CC BY
92
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 808.2
Андреева Валерия Геннадьевна
Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
ПРЕДИСЛОВНЫЕ РАССКАЗЫ И РАССКАЗЫ О ГЕРОЯХ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ И.С. ТУРГЕНЕВА И Л.Н. ТОЛСТОГО
Автор статьи рассуждает о предисловныхрассказах и рассказах о героях в произведениях Тургенева и Толстого, отмечает их функциональные особенности и специфику, связанные с манерой, стилем, художественным методом писателей.
Ключевые слова: предисловный рассказ, рассказ о герое, изобразительное и выразительное начала, всеведение автора, причинно-следственные связи, композиция.
Впервые понятие «предисловный рассказ» использовал Д.С. Лихачев в статье «“Предисловный рассказ” Достоевского», опубликованной в сборнике статей 1971 года [1]. Лихачев принес в литературоведение словосочетание самого Ф.М. Достоевского, а в своей статье остановился как раз на предисловных рассказах в романах «Бесы» и «Братья Карамазовы».
По форме предисловный рассказ, как правило, является сообщением о событиях, произошедших с героями романа ранее. В предисловном рассказе дается биография персонажа, сообщаются ключевые или имеющие смысл для дальнейшего повествования происшествия из его прошлого. По сути дела, основой предисловного рассказа является история героя, сведения о нем, поэтому «предис-ловному рассказу» отчасти синонимично понятие «рассказ о герое».
По-нашему мнению, именно о «предисловном рассказе» говорить уместно тогда, когда сведения о жизни персонажа или нескольких героев даны обособлено от всего повествования и, самое главное, предшествуют появлению того или тех, о ком пойдет речь, в крайнем случае, представлены буквально сразу же после первой встречи читателя с новым лицом. Кроме того, эти сведения должны быть исчерпывающими, охватывать довольно продолжительное время из жизни героя. Понятно, что такое понимание предисловного рассказа оставляет нам для сопоставления лишь небольшой, ограниченный круг примеров. Предисловные рассказы у Тургенева мы видим в романах «Дворянское гнездо» и «Отцы и дети». У Толстого «найти» предис-ловные рассказы еще труднее, поскольку он умел представить всю прошлую жизнь героя в одном большом абзаце (вспомним историю Оленина). Конечно, с уверенностью можно назвать «предис-ловным рассказом», к примеру, историю Катюши Масловой в романе «Воскресение». Однако в данной статье мы постараемся показать основные функциональные отличия не только предисловных рассказов, но, что значительно объемнее, рассказов о героях в романах Тургенева и Толстого.
Самое главное отличие заключается в различном соотношении изобразительного и выразительного начал в историях о жизни героев в произведениях Тургенева и Толстого. Кроме того, варьируется это соотношение и у обоих авторов, что связано, в первую очередь, с основной целью каждого из рассказов.
А.Г. Цейтлин отметил, что «создавая характеристику персонажа, Тургенев очень часто подкреплял ее подробной биографией» [5, с. 135]. Литературовед подчеркнул, что не во всех своих романах Тургенев одинаково использовал возможность этого композиционного приема, а созданию развернутых биографий Тургеневым могло способствовать чтение романа И.А. Гончарова «Обрыв» или повести А.И. Герцена «Долг прежде всего». А.Г. Цейтлин справедливо констатирует разницу в предисловных рассказах. В зависимости от объема приведенных событий из жизни героя, от временного охвата, который характерен для рассказа о герое, он может выполнять разные функции. К примеру, показывать генетическое происхождение персонажа, объяснять противоречия его настоящего положения далеким прошлым (может быть, смешением кровей) или, наоборот, событиями не столь отдаленными.
В «Дворянском гнезде» автор очень подробно рассказывает историю Лаврецкого, посвящая ей несколько глав. В деталях Тургенев описывает воспитание Лаврецкого, его занятия, стремления и увлечения. В этом романе предисловный рассказ находится в соответствующей пропорции с дальнейшим повествованием, ведь в судьбе Лаврецкого просматриваются не только факты из жизни самого Тургенева, но история существования всего дворянского сословия. Предисловные рассказы содержательно и формально поддерживают композицию романа. К примеру, автор рассказывает историю героини («Читатель знает, как вырос и развился Лаврецкий; скажем несколько слов о воспитании Лизы» [4, т. 6, с. 107]) после чудесной музыки Лемма, когда герои (Лаврецкий и Лиза) духовно близки, переполнены волнующими их чувствами: «Лаврецкий до утра не мог заснуть; он всю ночь проси-
98
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ N° 5, 2012
© Андреева В.Г., 2012
дел на постели. И Лиза не спала: она молилась» [4, т. 6, с. 107].
