CC BY
169
ламент и прежде всего Государственная дума); статус личности, ее права и свободы; во -вторых, организационную функцию по обеспечению сбалансированности всех составных такого конституционализма, правда, с упором на выражение интересов, в первую очередь, монархической верхушки. Программных положений Основные государственные законы не содержали. В связи с этим какого-либо влияния на практический конституционализм они не оказывали. Отсутствовало и влияние практического конституционализма на Основные законы. Изменения, происходившие в стране, не находили в них отражения.
В заключение следует отметить, что реформы, проведенные в России в период 1905-1907 гг., создали определенные условия для развития отечественного конституционализма. Однако этот процесс не был завершен в силу ряда объективных и субъективных факторов.
П.Р. Сухолинский
ПРАВО В СИСТЕМЕ СОЦИАЛЬНОГО
РЕГУЛИРОВАНИЯ ДОГОСУДАРСТВЕННЫХ ОБЩЕСТВ*
Проблема организации механизмов социального регулирования в ранних человеческих обществах остается едва ли не одной из самых остродискуссионных среди исследователей первобытности, социальных антропологов, историков и теоретиков права. Литература по этому вопросу содержит диаметрально противоположные подходы и крайне противоречивые оценки. Единства нет даже на терминологическом уровне. В разных работах используются термины: «социальные нормы», «обычай», «первобытное право», «обычное право», «соционормативные
* Статья рекомендована к печати доктором юридических наук В.В. Лапаевой.
46 Труды Института государства и права
Российской академии наук № 4/2012
функции» и т.п., в которые вкладываются самые различные значения в зависимости от теоретической позиции и специализации авторов1. Не в последнюю очередь это вызвано и объективными сложностями, возникающими при реконструкции социальной организации древних обществ2.
Попытаемся, тем не менее, выделить наиболее характерные черты системы социального регулирования догосударственных обществ, проследить траекторию ее становления, обозначить место и роль в ней элементов правового регулирования.
Как показано исследователями, социальный порядок в до-государственных обществах разного уровня сложности (в том числе, по-видимому, и в исторически наиболее ранних) устанавливается в результате действия регуляторов трех разных видов. Во-первых, это разнообразные стихийные воздействия, представляющие собой проявления естественных законов природы и феноменов массового поведения (ухудшение среды обитания, сокращение доступных ресурсов, эпидемии и пандемии, демографические процессы, миграционные всплески и т.п.); во-вторых, это акты индивидуального регулирования, выступающие в виде адресного воздействия субъектов друг на друга; наконец, это социальные нормативные регуляторы3. Причем последние не всегда являются доминирующими. Напротив, для систем социального регулирования современных догосудар-
1 См.: Черных Е.П., Венгеров А.Б. Структура нормативной системы в древних обществах // От доклассовых обществ к раннеклассовым / Отв. ред. Б.А. Рыбаков. М., 1987. С. 23; Ковлер А.И. Антропология права. М., 2002. С. 105-106.
2 Об этом см., например: Кабо В.Р. Теоретические проблемы реконструкции первобытности // Этнография как источник реконструкции истории первобытного общества. М., 1979. С. 60-107; Бунтян Е.П. Методика социальных реконструкций в археологии. Киев, 1985; Васильев С.А. Вопросы привлечения этнографических данных для реконструкции палеолитических обществ в отечественной археологии // Интеграция археологических и этнографических исследований. Владивосток; Омск, 2000. С. 32.
3 См., например: Алексеев С.С., Архипов С.И. и др. Теория государства и права / Под ред. С.С. Алексеева. М., 1998. Гл. 17.
ственных обществ, по свидетельству изучавших их специалистов, характерна значительная включенность естественных регуляторов и актов индивидуального воздействия, поскольку правила общественного существования сознаются членами таких обществ как часть более общих правил космической организа-ции4. Такое же отношение было, по-видимому, свойственно человеку с самого начала его социального существования. Исторически оно сохранялось довольно долго и обнаруживается даже в развитых политических организмах, подобных, например, ранним государствам эпохи классической древности5. Сами же социальные нормативные регуляторы, находившиеся в процессе становления, также приобрели свои характерные черты далеко не сразу. На наиболее ранних этапах развития системы социального регулирования они еще не отличались одинаковым масштабом действия, неперсонифицированностью, обязательностью и единообразным воспроизведением6, хотя можно вполне согласиться с мнением Т.В. Кашаниной, что «уже на самых ранних стадиях общественного развития первобытного общества социальные регуляторы выполняли две функции. Первая... состояла в том, что они позволяли первобытным людям освободить свою психическую энергию от страха перед окружающим миром, тревожности.... Вторая... - в установлении в обществе стабильных отношений, поскольку именно такие отношения исключают влияние случайных, чисто субъективных мотивов и обстоя-
4 См.: Токарев С.А. Избранное. Теоретические и историографические статьи по этнографии и религиям народов мира: В 2 т. М., 1999; Арте-мова О.Ю. Колено Исава: охотники, собиратели, рыболовы (опыт изучения альтернативных социальных систем). М., 2009; Элькин А. Коренное население Австралии. М., 1952; Берндт Р.М., Берндт К.Х. Мир первых австралийцев. М., 1981.
