Правовая антикультура субъектов российского права Текст научной статьи по специальности «Право»

А. С. Бондарев*

ПРАВОВАЯ АНТИКУЛЬТУРА СУБЪЕКТОВ РОССИЙСКОГО ПРАВА

Правовая антикультура субъектов российского права является серьезным отрицательным фактором реализации правовых норм. Правовая антикультура в нашем понимании - это правовая неразвитость субъекта права. Наличие серьезных дефектов в его правовых знаниях, правовых убеждениях и в итоге - в его правовом поведении. Кратко ее можно определить как сплав (неразрывную взаимосвязь и взаимодействие) незнания субъектом права (либо знание поверхностное, искаженное), его правовых предубеждений и правовой пассивности либо противоправной активности.1 Где правовая предубежденность есть отрицательная установка субъекта права в отношении определенных правовых явлений, содержащая негативные правовые эмоции и чувства, формирующие его правовое пассивное либо противоправное активное поведение. Нормы права, как известно, есть общеобязательный и формально определенный социальный инструмент управления поведением субъектов права в существенно важных общественных отношениях для обеспечения нормальной жизни их в социально неоднородном и весьма противоречивом современном российском обществе. Как метко выразился И. А. Ильин, «положительное право, по самому существу своему, обращается к разумной воле человека, как к самоуправляющемуся центру; основная задача его в том, чтобы каждый индивидуум управлял своим внешним поведением согласно его требованиям и предписаниям».2 Конкретизируя данную мысль, ученый продолжает: «Положительное право исполняет свое назначение тогда, когда простое сознание его правил слагает в душе человека мотив к его соблюдению, т. е. тогда, когда индивидуальный дух приемлет его в порядке самообязывания» 3 Еще детальнее раскрывает интеллектуальный процесс, необходимый для реализации позитивного права его субъектами, Н. А. Гредескул: «Осуществление права хоть и

* Кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Пермского государственного университета.

1 Подробно см.: Бондарев А. С. Правовой нигилизм - форма правовой антикультуры личности // Вестник Пермского университета. Юридические науки. Пермь, 2001. Вып. 2. С. 7 - 21.

2 Ильин И. А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 60.

3 Там же. С. 61.

заканчивается внешними физическими результатами, но всегда пролегает через повиновение ему граждан, т. е. через чистый психологический процесс... Право воздействует на индивидуальную волю граждан и только через нее может найти себе действительное осуществление. Акт волевой предшествуется и подготавливается здесь чисто интеллектуальным процессом распознавания содержания права, т. е. уяснения себе того, что право желает... Только после того, когда человек усвоил себе, распознал, умственно произвел перед собой содержание права, - только после этого и можно говорить о его охоте повиноваться праву или об отсутствии таковой. Таким образом, повиновение праву, как процесс психологический, и именно как идео-двигательный акт, распадается на две совершенно ясно отличительные части: 1) часть, заполненную работой идей, и 2) часть двигательную, волевую, или работу интеллекта и работу воли».4

Другими словами, реализация позитивного права генетически связана с правокультурностью своих субъектов. Чем выше уровень правовой культуры и ниже уровень правовой антикультуры субъекта права, тем активней он будет пользоваться своими субъективными правами, исполнять свои правовые обязанности и соблюдать правовые запреты; и, наоборот,

- чем выше его правовая антикультура и ниже правовая культура, тем ниже активность субъекта в использовании своих субъективных прав, тем чаще исполняет он свои правовые обязанности и соблюдает правовые запреты под страхом юридического наказания либо уже под воздействием реального правового принуждения. Эта закономерность обусловлена тем, что носитель правовой антикультуры не обладает развитой эмоцией интереса к праву к его познанию, глубокому осмыслению ценности права для достижения личных и общественных интересов и потребностей. Он, следовательно, не «интериоризирует» правомерных стандартов поведения. Это означает, что предусмотренные нормами позитивного права стандарты возможного и должного правомерного поведения не переходят из разряда внешних в разряд его внутренних норм правомерного поведения. Сам субъект права в таком случае не становится источником и хранителем этих норм, не следит за их соблюдением и не испытывает за свои правовые поступки ответственности прежде всего перед собой, перед своей совестью.

Внешне реализация норм позитивного права выражается в деяниях субъектов права, использующих свои субъективные права, исполняющих

4 Гредескул Н. А. К учению об осуществлении права. Интеллектуальный процесс, требующийся для осуществления прав. Харьков, 1900. С. 41 - 42.

свои субъективные обязанности и строго соблюдающих правовые запреты. Реализация норм права происходит только в правомерном поведении субъектов права. В теории права принято различать непосредственные и опосредованные формы реализации норм права. Непосредственно реализовать норму права - это значит самому субъекту права, которому в соответствии с данной нормой права предоставляется субъективное право, либо на которого возлагается субъективная обязанность при возникших предусмотренных данной нормой права юридических фактах, самостоятельно, без какой-либо дополнительной властной команды (решения), использовать свое возникшее субъективное право и исполнить свою субъективную обязанность. Непосредственно реализуется большая часть регулятивных норм права. Часть регулятивных и все охранительные нормы права реализуются только через акты применения данных правовых норм. Коль в системе современного российского права, как и в любой современной цивилизованной системе права, подавляющее большинство действующих норм права - регулятивные нормы, их непосредственная реализация имеет огромное значение для формирования цивилизованного правопорядка в нашей стране.

В юридической науке чаще всего различают три непосредственных формы реализации норм права: использование, исполнение и соблюдение. Выбор формы реализации права зависит от вида реализуемой нормы права. Запрещающие нормы права реализуются субъектами права непосредственно, в форме соблюдения установленного правового запрета. Суть этой формы реализации - не нарушать установленный нормой права запрет на определенные действия. Такова пассивная форма реализации норм права.

