CC BY
56
УДК: 343.98
DOI: 10.24411/2312-3184-2019-00025
Минникес Ирина Викторовна
Заведующая кафедрой теории и истории государства и права ФГБОУ ВО ВГУЮ (РПА Минюста России) Иркутский институт (филиал) доктор юридических наук E-mail: ivminnikes@mail.ru
Парфенова Татьяна Андреевна
доцент кафедры теории и истории государства и права ФГБОУ ВО ВГУЮ (РПА Минюста России) Иркутский институт (филиал) кандидат юридических наук E-mail: Parfenova_ta@mail.ru
Minnikes Irina Viktorovna
Head of Theory and History of State and Law Department Irkutsk Institute (Branch) of the All-Russian State University of Justice (Russian Law Academy of the Ministry of Justice) Doctor of Law E-mail: ivminnikes@mail.ru
Parfenova Tatiana Andreevna
Associate Professor of Theory and History of State and Law Department Irkutsk Institute (Branch) of the All-Russian State University of Justice (Russian Law Academy of the Ministry of Justice), Ph.D in Law E-mail: Parfenova_ta@mail.ru
ПРАВОНАРУШЕНИЯ В НОРМАТИВНЫХ ДОГОВОРАХ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА X—XV В.
Введение: в статье рассматриваются особенности регулирования некоторых видов правонарушений нормативными договорами русского государства в период Киевской Руси, феодальной раздробленности и начальном этапе централизации Московского государства, а также в целом определяется значение нормативного договора как источника права, как в международных, так и внутригосударственных отношениях, в том числе и в связи с иерархией источников права.
Материалы и методы: нормативную основу исследования образуют договорные грамоты Киевской Руси, Новгорода и Пскова, в том числе и с ганзейскими городами, а также нормативно-правовые акты — исторические памятники права: Русская правда, Новгородская судная грамота и др. Методологической основой исследования послужил общий диалектический метод научного познания, методы эмпирического и теоретического характера: описания, формализации, сравнения, анализа, обобщения, дедукции и индукции, гипотезы, а также специально-юридические методы — формально-юридический, сравнительно-правовой.
Результаты исследования позволили обосновать возможность урегулирования с помощью нормативных договоров таких вопросов, как правонарушения и юридическая ответственность; охарактеризовать некоторые составы правонарушений и отдельные виды юридической ответственности; определить степень влияния нормативного договора на общественные отношения конкретного исторического периода.
Выводы и заключения: на основании анализа содержания исторических нормативных договоров следует вывод о том, что проблема правонарушения и юридической ответственности разрешалась не только с помощью актов императивного характера (нормативно-правовых актов), но и посредством актов согласительного характера (нормативно-правовых договоров).
Ключевые слова: источники права, нормативный договор, нормативно-правовой акт, правонарушение, юридическая ответственность, история права, договорное право, договоры Руси, ганзейские договоры.
VIOLATIONS OF LAW IN THE REGULATORY DOCUMENTS OF RUSSIAN STATE IN THE X—XV CENTURIES
Introduction: the paper discusses peculiarities of regulating some types of law violations using regulatory treaties of the Russian state in the period of Kievan Rus', feudal fragmentation and at the initial stage of the Moscow State centralization, and identifies the value of a regulatory treaty as an authority both in the international and in the inter-state relations, including with account of the authority hierarchy.
Materials and methods: regulatory base of studies has been formed by statutory treaties of Kievan Rus', Novgorod and Pskov, and by those of the Hanseatic cities, as well as by regulatory legal acts, historical law memorials such as Russkaya Pravda (Russian Justice), Novgorod Treaty and others. Methodology of studies is based on a general dialectical method of scientific knowledge, methods of empirical and theoretical nature, i. e., descriptions, formalizations, comparisons, analysis, generalization, deduction and induction, hypotheses, and specific legal methods (technical, and comparative law research).
Results of studies: justification of feasibility of regulating such issues as law violation and legal liability using regulating documents; characterization of corpus delicti and certain types of legal liability; assessment of the degree of impact of a regulatory document on public relations in a certain historical period.
Conclusion and results: analysis of historical regulatory documents allowed us to conclude that the problems of law violation and legal liability were resolved using both the regulatory legal acts and conciliatory acts (legal documents).
Keywords: legal sources; regulatory documents, regulatory legal act; violation of law; legal liability; history of law; Treaties of Old Rus'; Treaties of Hanseatic cities.