5 См.: Pospisil L.J. Anthropology of Law. A Comparative Theory. N.Y., 1971. P. 20.
6 См.: ЧерныхЕ.П., Венгеров А.Б. Указ. соч. С. 28.
тельств, могущих исходить от каждого из сородичей и сопле-
7
менников» .
Рассматривая этот период, некоторые авторы приходят к выводу о неравномерном начале функционирования различных социальных регуляторов8. Представляется, что такой взгляд не является единственно возможным. Как прямой результат про-
9
цессов грегарного регулирования, происходивших в течение длительного периода предшествующего биологического развития, все основные социальные регуляторы в зачаточной форме, по-видимому, должны были присутствовать уже в исторически наиболее ранних человеческих обществах, едва преодолевших границу социальности. Однако весьма вероятно, что дальнейшее развитие системы социального регулирования происходило не путем добавления новых регуляторов к существующим, а в процессе постепенного усложнения каждого регулятора, расширения сферы его применения. Можно предположить, что распространение действия регуляторов на различные сферы жизни происходило в этот период как бы само собой, в силу постепенного бессознательного изменения социальной практики, шедшего параллельно и сопряженно с изменением (усложнением) социальных отношений. Такой порядок можно назвать «естественным регулированием». Впоследствии в обществах с более высоким уровнем социальной сложности развитие властных отношений и сознательной деятельности по изменению социальных норм привело к его постепенному вытеснению «волевым регулированием», причем иногда избыточным. Все эти процессы носили, разумеется, длительный и дискретный характер, сопровождались сложнейшими влияниями регуляторов друг на друга и их взаимными диффузиями.
7 Кашанина Т.В. Происхождение государства и права. Современные подходы и новые трактовки. М., 1999. С. 182-184.
8 См.: ЧерныхЕ.П., Венгеров А.Б. Указ. соч. С. 25.
9 От лат. grex - стадо. Термин применяется историками первобытности для обозначения биологического существования в отличие от социального.
Важные особенности систем социального регулирования догосударственных обществ обнаруживаются в сфере воспроизведения стандарта социального поведения. В силу своего неформализованного характера в догосударственных обществах социальные нормы передаются как в процессе практического действия (в виде наглядных форм и образцов для подражания), так и в виде вербальных формул, запретов, предписаний, символов, содержащих указание на то, как следует поступать10. Они воспринимаются членами таких обществ на примерах поведения тех, кто действует правильно, и выпадающего на долю таких лиц одобрения со стороны их коллективов, а также негативных последствий, испытываемых нарушителями существующей регламентации11 . Но поскольку система социального регулирования в исторически наиболее ранних догосударственных обществах складывалась из совокупности норм, действовавших в их различных сегментах, процесс ее обновления должен был носить практически перманентный характер. Вероятно, по тем же причинам в нынешних догосударственных обществах исследователи весьма часто констатируют наличие определенного разрыва между провозглашаемыми и реально функционирующими правилами поведения12. По-видимому, следует согласиться с тем, что такой разрыв между сущим и должным является характерной особенностью догосударственных обществ всех уровней сложности и должен наблюдаться на всем пути их историческо-
10 См.: Лещенко Ю.В. Социальная среда и регулирующая функция религии в доклассовом обществе // Религия первобытного общества в свете современных данных / Под ред. М.С. Бутиновой. Л., 1984. С. 57.
11 См.: Дробышевский С.А. Политическая организация общества и право как явления социальной эволюции. Красноярск, 1995. С. 154-155; Берндт Р.М., Берндт К.Х. Указ. соч. С. 259-262; Бйерре Й. Затерянный мир Калахари. М., 1964. С. 89.
