CC BY
43
Права человека в евразийскому! пространстве
Шевчук С.С., Петров Н.В.
ПРАВОВЫЕ ГАРАНТИИ ОХРАНЫ ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ ГРАЖДАНИНА ПРИ ОКАЗАНИИ МЕДИЦИНСКИХ УСЛУГ
Цель: Исследование осуществления и защиты права граждан на медицинскую тайну, выявление проблем и противоречий в действующем законодательстве, предложение путей его совершенствования и развития.
Методология: Использовались как общие методы научного познания, так и специальные методы системного, формально-догматического, сравнительно-правового познания.
Результаты: В статье проанализирован правовой режим медицинской (врачебной) тайны, обосновано, что врачебная тайна является непременным условием защиты социального и правового статуса пациента. Установлено, что право на врачебную тайну, возникшее первоначально как этическое предписание, трансформируется в правовое правило, влекущее юридическую ответственность за его нарушение. Авторы исходят из того, что соблюдение и охрана врачебной тайны сводятся к недопущению противоправного вторжения в частную жизнь гражданина. Обосновывается, что правовые основания для ограничения права на неприкосновенность врачебной тайны должны устанавливаться только законом.
Новизна/оригинальность/ценность: Статья обладает высокой научной ценностью, поскольку является одной из первых попыток через призму практики ЕС выявить правовой режим врачебной тайны и ее правовое регулирование в Российской Федерации.
Ключевые слова: личные неимущественные права, охрана частной жизни гражданина, медицинская тайна, право на врачебную тайну, ограничения принципа неприкосновенности врачебной тайны.
Shevchuk S.S., Petrov N.V.
LEGAL GUARANTEES OF PROTECTION OF PRIVATE LIFE OF A CITIZEN IN THE PROVISION OF MEDICAL SERVICES
Purpose: To study the implementation and protection of the right of citizens to medical secrecy, to identify problems and contradictions in the current legislation, to suggest ways to improve and develop it.
Methodology: Both General methods of scientific knowledge and special methods of system, formal-dogmatic, comparative-legal were used.
Results: The article analyzes the legal regime of medical (medical) secrecy, justifies that medical secrecy is an indispensable condition for protecting the social and legal status of the patient. It is established that the right to medical secrecy, which originally arose as an ethical prescription, is transformed into a legal rule that entails legal responsibility for its violation. The authors assume that the observance and protection of medical confidentiality is reduced to preventing illegal invasion of a citizen's privacy. It is proved that the legal grounds for restricting the right to inviolability of medical confidentiality should be established only by law.
Novelty/originality/value: The Article has a high scientific value, as it is one of the first attempts to identify the legal regime of medical secrecy and its legal regulation in the Russian Federation through the prism of EU practice.
Keywords: personal non-property rights, protection of private life of a citizen, medical secrecy, right to medical secrecy, restrictions on the principle of inviolability of medical secrecy.
Основополагающей для утверждения социально-правового статуса гражданина является сложившаяся и охраняемая система нравственных и правовых ценностей, важное место в которой по праву принадлежит медицинской тайне (в узком смысле - врачебная тайна). Соблюдение и охрана права на врачебную тайну сводятся, прежде всего, к использованию кем бы то ни было информации о личной жизни гражданина, в том числе информации о состоянии его здоровья, лишь с его согласия.
Современная медицина непрерывно развивается: разрабатываются новые лекарства, появляются революционные методы лечения, изменяются подходы к диагностике. Все это отражается не только на отрасли в классическом понимании,
но и на соответствующих правовых отношениях. Так, в Российской Федерации наблюдается значительный рост правовой грамотности населения в области медицины, а на первый план выходит обеспечение приватности частной жизни и, как следствие, сохранность личных данных человека и гражданина, включая медицинские данные. Судами все чаще рассматриваются споры о неправомерном разглашении или отказе в предоставлении медицинских сведений, в том числе увеличивается количество подобных дел и в Суде ЕС.
Разглашение обозначенных сведений может стоить пациенту места работы или даже жизни, поэтому в современном мире остро стоит вопрос о защите такой информации. В ЕС для обозначения медицинских данных используется термин
«чувствительные данные» - sensitive data. Однако российские законодатель и суды по факту занимают позицию, согласно которой охраняются только те медицинские сведения, которые можно отнести к врачебной тайне. В ст. 4 Федерального закона Российской Федерации «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» в качестве основного принципа охраны здоровья закрепляется принцип соблюдения врачебной тайны. Тем самым право на врачебную тайну, возникшее первоначально как этическое правило, которому должен следовать каждый медик, трансформируется в правовое предписание, нарушение которого влечет предусмотренную законом юридическую ответственность.
