не на нее, а единственно на свое убеждение в справедливости своего предложения.
Что же можно считать практическим аспектом философии? Если мы говорим не о социальной практике, а об индивидуальной, она может подразделяться на внешнюю, жизненную (выражающуюся в образе жизни и поступках человека, в его способах реагирования на жизненные ситуации) и внутреннюю, духовную.
Тему понимания философии в Античности как преимущественно практики, жизненной и духовной, широко раскрывает Пьер Адо в книгах «Духовные упражнения и античная философия» и «Что такое античная философия?».
Адо подчеркивает, что философы античности не отождествляли философию с философской речью. Занятие философией — полное преобразование способа видения мира и бытия в нем. Подобно Сократу, который раскрывал некоторые понятия «не словом, а делом», Эпиктет советует отличать философа не благодаря лишь его словам, но наблюдением за его образом действий: «Ты смотри, как я ем, как пью, как
2 Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М.: Наука, 1993. С. 133.
сплю, как выдерживаю, как воздерживаюсь, как оказываю содействие, как пользуюсь стремлением, как избеганием...»3
Если мы имеем дело с людьми, у которых все время вертится на языке вопрос «Зачем?», нельзя не подчеркивать возможность применения в жизни всего, что получено в опыте «общения» с мудрецами древности.
Наиболее актуальны для студента, конечно, основные экзистенциалы человеческого бытия (в данном случае — любовь и смерть), а также этические вопросы. С учетом этой специфики подбираются тексты для вдумчивого прочтения и обсуждения.
С учетом перечисленных факторов я рекомендую студентам для прочтения речь Сократа из диалога «Федр», диалоги «Пир», «Апология Сократа», «Критон», «Федон».
Обсуждаются поднимаемые в этих диалогах вопросы: природа любви, ступени и пути восхождения к Прекрасному (Абсолюту) («Пир»), природа физической смерти, отношение к самоубийству («Федон»), личность Сократа (его отношение к людям, выносливость, бесстрашие перед лицом смерти, ценности) («Пир» и «Апология Сократа»), природа души и ее истинный дом, роль любви в «возвращении домой» («Федр»), доказательства бессмертия души («Федон»), природа неистовства, вдохновения, цена технического прогресса («Федр»), миссия человека (Апология»). Бурные обсуждения вызывают этические проблемы, связанные с поднятыми в диалогах вопросами: нужно ли, совершая моральный выбор, принимать во внимание смерть (прагматичность или безусловность императивов) («Апология Сократа»), ценим ли жизнь саму по себе или исключительно жизнь достойную («Критон»), допустимы ли зло и несправедливость в качестве ответа на зло и несправедливость («Критон»). Затрагивается и гносеология Платона: знание как припоминание эйдосов («Федон»).
Опросы студентов старших курсов показывают, что идеи Платона, и в особенности образ Сократа, принадлежат к темам наиболее запоминающимся и оказывающим влияние на мироощущение и миропонимание молодых людей. Особое значение для молодых людей имеет тема любви, обыгранная в двух диалогах — «Пире» и «Федре».
Множество вопросов и интерпретаций вызывает утверждение инициатора разговора о любви Федра о том, что любящий божественнее любимого, ибо он вдохновлен богом, высказывание Павсания о двух видах любви, соответствующих двум Афродитам — Афродите Урании, небесной, рожденной от Урана (Неба) в пене морской, и Афродите Пандемос, дочери Зевса и Дионы, всенародной, или пошлой4. Последняя вдохновляет людей ничтожных, которые тело ценят больше, чем душу, и не имеют высоких помыслов. Такие поклонники непостоянны, как непостоянен предмет их устремлений (физическое тело). К физическому телу у Платона и его последователей вообще отношение особое. В диалоге «Федр» мы встречаем, пожалуй, самое жесткое в истории мысли отношение к физической оболочке. У студентов есть возможность сравнить его с отношением к телу в индийской философии: если в «Бхагавадгите» ее сравнивают с одеждой5, то Платон — с надгробием (250с)6. Еще больший интерес вызывает другое замечание Павсания — о том, что любовные отношения имеют смысл в одном случае: если приводят к совершенствованию хотя бы одного из партнеров.
3 Эпиктет. Беседы. М.: Научно-исследовательский центр «Ладомир», 1997. С. 252.
4 Здесь мы не пытаемся пересказать текст Платона.
5 Махабхарата. Вып. II. Бхагавадгита / Букв. и лит. пер. Б. Л. Смирнова. М.: БОЛЕСМИР, 2007. С. 75.
6 Платон. Собрание сочинений: В 4 т. Т. II. М.: Мысль, 1993. С. 159.
Сами студенты нередко отмечают, что это утверждение можно отнести не только к любовным отношениям, но также к дружеским и приятельским.
Эриксимах говорит об Эросе как силе, разлитой по всему космосу, присутствующей в телах растений и животных и во всем сущем. Это всеобъемлющее божество, причастное ко всем делам людей и богов. Студенты размышляют о правомерности рассмотрения любви как явления не только психологического, но и космологического.