12 См.: Levi-Strauss К. The Concept of Primitiveness // Man the Hunter / Ed. by R.B. Lee, I. De Vore. Chicago, 1968. P. 350; Чудинова [Артемо-ва] О.Ю. Индивидуальное поведение и общественная регламентация у аборигенов Австралии // Страны южных морей. М., 1980. С. 191.
го развития13. Он должен был возникать в том числе и за счет сохранения некоторых допустимых рамок для индивидуальных проявлений субъектов отношений, социальный интеллект которых также находился в процессе становления. Нечто подобное наблюдается и в современных обществах охотников-собирателей, в частности в австралийских женских группах14. Отмечены также многочисленные ситуации, когда стремление отдельных лиц предельно точно выполнять адресованные им нормы встречается неудовольствием со стороны окружающих15.
Все это обеспечивает системе социального регулирования догосударственных обществ необходимую гибкость, способность чутко реагировать на изменения внешних и внутренних условий. Как подчеркивает Ж. Карбонье, «надо отказаться от характеристики архаических... систем как наиболее простых или как наиболее жестких. Зачастую они до удивления гибки...»16. Этнографические наблюдения показывают, что подобные утверждения остаются справедливыми и для некоторых современных локальных групп низших охотников-собирателей. В литературе приводятся многочисленные примеры более или менее быстрой общественной трансформации таких обществ с использованием нормативных средств17. Например, во многих племенах Юго-Восточной Австралии старшие мужчины могут отменять пищевые табу или вводить новые, вносить некоторые изменения в правила, регулирующие брачные отношения, и т.п.18 В работах некоторых специалистов описаны даже конкретные политические механизмы, с помощью которых осуществляется нормативная инновация. Ее инициатором может выступить лю-
13 См.: Дробышевский С.А. Указ. соч. С. 271.
14 См.: Артемова О.Ю. Личность и социальные нормы в раннеперво-бытной общине (по австралийским этнографическим материалам). М., 1987. С. 96.
15 См.: Берндт P.M., Берндт К.Х. Указ. соч. С. 259.
16 Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986. С. 54.
17 См.: Wright В. White Sails of Death // Comparative Studies in the Development of Complex Societies. Vol. 1. P. 14.
18 См.: Артемова О.Ю. Личность и социальные нормы... С. 100.
бой член группы, но в социальную практику она входит только после длительного коллегиального обсуждения и, нередко, предварительного апробирования. Норма легитимируется как предписание, полученное «свыше» в процессе общения с духами, а когда проходит пять — шесть поколений и изобретатель нормы забывается, она воспринимается уже как один из действующих в группе безымянных обычаев, приписываемых легендарным предкам19. В дальнейшем, многократно воспроизводясь в повседневной практике, такая норма закрепляется в индивидуальном сознании как образец поведения, становится социальным стереотипом. Нечто очень близкое к этому можно ожидать и в наиболее ранних системах социального регулирования на разных этапах их становления. В.Р. Кабо, говоря об австралийских аборигенах, подчеркивает в этой связи, что «нормы первобытного общества не являются незыблемыми, они дают возможность обществу приспосабливаться к меняющейся ситуации, закрепляя затем нововведения как новые нормы. И это было свойственно первобытному обществу всегда: иначе его развитие прекратилось бы, оно попросту не смогло бы выжить»20.
Обобщая, можно сказать, что в любом обществе, начиная с наиболее древних локальных групп, нормы социального регулирования определяют характер взаимоотношений как отдельных индивидов между собой, так и всю систему отношений между разнообразными резидентными группами, ассоциациями и иными сегментами общества. Поэтому разрушение структуры нормативной системы обычно сопровождается большей или меньшей деформацией социальной традиции конкретного общества, сменой принятых в нем стереотипов поведения и его общего культурного состояния. В некоторых случаях это ведет к развитию и формированию новых институтов, в других - к распаду или растворению общества. В любом случае можно ожидать, что
19 См.: Australian Aboriginal Mythology / Ed. LR. Hiatt. Australian Aboriginal Studies. № 50. Canberra: Australian Institute of Aboriginal Studies, 1975. P. 189, 200.
20 Кабо В.Р. Австралийская община // Прошлое и настоящее Австралии и Океании. М., 1979. С. 164.
лабильность системы норм, регулирующих социальное поведение, в любом развивающемся обществе являлась одним из важнейших показателей его «успешности». «Нормативный фактор представляет собой звено в цепи эндогенных факторов социального существования, являющихся основными структурными составляющими в общей анатомии культуры»21. При этом нетрудно увидеть, что социальные нормы, являясь элементом общества, находящегося в становлении, не только отражают процессы его развития, но и влияют на их темпы и характер, т.е. имеют свое место в истории такого общества, свою историческую судьбу.
