CC BY
66
Похилько Александр Дмитриевич,
кандидат философских наук, доцент, г Армавир, доцент кафедры философии и культурологи Армавирского государственного педагогического университета
ПРЕДПОСЫЛКИ АВТОНОМИИ ПРАВОВОГО СОЗНАНИЯ
п
^^^^ НАЧАЛЕ необходимо охаракте-
ризовать суть общей концепции автономии сознания, чтобы затем применить ее к анализу правового сознания. Автономия сознания трактуется как момент абсолютного в сознании, который существует в относительных формах на собственных социальных основаниях. Опровержимо, что автономия сознания всегда только относительна и неполна. Полную автономию сознания можно рассматривать как единство относительного и абсолютного моментов в системе отношений общественно-индивидуального сознания к общественно-индивидуальному бытию. В общественно-индивидуальное бытие мы включаем систему собственных оснований духовной жизни. Этим сегментам бытия функционально соответствуют секторы социальной, культурной, зна-ково-символической и личностной автономии сознания. Начало (природу) полной автономии сознания мы видим в нравственности с ее обратной детерминацией и искусстве с его самодетерминацией универсальности человека как субъекта культуры. Ядро полной автономии сознания, на наш взгляд, сосредоточено в таких превращенных формах социальной рациональности как религиозный, философский и научный культурные коды социальной памяти. Завершение полной автономии сознания мы находим в форме личностной автономии релевантного языкового сознания. Авторская концепция автономии сознания исходит из традиционной концепции относительной самостоятельности обще-
ственного сознания, но диалектически снимает ее по принципу соответствия. Что касается автономии правового сознания, то, казалось бы, здесь более уместно применить термин «относительная самостоятельность», а не «автономия» правового сознания. Но мы постараемся найти предпосылки именно автономии правового сознания в правовой культуре.
Автономия ближайшим образом связана с понятием свободы. В определении права должно присутствовать понятие свободы - самое важное для уяснения смысла правовой нормы. Общественное признание автономного субъекта (свободной и ответственной личности) является самым первым началом автономии правового сознания. Рассматривая личностный смысл права и его роль в формировании личности, Э.Ю. Соловьев дает следующее определение: «Право - это система установленных или санкционированных государством общеобязательных норм, обеспечивающая совместное граждански-политическое существование людей на началах личной свободы и при минимуме карательного насили»1.
Правовое сознание близко к политическому. Наличие тесных связей между ними указывает не только на их взаимодополняемость, но до известных пределов и на взаимозаменяемость. Правда, имеются и моменты их взаимоисключения и взаимного ограничения. Право ориентировано не на действие доминирования при неравенстве сил, а на исключение или смягчение момента рабства и гос-
1 Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас: очерки по истории философии и культуры. М., Политиздат, 199. С. 416.
_96
подства, поскольку игра с нулевым результатом крайне рискованна: все могут оказаться рабами. Поэтому из пролога в самом первом памятнике древневосточного права «Законы Хаммурапи» мы узнаем, что боги передали Хаммурапи царство для того, чтобы «сильный не притеснял слабого»1. При неразвитости одной из этих форм возможно ее частичное замещение другой: например, политических знаний - правовыми или, как чаще случается, правовых - политическими. Знание - основной способ существования правового сознания. Но важны также правовые убеждения, образно-эмоциональные основания и настроения, определяющие действия людей.
В свою очередь, соотношение экономических оснований и правовой формы автономии сознания настолько опосредствовано, что о нем можно говорить лишь условно, в исторической ретроспективе. Тезис о непосредственном отражении в правовом сознании экономического строя может быть признан адекватным по отношению к периоду общественного развития, когда формировалась частная собственность. На более поздних этапах правовое сознание самоопределялось (как особая форма общественного сознания) под воздействием утвердившейся в обществе той или иной системы права. Сам процесс начала правового сознания относится не к изначальному моменту его возникновения и развития, а начинается как бы «с конца», т.е. когда на первый план выступают не столько генетические (причинно-следственные), сколько вероятностные связи между правовым сознанием и факторами, обусловливающими его появление.
Мы рассматриваем правовое сознание в контексте духовной культуры. В классовом обществе право, действительно, выражает волю господствующего класса. Но если право едино, то правосознание, по крайней мере, двойственно, ибо в нем отражается антагонизм классов, противоположность их представлений о справедливости. Однако внутренние противоречия права вовсе нельзя отождествлять с внутренними диалектическими противоречиями правосознания. В отношении правового сознания, как, на наш взгляд, и в отношении политического сознания нельзя недооценивать роль культуры и особенно - общечеловеческих ценностей в отличие от классовых ценностей. Обращение к внутренним основаниям сознания позволяет лучше понять момент автономии правового сознания2.