Мифологический, архетипический аспект любви предстает в рассказанном Аристофаном мифе о половинках, которые ищут друг друга, дабы восстановить утраченную целостность, исЦЕЛить разорванную человеческую природу, вернуть мощь и творческие способности. Миф об изначальном андрогине — универсальный архетип, глубоко укорененный в структурах человеческого бессознательного, поэтому всегда вызывает отклик и живое обсуждение. Этот миф, объявляя любовь обретением целостности и самодостаточности, оправдывает отсутствие этих качеств у человека, не нашедшего «пары», вследствие чего у одних людей возникает приятие, у других же — неприятие данного представления.
Но Платон беседует с нами устами не Аристофана, а Сократа; поэтому, когда слово берет Сократ, уровень обсуждения резко изменяется. Сократ повествует о ступенях восхождения к прекрасному самому по себе — через любовь к одному прекрасному телу (взыгравшие в юности гормоны), затем ко всем прекрасным телам (эстетическое наслаждение телесной красотой как таковой), через восхищение добродетелями и мудростью. Прекрасное само по себе — это Абсолютное Бытие (Благо), и достигающий его одновременно достигает истины, подлинной добродетели и бессмертия. Очевидно, кроме эстетического пути туда ведут пути познания и нравственного совершенствования, и в любом случае обретаются сразу все грани Абсолюта. Какую же роль в этом восхождении Платон отводит любви? Она — главный помощник на этом пути, на пути восхищения красотой.
В «Федре» конкретизируется сам механизм этой «помощи». Глядя на красоту здешнюю (любимое лицо, например, которое для влюбленного всегда прекрасно), человек припоминает красоту истинную, которую созерцал в высшем нематериальном мире до рождения, и в нем рождается подсознательное стремление в этот мир вернуться, и у души растут крылья. Но «мало остается таких душ, у которых достаточно сильна память» (250а)7. Поэтому не на всех красота действует одинаково. В одних вызывает, как у четвероногих животных, лишь желание покрыть и оплодотворить, а в других — благоговение и желание служить любимому существу, словно богу.
По окончании этой жизни возможны три исхода в зависимости от достигнутой человеком способности любить. «Если влюбленный и его любимец блаженно проводят здешнюю жизнь в единомыслии, владея собой и не нарушая скромности, поработив то, из-за чего возникает испорченность души, и дав свободу тому, что ведет к добродетели» (256Ь)8, они становятся крылатыми и легкими и возвращаются «домой». Другие, которых страсть застала врасплох, сохранившие верность друг другу, тоже никогда не сойдут во мрак и, полные желания окрылиться, будут странствовать вместе, пока это не произойдет. Но те, кто вступает в близкие отношения, разбавлен-
7 Платон. Собрание сочинений: В 4 т. Т. II. М.: Мысль, 1993. С. 159.
8 Там же. С. 165.
ные здравым смыслом и расчетом, будут бессмысленно слоняться десять тысяч лет по земле и под землей.
Любовное неистовство, ниспосланное Афродитой и Эротом, Платон почитал выше творческого (от Муз), мистериального (дионисийского) и выше вдохновенного прорицания (от Аполлона). Ибо оно помогает достичь главной цели земного существования — уйти так, чтобы больше не пришлось рождаться в материальном мире, т. е. вернуться на родину9, окончательно выздороветь10.
В «Федре» раскрывается связь любви с благоговением, т. е. обосновывается сопряженность любви со сферой сакрального. Любовь проистекает из сущностных свойств мироздания, и причины, ее порождающие, связаны с высшими сферами бытия: любовь возникает, если объект ее напоминает человеку красоту, виденную прежде, до рождения, в высших сферах. Безотчетное волнение и стремление вернуться туда приводит к росту крыльев души и в конечном итоге к действительному возвращению на небесную родину. Ближе к концу курса философии у студентов будет возможность рассмотреть черты сходства этой картины с той, что рисует В. С. Соловьев в книге «Смысл любви»: человек прозревает в предмете своей любви образ из высших сфер бытия, образ Божий, и его задача — реализовать этот образ, в истине уже действительный, в нашем бренном мире — и тем самым избавить его от бренности! Последней задачи Платон не ставил. В одном два учения сходны: любовь должна поднять эмпирическое существо в мир идеальный, в мир истины (любовь восходящая, amor ascendens). Но вторая задача — преобразовать, одухотворить материальный мир, вводя в него божественную сущность, Вечную Женственность, восстановленный образ Божий (любовь нисходящая — amor descendens) — для Платона, полагающего материальный мир лишь совокупностью теней, нехарактерна. У Платона и у Соловьева сходным образом объясняются свойственные любовному чувству обожествление предмета любви, священный трепет, благоговение и бесконечная преданность. Это отношение направлено не на эмпирическое существо, которое видят другие люди, а на связанную со сферой сакрального небесную сущность, истинную сущность, которую прозревает сквозь оболочку только любящий.
Интересно, что само изучение произведений Платона становится «духовным упражнением» в том смысле, в каком это выражение употребляет Пьер Адо. Прочтение текста и размышление над ним обеспечивает не только прирост информации, но и некоторую трансформацию системы ценностей.