Сказанное в полной мере относится и к праву как к части системы социального регулирования. «Правовые системы отражают социально-политическое развитие и уровень культуры народа. ...Выяснение причин возникновения [конкретных правовых норм] позволяет реконструировать и создавшие их обстоятельства, дает возможность обнаружить, какого рода явления в прошлом имели постоянный и важный для общества характер и потому нуждались в правовом регулировании»22. Кроме того, как справедливо указывает С.С. Алексеев, рассмотрение права сквозь призму выполняемой им функции социального регулятора позволяет «увидеть в нем социальное образование, обеспечивающее такую непрерывную динамику функционирования общества, при которой достигается постоянное и стабильное воспроизводство и, следовательно, сохранение и утверждение (своего рода «увековечение») выраженных в праве социальных ценностей, условий и механизмов функционирования общества»23.
Элементы подлинного правового регулирования могли появиться в человеческих коллективах только с переходом от гре-гарного образа жизни к социальному. Причем их зарождение и укоренение в системе общественных отношений должно было
21 Черных Е. П., Венгеров А. Б. Указ. соч. С. 24.
22 Синицина И.Е. Обычай и обычное право в современной Африке, М., 1978. С. 8.
23 Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001. С. 55.
сопровождаться несколькими качественными изменениями как самой социальной системы, так и сознания действующих в ней акторов. Первым из этих изменений должно было, по-видимому, стать осознание полисубъектности мира и возникновение на этой основе первичного представления о формальном равенстве независимых друг от друга субъектов отношений (индивидов, групп, ассоциаций и т.п.). Вторым — постепенное формирование широкого круга социальных отношений, основанных на принципе общего для всех участников масштаба и равной меры свободы, и закрепление этого принципа в социальной традиции. И, наконец, третьим качественным изменением - формирование представления о справедливости как универсальном и всеобщем
24
критерии оценки должного и недолжного .
В результате длительного действия разнообразных внешних и внутренних факторов между отдельными группами постепенно происходило формирование зон интенсивного межгруппового общения, постоянного материального и информационного обмена, особых систем социально-политического взаимодействия и регулирования межгрупповых отношений, складывались сети взаимных обязательств, усиливавшие не только культурно-интеграционные, но и родственные связи25. По мнению ряда исследователей, одним из эффективных катализаторов этого процесса могло явиться естественное становление в различ-
«26
ных группах так называемой дуально-родовой организации . Социальная структура этого типа породила принципиально новое пространство культурной коммуникации, в рамках которой
24 См.: Лапаева В.В. Типы правопонимания: правовая теория и практика. М., 2012. С. 444-470; Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. СПб., 2007. С. 457-458.
25 См.: Крадин Н.Н. Политическая антропология: Учебник. 2-е изд. М., 2004. С. 150-151.
26 Об исторической роли дуально-родовой организации см., например: Тумурова А.Т. Теоретико-правовые вопросы социогенеза в контексте традиционного общества // Буряты в контексте современных этнокультурных и этносоциальных процессов: Сб. статей: В 3 т. Т. 1. Улан-Удэ, 2006. С. 55-64.
каждый структурный элемент (группа, община) функционировал как самостоятельный коллективный субъект, наделенный свободной волей, а отношения между всеми элементами носили уже характер поиска баланса интересов, реализовывались путем согласования воль на основе сознаваемого и признаваемого всеми участниками отношений принципа равной правосубъектности и фиксировались в форме свободного и справедливого соглашения. В.В. Лапаева отмечает в этой связи, что это «согласование воль было направлено на выработку нормы, определяющей порядок равного доступа к тем или иным благам. А такая норма, представляющая собой, по определению В.С. Нерсесян-ца, «нормативную форму выражения свободы» в отношениях независимых и равных субъектов общественного взаимодей-
27
ствия, и есть норма права» .
Кроме того, следует согласиться с мнением А.В. Полякова о том, что «уже в древнейший период своего существования право формировалось как специфический социальный язык и как универсальная форма социальной коммуникации»28, оказавшая существенное влияние не только на оформление политической структуры общества и институтов межгруппового управления и потестарного контроля, явившихся, по сути, институциональной формой обеспечения равноправных отношений, но и решающим образом определившая вектор эволюционного развития социальных отношений на индивидуальном уровне.