Обязывающие нормы права реализуются непосредственно в форме исполнения субъектом права установленной позитивной правовой обязанности при возникновении предусмотренных данной нормой права юридических фактов. В отличие от пассивного соблюдения юридического запрета, установленного запрещающей правовой нормой, исполнение позитивной правовой обязанности, установленной обязывающей нормой, осуществляется посредством активных действий субъекта права.

Управомочивающие нормы права реализуются субъектами права в форме использования предоставляемых им данными нормами права субъективных прав. Использование права - это практическая правомерная деятельность субъекта права, соответствующая его субъективным правам, предоставляемым данной управомачивающей нормой права при возник-

ших юридических фактах, предусмотренных ее гипотезой. Эта форма реализации норм права также выражается в активной правомерной деятельности субъектов права. Выбор формы реализации норм права субъектами права во многом зависит от модели (системы) правового регулирования, сложившейся в данном обществе на данном этапе его развития. Различают две модели, или две системы правового регулирования: дозволительную (диспозитивную) и обязывающую. Суть первой модели - «в предоставлении лицу возможности самому, своей волей определить собственное поведение, что открывает простор для действий лица по своему усмотрению... Модель, логическая схема построения материала в этом случае сводится к двум элементам: субъективное право + юридические гарантии».5 Суть второй модели правового регулирования - «в обеспечении организованности, строгого порядка в жизни общества, во взаимоотношении людей, в обеспечении общественной дисциплины. И потому исходным пунктом в цепи правовых средств является здесь юридическая обязанность, а двумя главными элементами рассматриваемой модели являются: правовая обязанность + юридическая ответственность».6 Говоря о двух моделях правового регулирования человеческого поведения в государственно организованном человеческом обществе, особое внимание следует обратить на следующие два обстоятельства.

1. В обеих моделях - и в дозволительной, и в обязывающей - используются одни и те же правовые средства: позитивные обязывания, запреты, дозволения. Так как они «по своей сути носят субстационарный характер, образуют “вещество”, “тело”, ’’материю” права как объективной реальности... образуют, если угодно, протоматерию, протовещество, - тот первичный исходный материал, который так или иначе проявляется в различных юридических классификациях и из которого складываются основные конструктивные построения позитивного права, типы регулирования».7 Модель правового регулирования, следовательно, обусловливает не разницу в видах основных компонентов, а существенную разницу в соотношении этих компонентов в структурах обязывающих и дозволительных моделях правового регулирования. Так, в структуре обязывающей модели правового регулирования главное место занимает обязывание, а в дозволяющей модели - дозволение. Отсюда в обязывающей модели ведущую и организующую функции призвана выполнять государственная власть. Она и устанавливает правовые обязан-

5 Алексеев С. С. Право. Азбука, теория, философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 382.

6 Там же. С. 383.

7 Там же. С. 352.

ности субъектов права, осуществляет контроль за их исполнением, наказывает субъектов права, не исполняющих или ненадлежаще исполняющих свои юридические обязанности. Дозволение же в этой модели по существу сводится к праву требования управомоченного лица выполнить обязанным перед ним лицом свои правовые обязанности и к праву на властную поддержку государством этих требований в случае отказа обязанного лица выполнять их добровольно.

В дозволительной же модели правового регулирования ведущей и активной силой должен выступать сам субъект права, осознавший свои правомочия и реализующий их самостоятельно через правомерные действия. Он не должен превышать своих правомочий и для обеспечения своих правопритязаний может требовать от компетентных государственных органов соответствующей помощи. А может и вовсе отказаться от тех или иных правопритязаний, например, простить долг должнику.

Разницу правопритязаний и правовой обязанности, а также различие их места в правовом регулировании ученые заметили давно, еще в ходе обсуждения вопроса о функциях норм права. Как пишет известный дореволюционный правовед Ф. В. Тарановский, Цицерон характеризовал юридические нормы как веления и запреты. Ритор Квинтилиан упускал веления, но зато относил к функциям права кроме запрета еще воздаяние, ограничение, наказание и дозволение. Юрист Модестин (III в.) приведенные мнения цицерона и Квинтилина объединил и к функциям норм права отнес: веление, запрет, дозволение и наказание. Позиция Модестина стала традиционной. Она сохранялась в юриспруденции без изменений вплоть до критики его известным немецким ученым XIX в. Савиньи, когда из формулы Модестина были удалены две функции нормы права. Излишней признана ее карательная функция, являющаяся лишь придатком к предварительному велению или запрету. Обращено внимание, во-вторых, на то, что «запрет есть не что иное, как веление чего-либо не делать» и, следовательно, нет основания наряду с повелительной функцией ставить еще и запретительную. Таким образом, юристы нового времени признали за нормами права только две функции: веление и дозволение, или, «как стали говорить юристы нового времени, - предоставление».8

Однако по поводу указанных двух функций не сложилось единого мнения. Если одни признали наличность названных обеих функций, то другие исключают дозволение и сводят действие юридических норм лишь

8 Подробнее см.: Тарановский Ф. В. Энциклопедия права. Юрьев, 1917. С. 110 - 115.