Одновременно следует учитывать то, что тезис об абсолютном праве на врачебную тайну без учета интересов всего общества не может быть признан состоятельным. Если сохранение врачебной тайны грозит вредом обществу в целом или окружающим больного лицам, следует исходить из необходимости защиты их интересов, что нашло отражение в п. 3 ст. 55 Конституции РФ. Анализируя вышеизложенное, полагаем, что сущность соблюдения и охраны неприкосновенности частной жизни вообще и врачебной тайны в частности заключается в законодательном определении правового режима врачебной тайны.
В основу режима правового регулирования соответствующих отношений должны быть положены объективно-правовые требования, не обусловленные субъективным отношением к охране права на врачебную тайну пациента или каким-либо его поведением. Полагаем, что не должно иметь значения то, обращался ли пациент к врачу по поводу охраны соответствующих сведений или он относится к их разглашению безразлично. Не должно допускаться разглашение сведений, составляющих врачебную тайну, также лицами, которым они стали известны при обучении, прохождении практики, исполнении профессиональных или служебных обязанностей [1, с. 104].
Под правовым режимом обеспечения врачебной тайны понимается определенный в законодательстве режим овладения, использования и распространения любой информации о здоровье пациента. Объектом правовой охраны врачебной тайны будут являться сведения об определенном заболевании и факт обращения за медицинской помощью, в том числе режим оказания медицинских услуг, результаты медицинских исследований и т. п. [1, 7].
Мы поддерживаем позицию авторов, полагающих, что не должны подлежать огласке не
только данные о самой болезни, но и сведения о функциональных особенностях организма больного, физических недостатках, вредных привычках, особенностях психики, интимных и семейных сторонах жизни [2, с. 15]. С учетом этого, на наш взгляд, понятие врачебной тайны, закрепленное в п. 1 ст. 13 ФЗ РФ «Об охране здоровья граждан в Российской Федерации», не может претендовать на полноту и объективность, в чем мы можем убедиться, обратившись к данной норме.
Обязанность соблюдения врачебной тайны возложена не только на врачей, но и на иных сотрудников медицинских организаций, участвующих в процессе оказания медицинской помощи. Вполне очевидно, что употребление в законодательстве термина «врачебная тайна» недостаточно корректно, поскольку при этом происходит неоправданное сужение круга лиц, обязанных сохранять тайну информации, полученной при исполнении должностных обязанностей, в связи с чем предлагаем использовать более широкое понятие - «медицинская тайна» [7].
Таким образом, в Российской Федерации для полноценной защиты персональных медицинских данных они должны быть квалифицированы судом как врачебная тайна. На наш взгляд, такой подход является слишком ограниченным и может мешать полноценной правовой защите персональных медицинских данных. Косвенно на это указывает и незначительное число судебных прецедентов, касающихся утечки медицинской информации. Иной подход прослеживается в практике Суда ЕС.
В отличие от отечественных судебных органов Суд ЕС уделяет особое внимание не только врачебной тайне, но и в принципе любой информации медицинского характера, которая стала известна третьим лицам или была ими разглашена.
Первый прецедент на данную тему был рассмотрен в 2003 г. (дело С-101/01, Lindquist, 06.11.2003) [3]. Заявитель обжаловал действия ответчика - миссис Линдквист, которая опубликовала в интернете данные о своих 18 коллегах без их согласия (имена, место работы, хобби, номера телефонов, семейное положение), а также тот факт, что один из них повредил ногу и находился на больничном. Она удалила данные, как только кто-то из коллег выразил свое несогласие, однако ей все равно было предъявлено обвинение в нарушении законодательства о защите данных. Суду необходимо было ответить на вопрос, является ли информация на домашней странице о том, что упомянутый коллега повредил ногу и находится на больничном по медицинским показаниям,
персональными медицинскими данными, которые согласно ст. 8 (1) Директивы не могут быть обработаны (Директива 95/46/ЕС Европейского парламента и Совета ЕС от 24 октября 1995 г. о защите физических лиц в отношении обработки личных данных и о свободном перемещении таких данных [4]; в 2000 году в ее развитие был принят Регламент Европейского парламента и Совета ЕС № 45/2001 от 18 декабря 2000 г. о защите отдельных лиц в отношении обработки персональных данных учреждениями и институтами Сообщества и о свободном перемещении таких данных [5] (далее - Регламент № 45/2001)). Европейский суд постановил: «Информация о том, что человек повредил ногу и находится на больничном, входит в понятие «персональные данные» по смыслу статьи 8 (1), так как это положение следует толковать широко, с тем чтобы охватить все аспекты как физического, так и психического здоровья человека».