В «Отцах и детях» мы видим три предислов-ных рассказа, ни один из которых не посвящен главному герою, но все три эти рассказа помогают лучше понять Евгения Базарова. В «Дыме», а тем более в «Нови», изобразительная сила предисловных рассказов Тургенева немного слабеет, однако и в этих романах Тургенев остается мастером описаний, будь то любовная история молодых Литвинова и Ирины, столь подробно и красочно освещенная автором, или, к примеру, история Машуриной. При этом в романе «Новь» Тургенев уделяет историям второстепенных героев едва ли не большее внимание, нежели прошлому Нежданова и Марианны, вспомним, хотя бы, описание событий жизни Маркелова. Таким образом, автор подводит читателя к мысли о важности настоящего момента, о ценности текущей жизни.
Примечательно наличие в романе «Новь» истории Фомушки и Фимушки Субочевых, которая представляет собой не предисловный рассказ, а, скорее, «вставной рассказ», настолько, на первый взгляд, небольшое повествование о прошлом, о законсервированном быте двух до смешного похожих друг на друга супругов, не согласуется с целым произведения. Но эта история, где вновь проявляется мастерский изобразительный талант Тургенева, создавшего «живые» описания «дедовского деревянного дома на краю города» Субочевых, своеобразного «оазиса», оттеняет непонимание некоторыми героями романа течения настоящей жизни с ее неуклонными, но постепенными изменениями.
В произведениях Толстого рассказы о героях также очень важны. Но, в отличие от предислов-ных рассказов Тургенева, у Толстого изобразительное начало уступает выразительному, особенно в романе «Анна Каренина». У Толстого мы улавливаем еще большую зависимость характера рассказов о героях от основной цели автора и композиции произведения.
Во-первых, рассказ о герое может сообщать читателю об этапах духовного развития, которые проходил персонаж Толстого ранее, или о его душевном опыте, что особенно важно тогда, когда автор показывает нам «растущего», нравственно совершенствующегося, меняющегося человека. Уместно вспомнить тут Оленина, в рассказе о котором автор не только упоминает о его действиях и поступках, но и описывает огромные возможности этого человека, его духовный потенциал, способность совершить «неповторяющийся порыв»: «Оленин слишком сильно сознавал присутствие в себе этого всемогущего бога молодости, эту способность превратиться в одно желание, в одну мысль, способность захотеть и сделать, способность броситься головой вниз в бездонную пропасть, не зная, за что, не зная, зачем. Он носил в себе это
сознание, был горд им и, сам не зная этого, был счастлив им» [3, т. 6, с. 8].
Во-вторых, история героя может быть призвана сообщить нам о его происхождении и воспитании. И здесь все произведения Толстого пронизывает одна система ценностных ориентиров, близкая и дорогая самому писателю. Ведь, как отметила Н.А. Никитина, «Толстой имел уникальный генофонд...», «всю свою жизнь стремился продолжить дело князя Волконского .», более того, писатель впитал созданную дедом и отцом философию сельского хозяйства, «понимаемую как культ семьи, как состояние счастливой безмятежности и покоя» [2, с. 15, 17, 40]. К примеру, Константин Левин и Алексей Вронский в романе «Анна Каренина» с самого начала резко противопоставлены с точки зрения наличия семейных ценностей и отношения к родным людям.
В «предисловном рассказе» в романе «Воскресение» мы видим историю падения, нравственной деградации героини. Продуманный, четко и без лишних сведений и деталей написанный предис-ловный рассказ помогает читателю понять, что приезд к тетушкам Нехлюдова, конечно, сыграл в жизни Катюши роковую роль, однако, помимо этого, была в героине предрасположенность к чему-то нехорошему, наследственная, врожденная ограниченность, может быть, еще и усиленная воспитанием тетушек.
Часто именно рассказы о героях помогают читателю понять, как важно для Толстого было самовоспитание, самосовершенствование человека -способность, свойство, которым в разной степени наделены его герои. Создавая в уме своеобразную характеристику героев, выстраивая их иерархию, которую невозможно представить без сопоставления персонажей, читатель должен учитывать как отправную точку героя, тот потенциал, который ему дан, так и силы персонажа, его способность сосредоточиться, заняться работой.