к единственной функции - к велению. Ученые, признавшие наличие у норм права двух функций, полагали, что они выполняются раздельными нормами права. Для чего в объективном праве существует два порядка норм: повелительные и дозволительные (предоставительные). Признание же двух видов параллельных норм поставило перед учеными новый вопрос. Какой из этих двух видов юридических норм наиболее важный, основной по своему значению «для правовой регламентации социального поведения индивидов?» И на этот вопрос не последовало однозначного ответа. Те, кто признал первенство за повелительными нормами, исходили из того, что основная задача права заключается в повелительном установлении обязанностей. Только благодаря установленным обязанностям для одних индивидов, могут возникать дозволения (предоставления) или полномочия для других. По мнению других ученых, первичной задачей объективного права является наделение индивидов особыми полномочиями для обеспечения их свободной деятельности в обществе и только необходимость признания и уважения этих полномочий другими и вызывает необходимость в установлении для них (других) обязанностей «непрепятствования и даже содействия полномочным». Нельзя не отметить и такой примечательный факт, что тогда же некоторые ученые пытались отстаивать мысль о наличии у юридических норм помимо веления и дозволения еще и особой отрицательной функции. Для выполнения этой функции, считали они, следует устанавливать особые юридические нормы - нормы-запреты. К ним «относятся, например, из римского права запрещение дарения между супругами, безнаказанность кражи, совершенной родственниками в нисходящей линии у родственников в линии восходящей». Ф. В. Тарановский критически относился к данной точке зрения.9

В отечественной юридической науке - и в советское время, и сегодня - традиционным является мнение о значимости для правового регулирования всей «триады» правовых средств: позитивного обязывания, запрета, дозволения. «Именно эта троица, - пишет С. С. Алексеев, - предопределяет деление регулятивных юридических норм на три основные группы - обязывающие, запрещающие, управомочивающие. От этой вездесущей “троицы” зависит деление форм реализации права также на три разновидности

- “исполнение”, “соблюдение”, “использование”».10

9 Там же. С. 113.

10 Алексеев С. С. Право. Азбука, теория, философия: Опыт комплексного исследования.

2. Обязывающая модель правового регулирования необходима для установления тоталитарного политического режима в стране, а дозволительная модель - как модель демократического общества. Если в современной России мы стремимся построить истинно правовое государство, нам необходимо выработать научную и практическую систему планомерного демонтажа существующих элементов обязывающей модели правового регулирования, доставшейся стране от предыдущего, во многом тоталитарного строя, заменив их элементами демократической системы правового регулирования - дозволительной моделью. Заметим, что за превращение России в современное правовое государство высказываются 94,3 % ее граждан и только 1,12 % - против.11

В современной России идет, по выражению С. С. Алексеева, «смена вех» - переход от обязывающей, императивной системы (модели) правового регулирования, построенной на правовых обязанностях и юридической ответственности (в ретроспективном смысле), к дозволительной (диспозитивной) модели (системе) правового регулирования, построенной на субъективных правах и их гарантиях. Эта смена, однако, происходит с большим трудом. И прежде всего потому, что, как справедливо пишет С. С. Алексеев, «пока в российской экономике еще не сложилось, во всяком случае - в качестве постоянного, универсального и устойчивого фактора, “положительное поле”, в котором только и может работать дозволительная система юридических средств, т. е. еще нет общей устойчивой, свободно реализуемой заинтересованности организаций в использовании изобретений, технических новшеств. Такое “положительное поле” не сложилось в результате так и не преодоленного наследия прошлого, тотальной бедности, сохранившихся порядков государственного всевластия и вытекающей отсюда противоречивости реформ, когда вместо свободной конкурентной рыночной экономики доминирующее значение приобрел строй прогосударственного номенклатурно-кланового капитализма».12 И как бы в подтверждение вышесказанного еженедельник «Аргументы и факты» приводит индекс состояния экономической свободы в 161 стране современного мира. По этому показателю Россия сегодня находится на 124 месте в мире.

«Положительное поле» для быстрого перехода к дозволительной системе (модели) правового регулирования в современной России, на наш взгляд, в полной мере не сложилось не только в экономике, но и в политике, в куль-

11 Там же. С. 30, 35.

12 Алексеев С. С. Право. Азбука, теория, философия: Опыт комплексного исследования.

туре, в социальной сфере. Во многом это обстоятельство обусловлено низкой политической и гражданской культурой как граждан, так и политической элиты.

Серьезным тормозом перехода к дозволительной системе правового регулирования в нашей стране является высокий уровень правовой антикультуры субъектов современного российского права всех уровней, начиная от рядовых россиян и кончая правящей элитой. Ведь в дозволительной модели правового регулирования, как было сказано выше, преобладающей частью позитивного права (и по объему, и по значению) становятся юридические дозволения, выраженные в субъективных правах индивидуальных и коллективных субъектов российского права. А это означает, что правовое регулирование должно все больше и больше опираться не непосредственно на власть, ее силу, как это было при сталинском режиме, а прежде всего на правовую развитость, правовое совершенство самих субъектов правовой жизни. Высокий уровень правовой культуры субъектов права в этом случае есть первостепенный гарант реализации ими своих субъективных прав. И, наоборот, высокий уровень правовой антикультуры многих субъектов современного российского права есть серьезное препятствие на пути внедрения (установления) дозволительной модели правового регулирования. В дозволительной системе именно субъекты права благодаря своей высокой социально-правовой активности в использовании дозволенного образа правомерного действия организуют систему правового регулирования в стране. Эффективно реализуются не только управомочивающие, но и обязывающие, а также и запрещающие нормы права, активизируются все правовые институты, призванные юридически гарантировать субъективные права.

Содержание дозволений в правовой дозволительной системе не есть плод произвольных действий субъектов права, «оно прямо формулируется в тексте нормативного акта в виде особой разновидности регулятивных норм - управомочиваемых» или же «может вытекать из комплекса юридических норм (таково, например, дозволение на заключение любых сделок между гражданами, поскольку эти сделки не запрещены, соблюдаются все условия совершения сделок и они не противоречат принципам права, его началам, духу)».13 Таким образом, в дозволительной модели правового регулирования объективное право очерчивает меру свободы действий субъектов права. Эта мера должна быть оптимальной. Она должна обеспечить

13 Алексеев С. С. Право. Азбука, теория, философия: Опыт комплексного исследования.