Данный кейс дал толчок дальнейшему рассмотрению дел о неправомерном обращении с персональными медицинскими данными.
В деле F-46/09, V & EDPS v. European Parliament ответчик обжалует решение Европейского парламента об отказе заявителю в трудоустройстве на основании профессиональной непригодности. В период с февраля 1997 г. по март 2006 г. заявительница работала с перерывами в нескольких отделах Европейской комиссии (далее - Комиссия) на должности помощника или временного сотрудника совокупно около трех лет. Последняя должность, которую она занимала с сентября 2005 г. по март 2006 г., - помощник в Европейском бюро по борьбе с мошенничеством. 27 февраля 2006 г. заявительница получила уведомление о том, что она прошла отборочные испытания для занятия должности агента по полноценному рабочему контракту. В связи с этим ее имя было включено в окончательную базу данных кандидатов Европейского бюро по отбору персонала, успешно прошедших необходимые тестирования для занятия должности. Статус «успешного кандидата» сохраняется в течение трех лет.
В июне 2006 г. два главных управления Комиссии выразили желание принять на работу заявительницу. Она была приглашена для прохождения медицинского осмотра, по результатам которого должно было быть вынесено решение о ее пригодности для выполнения обязанностей в соответствии со ст. 83 Положений о персонале. 26 июня 2006 г. медицинская служба Комиссии в Брюсселе (Бельгия) провела медицинское обследование: заявительницу осмотрел доктор К.
Уже 29 июня 2006 г. заявительница отправила электронное письмо г-ну Ф., главе медицинской службы Комиссии, с жалобой на предполагаемое ненадлежащее поведение д-ра К. по отношению к ней во время медицинского осмотра 26 июня 2006 г.
Г-н Ф. принял меры по расследованию жалобы, и, несмотря на отсутствие доказательств в отношении фактов ненадлежащего поведения врача К., было решено поручить рассмотрение дела заявителя другому доктору. 26 сентября 2006 г. медицинский работник Комиссии опубликовал медицинское заключение о том, что заявительница физически непригодна для занятия должности. Заявительница попыталась обжаловать данное решение, однако жалоба была отклонена.
Спустя два года заявительница была приглашена для занятия контрактной должности в парламенте. Для окончательного утверждения кандидатуры также было необходимо пройти медицинскую комиссию. Чтобы не затягивать процедуру, парламент запросил копию медицинской карты заявительницы у медицинской службы Комиссии. Оценив состояние здоровья заявительницы на основе предоставленной информации, парламент отозвал свое предложение о работе на том основании, что она не может работать ни в одном из учреждений ЕС. Заявительница подала жалобу на решение парламента на основании ст. 90 (2) Положений о персонале, которую парламент отклонил. Тогда заявительница решила обратиться в Суд. В исковом заявлении она утверждала, что ее медицинское досье, собранное Комиссией, должно было использоваться только в отношении ее найма Комиссией. По мнению истицы, парламент нарушил право на уважение частной жизни и правила, касающиеся защиты персональных данных, в частности относительно распространения медицинских данных и передачи медицинской карты, а также неправомерности вынесенного медицинским работником парламента решения. Она аргументировала это тем, что:
- во-первых, медицинский работник вынес свое заключение на основании документов Комиссии;
- во-вторых, эти документы должны были храниться в архивах Комиссии в соответствии с Руководством по процедурам медицинской службы не более шести месяцев, и, более того, поскольку заявительница не заняла должность в Комиссии, медицинские данные, полученные в ходе осмотра, не должны были быть внесены в медицинскую карту;
- в-третьих, ст. 6, 7 Регламента № 45/2001 запрещают передачу медицинских данных из Комиссии в парламент. Медицинские данные, хранящиеся в архивах Комиссии, были собраны исключительно с целью принятия заявительницы на работу в Комиссию, а значит, они не могут быть использованы в других целях и обработаны другой организацией;
- в-четвертых, задача медицинского работника парламента состоит в том, чтобы провести независимое медицинское обследование перед приемом на работу, а не расследовать историю болезни заявителя.
По мнению парламента, данное решение не нарушает правила о защите персональных данных, так как ст. 7 Регламента № 45/2001 предусматривает, что передача личных данных между учреждениями возможна, если они необходимы для законного выполнения задач, которые входят в компетенцию получателя. Рассматриваемый перевод был сделан для того, чтобы дать возможность парламенту выполнить одну из своих задач - проверку физической подготовленности кандидата перед устройством на работу. Кроме того, такая передача данных была оправдана заботой о том, чтобы избежать ненужных медицинских осмотров и дать администрации возможность получить полную информацию.