Процессы, происходящие на посвященных текстам Платона семинарах, соответствуют античной философской традиции, согласно которой изучение любого философского текста должно преобразить читателя. О том, что такая задача не упускалась из виду, свидетельствуют «заключительные молитвы, которые неоплатоник Симпликий, толкователь Аристотеля и Эпиктета, иногда помещает в конце своих комментариев: здесь всякий раз возвещается, какое духовное благо можно извлечь из толкования того или иного сочинения, — например, чтение трактата Аристотеля «О небе» возвышает душу, чтение «Руководства» Эпиктета направляет разум»11.
Одно из главных благ, которые мы можем извлечь из занятий философией, — это самодостаточность, уменьшение значимости для нас внешних, независимых от нас
9 «В третий ты день, без сомнения, Фтии достигнешь холмистой» («Критон» 44Ь).
10 «Критон, мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудьте» («Федон» 118).
11 Адо П. Что такое античная философия? М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1999. С. 170-171.
факторов, в первую очередь материальных. Умение воздерживаться, обходиться без многого, спокойно претерпевать голод и стужу не мешает Сократу наслаждаться благами, когда всего вдоволь. Наличие или отсутствие материальных благ и комфорта, судя по рассказу Алкивиада о походе на Потидею, не влияет на расположение духа Сократа («Пир»). Самодостаточность мудреца выражается также в отсутствии зависимости от других людей: «Такой человек больше кого бы то ни было довлеет сам себе, поскольку ведет достойную жизнь, и в отличие от всех остальных мало нуждается в ком-то другом» («Государство» 387d-e)12. Третьим аспектом самодостаточности можно считать независимость суждений от «мнения большинства», ибо «большинство» не может быть в чем-либо компетентным, что блестяще обосновано в диалоге «Критон» (44с-& 47-48а)13.
У Сократа мы наблюдаем ровное отношение к людям, сделаться его «любимчиком» невозможно благодаря каким-либо качествам, будь то качества внешние или внутренние, что ясно показывают откровения Алкивиада о тщетности его попыток. Мудрец не делит людей на тех, кто достоин его внимания, и тех, кто недостоин.
Схожее представление о мудреце Пьер Адо находит в буддийских текстах; эти аналогии, а также выявление Мишелем Юленом экзистенциальных корней мистического опыта помогают ему преодолеть его скепсис по отношению к компаративизму в философии14. Подобное представление находим и в «Бхагавадгите»:
«Насытивший себя мудростью и осуществлением мудрости, стоящий на вершине, победивший чувства, воссоединенным именуется йогин, равный к золоту, кому земли, камню. К товарищу, другу, недругу, равнодушному, стороннику, противнику, безучастному, к праведным, грешным он отличается равномыслием»15.
Равное отношение ко всему и ко всем, свойственное мудрецу и служащее основанием его глубокого внутреннего спокойствия и безмятежности, мы находим затем у скептиков, киников и стоиков. Порой студенты самостоятельно сопоставляют данные представления, в других случаях им требуется наведение на такое сопоставление.
Специфика работы с текстовым материалом, когда мы имеем дело с будущими специалистами негуманитарного профиля, состоит в постоянном соотнесении утверждений или поступков главного героя с жизненной практикой студента. Беседа на семинаре выстраивается таким образом, что студент сопоставляет, к примеру, императивы, лежащие в основе поведения Сократа, с собственными императивами, его ценности с собственными ценностями. В итоге же подобное «духовное упражнение» может привести к следующей инверсии: в конкретных ситуациях собственный образ действий и мотивы соотносятся с образом действий Сократа и принципами, из которых данный образ действий проистекал.
В процессе изучения текстов Платона философия предстает перед студентами не только и не столько как рассуждение, сколько как искусство жизни, что позволяет им осознать огромное значение занятий философией, ибо именно философский акт, пользуясь словами П. Адо, может привести нас к самосознанию, адекватному видению
12 Платон. Собрание сочинений: В 4 т. Т. III. М.: Мысль, 1994. С. 151.
13 Платон. Собр соч.: В 4 т. Т. I. М.: Мысль, 1990. С. 98-99, 101-103.
14 Адо П. Что такое античная философия? М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1999. С. 248, 249, 293.
15 Махабхарата. Вып. II. С. 140.
мира, внутреннему покою и свободе, т. е. от неподлинного бытия к подлинному, как привел он главного героя платоновских диалогов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Адо П. Духовные упражнения и античная философия. М.; СПб: Изд-во «Степной ветер»; ИД «Коло», 2005.
2. Адо П. Что такое античная философия? М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1999.
3. Махабхарата. Вып. II. Бхагавадгита / Букв. и лит. пер. Б. Л. Смирнова. М.: БОЛЕСМИР,
2007.
4. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М.: Наука, 1993.
5. Платон. Собрание сочинений: В 4 т. Т. I. М.: Мысль, 1990.
6. Платон. Собрание сочинений: В 4 т. Т. II. М.: Мысль, 1993.
7. Платон. Собрание сочинений: В 4 т. Т. III. М.: Мысль, 1994.
8. Эпиктет. Беседы. М.: Научно-исследовательский центр «Ладомир», 1997.