с одной стороны, свободу активных действий обладателю юридического дозволения в осуществлении своих естественных прав и законных интересов, а с другой - согласование этой свободы со свободой всех других субъектов права. «Дозволение в праве - это (поскольку речь не идет об общих дозволениях) субъективное юридическое право, и ему свойственно все то, что присуще субъективным юридическим правам (наличие известного “юридического плюса”, момент усмотрения, мера юридических возможностей)».14 А вопрос о том, что присуще субъективным юридическим правам, оказывается не простым.

Он продолжает вызывать серьезные дискуссии как в западной, так и в отечественной юридической науке. Так, по признанию известного ученого Г. Ф. Шершеневича «проблема субъективного права в высшей степени трудная».15 По мнению Н. М. Коркунова, «выяснение понятия права в субъективном смысле или правомочия составляет самый трудный и самый спорный вопрос во всем учении об юридических отношениях».16

В спорах приняли участие и многие другие крупные ученые: Е. Н. Трубецкой, Ф. В. Тарановский, И. А. Ильин, Л. И. Петражицкий и др. Прежде всего была отвергнута точка зрения солидариста Леона Дюги и ряда других западных ученых, вообще отрицающих наличие субъективного права. Дюги утверждал: «В настоящее время складывается общество, из которого подлежит устранению метафизическое представление о субъективном праве для того, чтобы дать место объективному праву, которое возлагает на каждого социальную обязанность выполнить определенное назначение и которое предоставляет право совершать действия, какие требуются для выполнения этого назначения».17 И. В. Михайловский на это резонно заметил, что отрицание субъективного права резко расходится с современной жизнью, «на каждом шагу дающей примеры существования субъективных прав: общежитие где бы никто не имел бы никаких прав, а только нес бы одни обязанности, немыслимо. А из общего учения о юридических нормах мы знаем, что они с одной стороны повелевают, а с другой - предоставляют (те или иные права)».18

Многочисленные теории о сущности и содержании субъективного права И. В. Михайловский распределил согласно их основаниям в три груп-

14 Там же.

15 Шершеневич Г. Ф. Общая теория нрава. М., 1912. С. 601.

16 Коркунов Н. М. Лекции но общей теории нрава. СПб., 1904. С. 148.

17 Цит. но: Шершеневич Г. Ф. Общая теория нрава. С. 600.

18 Михайловский И. В. Очерки философии нрава. М., 1911. С. 43.

пы: теории воли, теории интереса и теории свободы. В теориях воли сущность субъективного права сводится к воле того субъекта, кому принадлежит данное право. Наиболее характерным является утверждение (Виндшейд, Шуппе, Бирлинг и др.): право есть воля субъекта, признанная общей волей, (или совпадающая с общей волей, или содержание которой составляет норму права). Наиболее распространенной оказалась теория интереса, создателем которой признан Рудольф Иеринг. Субъективное право, по его мнению, включает два элемента: материальный (субстанционный) - польза, выгода, интерес

- и формальный - юридическая защита этого интереса, защита в форме иска. Следовательно, субъективное право есть интерес, защищенный иском; или оно есть юридическая обеспеченность пользования интересом. Теории воли и интереса многими учеными-юристами подверглись обстоятельной критике как весьма односторонние. Но и позиция сторонников теории свободы сущности субъективного права оказалась также уязвимой, и они вынуждены были под воздействием критики маневрировать. К примеру, И. В. Михайловский сначала утверждал, что «при изучении вопроса о содержании юридических норм мы пришли к результату, что этим содержанием является внешняя свобода человека, юридическая норма определяет внешнюю свободу людей в общежитии и служит основанием субъективных прав. Отсюда ясно, что сущность субъективного права есть внешняя свобода, определяемая нормой».19 После указания на неполноту такого подхода к субъективному праву и постановки вопроса о том, для чего эта внешняя свобода человеку нужна, автор меняет свою позицию. Теперь у него «субъективное право есть предоставленная юридической нормой сфера внешней свободы для осуществления определенного интереса».20 Но и этот подход к сущности субъективного права подвергся критике из-за отсутствия в нем властного признака. Критики отмечали, что если юридическая норма предоставляет кому-либо определенную внешнюю свободу для беспрепятственного осуществления того или иного интереса, то такое осуществление возможно только тогда, когда управомоченный получает известную власть как над объектом своего интереса, так и по отношению к другим лицам, когда он имеет право требовать от этих лиц определенного поведения, и это право обеспечено государством, к которому управомоченный всегда может обратиться за помощью в случае неисполнения его требований. В связи с этой критикой появляется новое мнение Михайловского: «субъективное право

19 Там же. С. 440.

20 Там же.

есть известная сфера власти, предоставленная управомоченному для осуществления определенного интереса».21 Подытоживая рассмотрение этого вопроса, он пишет: «Теперь, если мы сопоставим теорию внешней свободы, как сущности субъективного права, с теориями воли и интереса, то увидим, что обе последние теории могут быть примирены с первой в высшем синтезе: теория воли верна, поскольку осуществление субъективного права зависит от воли управомоченного, а теория интереса верна, поскольку субъективное право является средством для осуществления определенного интереса». Но при этом теория свободы сущности субъективного права является более широкой и охватывает собою две остальных. Субъективное право есть «центр, из которого подобно лучам исходят всевозможные правомочия (по отношению к объекту) и правопритязания (по отношению к нарушителям какого-нибудь из этих правомочий)».22