Во-первых, внутренние противоречия правосознания отражают исторические тенденции развития общественного бытия, а право стремится к сохранению существующего положения дел и в этом смысле довольно консервативно, непротиворечиво. Правовые основания как нельзя лучше соответ-
ствуют понятию «основание» в диалектической логике, которое представляет собой опосредствованные диалектические противоположности, которые притуплены, положены. Основание - это примиренные противоречия за счет их идеального опосредствования.
Во-вторых, внутренние условия правосознания не только зависят от внешних, но и обладают собственным потенциалом, имеют свою силу. Например, к таким внутренним условиям относятся культура личности и общества в целом. Право - это «объективная» реальность, в то время, как культура - это рефлексивная установка, т.е. отношение к реальности со стороны субъекта. Правосознание соответствует равно уровню культуры субъекта правосознания.
В чем суть правового бытия, правовых оснований? На этот вопрос невозможно ответить без феноменологии. Феноменология интересуется самым главным в праве: что такое правовое по самой своей сути, в чем сущность права. Впервые подошел к раскрытию оснований правового сознания А. Рай-нах. Отметим в этом отношении его работу «Априорные основания гражданского права»3. Наряду с чистой математикой и чистым естествознанием есть также чистая наука права, складывающаяся, как и первые две дисциплины, из строго априорных и синтетических положений. Основные моменты концепции А.Райнаха заключаются в том, что:
1. Вообще существует чистая наука права, в которой выражаются чистые законы правового бытия (правовые суждения «синтетического априори»).
2. Позитивное право не совпадает с априорным.
3. Априорное право не совпадает с естественным.
Рассмотрим последовательно эти положения.
Первый момент. В принципе, можно утверждать, что общественное бытие в этом аспекте является чистым правовым континуумом как способом существования человека в его отношении к другим людям. Правда, оно является не трансцендентным, а трансцендентальным, т.е. не зависящим от эмпирического сознания, но находящимся в чистом сознании, зависящим от его «творческого воображения», основанным на «трансцендентальной апперцепции восприятия». Если А. Райнах определяет обещание как социальный акт и излагает его основания и последствия, то речь идет о сущностных предпосылках и последствиях. Это максимум того, что может сделать философия. «Поэтому мы и отказываемся от попытки определить понятия прав и обязательств. Легко видеть, что обычные определения «субъективного права» нечего не могут нам дать. Как мы могли бы, например, определить права как «позволение», если права очевидным образом относятся не к воле и образу действий лиц и если понятие позволения, очевидно, ничем не яснее поня-
1 Цит по: Приймак Ю.В. Социально-политический строй Старо-Вавилонской державы в правление шестого царя I Вавилонской (Аморейской) династии Хаммурапи (1792-1750 до н.э.). - Армавир, АГПУ, 2004. С. 13.
2 При этом ни в коей мере не третируя марксистскую концепцию правового сознания, а, наоборот, по достоинству оценивая ее сильные стороны.
3 Райнах А. Априорные основания гражданского права // Собрание сочинений. Пер. с нем. М., Дом интеллектуальной книги, 2001. С. 153-326.
97
тия правомерности. Или как мы могли бы принять определение «право есть власть воли или господство воли», если в пределах априорного учения о праве значимо то, что не воля, а лицо обладает властью, и что оно, далее, реализует свою власть не посредством своей воли, но посредством социального акта»1.
Второй момент. Позитивное право не совпадает с априорным.
«Мы должны со всей отчетливостью подчеркнуть как самостоятельность позитивного права по отношению к априорному учению о праве, так и независимость этого учения от позитивного права»2. Некоторые области социальной жизни не затрагиваются никаким позитивно-правовым нормированием. Но и в них можно обнаружить правовые образования, независимые от позитивного права. Следовательно, здесь также значимы указанные априорные законы.
Третий момент. Априорное право не совпадает с естественным правом.
Из этого следует, что в самом определении правового сознания следует учитывать его зависимость и независимость от внешних условий. Правовые основания имеют нерефлексивный характер и всегда, существуя в правовом сознании, воспроизводятся им лишь частично. Как отмечалось выше, общественное признание автономного субъекта (свободной и ответственной личности) является самым первым началом автономии правового сознания. Право - это справедливое разделение самого большого общественного блага - жизни (и ее формальных гарантий), из которого следуют свобода и предоставление любому индивиду возможности действовать в однородном социальном пространстве. Право исходит из такого общего блага как сохранение человеческой жизни. После обеспечения этого права может идти речь о других общественных ценностях (собственность, власть, честь, достоинство и т.д.). Общее благо стоит в ряду правовых ценностей выше индивидуальных прав. Автономия личности и индивидуальность при этом не ущемляются. Они временно «заключаются в скобки» с тем, чтобы зафиксировать самую абстрактную общечеловеческую ценность - общее благо как высший закон государства, предохраняющий его от тирании, олигархии и охлократии (по Аристотелю)3.