Как уже говорилось выше, многочисленные этнографические наблюдения демонстрируют, что в целом довольно консервативная социальная и культурная традиция догосударственных обществ оставляет своим носителям существенное место для индивидуальных проявлений и не только не препятствует таким
27 Лапаева В.В. Указ. соч. С. 459.
28 Поляков А.В. Введение в общую теорию права и государства. Курс лекций. 2000. Лекция 3 [Электронный ресурс]. URL: http://www.ex-jure.ru/law/news.php?newsid=101 (дата обращения: 26.04.2012).
проявлениям, но в ряде случаев не может без них развиваться29. Как показывает последнее время, даже в локальных группах низших охотников-собирателей каждый активно действующий индивид прекрасно осознает, какие действия в каждой из корпоративных групп или ассоциаций, участником которых он является, обязательны для исполнения, а какие - запрещены под угрозой санкций. Он знает виды таких санкций в конкретных обстоятельствах, понимает, какие споры требуют участия в их разрешении других членов ассоциации или группы, конкретные правила, применяемые в подобных случаях, и, что самое главное, довольно четко представляет себе вырисовывающиеся в итоге рамки собственного свободного усмотрения как члена той или иной резидентной группы или ассоциации30. И хотя сознание коллективных интересов, безусловно, играет значительную пра-вообразующую роль в догосударственных обществах, как это происходит, например, у аборигенов Соломоновых островов, которые, по свидетельству Я. Хогбина, прямо говорят, что «обязательства должны выполняться ради всей группы, [и] ...ради общей гармонии [человек] должен примириться с нарушением его прав и не мстить»31, было бы неправильно рассматривать индивидуальные проявления правового характера, неоспоримо наблюдаемые в таких обществах, как исключения, не влияющие на общее функционирование их правовых систем. Другой вопрос, что в различных конкретных обществах индивидуальный и коллективный уровень правоотношений могут быть, в силу специфических культурно-исторических условий, выражены в разной степени.
Таким образом, появление элементов правового регулирования в древнейших человеческих коллективах уже изначально
29 См.: Артемова О.Ю. Личность и социальные нормы...; Чудинова [Артемова] О.Ю. Указ. соч.; она же. Миф и мораль (по австралийским материалам) // Фольклор и этнография. Л., 1977.
30 См.: Дробышевский С.А. Указ. соч. С. 157.
31 Цит. по: Мальцев Г.В. Очерк теории обычая и обычного права // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов н/Д, 1999. С. 47.
несло в себе две важные социализирующие функции, проявлявшиеся как на межгрупповом уровне в рамках дуальной организации общества, так и на индивидуальном уровне внутри резидентных групп. С одной стороны, эти элементы выступали, по определению В.С. Нерсесянца, как «...всеобщая форма, как общезначимый и равный для всех [участников отношений] (различных по своему фактическому, физическому, умственному, имущественному положению и т.д.) одинаковый масштаб и мера»32 дозволений, запретов и воздаяний, а с другой - способствовали уже отчасти сознательному закреплению социальных ролей и поддержанию в обществе необходимого статус-кво путем введения некоторых формализованных правил поведения, затрагивавших основные группы коллективных и индивидуальных взаимодействий. Впоследствии эти правила и сформировавшиеся на их основе нормы стали выступать в качестве общезначимых ценностей, своеобразных культурных кодов, определяющих права и обязанности членов социума и способных воздействовать на их поведение, выполняя одновременно охранительную и установительную функции33.
По-видимому, в этот же период происходило первичное оформление института социальных запрещений (табу), постепенно вышедшего за пределы исключительно религиозной сферы. Система установлений становилась практически всеобъемлющей и в зависимости от социальной сложности общества начинала включать в себя десятки и сотни конкретных запреще-
34
ний , игравших важную роль в стандартизации поведения членов социума и содействовавших укреплению и росту у них этических и правовых инстинктов и представлений. Однако важно отметить, что даже в наиболее ранних обществах подчинение социальным запрещениям, по-видимому, не было безусловным:
32 Нерсесянц В.С. Философия права. М., 2009. С. 37.
33 См.: Рулан Н. Юридическая антропология. М., 1999. С. 37.
34 См.: Фрэзер Дж. Золотая ветвь: исследование магии и религии. М., 1980. Гл. Х1Х-ХХ11.
иногда обычай санкционировал именно нарушение таких запре-щений35. Чем это можно объяснить, уже говорилось выше.
