CC BY
74
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 10 (148).
Филология. Искусствоведение. Вып.30. С. 131-134.
«ПРЕДЪЕВРАЗИЙСТВО» Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО (А. П. ВЕРСИЛОВ И Ч. Ч. ВАЛИХАНОВ)
В статье рассматриваются А. П. Версилов (герой романа Ф. М. Достоевского «Подросток») и Ч. Ч. Валиханов (друг писателя) как люди, предвосхитившие в своих суждениях идеи евразийства (историософского течения в русской эмиграции ХХ века) в вопросе о необходимости межнационального диалога. Обосновывается допустимость использования термина «предъевразийство» по отношению к Версилову и Валиханову
Ключевые слова: Ф. М. Достоевский, Ч. ство.
Одной из ярчайших личностей среди сибирских знакомых Ф. М. Достоевского в период семипалатинской ссылки был казах Ч. Ч. Валиханов (религиовед, этнограф, путешественник). Вопрос о значении фигуры Ва-лиханова в формировании образа Версилова в романе «Подросток» Ф. М. Достоевского неоднократно поднимался в литературоведении. Часто сходство между ними отрицается1. Другие исследователи помимо Валиханова выделяют ряд возможных прототипов образа Версилова (А. И. Герцен, В. С. Печерин, П. Я. Чаадаев)2. Третьи находят точки соприкосновения Версилова и Валиханова, учитывая, что в лице последнего Достоевский «... столкнулся с феноменом синтеза двух культур: мусульманской и европейской»3. Так, Г.
А. Ашитова выявляет общую для обоих позицию: «В способностях сильного ума, настолько критического, чтобы не стать ни славянофилом, ни западником, заключается <...> еще одна общая черта Валиханова и Версилова»4. И действительно, они оба не принимают ни одной из двух концепций. Все человечество, с точки зрения и западников, и славянофилов, движется зигзагообразно к достижению общей цели, понимаемой ими по-разному: общечеловеческая цивилизация во главе с германским народом - у первых, и всеславянское единение во главе всего человечества - у вторых. И те, и другие исходят из концепции единства мирового развития. Версилов не славянофил: «Венеция, Рим, Париж, сокровища их наук и искусств, вся история их
- мне милей, чем Россия»5. Он и не западник: «Высшая русская мысль есть всепримирение идей <...> один я, как русский, был тогда в Европе единственным европейцем (13; 375376), «.вот уже столетие, как Россия живет
I. Валиханов, А. П. Версилов, предъевразий-
решительно не для себя, а для одной лишь Европы!» (13; 377). Русские и европейцы Версилову одинаково дороги.
По мнению Версилова и Валиханова, каждая национальная культура должна вбирать лучшие достижения иных цивилизаций. Так, романный герой рассматривается и как вероятный социалист (социализм для него - возможный путь развития России, заимствуемый с Запада), и как религиозный агитатор. распространяющий христианство на Западе (случай с веригами). Для Валиханова первостепенное значение имеет европейское просвещение, еще не проникнувшее на азиатский Восток. Позиция Версилова и Валиханова характеризуется отрицанием универсальной, «высшей» культуры и цивилизации. В этом смысле они предвосхищают идеи евразийца Н. С. Трубецкого6.
Скитальчество Версилова по Европе - это попытка убедиться в том, насколько необратимы пути европейских народов, потерявших нравственные ориентиры. Себя Версилов называет «философствующим деистом». Он
- носитель идеи распространения христианства (православия) на Западе. Сам Достоевский понимает под православием бого- и человеколюбие, народное чувство (23; 130). Именно христианство как особая система мировидения человека, согласно Версилову, должно противостоять атеистическим (а потому губительным) явлениям современного ему Запада.
Вообще, вопрос о религиозности Версилова еще не решен в литературоведении. Образ претерпел значительную эволюцию в черновых записях, но и в окончательном варианте у него не исчезает странная, кощунственная для христианина мысль о том, что основа
отношения к людям у Христа и Магомета -презрение к ним: «Где-то в Коране Аллах повелевает пророку взирать на “строптивых” как на мышей, делать им добро и проходить мимо, - немножко гордо, но верно. <...> Любить своего ближнего и не презирать его
- невозможно» (13; 175). Аркадий же в ответ восклицает: «Как же вас называют после этого христианином?..» (13; 175). Следовательно, религиозность Версилова - это лишь необходимость, один из путей сохранения духовности на Западе, «осколков святых чудес» (13; 377). Представления Версилова об исламе трудно назвать гуманистическими. На это указывает и В. В. Борисова7. Именно скрытое презрение к людям, по мнению исследователя, характеризует Версилова. Здесь конкретно-историческое содержание подменяется субъективно-психологической интерпретацией. Борисова по этому признаку ставит Версилова в один ряд с Раскольниковым, который решился переступить. Позиции обоих во многом антигуманны. Раскольников страшен своей бесчеловечной теорией, а Версилов - представлениями о человеке и доброте: «.любить людей так, как они есть, невозможно. И однако же должно. И потому делай им добро, скрепя свои чувства, зажимая нос и закрывая глаза (последнее необходимо). Переноси от них зло, не сердясь на них по возможности, памятуя, что и ты человек» (13; 174). Ущербность такого мировоззрения становится более явной, если принимать во внимание, что в черновом варианте Версилов искаженно воспринимает не Магомета, а Христа: «Без сомнения, Христос не мог их любить, он их терпел, он их прощал, но, конечно, презирал» (16; 156-157). В окончательном варианте Христос заменен Мухаммедом.