В «Анне Карениной» мы видим еще одну интересную особенность рассказа о герое, заключающуюся в его способности некоторым образом изменять уже сформированное читательское мнение о том или ином персонаже. Например, Толстой сообщает о прошлом Каренина только во втором томе романа, когда Анна уезжает с Вронским, а Алексей Александрович остается один с сыном. В данном случае рассказ о прошлом Каренина призван скорректировать отношение читателя к этому герою как к «министерской машине». Толстой дает нам понять, что почти ни один человек не может быть оценен однозначно и наверняка, раз и навсегда. Разумеется, появление рассказа о герое в определенном месте романа у Толстого продумано, психологически обосновано. Потеря Анны, ее отъезд делают Каренина абсолютно одиноким: «Отчаяние его еще усиливалось сознанием, что он был совер-
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ .№ 5, 2012
99
шенно одинок со своим горем» [3, т. 19, с. 176177]. В этот момент и вспоминаются герою все подобные мгновения жизни, на протяжении которой Каренин по-разному скрывался от одиночества, старался его избежать. Мы узнаем, что после смерти матери самым близким человеком Каренину был брат. Брат умер сразу после женитьбы, но Алексея Александровича стала поддерживать Анна, с отъездом которой одиночество, наконец, оказалось катастрофическим.
Между предисловным рассказом и дальнейшим произведением существует особая временная граница, которая может быть различной. Иногда автор подводит предисловный рассказ, рассказ о герое к последним дням «до событий в романе», чтобы до начала действия, до завязки оставался один шаг. Такой предисловный рассказ мы видим в «Казаках» Толстого.
Как мы уже отмечали, предисловный рассказ, расположенный в самом начале произведения, предваряет основные сюжетно-композиционные элементы романа. Однако бывает и так, что по мере развития произведения в нем возникают новые герои, и автор рассказывает об этих лицах перед их появлением или сразу после него. Подобную организацию мы видим в романе «Отцы и дети», где три предисловных рассказа расположены в тексте произведения не друг за другом.
В «Отцах и детях» один рассказ посвящен истории жизни Николая Петровича Кирсанова и находится в самом начале произведения, другой повествует о прошлом Павла Петровича Кирсанова и представлен уже после появления и первого знакомства читателя с Базаровым, третий содержит сведения о жизни Анны Сергеевны Одинцовой до встречи с Базаровым. Эти три рассказа абсолютно самостоятельны, однако в художественном целом романа они соотносимы друг с другом и со всем текстом. Все три рассказа представляют собой три не очень счастливые истории жизни. Соотнесение всех трех предисловных рассказов просто необходимо читателю для создания объективной картины. Но важнее другое: читатель должен увидеть не время, а людей в определенном времени. Он должен осознать, уловить единый взгляд на этих героев. Во всех трех предисловных рассказах мы видим мотив напрасного старания, даром потраченных сил, который потом получит многочисленные реализации в связи с развивающимся конфликтом Базарова с миром и собой.
Тот факт, что в предисловных рассказах о Павле Кирсанове и Анне Одинцовой мы не увидим определенных дат, имеющихся в рассказе о Николае Петровиче, позволяет нам предположить, что Николай Петрович в значительно большей степени, нежели два других персонажа, плывет по течению жизни. Такая ситуация создает и определенный парадокс, который прояснится лишь в даль-
нейшем, по мере развития действия в романе: несмотря на деятельный характер Павла Петровича и Одинцовой, на систему существующих у них прочных убеждений, эти люди, стремившиеся по-своему выстроить свою судьбу, оказываются обманутыми жизнью, тогда как Николай Петрович остается счастлив и спокоен. В предисловном рассказе о Николае Кирсанове нет ни слова о его счастливой жизни с молодой Феничкой. Это происходит потому, что именно в романе, уже в действии, в реальности, автору нужно создать систему сопоставлений и противопоставлений на основе жизненных ценностей, образа существования.
В романе «Отцы и дети» предисловные рассказы позволяют лучше понять поступки героев. К примеру, в предисловном рассказе, посвященном Анне Сергеевне Одинцовой, мы видим мотив ру-котворности жизни и противопоставленный ему мотив ее предрешенности. Указанные мотивы у Тургенева являются основой для изображения характера героини. Оказывается, она решительна, смела и пассивна одновременно: «Бывало, выйдя из благовонной ванны, вся теплая и разнеженная, она замечтается о ничтожности жизни, об ее горе, труде, и зле... Душа ее наполнится внезапною сме-лостию, закипит благородным стремлением; но сквозной ветерок подует из полузакрытого окна, и Анна Сергеевна вся сожмется, и жалуется, и почти сердится, и только одно ей и нужно в это мгновение: чтобы не дул на нее этот гадкий ветер» [4, т. 7, с. 84].
Более того, легкие антитезы предисловного рассказа в тексте романа оборачиваются трагедиями сомневающихся и колеблющихся натур. Павел Петрович живет по «остаточному» принципу, Одинцова хочет чего-то, сама не зная чего. Загоняя себя в рамки определенного образа, поведения, герои Тургенева перестают понимать и других, и себя. «Я и себя не понимала», - подумает Одинцова, написав в записке Базарову о взаимном непонимании [4, т. 7, с. 98].