Проблема источников права имеет непреходящее значение для теоретиков права. По этому вопросу написано огромное количество исследований как научного, так и учебного характера [1; 4; 6; 7; 9]. Однако в контексте истории государства и права, несмотря на нередко встречающийся раздел учебника «Источники права», этот вопрос представлен неоднозначно.
Во-первых, зачастую при анализе историко-правовых изданий создается впечатление, что, помимо нормативных правовых актов, никаких иных источников права в принципе не существовало. В литературе подробно рассматриваются Русская правда, Псковская судная грамота, Судебники. Соборное уложение и т. п., но все они в большей степени соответствуют такой теоретико-правовой категории, как нормативный правовой акт. Нормативный договор присутствует лишь на этапе древнейшего права и лишь в том объеме информации, которую дает изучение русско-византийских договоров.
Но в действительности каждый этап развития русского государства предполагает совокупность различных источников права, и нормативный договор был весьма востребован и в более позднее время, например, в удельный период. Учебное пособие авторов данного исследования [10] лишь частично решает данную задачу.
Во-вторых, в историко-правовых исследованиях общего характера не представлен такой аспект, как степень влияния нормативного договора на общественные отношения конкретного исторического периода.
Каждый этап развития русского права отражается не только в системе источников действующих норм, но и в их соотношении между собой, их иерархии.
Применительно к исследуемому источнику права это означает, что на одном этапе развития государственности нормативный договор может выступать в качестве важнейшей формы регулирования общественных отношений (например, в удельном государстве XII—XV вв.), а уже в следующую эпоху его влияние существенно снизится.
В-третьих, нормативному договору следует уделить внимание не только как регулятору межгосударственных отношений, как это представлено с русско-византийскими связями, но и как форме права в границах самого Русского государства.
В-четвертых, крайне редко упоминается о возможности урегулирования с помощью нормативных договоров таких вопросов, как правонарушения и юридическая ответственность.
Как правило, эта сфера отношений предполагает не согласительный, а императивный способ формирования правового предписания. Однако и нормативный договор нельзя исключить из числа правовых регуляторов данной направленности.
С учетом всех перечисленных выше проблем в данной работе поставлена цель установить возможности и роль нормативного договора в правоохранительных отношениях в Русском государстве в X—XV вв.
Однако прежде чем углубляться в исторические реалии древнейших эпох, следует четко установить содержание и признаки исследуемого явления.
Нормативный договор (нормативно-правовой договор) представляет собой акт согласования свободных, равных волеизъявлений двух и более публичных субъектов, сформированный в процессе договорного правотворчества, целью которого является
установление, изменение или отмена правил поведения общего характера, обязательных для выполнения сторонами.
Нормативному договору, как источнику права, приписывают древнейшее происхождение. Он отсылает к той эпохе развития общества, когда государства с единой централизованной властью еще не сложились, когда функционировали замкнутые системы права в пределах мелких общественных (родовых и общинных) союзов. Для межродовых и межобщинных отношений право устанавливалось посредством договора. Нередко эти договоры были нацелены на распространение действия обычного права рода или общины за их пределы — на отношения между членами различных родовых и общинных групп [11, с. 189]. Именно из таких переговоров о примирении впоследствии и возникло примирительное право, представляющее собой договоры о примирении. Со временем эти договоры в силу повторения ситуации сходного характера постепенно переросли в правила, правовые нормы, которые отражались и в других источниках права.
Независимо от эпохи действия нормативного договора, ему присущ ряд неотъемлемых признаков.
Нормативный договор — это обычно письменный документ, реже — устный носитель правовой информации.
Современная правовая реальность допускает обе формы. В международном праве некоторые договоры могут быть заключены в устной форме. Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г. сообщает, что юридическая сила таких договорах не умаляется. Однако типичной для современности все-таки следует считать письменную форму нормативного договора.
В историко-правовом контексте можно с уверенностью говорить о существовании как устных, так и письменных нормативных договоров.
Так, старейший из дошедших до нас письменных договоров — соглашение о призвании на княжение в Новгород князя Ярослава Ярославовича — датируется второй половиной ХШ в. (1264—1265). Однако в тексте самого договора имеется очень важная фраза: «На сем, княже, целуй хрест к всему Новугороду, на чем то целовали дед и отец твои Ярослав»1.