Рассмотрев доводы двух сторон, Суд постановил, что право на уважение частной жизни, закрепленное в ст. 8 ЕКПЧ и вытекающее из общих конституционных традиций государств-членов, является одним из основных прав, охраняемых правопорядком ЕС. В частности, оно включает в себя право человека хранить в тайне состояние своего здоровья. Передача третьему лицу, в том числе другому учреждению, персональных данных, относящихся к состоянию здоровья человека, собранных учреждением, представляет собой вмешательство в частную жизнь соответствующего лица независимо от того, каким образом получена информация. Регламент № 45/2001 действительно предусматривает осуществление межведомственных трансфертов, однако ст. 7 носит весьма общий характер. Кроме того, в ст. 6 говорится, что персональные данные обрабатываются только для целей, для которых они были собраны. Цель сбора Комиссией данных заключалась в определении пригодности заявителя для выполнения обязанностей на посту Комиссии. Использование их для определения ее пригодности к должности в парламенте означало бы изменение цели. Каждое учреждение является независимым работодателем и автономно в управлении своим
персоналом. Изменение цели не предусмотрено ни в одном правовом тексте.
Суд отметил, что право на конфиденциальность медицинских данных охраняется законодательством ЕС не только для защиты частной жизни больных, но и для сохранения их доверия к медицинскому органу и медицинским услугам в целом. Ввиду чрезвычайно интимного и чувствительного характера медицинских данных возможность передачи или передача такой информации третьей стороне, даже если эта сторона является другим учреждением или органом ЕС, без согласия соответствующего лица запрещены. Регламент № 45/2001 предусматривает в связи с этим в ст. 10 (1), что обработка медицинских данных в принципе запрещена с учетом ограничений согласно ст. 10 (2).
Кроме того, парламент ни в коем случае не мог утверждать, что заявительница намеренно отказалась сообщить ему, что она работала в Комиссии или что она уже прошла медицинское обследование в другом учреждении. Из пунктов 29, 31 решения о непригодности очевидно, что администрация и заявительница договорились о том, что последняя должна направить в парламент в январе 2009 г. требуемый пакет документов. Таким образом, заявительница могла предоставить парламенту эту информацию до того, как она приступила к исполнению своих обязанностей, или по случаю медицинского осмотра, на который она была приглашена и который должен был состояться 7 января 2009 г.
Таким образом, Суд пришел к выводу, что, во-первых, заявительница не дала согласия на передачу своих данных. Во-вторых, перевод не был «необходим для целей соблюдения конкретных прав и обязанностей нанимателя в области трудового права» в соответствии со ст. 10 (2) (Ь). Обязанность парламента контролировать пригодность к службе могла быть достигнута менее интрузивными средствами. Суд ЕС присудил аннулировать решение парламента и выплатить заявительнице компенсацию в размере: 5 тыс. евро - материальный ущерб, 20 тыс. - моральный ущерб.
Обязанность сохранять врачебную тайну не должна прекращаться со смертью гражданина. Право на врачебную тайну, принадлежавшее умершему, может осуществляться и защищаться другими лицами, прежде всего, его наследниками. В данном случае прослеживается известный праву феномен «переживания» личными правами своего носителя. Полагаем, что защита прав лица после его смерти может осуществляться третьими лицами и в собственных интересах, на-
пример, если право на врачебную тайну касается наследственных заболеваний.
В п. 4. ст. 13 ФЗ РФ «Об охране здоровья граждан в Российской Федерации» закреплен перечень оснований предоставления сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя. В целом мы поддерживаем позицию законодателя по ограничениям права на неприкосновенность врачебной тайны, поскольку их основания оправданы публичными интересами и соответствуют требованиям ч. 2 п. 2 ст. 1 ГК РФ. Однако, судя по редакции п. 4 ст. 13 обсуждаемого закона, данный перечень является исчерпывающим и не подлежит расширительному толкованию, что не соответствует действительности [6, с. 103]. Многочисленными подзаконными правовыми актами значительно расширен перечень оснований для предоставления сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия пациента (например, утвержденное Постановлением Правительства Российской Федерации Положение о военно-врачебной экспертизе). Полагаем, что признать правомерными ограничения субъективных прав граждан на врачебную тайну, предусмотренные подзаконными правовыми актами, не представляется возможным, поскольку гражданские права могут быть ограничены, как было отмечено ранее, только на основании федерального закона.