В самом трудном и самом спорном, по словам Коркунова, вопросе о существе субъективного права в своем понимании активно выступал исходя из теории свободы и Е. Н. Трубецкой. Он, прежде всего, как и Михайловский, подробно проанализировал теории воли и теории интереса субъективного права, на основе чего сделал вывод: «Итак, мы должны нрийти к заключению, что теория интересов, предложенная Иерингом, так же не основательна, как и отвергнутая им волевая теория права. Право в субъективном смысле не есть ни выражения воли лица, ни защищенный юридическими нормами интерес. Оно есть та сфера внешней свободы, которая отводится лицу нормами объективного права... Цель права, согласно предложенному определению, состоит в том, чтобы очертить ту сферу внешней свободы лица, в которую не должны вторгаться другие лица».23 В отличие от Михайловского Е. Н. Трубецкой отстаивает теорию свободы как отражающую сущность субъективного права в чистом виде. Он отвергает возможность ее синтеза с теориями воли и интереса. Так, по его мнению, «предоставляя лицу правомочие, право не спрашивает, соответствует ли это правомочие интересам данного лица, выгодно ли оно ему или нет». Ученый приводит много примеров из практики российского права в подтверждение этого положения и в опровержение теории воли как сущности субъективного права, в частности, такой: будто ребенок или сумасшедший не может пользоваться свободой, предоставляемой правом, так как не обладает

21 Там же. С. 443.

22 Там же.

23 Трубецкой Е. Н. Энциклопедия нрава. М., 1917. С. 165.

разумной волей. Свобода, предоставляемая субъективным правом, по мысли Трубецкого, проявляется, «во-первых, в том, что объективное право устраняет ряд внешних препятствий к осуществлению лицом определенных целей и ограждает его независимость против посторонней эксплуатации, а во-вторых, в том, что оно предоставляет ему условную возможность самоопределения, т. е. возможность самостоятельного осуществления своих целей».24

На понимание сущности субъективного права нашей современной юридической наукой значительное влияние оказала позиция Г. Ф. Шершене-вича. В дискуссии о существе субъективного права он выступил как поборник признания существа субъективного права, определяемого двумя началами: волей и интересом. По Шершеневичу, «субъективное право представляется как власть осуществлять интересы, обеспеченные и ограниченные нормами объективного права». Анализируя данное определение, находим следующие характерные признаки: « а) Субъективное право есть, прежде всего, власть субъекта права... в) Субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, а потому интерес является определяющим моментом... с) Субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, обеспеченная нормами объективного права... д) Но субъективное право есть власть не только обеспеченная, но и ограниченная...».25

Содержание этих признаков автором раскрываются подробно. В нашем исследовании важно привести основные положения, характеризующие содержание этих признаков, которые во многом приняты нашей современной юридической наукой.

Первый признак - субъективное право есть прежде всего власть субъекта права. Момент власти субъекта права выражается в возможности, по своей воле, осуществлять те интересы, которые лежат в основе права. Субъекту права дана возможность по своему усмотрению использовать или не использовать то положение, какое ему обеспечено правом в определенных пределах. От воли субъекта права зависит приложение данной ему власти. Обязанности реализовать свой интерес у субъекта права нет, а есть только возможность этого, но не фактическая, а правовая. Субъективное право есть власть не над благами, а над людьми. Благодаря ей субъект права может предотвратить вмешательство в свое пользование благами со стороны тех, кто также заинтересован в них. Таким образом, субъективное право есть

24 Там же.

25 Шершеневич Г. Ф. Общая теория нрава. С. 611 - 612.

отражение обязанностей, возложенных на других лиц согласно нормам объективного права.

Второй признак - субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, а потому интерес является определяющим моментом субъективного права. Возникновение интереса предполагает, что человек сознает способность блага удовлетворить его потребность и потому стремится к ее удовлетворению этим путем. Законодатель считается с общими, а не с индивидуальными интересами. Наличие интереса еще не создает субъективного права. Даже тогда, когда интересы человека защищаются законом, субъективного права нет, пока заинтересованному не предоставлена власть. Например, уголовные законы защищают важные многочисленные интересы отдельных людей, но их защищенные интересы не превращаются в их субъективные права, потому что они не наделены властью.

Третий признак - субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, обеспечить его нормами объективного права. Индивидуальная воля субъекта права навязывается другим не в силу его экономического влияния или нравственного авторитета, а в силу того, что она совпадает с волею закона. Власть субъекта права в том и заключается, что в случае противозаконного препятствования ему в осуществлении его интереса он может обратиться к власти государства.

Четвертый признак - субъективное право есть власть не только обеспеченная, но и ограниченная. Право поэтому заключает субъективную волю «в гранитные берега», ставя ей законные пределы.

С этой точки зрения правильно определять субъективное право как меру свободы не в метафизическом значении, а в смысле свободы действий, направленных на осуществление защищаемого интереса.

Непростая судьба сложилась у понятия субъективного права и сущности в советской теории права. В период тоталитаризма делались попытки вовсе устранить из нее это понятие. Н. И. Матузов пишет: «Эта категория была объявлена “устаревшей и ненужной в науке, методологически неверной”, “не соответствующей социалистическим отношениям”, а в сохранении ее усматривалось “влияние буржуазной юриспруденции”. В некоторых учебниках по теории государства и права 50-х годов термин “субъективное право” даже не фигурировал, он обычно заменялся на “правомочие”».26 Так, в 1955 г. крупный советский ученый С. Ф. Кечекьян, будучи одним из авторов

26 Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2004. С. 71.