Согласно мнению В. Водова, этот факт говорит о наличии более ранних письменных договоров: «упоминание в НПЛ (Новгородская первая летопись) в первой трети ХШ в. «грамот Ярославлих» указывает на существование письменных договоров между Новгородом и князьями, начиная со времени Ярослава Владимировича» [3, с. 53]. Однако «Ярославли грамоты» — это не синоним нормативного договора, а, скорее, отсылка к единоличному акту Ярослава, что более всего соответствует по форме нормативному правовому акту. В контексте же указанной фразы, скорее, имеется в виду более раннее соглашение, т. е. нормативный договор, но не зафиксированный с помощью письменного документа, а имеющий лишь гарантию в виде крестного целования.
1 Тексты договоров даны по изд.: Памятники русского права. Вып. 1: Памятники права Киевского государства X—XII вв. / под ред. С. В. Юшкова; сост. А. А. Зимин. М.: Гос. изд-во юрид. лит-ры, 1952. 287 с.
Содержание нормативного договора, независимо от времени его действия, составляют нормы права, правила поведения, вновь созданные, измененные или отменённые конкретным нормативным договором.
Предписания, содержащиеся в договоре, могут определять субъективные права и юридические обязанности субъектов, устанавливать правовые запреты.
Нормативный договор — это соглашение, следовательно, характеризуется особенностями правотворческих субъектов.
Главное требование состоит в том, что субъектов должно быть не менее двух, иначе соглашение невозможно.
Кроме того, хотя бы один из них должен быть публичным, т. е. представлять собой некую общность, состоять из индивидуально-неопределенного круга лиц. Это может быть государство, регион, муниципальное образование и т. д. Поскольку субъект публичен, правило поведения, сформулированное договором, будет иметь общий, а не индивидуальный характер. Для этого субъект должен иметь возможность такие правила создавать, т. е. он должен быть наделен государством соответствующими правомочиями.
Нормативный договор принимался раньше и принимается сейчас в порядке особой правотворческой процедуры, именуемой договорным правотворчеством.
Главная особенность договорного правотворчества — это его свободный (добро-
и \ и и и
вольный) согласительный характер, реализуемый в виде переговоров, обсуждений, внесения предложений и замечаний в проект договора. Иногда содержание договорных предписаний формируется в результате многодневного, а то и многомесячного обсуждения и коррекции.
Несмотря на особый порядок создания, правила, закрепленные в нормативном договоре, обязательны для выполнения сторонами договора, что подкрепляется мерами государственного принуждения.
Нормативные договоры как источники права отличаются большим разнообразием и регулируют отношения как международного, так и внутригосударственного характера. Они определяют взаимодействие субъектов как с равным правовым статусом (например, когда договаривающиеся стороны — это два государства или два субъекта федерации), так и находящихся в отношениях власти и подчинения (государство с одной стороны и субъект — с другой).
На ранних этапах развития государственности Руси нормативные договоры играли значительную роль в регулировании общественных отношений. Патриархальная жизнь славян в основном обходилась теми нормами, которые воплощались в обычаях. Однако с Х в. восточные славяне были вовлечены в столкновения с отдельными странами — Византией и западноевропейским миром. Результатом стало заключение русскими князьями договоров международного характера (в частности, известных договоров с греками князя Олега в 907 и 911 гг.; Игоря — в 945 г., Святослава — в 972 г.). Тексты трех последних договоров сохранились, существование же первого из поименованных выше договоров, датируемого 907 г., находится под вопросом. Одни исследователи считают его реальным актом, другие — литературной компиляцией, основанной на более
3(90)2019
поздних соглашениях, третьи — соглашением предварительного характера, которое позднее было воплощено в нормах договора 911 г.
Данные договоры являлись источниками права, облечены в письменную форму и регулировали самые различные сферы жизни, в том числе и связанные с правонарушениями и юридической ответственностью.
Так, договор 907 г. содержит правило, запрещающее противоправные действия русских в Византии: «Пусть (русский) князь запретит своим послам и (вообще) прибывающим сюда русским творить бесчинство в наших селах и в нашей стране».
Еще больше внимания этой стороне жизни уделил договор 911 г.
Так, в ст. 3, помимо решения процессуальных вопросов о доказательствах, объявлен важнейших принцип уголовного права — «пусть наказание будет соответствовать характеру преступления».