Однако, несмотря на подобные ошибочные суждения, Версилова можно поставить в один ряд с Валихановым и назвать в числе героев Достоевского, через мировоззрение которых реализуются его предъевразийские взгляды. Делается это на основании стремления Версилова к «взаимопомощи» в отношении других (европейских) народов (через распространение религии). Сам факт обращения героя к религии в век атеизма и бездуховности уже свидетельствует о гуманизме мировоззрения героя, даже учитывая его неверные представления о человеке. Валиханов же говорит об отрицательном воздействии религиозных догм на сознание человека. Это
не мешает ему быть космополитом и верить в положительный исход межнационального общения. Таким образом, искажение христианской (религиозной) морали Версиловым и валихановское отрицание религии как таковой, думается, не мешают соотносить мировоззрение обоих с евразийским и называть их предъевразийцами.
Именно стремление (или желание) Версилова вмешиваться в жизнь европейских народов и делать им добро, позволяет считать его «всечеловеком»8. Рамки одной нации для него оказываются тесными, как и для Валиханова. А сам Андрей Петрович подчеркивает такую черту у русского человека, считая себя полноценным представителем этой нации: «Один лишь русский, даже в наше время <....> получил уже способность становиться наиболее русским именно лишь тогда, когда он наиболее европеец. <...> Я во Франции - француз, с немцем - немец, с древним греком - грек и тем самым наиболее русский. Тем самым я
- настоящий русский и наиболее служу для России, ибо выставляю ее главную мысль» (13; 377). О какой мысли идет речь? Версилов является носителем идеи Достоевского о «Золотом веке», воплощающей мечту писателя о счастливом будущем всечеловеческого единения (13; 375).
Вопрос о «всечеловечности» стал одним из важнейших и в концепции евразийства, которое в лице П. Н. Савицкого (под псевдонимом Логовиков П. В.) заговорит о ней как «определяющей установке сознания» («нет в мире народа, судьбы которого были бы безразличны для русских») и выдвинет лозунг «От россиеведения к мироведению»9. Путь России-Евразии определяется всечеловеческими, религиозными, всемирными задачами. Однако «всеслужение человечеству» начинается с самопознания и самоопределения и должно привести в конце концов к «выполнению задач вселенских»10. Таким образом, категория «всечеловечность» становится началом, объединяющим романного героя Достоевского и мыслителей ХХ века среде русской эмиграции. Последние окончательно встают на почву русской религиозно-философской мысли с ее пафосом преодоления разрыва между храмовым и внехрамовым, мечтой о всецелой христианизации жизни. Этот аспект евразийской теории сегодня подвергается широкому изучению. Так, А. Г. Гачева прослеживает эволюцию евразийства, находя его религиоз-
ные истоки в трудах Хомякова, указывая на их углубление и развитие Достоевским, Соловьевым, Федоровым и связывая рассуждения этих мыслителей в цепь одним началом
- признанием идеи богочеловечества11.
Сделав носителем центральной идеи своего творчества - идеи «Золотого человечества» - Версилова, писатель упоминал в рукописях романа «Подросток» имя своего казахского друга. А Г. А. Ашитова выявляет некоторые черты, характерные для Версилова как представителя «генотипа трагических скитальцев»12, и ставит в этом смысле его в один ряд с Валихановым.
Валиханова можно назвать «человеком-универсом», что прослеживается как в его трудах, так и в воспоминаниях современников: «Он был слишком европеец, более европеец, чем многие русские <.> Эта привязанность к Европе не отрывала его от его народа, напротив, европейский дух, в котором он воспитался, обязывал его смотреть на себя как на слугу своего киргизского народа»13. По его мнению, Европа в лице России - первый и главный «партнер» у киргизов. Он явился инициатором новой казахской культуры, направленной на преодоление этнической замкнутости и ориентированной на приобщение к мировой культуре. Например, Валиханов предложил учредить в округах вместо татарских (исламских) школ русские. С одной стороны, здесь налицо критическое отношение Валиханова к религии, с другой - доверительное отношение к российскому образованию (сам он его получил в одном из лучших учебных заведений Сибири). И не случайно Достоевский скажет ему: «Вспомните, вы первый киргиз - образованный по-европейски вполне»14. При этом возрождение Степи просвещенный казах представлял как гармонической синтез национального с элементами европейской культуры, подчеркивая, что нововведения должны осуществляться лишь с учетом традиций. Так, он требовал от российского правительства не ликвидировать обычного права казахов - адата - и сохранить в неизменном виде суд биев.