авторитетного в то время учебника «Теория государства и права», видимо, не решился использовать термин «субъективное право» при рассмотрении темы «Правовые отношения в социалистическом обществе». В §4 данной главы, названном: «Правомочие и юридические обязанности субъектов социалистических правоотношений», нет ни слова о субъективном праве.27 И только в 1958 г. С. Ф. Кечекьян в своем и поныне широко известном труде «Правоотношения в социалистическом обществе» сумел сказать правду: «Субъективное право, то есть право отдельных лиц, составляет совершенно необходимое понятие правовой системы и правовой науки».28

В нашей теории права стали широко обсуждаться понятие субъективного права, его содержание, соотношение с объективным правом и т. д. Были среди исследователей, как и в дореволюционной юридической науке, приверженцы всех трех теорий субъективного права: теории воли, теории интереса и теории свободы.29 В ходе дискуссии большинство ученых пришли к интегративной точке зрения на содержание сущности субъективного права. Чаще всего выделяют в содержании субъективного права три правомочия: право на собственные действия правомочного лица; право требовать соответствующего поведения от обязанного лица; право прибегнуть к мерам государственного принуждения правообязанного лица к исполнению его обязанностей в случае неисполнения их добровольно. Ныне в содержание субъективного права в качестве его «принципиального» правомочия Н. И. Матузов предлагает включить и «право-пользование». Как указывает он, такое правомочие в субъективном праве выделялось еще в дореволюционной литературе (Д. Д. Гримм, Н. М. Коркунов). Так, по Д. Д. Гримму, «момент пользования» не есть цель субъективного права, как считают некоторые, а есть содержательный его элемент. «Потому-то, - резонно заявляет он, - и стремятся к установлению таких правоотношений, в которых субъективное право дает возможность пользоваться тем или иным благом».30 Типичный пример этого - право собственности, считает Н. И. Матузов. По Коркунову, «пользование есть не только основной, но, так сказать, и естественный элемент субъективного права, обусловленный самой природой наших потребностей». И далее очень

27 См.: Карева М. П., Кечекьян С. Ф., Федосеев А. С., Федькин Г. И. Теория государства и права. М., 1955. С. 418 - 420.

28 Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 17.

29 См. подробнее: Иоффе О. С., ШаргородскийМ. Д. Вопросы теории права. М., 1961; ХалфинаP. O. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 217 - 229; 216 - 241; и др.

30 Цит. по: МатузовН. И. Актуальные проблемы теории права. С. 84.

важное суждение: «С внутренней материальной стороны субъективное право выступает как возможность осуществления своего интереса, а так как осуществление интереса всегда предполагает пользование для этого какими-нибудь силами, то содержание правомочия составляет вообще пользование».31

В советской юридической литературе, как пишет Н. И. Матузов, «указанный признак впервые четко выделил и оценил М. С. Строгович в 1962 г., назвав его ведущим и определяющим в данном понятии (позже указанный аспект развили и другие исследователи)». И по поводу нередко выражаемых сомнений в том, - следует ли выделять этот элемент в субъективном праве, тот же Матузов замечает: «Думается, следует, ибо, будучи материальным, как бы скрепляет собой три формальных и придает субъективному праву социальное звучание и значение».32

Для характеристики содержания субъективного права в правовом государстве, его формирования и новой роли в дозволительной системе правового регулирования важно иметь в виду и мнение Н. И. Матузова о соотношении объективного и субъективного права. Во-первых, он выступает за сохранение традиционного деления права на объективное и субъективное, которое, с точки зрения некоторых ученых, «исчерпало себя в свете современных реалий». Во-вторых, профессор резонно замечает, что признание и законодательное закрепление естественных прав человека придает делению права на объективное и субъективное новое звучание и значение. «В частности, неприемлемо в нем положение, согласно которому субъективное право всегда и во всех случаях вытекает из объективного права и полностью им определяется. Это не так, особенно если речь идет о естественных правах человека, источник которых - не закон. Но при этом следует иметь в виду, что, хотя естественные права и не зависят от государства, они не направлены против него, а существуют и реализуются при поддержке и содействии государства. С другой стороны, эти права служат своеобразным ограничителем для самой власти».33

В связи со сказанным уместно, на наш взгляд, привести важнейшие положения ныне действующей Конституции РФ: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения»(п. 2 ст. 17); «Права и свободы человека и гражданина являются непосредс-

31 Там же.

32 Там же. С. 84 - 85.

33 Там же. С. 80 - 81.

твенно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием» (ст. 18); «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства» (ст. 2). Только полное воплощение этих конституционных положений в российскую действительность позволит россиянам жить по своему естественному праву, формой выражения которого будет объективное (позитивное) право. В результате отпадет вопрос о первичности и вторичности субъективного и объективного права. Их соотношение перейдет в иную плоскость: содержание

- субъективное право и форма - право позитивное. Причем субъективное право каждого субъекта общественной жизни имеет естественные границы. Давно установлено, что в силу самой природы общества не может быть беспредельной естественной свободы у общественного человека, а естественная свобода каждого члена общества ограничивается свободой других его членов. Возьмем, к примеру, наставление человека в Нагорной проповеди Христа: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки».34 Предельно четко «золотое» правило человеческого поведения в обществе, являющееся фактически основой всех естественных законов его жизни, выразил Г. Спенсер: «Следовательно, наша формула должна выражать свободу каждого, ограниченную только свободой всех. Это мы и выразим, сказав: каждый человек волен делать все, что хочет, лишь бы он не нарушал ничьей подобной свободы».35

Субъективное право в обществе, таким образом, имеет естественные границы, и содержание его естественно-объективное. Позитивное же право в свободном демократическом обществе призвано только официально выразить его вовне через свои источники (формы), и тем самым образом сделать видимыми естественные границы субъективных прав членов данного общества и гарантировать свободу всем субъектам права в пределах этих границ. Иначе говоря, субъективное право есть абсолютное естественное право субъекта правоорганизованного общества, ограниченное свободами всех остальных и выраженное в форме (источнике) позитивного права.

В настоящее время в нашей стране не реализованы в полной мере указанные конституционные нормы, и российское общество, следовательно, не живет в полной мере по естественному праву. Оно на пути к этому. И

34 Евангелие, то есть: Благая весть или Новый завет. М., 1958. С. 11.

35 Спенсер Г. Синтетическая философия. Киев, 1997. С. 470.