В следующей ст. 4 содержится норма, которая регламентирует спорный вопрос о наказаниях за убийство в тех случаях, когда убийца и убитый принадлежат к разным государствам: «Если кто-либо убьет (кого-либо) — русский христианина или христианин русского, — пусть умрет на месте совершения убийства. Если же убийца убежит, а окажется имущим, то ту часть его имущества, которая полагается ему по закону, пусть возьмет родственник убитого, но и жена убийцы пусть сохранит то, что полагается ей по обычаю. Если убийца окажется неимущим и (при этом) он бежал, то пусть окажется под судом до тех пор, пока не будет найден (если же будет найден, то), пусть умрет».
Согласно Русской Правде, ситуация должна разрешаться иначе — убийство не карается смертью, а влечет лишь штраф князю и возмещение ущерба семье убитого. Таким образом, норма договора находится в противоречии с предписанием национального законодательства.
В ст. 5 данного договора разрешен вопрос о наказаниях тех же субъектов, но за нанесение телесных повреждений: «Если (кто) ударит мечом или побьет (кого) каким-либо орудием, то за тот удар или избиение пусть даст 5 литров серебра по обычаю русскому. Если же совершивший это окажется неимущим, то пусть даст сколько может, вплоть до того, что даже снимет с себя те самые одежды, в которых ходит, а (что касается) недостающего, то пусть присягнет, согласно своей вере, что никто не может помочь ему, и пусть судебное преследование с целью взыскания (с него) штрафа на этом кончается».
Если сравнить эту норму с корригирующим предписанием Русской правды, то различие не столь велико, как в случае убийства: «Если кто кого-либо ударит палкой, жердью, ладонью, чашей, рогом или тылом оружия, платить 12 гривен... Если ударит мечом, не вынув его из ножен, или рукоятью меча, то 12 гривен за обиду...». Можно сказать, что в этом случае отсылка в тексте Договора к обычаю русскому вполне оправданна, хотя применяются не те меры веса, которые привычны для Русской правды.
Далее в договоре рассматриваются такие составы, которые могут быть квалифицированы как кража и грабеж: «Если русский украдет что-либо у христианина или же христианин у русского и схвачен будет вор потерпевшим в то самое время, когда совершает кражу, при этом он окажет сопротивление и будет убит, то не взыщется его смерть ни христианами, ни Русью, но пусть даже потерпевший возьмет то свое (имущество), которое у него пропадало. Если же вор отдастся без сопротивления в руки того, у кого со— ВЕСТНИК ВОСТОЧНО-СИБИРСКОГО ИНСТИТУТА МВД РОССИИ —
вершил кражу, и будет им связан, то пусть возвратит то, на что осмелился посягнуть, в тройном размере...».
Интересно, что нормы Русской правды в какой-то мере согласны с правилами указанного договора: хозяин имущества вправе «на своем дворе, или у клети, или у хлева» ночью убить вора, но если «люди видели вора связанным», т. е. не оказывающим сопротивления, то убийство вора наказуемо.
Особое значение имеет регулирование с помощью договорных норм вопроса о санкциях за разбой. В древнерусском праве этот состав вообще не предусмотрен, поэтому ст. 7 договора, гласящая, что «если кто-либо — русский у христианина или христианин у русского, — причиняя страдания и явно творя насилие, возьмет что-нибудь принадлежащее другому, пусть возместит убытки в тройном размере», существенно опережает национальное право.
Договор князя Игоря 945 г. почти в неизменном виде повторил предписания договора 911 г. относительно убийства и нанесения телесных повреждений. Однако в некоторых вопросах соглашение сторон договора было изменено.
Так, в соответствии со ст. 6 договора санкция за кражу может приобретать несколько форм: «если же случится украсть что-либо русскому у греков, то следует возвратить не только украденное, но и (приплатив сверх того) его цену», т. е. предусматривается возмещение ущерба и штраф в размере цены украденного. Практически ту же норму предусматривает ст. 13 Краткой правды, требующая возврата украденного, в частности, чужого коня, и выплаты штрафа в размере, соответствующем его стоимости. Но вот вторая часть статьи договора несколько иная. Она рассчитана на ситуацию, когда украденное уже продано: виновный «пусть отдаст вдвойне его цену и будет наказан по греческому обычаю и по уставу и обычаю русскому». Таким образом, в этом случае, если буквально толковать смысл предписания, виновного ожидает не только штраф в размере двойной цены, но еще и наказание по греческому обычаю и по русскому обычаю. Возможно, что последнее является не самостоятельной санкцией, а, скорее, уточнением распоряжения о двойном размере. Важным является тот факт, что умерщвление преступника уже не рассматривается как возможная санкция за кражу имущества.