Пробелом представляется тот факт, что законом не определен круг лиц, имеющих право сообщать сведения, составляющие врачебную тайну. На наш взгляд, принятие решения о сообщении уполномоченным лицам сведений, составляющих врачебную тайну, должно входить в компетенцию администрации лечебной организации, что должно найти отражение в законе [7].
Следует иметь в виду, что некоторые лечебные организации обязуются оказывать медицинские услуги анонимно, не устанавливая личности пациента. Такая возможность предусмотрена законодательными актами. Например, ФЗ РФ «О предупреждении в Российской Федерации заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита (ВИЧ-инфекции)» гарантируется доступность медицинского освидетельствования, в том числе и анонимного. В данном случае возникает серьезная проблема достижения оптимального сочетания публичных и частных интересов. Несмотря на то, что анонимность лечения мешает искоренению многих распространенных заболеваний, тем не менее, обязательную диагностику предрасположенности к болезни законодатель не форсирует по той причине, что любое принуж-
дение приводит к немедленной потере доверия к государственной медицине и повальному оттоку пациентов в частный сектор. Отсутствие достаточно развитого и сильного частного медицинского сектора может привести, в свою очередь, к тому, что принудительная регистрация больных повлечет потерю групп риска организациями государственной медицины, поэтому последствия принятия любых норм в этом отношении должны тщательно просчитываться. Тем не менее, представляется, что право пациента на анонимность также не должно иметь абсолютного, ничем не ограниченного характера [6].
Пристатейный библиографический список
1. Шевчук С.С., Петров Н.В. Проблемы ограничения личных неимущественных прав граждан в сфере оказания медицинских услуг: монография. Ставрополь, 2016.
2. Сергеев Ю.Д. Врачебная тайна и ее правовое обеспечение // Медицинский вестник. 2000. № 1.
3. Case C-101/01/ Criminal proceedings against Bodil Lindqvist [Электронный ресурс]. URL: https://eur-lex. europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:620 01CJ0101&from=EN.
4. Directive 95/46/EC of the European Parliament and of the Council of 24 October 1995 on the protection of individuals with regard to the processing of personal data and on the free movement of such data [Электронный ресурс]. URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/en/ TXT/?uri=CELEX%3A31995L0046.
5. Regulation (EC) № 45/2001 of the European Parliament and of the Council of 18 December 2000 on the protection of individuals with regard to the processing of personal data by the Community institutions and bodies and on the free movement of such data [Электронный ресурс]. URL: https://publications.europa.eu/en/publication-de-tail/-/publication/0177e751-7cb7-404b-98d8-79a564ddc629/ language-en.
6. Шевчук С.С. Правовой механизм ограничения личных неимущественных прав граждан в сфере здравоохранения: монография. Ставрополь: Ставрополь-сервисшкола, 2004.
7. Шевчук С.С., Ландина О.В. О некоторых проблемах ограничения субъективных гражданских прав в сфере здравоохранения // Ленинградский юридический журнал. 2015. № 5. C. 102-110.
References (transliterated)
1. Shevchuk S.S., Petrov N.V. Problemy" ogranicheniya lichny"x neimushhestvenny"x prav grazhdan v sfere oka-zaniya medicinskix uslug: monografiya. Stavropol", 2016.
2. Sergeev Yu.D. Vrachebnaya tajna i ee pravovoe obe-spechenie // Medicinskij vestnik. 2000. № 1.
3. Case C-101/01/ Criminal proceedings against Bodil Lindqvist [E"lektronny"j resurs]. URL: https://eur-lex.eu-ropa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:62001 CJ0101&from=EN.
4. Directive 95/46/EC of the European Parliament and of the Council of 24 October 1995 on the protection of individuals with regard to the processing of personal data and on the free movement of such data [Exlektronnyxj resurs]. URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/en/ TXT/?uri=CELEX%3A31995L0046.
5. Regulation (EC) № 45/2001 of the European Parliament and of the Council of 18 December 2000 on the protection of individuals with regard to the processing of personal data by the Community institutions and bodies and on the free movement of such data [Exlektronnyxj resurs].
URL: https://publications.europa.eu/en/publication-detail/-/ publication/0177e751-7cb7-404b-98d8-79a564ddc629/lan-guage-en.
6. Shevchuk S.S. Pravovoj mexanizm ogranicheniya lichny'x neimushhestvenny'x prav grazhdan v sfere zdravo-oxraneniya: monografiya. Stavropol": StavropoFservisshkola, 2004.
7. Shevchuk S.S., Landina O.V. O nekotory"x prob-lemax ogranicheniya subxxektivnyxx grazhdanskix prav v sfere zdravooxraneniya // Leningradskij yuridicheskij zhurnal. 2015. № 5. C. 102-110.