Идея распространения христианства в мире (на Западе), реализующаяся в романе через высказывания Версилова и поддержанная евразийцами в ХХ веке, в определенной мере соотносима с идеей Валиханова о веротерпимости как необходимом качестве любого народа, стремящегося к прогрессу, т. к.
она не ставит препятствий на пути развития знания, с которым рьяно борется религиозный фанатизм. В данном случае «религиозность» романного героя и атеизм реального человека
- это следствия желания преодолеть узконациональные интересы. Религия, по Версилову, способна объединить народы. Валиханов же отталкивается от «коранического деления людей на православных и неверных»15, что, по его мнению, создает преграды между людьми разного вероисповедания. Объединяющим народы фактором, по Валиханову, являются научные достижения, европейское знание, которые необходимо внедрять на Востоке. Версилов пассивен («думы» о судьбах России и Европы, прерывающиеся робкими попытками реализоваться через «вериги», носимые им в Европе), а Валиханов активно работает на научном и общественно-политическом поприще.
Таким образом, под «предъевразийством» Версилова и Валиханова стоит понимать отрицание универсальной, ведущей культуры и цивилизации, восприятие своего народа в непосредственном диалоге с соседствующими, понимание необходимости последовательного и положительного взаимовлияния народов на разных уровнях (культура, просвещение и др.). Версилов обращается к Западу, от чего ушли евразийцы первой половины ХХ века, подчеркивавшие необходимость «разворота» на Восток. Но для него, тем не менее, характерно это «евразийское» мироощущение, восприятие своей нации в позитивном диалоге с другими. Это и определяет его «предъ-евразийство». И, думается, сами евразийцы, назвавшие в числе пролагателей путей своего направления философской мысли и Ф. М. Достоевского, учитывали его стремление к «всечеловечности». Думается, создавая образ Версилова, героя неоднозначного, мятущегося, Достоевский не случайно вспоминал Ва-лиханова - человека, своей судьбой доказавшего необходимость такого межнационального диалога.
Примечания
1 Фетисов, М. И. Литературные связи России и Казахстана : 30-50-е годы XIX века / М. И. Фетисов. - М. : АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького, 1956. - 383 с.; Сатпаева, Ш. К. Чокан Валиханов и русская литература : ист,- филол. очерки / Ш. К. Сатпаева. -Алма-Ата : Жазушы, 1987. - 181 с.
2 Долинин, А. С. В творческой лаборатории Достоевского : (История создания романа «Подросток») / А. С. Долинин. - Л. : Сов. писатель, 1947. - 173 с.
3 Ашитова, Г. А. Чокан Валиханов как один из прототипов образа Версилова (роман «Подросток») / Г. А. Ашитова // Ф. М. Достоевский и национальная культура / под ред. Г. К. Щен-никова, А. В. Подчиненова. - Челябинск : Че-ляб. гос. ун-т, 1994. - Вып. 1. - С. 306-317.
- С. 306.
4 Там же. - С. 316.
5 Достоевский, Ф. М. Полн. собр. соч. : в 30 т. / АН СССР, Ин-т рус. лит. (Пушкин. дом).
- Л. : Наука, 1972-1990. - Т. 13 : Подросток : Роман. - 1975. - С. 377. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием в скобках тома и страниц.
6 Трубецкой, Н. С. Наследие Чингисхана / Н. С. Трубецкой; Ин-т рос. истории РАН. - М. : Аграф, 1999. - 554 с. - (Новая история).
7 Борисова, В. В. Национальное и религиозное в творчестве Ф. М. Достоевского (проблема этно-конфессионального синтеза) / В.
В. Борисова ; Башкирск. гос. пед. ин-т. - Уфа, 1997. - С. 31.
8 О всечеловечности см.: Бердяев, Н. А. Миросозерцание Достоевского / Н. А. Бердяев.
- М. : АСТ, 2006. - 256 с.; Митрополит Иоанн. Одоление смуты / Митрополит Иоанн. -СПб., 1995. - С. 12.
9 Логовиков, П. В. Научные задачи евразийства / П. В. Логовиков // Тридцатые годы : Утверждение евразийцев. - Париж : Изд-во евразийцев, 1931. - С. 53-64. - С. 59, 62.
10 Там же. - С. 63.
11 Гачева, А. Г. Неизвестные страницы евразийства конца 1920-1930-х годов. К. А. Чхеидзе и его концепция «совершенной идеокра-тии» / А. Г. Гачева // Вопр. философии. - 2005.
- № 9. - С. 147-167. - С. 158.
12 Ашитова, Г. А. Чокан Валиханов... - С. 313.
13 Потанин, Г. Н. Чокан Чингисович Валиха-нов / Г. Н Потанин // Валиханов, Ч. Ч. Собр. соч. : в 5 т. - Алма-Ата : Наука КазССР, 1968.
- Т. 4. - С. 572.
14 Чокан Валиханов в воспоминаниях современников / сост., подгот. текста, вступит. ст. и коммент. А. Ахметова. - Алма-Ата : Казгосиз-дат, 1964. - С. 81.
15 Ашитова, Г. А. Чокан Валиханов. - С. 313.