К XII в. Киевская Русь распалась на несколько самостоятельных уделов, каждый из которых занимал определенную территорию, обладал публичной властью и в значительной степени — самостоятельными правовыми институтами, потому какие-либо устойчивые отношения между уделами в теории и на практике регулировались и определялись чаще всего договорами нормативного характера.
В удельный период значение нормативных договоров не только не уменьшилось, но даже существенно возросло. Связано это, прежде всего, с увеличением количества субъектов — к государствам как сторонам соглашений добавились новые образования — уделы Русского государства. Таким образом, многочисленные договоры международного уровня были дополнены межудельными соглашениями.
К числу международных договоров, несущих то же правообразовательное значение, что и в древнейший период, можно отнести, прежде всего, договоры с западными соседями, заключаемые землями: Новгородской (важнейшие договоры 1195 и 1270 гг.), Смоленской (договоры 1229—1230, 1240 гг. и др.), Полоцкой (1264, 1265 гг. и др.)
и Галицкой. Указанные договоры заключались с ганзейскими городами, Готландом, Ригой, Немецким орденом и Швецией.
Основные вопросы, которые решались посредством договоров, особенно с представителями Ганзейского союза, это вопросы торговли: безопасность купцов, порядок разрешения взаимных обид и возмещения ущерба и т. п. Однако нередко данная группа договоров регулировала и непосредственно вопросы, которые сейчас лежат в рамках уголовного права.
Особый интерес в этом контексте представляет Договорная грамота Новгорода с Готским берегом и немецкими городами о мире, о посольских и торговых отношениях и о суде, датируемая 1189—1199 гг.1 В ней, подобно Русской правде, предусмотрены штрафы не только в соответствии с тяжестью деяния, но и в зависимости от того, кто пострадал в результате правонарушения.
Так, в договоре есть несколько положений, регламентирующих ответственность за убийство: «А оже убьют новгородца посла за морем или немецкыи посол Новегороде, то за ту голову 20 гривн серебра. А оже убьют купчину новгородца или немчина купчину Новегороде, то за ту голову 10 гривн серебра... Оже убьют таль или поп новгороцкое или немецкые Новегороде, то 20 гривн серебра за голову».
Как и в русском законодательстве, в Договоре предусмотрены штрафные санкции за оскорбление действием и за избиение: «А оже мужа свяжют без вины, то 12 гривн за сором. Оже ударят мужа оружеем, любо колом, то 6 гривнъ за рану.... Оже упихнет любо мятель роздрет, то 3 гривны...».
Третья группа преступных посягательств, предусмотренных договором — это деяния против женщин, их чести и телесной неприкосновенности: «Оже пошибает муже-ску жену любо дчерь, то князю 40 гривн..., а жене или мужьское дчери 40 гривн... Оже сегренет чюжее жене повои с головы или дщери, явится простоволоса, 6 гривн... за сором. Оже кто робу повержет насильем, а не соромит, то за обиду гривна; пакы ли соро-мит, собе свободна». Содержание этих предписаний не вошло в Русскую правду, зато регламентируется уставными княжескими актами.
На примере норм данного договора можно разделить мнение М. Ф. Владимирско-го-Буданова, который отмечал, что содержание данных юридических норм почти тождественно с русским правом, а там, где немецкое право противоречит русскому, в договорах берет перевес русское [2, с. 114].
Аналогичные нормы, в особенности относительно убийств, были зафиксированы и в более поздних договорах. Проект договорной грамоты Новгорода с Любеком и Готским берегом о торговле и суде, датированный 1269 г., предусматривает те же штрафные санкции за убийство послов и даже в тех же цифрах, но уже не в гривнах, а в марках серебра. Кроме того, проектом внесены коррективы и в статьи о санкциях за преступления против чести и здравия: «А будет кто ранен острым оружием или дубиной, то платить ему 1 1/2 марки серебра. А ударит один человек другого в ухо или в шею, то должен ему заплатить 3 фердинга».