Сопоставление рассказов о героях у обоих авторов позволяет нам отметить, что Тургенев чаще старается объяснить читателю недосказанности, прорисовать существующие причинно-следственные связи. Именно поэтому в рассказах о героях и предисловных рассказах у Тургенева так ярко чувствуется авторское всеведение, которое, кстати, если говорить о художественных произведениях в целом, намного в большей степени характерно для Толстого.
Ближе всего к Толстому, постоянно увлекающему читателя в скрытые параллели и сравнения, Тургенев окажется в «Нови». Именно в этом романе читатель впервые не найдет «ключа» для понимания того или иного образа, реципиенту придется идти путем аналитической работы, чтобы собрать целое. Это очень хорошо заметно и по историям
100
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ №» 5, 2012
героев в этом романе, по описаниям их жизни и быта. При внимательном чтении становится заметно, что мотив немощности, ярко реализованный в описании Паклина («Головка эта осмотрелась, закивала, засмеялась - причем выказала множество крошечных белых зубков - и вошла в комнату вместе со своим тщедушным туловищем, короткими ручками и немного кривыми, немного хромыми ножками» [4, т. 9, с. 137]) будет относиться и к другим положительным героям: Машуриной, Маркелову, самому Нежданову. Даже в описании усадьбы Маркелова увидим мы что-то очень напоминающее по впечатлению портрет Паклина: «Амбар-чик, конюшня, погребок, избушка с полуобвалив-шейся соломенной крышей - с одной стороны; с другой - крохотный пруд, огородец, конопляники другая избушка с такою же крышей.» [4, т. 9, с. 198]. Не расцветшими, не способными вполне понять жизнь с ее богатством оказываются многие герои «Нови». К ним, кстати, отчасти примыкает и Марианна («Марианна принадлежала к особенному разряду несчастных существ. [4, т. 9, с. 209]), то страдающая, то возмущающаяся и негодующая, но не ценящая жизни.
У Толстого чаще, нежели у Тургенева, мы встречаемся с непосредственным рассказом героя о себе. Как правило, это происходит тогда, когда автору принадлежат описания других лиц, обстановки, природы, когда писателю необходимо показать уникальный мир другой души, иную систему ценностей, особый взгляд на жизнь, который, по какой-либо причине, не подвластен описанию от третьего лица. Вспомним, к примеру, «Холстомера» или «Хаджи-Мурата».
В пределах небольшой повести контраст между рассказом самого автора о лошади и рассказом о Никите Серпуховском был бы резким, мог показаться гиперболизированным, кроме того, он звучал бы несколько навязчиво и неправдоподобно на фоне описания лошадей. А вот голос пегого мерина, рассказанная им самим история еще более уси-
ливают контраст между двумя мирами, которым никогда не понять друг друга. Д.П. Святополк-Мирский назвал «Холстомера» сатирой на человеческую цивилизацию с точки зрения лошади. Примерно то же самое, то есть непреодолимую пропасть между двумя укладами жизни, двумя мирами, видим мы в «Хаджи-Мурате». О своем прошлом, по просьбе князя Воронцова, Хаджи-Мурат рассказывает сам, и читатель видит всего героя, отмечая его искренность (Хаджи-Мурат не скрывает однажды нашедшего на него испуга), целеустремленность, жизненную мудрость и последовательность в неприятии не свойственного ему образа жизни.
Таким образом, предисловные рассказы и рассказы о героях в произведениях Тургенева и Толстого имеют свои особенности, связанные с манерой и художественным методом авторов. Изобразительное начало в рассказах Тургенева позволяет читателю в большей степени представить образ человека, портрет, уловить черты его характера, которые проявятся в последующем. В толстовских рассказах о героях мы находим те особенности представляемой писателем личности, которые позволяют нам создать ее духовно-нравственный облик, увидеть его формирование, предположить возможность его преображения или искажения в будущем.
Библиографический список
1. ЛихачевД.С. «“Предисловный рассказ” Достоевского» // Поэтика и стилистика русской литературы. - Л.: Наука, 1971. - С. 189-194.
2. Никитина Н.А. Повседневная жизнь Льва Толстого в Ясной Поляне. - М.: Молодая гвардия, 2007. - 395 с.
3. Толстой Л.Н. Поли. собр. соч. в 90 тт. - М.: Худ. лит, 1928-1958.
4. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. в 30 тт. - М.: Наука, 1978-1999.
5. Цейтлин А.Г. Мастерство Тургенева-романи-ста. - М.: Сов. писатель, 1958. - 435 с.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ №» 5, 2012
101