Таким образом, элементы правового регулирования постепенно образовали систему отношений, основанную, с одной стороны, на соблюдении установленных в обществе запретов, а с другой - на возможности индивида самостоятельно выбирать тот или другой вариант поведения в общественно безопасных рамках и признании такого же способа социального существования за другими. То есть чувство собственных прав и обязанностей оказалось, согласно определению Л.И. Петражицкого, дополнено приписыванием другому члену общества некоторого симметричного правомочия36. Правовая норма преобразовалась, таким образом, в некоторую общепризнанную модель согласования общей воли и свободной реализации различных социальных интересов37 и, одновременно, начала фиксироваться в сознании действующих субъектов в качестве типичной связи прав и обязанностей в более или менее универсальных ситуациях комбинированной деятельности. Об упорядочении социальных отношений в коллективах современных охотников-собирателей на основе такого рода норм говорят многие специалисты. Они отмечают регламентированность в целом социальной жизни в таких объединениях посредством сложной системы правил поведения, предусматривающих разнообразные права и обязанности конкретных лиц, описывают отличающиеся друг от друга формы правовых норм и развивающегося на их основе социального поведения, а также выделяют общие черты нормативного упорядочения общественных отношений и самих регламенти-
38
рующих их правил .
35 См.: MakariusL.L. Le sacreet la violation des interdits. P., 1974.
36 См.: Петражицкий Л.И. Введение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной психологии. СПб., 1908.
37 См.: Лапаева В.В. Социология права. М., 2000. С. 277.
38 См.: Дробышевский СА. Указ. соч. С. 153; Чудинова [Артемова] О.Ю. Индивидуальное поведение... С. 200; Берндт P.M., Берндт К.Х. Указ. соч. С. 262-265; Наритс Р.Х. Генезис соотношения прав и обязанностей (историко-теоретический аспект) // Историческое и логическое в
Что касается методов социального регулирования, то в до-государственных обществах они носят синкретный характер и задействуются в различных комбинациях, что позволяет достаточно гибко регулировать поведение индивидов и социальных групп. В зависимости от степени развитости в догосударствен-ных обществах отношений власти и общеполитийного управления, в них в отношении самых разных по своей природе социальных норм в большей или меньшей степени оказываются выражены все способы социального воздействия (от убеждения до принуждения); также присутствуют разнообразные способы обеспечения социального контроля. Например, коллективное высмеивание, пристыживание или бойкот провинившегося часто выступают в качестве действенных юридических санкций, а нормы сугубо религиозного характера нередко оказывают регулятивное воздействие посредством разветвленной системы запретов, дозволений и позитивных обязываний.
В целом можно констатировать, что в догосударственных обществах регулирование общественных отношений и их определенная коррекция осуществляются на основе механизмов обратной связи и подбора в каждом конкретном случае наиболее адекватного, справедливого и «экономного» метода регулирования, способного наиболее эффективно вернуть отклонившихся участников общественных отношений к поведенческой норме. Тем не менее не вызывает сомнений присутствие в правовом инструментарии этих обществ всех известных и на более поздних этапах социального развития способов нормативного регулирования, таких как (1) обязывание конкретных лиц совершать акты положительного поведения; (2) установление запрета для адресатов норм осуществлять определенные действия, а также (3) предоставление им возможности действовать самостоятельно и свободно в пределах, очерченных предписаниями и запретами, исходя из принципа формального равенства и общественно признаваемой справедливости. В последнем случае речь идет как о выборе этими индивидами варианта собственных активных дей-
познании государства и права / Под ред. А.И. Королева. Л., 1988. С. 95-103.
ствий или бездействия, так и об обращении адресатов норм к иным лицам (органам, резидентным группам), обязанным со-
39
вершать акты положительного поведения в их интересах . Наиболее характерными источниками правовых норм в обществах догосударственного типа исследователи называют миф и правовой обычай40, на основе которых в локальных группах, племенах и вождествах формируются сложные (и во многом взаимосвязанные) социльно-психологические системы восприятия целостности универсума и представлений о «надлежащем» взаимодействии с окружающим миром.
39 См.: Дробышевский С.А. Указ. соч. С. 153; Берндт P.M., Берндт К.Х. Указ. соч. С. 262; Hammond P.B. An Introduction to Cultural and Social Anthropology. N.Y., 1978. P. 302-303.
40 Некоторые исследователи относят сюда же ритуал, обряд и даже магию (см., например: Кашанина Т.В. Указ. соч.), однако указанные культурные феномены представляют собой скорее не источник права, а действия по его воплощению, специфическую практику правоприме-ния. Не «оригинал», а «отражение» (в терминологии Леви-Стросса).