1 Тексты договоров даны по изданию: Грамоты Великого Новгорода и Пскова / Под ред. С. Н. Валка. Ч. 1. М. — Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1949. 407 с.
Как ранее отмечалось, нормативный договор получил большое развитие как источник права не только во внешних делах, но и во внутренних.
Длительное время межудельный договор был постоянным руководством во взаимоотношениях князей, как самый удобный на практике и вполне согласный со статусом князей, за которыми стоял свой род, свои правила. Договорами регулировались вопросы совместных действий и взаимной помощи, мире, невмешательства, замещения престола и иные спорные вопросы.
В частности, именно договорами могли быть учреждены «сместные» или «воб-чие» суды, разрешающие конфликты, например, между двумя удельными князьями, между удельными князьями и вотчинниками, имевшими право суда, например, монастырями и боярами, наконец, между отдельными вотчинниками.
Вопросы правонарушений в межудельных договорах решались нечасто. Один из постоянных рефренов любого договора — это «без вины мужя волости не лишити», т. е. обозначение принципа ответственности только за вину. Кроме того, Договорная грамота тверского великого князя Михаила Александровича с Новгородом о мире, датированная 1375 г., регламентировала вопросы ответственности за «грабеж на Волзе, или инде где».
Образование Московского государства на начальных этапах также не обошлось без договорной формы урегулирования внутригосударственных отношений. Так, Н. Дювернуа отмечал, что наиболее богатым материалом для этого времени служат договорные грамоты князей, из которых почти каждая содержит особый компромисс на случай суда. Он указывал, что «в договорах князей первым условием компромисса становится, как правило, тот момент, что в случае спора по делам разных княжений, князья высылают с каждой стороны своих бояр. Эти бояре могут уговориться между собой, и если они достигнут соглашения, то на этом должны стать их князья». [5, с. 325]. По сути, договорами определялись особенности третейской формы суда, получившей наибольшее развитие именно в период северорусского союза
Упомянутые в предыдущем историческом периоде отношения в сфере новгород-ско-ганзейской торговли после присоединения Новгорода к Москве переходят в руки правительства Ивана III и регулируются нормативным договором 1487 г., который был заключен в результате переговоров между великокняжескими наместниками в Новгороде и ганзейскими послами [8]. Договор содержал нормы, встречающиеся в более ранних договорах: правила о беспрепятственной торговле, о защите как новгородских, так и немецких купцов, находящихся на чужбине, от насилий со стороны местных властей, о приезде в Новгород во время действия договора послов от ганзейских городов для переговоров об «обидных делах» купцов с целью урегулирования конфликтов, постоянно возникавших в практике русско-ганзейской торговли.
Новыми, не встречавшимися в более ранних новгородско-ганзейских договорах, являются статьи об ответственности Ганзы за ограбления новгородских купцов во время их поездок по морю. Ганза принимала на себя обязательство отвечать за ущерб, причиненный новгородским купцам на море «злыми людьми» — пиратами. При этом предусматривалось два случая: 1) если «злые люди» являются жителями 73 городов, т. е. городов Ганзы, то последние обязаны их искать и, если найдут, казнить, а товар возвратить
новгородцам; 2) если же новгородцы пострадали от других «злых людей», т. е. не являвшихся выходцами из ганзейских городов, то города, в случае если они получат известие о них, обязаны сообщить великокняжеским наместникам, чтобы те приняли меры для задержания «злых людей» и возвращения товаров новгородцам. Вторая часть статьи трактует об ответственности Новгорода за ущерб который может быть причинен немецким купцам в Новгородской земле: наместники великого князя должны искать «злых людей», пограбивших товар у немецких купцов, и если найдут их — казнить, а товар возвратить немецким купцам. Таким образом, согласно букве договора, обе стороны брали на себя равные обязательства.
Ввиду усиливающейся централизации государства нормативный договор постепенно перестает регулировать отношения внутреннего характера, однако остается важнейшим источником права в сфере международных отношений.
Таким образом, правовой жизни Русского государства X—XV вв. известно множество актов, которые можно отнести к нормативным договорам. Они многочисленны и разнообразны по субъектам, их заключающим, содержанию, значению, масштабам действия и т. п. На основании анализа их содержания можно заключить, что проблема правонарушения и юридической ответственности разрешалась не только с помощью актов императивного характера, но и посредством актов согласительного характера, которые представляет собой нормативный (нормативно-правовой) договор.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Александров Н. Г. К вопросу о роли договора в правовом регулировании общественных отношений / Н. Г. Александров // Учен. зап. ВИЮН. М.: Юрид. изд-во М-ва юстиции СССР, 1946. Вып. VI. С. 60—83.
2. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права / М. Ф. Владимир-ский-Буданов. Ростов н/Д., «Феникс», 1995. 640 с.
3. Водов В. К истории оформления докончаний Новгорода с князьями в ХШ в. (наблюдения над политической лексикой) / В. Водов // История и культура древнерусского города: сб. ст. к 60-летию В. Л. Янина. М.: Изд-во МГУ, 1989. С. 53—58.
4. Вопленко Н. Н. Источники и формы права: учеб. пособ. / Н. Н. Вопленко. Волгоград: Изд-в ВолГУ, 2004. 102 с.
5. Дювернуа Н. Источники права и суд в Древней России: опыты по истории русского гражданского права / Н. Дювернуа. СПб.: Юрид. центр «Пресс», 2004. 396 с.
6. Зивс С. Л. Источники права / С. Л. Зивс. М.: Изд-во «Наука», 1981. 241 с.
7. Иванов В. В. Общие вопросы теории договора / В. В. Иванов. М.: Эдиториал УРСС, 2000. 160 с.
8. КазаковаН. А. Русско-ганзейский договор 1487 г. / Н. А. Казакова // Новгородский исторический сборник. Новгород: Новгородская правда, 1961. Вып. 10. С. 217—226.
9. Марченко М. Н. Источники права: учеб. пособ. / М. Н. Марченко. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005. 760 с.
10. Минникес И. В., Парфенова Т. А. Источники российского права (X — XX вв.) / И. В. Минникес, Т. А. Парфенова: учеб. пособ. Иркутск, ВГУЮ (РПА) Минюста России, Иркутский институт (филиал), 2019. 168 с.
3(90)2019
11. Тарановский Ф. В. Энциклопедия права: учеб. пособ. для студ. вузов, обучающихся по юрид. специальностям / Ф. В. Тарановский. 3-е изд. СПб.: МВД России. С.-Петерб. ун-т: Ун-т, 2001.552 с.
BIBLIOGRAPHIC REFERENCES
1. Alexandrov N. G. On the role of a treaty in the legal regulation of public relations / N.G. Alexandrov // Proceedings of VIYN. M.: Legal Publishing House of the USSR Ministry of Justice. 1946. Issue VI. P. 60—83.
2. Vladimirsky-Budanov M. F. Review of Russian law history / M. F. Vladimirsky-Budanov. Rostov-on-Don, "Fenix" Publishers, 1995. 640 p.
3. Vodov V. On the history of documenting the Novgorod treaties with feudal lords in the XII century (linguistic aspects of political terms). / V. Vodov // History and culture of an Old Rus' city. Collected works to the 60th anniversary of V. L. Yanin. M., MGU Publishers, 1989. P. 53—58.
4. Voplenko N. N. Law forms and sources: Manual // N. N. Voplenko. Volgograd: Vol-GU Publishers: 2004. 102 p.
5. Duvernua N. Legal authorities and court in Old Rus': essays on the history of Russian civil law / N. Duvernua. SPb: "Press" Legal Center, 2004. 396 p.
6. Zivs S. L. Legal sources / S. L. Zivs. M.: Nauka, 1981. 241 p.
7. Ivanov V. V. General issues of contractual theory / V. V. Ivanov. M.: URSS Editorial, 2000. 160 p.
8. Kazakova N. A. 1487 Old Rus'-Hanseatic Treaty. / N.A. Kazakova // Novgorod collected historical works. — Novgorod: Novgorod Pravda, 1961. Issue 10. P. 217—226.
9. Marchenko M. N. Legal sources: Manual / M.N. Marchenko. M.: TK Velbi, Prospect Publishers, 2005. 760 p.
10. Minnikes I. V., Parfenova T. A. Russian legal sources (X — XX centuries) / I. V. Minnikes, T. A. Parfenova. Manual. Irkutsk, VGUY (RPA) of RF Ministry of Justice, Irkutsk Branch, 2019. 168 p.
11. Taranovsky F. V. Encyclopedia of Law: Students Manual / F. V. Taranovsky. 3rd edition. SPb. RF Ministry of Home Affairs. S.-Petersburg University. 2001. 552 p.