российская система правового регулирования находится на перепутье: одна модель правового регулирования сменяется другой. В этой новой дозволительной системе правового регулирования ведущей силой должен стать субъект права со своими субъективными правами, выраженными нормативно в позитивном праве. Однако многие субъекты российского права просто не знают многих своих субъективных прав либо не осознают их ценности, не умеют использовать и отстаивать их. Субъективное же право, по словам И. В. Михайловского, есть центр, из которого подобно лучам исходят всевозможные правомочия по отношению к объекту и правопритязания по отношению к нарушителям какого-нибудь из этих правомочий. «Правомочия,

- как бы развивая мысль Михайловского, пишет Н. И. Матузов - дробные части субъективного права: у разных прав их больше или меньше... Например, у права собственности - три, у некоторых социальных и политических прав - пять-семь. Они не одинаковы по своему характеру, содержанию, значению (“по вкусу”). Разумеется, субъективное право может состоять и из одного правомочия - тогда они совпадают. Общее понятие субъективного права отразило в своей структуре лишь четыре из них как наиболее принципиальные и распространенные: право-поведение, право-требование, правопритязание и право-пользование».36 Реализация правомочий в отличие от правообязанностей целиком зависит от воли субъекта правомочий, основанной на знании и осознании им своих правомочий, убежденности в их ценности, необходимости использования этих правомочий именно в данное время. Принуждение в этом случае исключено, если субъект не выходит за рамки своих правомочий.

Прежде чем приступить к анализу элементов правовой антикультуры, сдерживающих реализацию современными россиянами своих правомочий, важно, на наш взгляд, обратить внимание на следующие статистические данные. По данным исследования, проведенного известным социологом Ю. Левадой (декабрь 2004 г.), только 1 % россиян доволен своим благосостоянием. Это сказывается на отношении граждан к своим правомочиям, к праву в целом. Мало кто из них знает свои законные права, не говоря об естественных, осознает ценность права. То, что «право - это основная опора личного поведения в обществе» считают только 10,5 % россиян до 25 лет; 6,6 % - до 26-30 лет; 10,4 % - 31-40 лет; 6,7 % - 41-50 лет; 10,7 % - 51-60 лет; 10,2 % - старше 60 лет. Почти половина россиян (47,6 %) прямо заявляют, что «Знание права и норм закона в нашей стране мало что дает человеку», а 5,1 %

36 Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. С. 89.

и вовсе считают, что «Закону не следует доверять нигде и никогда». Такое отношение к современному российскому праву россиян явно базируется на их низкой правовой информированности. Они сами сознаются в этом. Только 3,1 % россиян считают, что они «По своим потребностям информированы высоко в правовом отношении». 52,3 % - слабо информированы, но сознают потребность в правовой информации. А вот 13,5 % россиян заявили, что они «не информированы и не нуждаются в правовой информации».37

Примечательно, что потребность в знании права прямо пропорциональна уровню образования опрошенных. Так, при неполном среднем образовании эта потребность составила всего 38,5 %, при общем среднем

- 58,8 %, при высшем - 77,3 %, при наличии ученой степени - 77,3 %. На высокий уровень правовой антикультуры многих россиян указывает и та мотивация, по которой они лично не читают российские законы. Из-за отсутствия времени не читают законы только 2,7 %. Тогда как из-за ненадобности их не читают 59,2 % россиян и еще 20,7 % - из-за недоверия к ним. Даже основной закон России - Конституцию РФ - испытывают потребность знать только 19,6 % россиян. Незнание современного российского права, неумение им пользоваться толкает многих россиян к неправовым методам защиты своих субъективных прав. Так за последние пять лет 11,7 % россиян защиту своих нарушенных прав искали у «сильных и влиятельных людей», а не в суде

- этом компетентном специализированном государственном правоохранительном органе.

Социологические исследования показывают, что значительная часть россиян всех возрастов намерена решать свои личные проблемы неправовыми методами и впредь. Так, дачей взяток, использованием личных знакомств и связей, использованием «силовых методов» и т. д. намерены решать свои личные дела 22,5 % россиян до 25-летнего возраста; 24,5 % - возраста 26-30 лет; 22,6 % - возраста 31-40 лет; 16,4 % - возраста 41-50 лет; 8,4 % - возраста свыше 60 лет. И кто же эти люди по своему социальному статусу? Это рабочие (19,4 %), гуманитарная интеллигенция (17,0 %), инженеры (11,8 %), работники торговли и бытовых услуг (18,1 %), служащие (19 %), предприниматели (50,0 %), жители сел (13,0 %), военнослужащие (20,9 %), пенсионеры городов (9,8 %), студенты вузов (22,8 %), безработные (19,0 %). Как видим, почти четвертая часть современных россиян до 40-летнего возраста намерена решать свои личные проблемы противоправными методами. Среди социальных групп явно лидируют предприниматели

37 Шереги Ф. Э. Социология права: прикладные исследования. СПб., 2002. С. 76.

- 50 %. На самом деле многие из россиян таким образом и действуют. Вот, к примеру, исследуя «кошелек 2004 года» (на что россияне потратили свои заработанные деньги), Е. Арсюхин, Т. Зыкова, Т. Смолякова отметили, что, «наверное, только в России есть такая специфическая статья расходов семейного бюджета - взятки. Специалисты подсчитали, что всего “бытовая коррупция” в нашей стране тянет на 150 миллиардов рублей в год, то есть в среднем каждый россиянин расходует на взятки и подношения более 250 рублей в месяц».38

Основной фактор, который сдерживает переход к дозволительной системе правового регулирования в современной России - пассивность многих субъектов российского права в использовании главного своего правомочия в субъективных правах - правомочия на собственные правомерные действия. Оно объективируется в управомочивающих нормах позитивного права. В дозволительной системе правового регулирования главным, определяющим правомочием субъектов права не есть их право на чужие действия, действия обязанных перед ними лицами, при необходимости принуждаемого государственной властью, а право на собственные правомерные действия, предусматриваемые управомочивающими нормами права. Ведь именно данное правомочие субъективного права есть мера собственной свободы самого субъекта права. В пределах этой правомерной индивидуализированной свободы субъект права реализует свои интересы и потребности, руководствуясь лишь своими правовыми знаниями и убеждениями. Здесь нет места правовым обязанностям и правовому принуждению. В пределах границ индивидуализированной правовой свободы субъект сам волен решить судьбу как личных, так и общественных интересов и потребностей, а все вместе субъекты российского права - и судьбу дозволительной системы правового регулирования в стране.