Автономия личности анализировалась русским философами, в том числе и философами права. По В.С. Соловьеву, «сущность права состоит в равновесии двух нравственных интересов: личной свободы и общего блага»4. Общее благо ограничивает, но не устраняет личную свободу. Аргументация
В.С. Соловьева состоит в следующем. Меры «против» преступника означают для него благо (хотя сам он этого может не понимать и оценивать наказание как «несправедливое»), исключают смертную казнь и пожизненное тюремное заключение. Возникает даже формально-логическое противоречие: общее благо не может исключать отдельных лиц, иначе оно было бы благом только лишь большинства. Из понятия общего блага следует, что, оно никак не может упразднять хотя бы одного из носителей этих интересов и стремлений, отнимая у него жизнь и хотя бы формальную возможность свободных действий; поскольку оно должно быть благом и этого человека. В противном случае оно само становится лишь частным интересом и теряет свое право быть общим правом5. Этому не противоречит определение права как системы установленных или санкционированных государством общеобязательных норм, обеспечивающая совместное граждански-политическое существование людей на началах личной свободы и при минимуме карательного насилия6.
В настоящее время обостряется проблема личностных прав (например, права на телесность, эвтаназию и так далее) как разновидности личных прав. Личные (гражданские) права и свободы призваны обеспечивать автономию индивида как члена гражданского общества, приоритет индивидуальных, внутренних ориентиров развития каждой личности. Современная антропология права7 обсуждает необычные вопросы: о транссексуальности, однополых браках, правах эмбриона, законности пересадки органов человека, праве на добровольный уход из жизни, клонировании и другие. Один из самых трудных вопросов: обладает ли человек правами и после смерти? Если сущность человека духовна, то дело не сводится к общепринятым правам торжественного обращения с телом умершего. Требуется уважение к его письменной или устной воле перед смертью, охрана авторских прав. Особое значение имеет право на духовную автономию личности после смерти. Например, у известных людей сфера частной жизни после смерти подвергается риску «вынесения на суд общественности». Средства массовой информации бывают просто беспощадны в отношении чести и достоинства, репутации человека, памяти родственников о нем. Есть мудрость в христианской презумпции личного бессмертия, которое необходимо полнее учитывать в соблюдении личностных прав.
Нельзя недооценивать роль гетерономии (внешних факторов) в формировании правового сознания. Как отмечал П.А. Сорокин, традиционно считалось (особенно в уголовном праве), что наказания
1 Там же. С. 232.
2 Там же.
3 См.: Аристотель. Политика // Собр. соч.: В 4 т.Т. 4. М., Мысль, 1984.
4 Соловьев В.С. Чтения о богочеловечестве. Духовные основы жизни. Оправдание добра. — Минск: Харвест, 1999. С. 794.
5 Там же. С. 795.
6 Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас: очерки по истории философии и культуры. М., Политиздат, 1991. С. 416.
7 Ковлер А.И. Антропология права. М.: НОРМА, 2002. С. 425-462.
_98
способны в значительной степени влиять на поведение индивида, заставляя его воздерживаться под страхом наказания от ряда поступков, запрещенных законом, или исполнять ряд поступков, требуемых тем же законом. Свою задачу П.А. Сорокин видел в том, чтобы обосновать это положение, к которому стали относились скептически. Основной его тезис: «Кары, так и награды влияли и влияют на поведение человека. Мало того, мы имеем смелость утверждать, что, если бы не было этих рычагов, поведение как целых народов, так и отдельных личностей было бы существенно ины»1. В отличие от животного человек, обладая сознанием, может представить себе будущее, которое детерминирует его поведение в настоящем. Даже дети не уступают соблазну съесть конфеты, если им это категорически запрещено. Представление о том, что родители будут недовольны и накажут, удерживает их от этого поступка. И чем культурнее человек, тем большее значение в его поведении играет целевая детерминация поведения. Гетерономия подчеркивает момент относительного в автономии, но не исключает, а предполагает переход от относительного момента к моменту абсолютного. Какова же диалектика абсолютного и относительного в праве?
В русской общественно-политической и философской мысли сталкивались крайние точки зрения в понимании соотношения абсолютного и относительного применительно к праву и правосознанию. Так, например, П.И. Новгородцев наиболее реалистически подходил к этому вопросу, считая, что право - это способ согласования интересов личности и государства. Он подчеркивал, «насколько важно правильное сочетание понятий абсолютного и относительного в идее прогрессивного развития... Абсолютизм высшей цели вполне уживается с релятивизмом практических средст»2. Право реализует относительную самостоятельность индивида по отношению к обществу и государству, выражая их суверенность по отношению друг к другу3.