Ныне же именно управомочивающие нормы российского права -мотор дозволительной системы правового регулирования - очень часто не используются россиянами именно из-за высокого уровня правовой антикультуры в обществе, и прежде всего из-за слабой правовой информированности в области своих потребностей. Социологические исследования показывают, что высоко информированным в этом плане оказывается незначительное число россиян: рабочих - 1,2 %; ИТР - 1,3 %; гуманитарной и творческой интеллигенции - 1,8 %; работников торговли, бытовых услуг, транспорта, связи

38 Арсюхин Е., Зыкова Т., Смолякова Т. Жить стали азартнее. Сколько мы заработали и на что потратили в уходящем году// Российская газета. 2004. 31декабря. С. 6.

- 1,6 %; служащих - 6,3 %; предпринимателей - 13,5 %; жителей сел - 1,6 %; безработных - 2,8 %. Малоинформированными в области права по своим потребностям оказались все указанные слои россиян - где-то в пределах 50%. Только предприниматели здесь отличились - слабо информированных в области права по своим потребностям их оказалось 30,8 %.

Субъекты российского права не умеют, а потому и неудовлетворительно используют и такие правомочия своих субъективных прав как право

- притязания. Так, за умение отстаивать свои права населением современной России, частными и государственными предприятиями получены следующие экспертные оценки (в баллах, по пятибалльной шкале): население - 1,9 балла, частные предприятия - 2,9 балла, государственные предприятия - 3,0 балла. «Согласно оценкам экспертов, - по справедливым словам социолога Ф. Э. Шереги,- состояние правосознания населения России и правовой культуры предпринимателей находится в плачевном состоянии».39 Правовая антикультура лежит в основе не только не использования массой россиян своих правомочий, но и неисполнения ими своих правовых обязанностей, а также не соблюдения ими правовых запретов. Так, экспертная оценка уровня соблюдения норм права в современной России субъектами права в баллах выглядит следующим образом по пятибалльной шкале. Отрицательный пример здесь задает сама российская власть всех уровней - соблюдает российское право не более чем на 2,8 балла. Население соблюдает на 2,5 балла. Частные предприятия - на 2,2 балла. Государственные предприятия - на 2,9 балла. Высокий уровень преступности в стране никак не сокращается, наоборот, - имеет тенденцию к постоянному росту. Уголовные запреты в массовом порядке не соблюдаются. Причем, удручает россиян то, что в структуре современной преступности велика доля тяжких и особо тяжких преступлений. На территории страны часто безнаказанно действуют не только неорганизованные воры, взяточники, убийцы, мошенники и т. д., но немало и организованных террористических банд, организованных преступных сообществ, «воров в законе»

- организаторов краж и т. д.

Подытоживая вышеизложенное, следует отметить, что та во многом неудовлетворительная практика непосредственной реализации норм современного российского права - их использования, исполнения и соблюдения - многочисленными субъектами права, пораженных в большой степени правовой антикультурой, во многом результат того медленного и трудного перехода от тоталитаризма к истинной демократии в нашей стране.

39 Шереги Ф. Э. Социология права ... С. 290.

Важной составляющей этого процесса есть «смена вех» в современном российском праве - переход от обязывающей системы (модели) правового регулирования, обслуживавшей тоталитарный режим, к дозволительной модели (системе) правового регулирования, которая в полную силу способна работать только в развитых гражданском обществе и истинно правовом государстве.

Ситуация в правовой системе современной России такова, что обязывающие и запрещающие правовые нормы в условиях демократизированного государства потеряли во многом ту былую тотальную государственную принудительную силу. Современное российское государство не в силах обеспечить тотальный контроль за исполнением и соблюдением обязывающих и запрещающих норм права и неотвратимым наказанием каждого правонарушителя. Субъекты российского права ныне, как указывалось выше, в своей массе не обладают в достаточной степени правовой культурой. Их правовая антикультура толкает на различного рода правонарушения, неисполнение своих правовых обязанностей и не соблюдение правовых запретов. Остаются невостребованными многочисленными субъектами современного российского права и их многочисленные правовые дозволения все по той же причине - их правовой неразвитости, что серьезно тормозит переход современного права России на дозволительную систему правового регулирования общественных отношений россиян. «Способность индивидуальной воли управлять жизнью человека, - по верной мысли И. А. Ильина, - может быть воспитана и выработана только там, где она планомерно упражняется и систематически осуществляется. задавленная внешним авторитетом, угнетенная угрозами и страхами, привыкшая ждать во всем приказа и позволения, воля привыкает “не сметь” и жить пассивно; центр, руководящий ее жизнью, перелагается из нее куда-то вовне, она разучивается иметь “свои мотивы” и “свои решения”, и правосознание ее теряет творческую связь с правом. Нормальное правосознание состоит в том, что человек сам управляет своим поведением, но согласно положительному праву. Вот почему правосознание может стоять на высоте только там, где право организует жизнь как школу самоуправления. Но именно там, где между правящими и управляемыми лежит пропасть, народное правосознание будет неизбежно влачить жалкое существование».40

40 Ильин И. А. О сущности правосознания. С. 61.