Право в единстве его объективной и субъективной сторон выражает стремление к опосредствованию политики и морали, т.е. оно является «буфером» или «амортизатором» для сталкивающихся противоположных видов детерминации: прямой и обратной. Право сильно своей пассивностью, способностью гасить сильнейшие импульсы с материальной и духовной сторон, образуя компромиссную категорию «справедливость».
Отказ от права, преуменьшение его роли в об-
ществе могут привести к правовому нигилизму Например, моральный абсолютизм и радикализм Л.Н. Толстого обернулся консерватизмом и враждебностью по отношению к прогрессу и цивилизации, государству и праву. Вполне вероятно, что в основе нигилизма лежит идеал абсолютного, ни с чем не сравнимого достоинства личности. Он является своеобразной формой гуманизма, т.е. максимального раскрепощения потенциала человека4.
Известный русский философ и правовед И.А. Ильин разработал учение об аксиомах правосознания, о праве, основанном на духовном достоинстве и уважении к разнообразию. Аксиомы правосознания в настоящее время трактуются как правовые ценности, ментальные установки, которые подавляющее большинство признает идеалом справедливости. Аксиомы правосознания определяют существование и преобладание в правовом сознании либо правового бытия, либо правового нигилизма.
Основное понятие права - справедливость. Справедливость есть духовная сила права. Поражает глубокий реализм русских правоведов, сочетающийся с проповедью высочайшей духовности. Например, критикуется толстовская концепция непротивления злу силой. В чем ее суть? В том, что духовность человека состоит в его автономии. Внутренняя свобода человека и внешние проявления ее неприкосновенны5. Пока в человеке сильна воля к добру, ее не надо пресекать. Такой человек может ошибаться, и тогда ошибки надо помочь исправить. Слабость «автономного самостояния» требует не принуждения, а содействия усилиям по самовоспи-танию6. А если человек стремится к злу? В таком случае должна быть применена сила (но не насилие) против зла. Когда человек наполняет свою самостоятельность злыми деяниями, злоупотребляя автономией и извращает свою духовность, его личность раздваивается. Тогда возникает задача принуждения7.
Сделаем выводы. Специфика автономии правового сознания заключается в его основании, «социальном акте», точнее, социальном действии. При рассмотрении специфики автономии правового сознания можно говорить о стабильности правовых оснований и (формальной) непротиворечивости правовой формы сознания. Такая стабильность позволяет сделать вывод о более высокой степени автономности правового сознания по сравнению с автономией политического сознания. Общее благо стоит в ряду правовых ценностей выше индивиду-
1 Сорокин П.А. Человек, цивилизация, общество. М., Политиздат, 1992. С. 115.
2 Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., Правда, 1991. С. 100.
3 Другое дело, что в России отношение к государству, как к чему-то божественному ведет к идеализации последнего, а законы либо отождествляются с моралью, либо противопоставляются ей (закон либо благодать).
4 Еще Н. Ключевский и С. Соловьев в свое время обращали внимание на то, что в России правят не столько законы, сколько люди. Русский человек обходит или нарушает закон там, где это можно сделать безнаказанно; причем также поступает и правительство. Даже для советского периода можно говорить о правовом нигилизме, сочетающемся с нравственным максимализмом, как главной черте духовного опыта. Вопрос о правовом нигилизме остается и даже обостряется в наше время.
5 Там же. С. 364.
6 Там же.
7 Там же. С. 364-365.
99
альных прав. Автономия личности и индивидуальность при этом не ущемляются. Они временно «заключаются в скобки» с тем, чтобы зафиксировать самую абстрактную общечеловеческую ценность, общее благо как закон государства. Внутренние условия правового сознания не только зависят от внешних условий, но обладают собственным внутренним культурным потенциалом ненасилия («справедливость»). Противоречие между общим благом и справедливостью, разрешаясь, образует диалектику процесса правового сознания. Уже одно только подчеркивание принципа единства антропологического и социального означает утверждение ав-
тономности правового сознания в отличие от теории относительной самостоятельности общественного сознания, склонной к социоцентризму (момент индивидуального в правовом сознании усиливается, но во многом остается формальным). Автономия правового сознания на общесоциальном уровне еще не есть, говоря языком диалектической логики, «автономия-для-себя», ибо последней она становится, приобретая нравственную форму на уровне (горизонте) культурных оснований. Однако правовая культура содержит предпосылки автономии правового сознания в относительной форме.
