CC BY
47
женеров 110 стояло на его позициях. В'1922 г., по данным негласного обследования командного состава Костромского гарнизона, «сменовеховцев» среди них оказалось 10 % [23].
«Сменовеховцы» открыто действовали в Ленинграде, Москве, Казани, Воронеже, Томске, Орле, Гомеле, Ростове-на-Дону, Краснодаре. Происходил уникальный в своем роде процесс формирования нового общества, и никто не имел политического опыта, чтобы полностью в том разобраться.
Роль культурного наследия «сменовеховцев» сложно переоценить. Сборник и журнал «Смена вех» сами по себе уже представляют историческую ценность. Статьи, дискуссии, литературные произведения живо рассказывает нам о том далеком времени. «Сменовеховцы» пытались ответить на волнующие их вопросы; искали компромиссы, и все ради цели -видеть свою Россию великой и могущественной державой. Судьбы, российской эмиграции - неотъемлемая часть истории, культуры, общественной мысли, социальной и духовной жизни России. Возможно, пристально изучая их наследие, мы найдем ответы и на свои вопросы.
Литература
1. Омельченко Н.А. Политическая мысль русского зарубежья. М., 1997.
2. Малыхин К.Г. Большевистская модернизация России и русское зарубежье 20 - 30-х годов. Ростов н/Д, 2000. С. 14.
3. Агурский М. Идеология национал-большевизма. Париж, 1980; Квакин А.В. Идейно-политическая дифференциация российской интеллигенции в период НЭПа. 1921 — 1927 гг. Саратов, 1991; Мануйлов В.И. Две парадигмы (Опыт современного прочтения «Смены вех») // Полис. 1991. №3.
4. Русское зарубежье 1918 - 1940 гг. Золотая книга эмиграции. Периодика и литературные центры. М., 1997. С. 439.
5. Чахотин С.С. В Каноссу // Смена вех. Прага, 1921; Он же. Психология примирения // Смена вех. № 15.
Ростовский государственный педагогический университет
6. Устрялов Н.В. Две реакции // Смена вех. № 4; Он же. Проблема возвращения // Смена вех. № 11; Лукьянов С.С. Эволюция // Смена вех. № 5.
7. Чахотин С.С, «Чумазый» или «хам»? // Смена вех. № 17.
8. Бобрищев-Пушкин А.В. Свобода - равенство - братство // Смена вех. № 4.
9. Устрялов Н.В. Духовные предпосылки революции // Смена вех. № 9.
10. Потехин Ю.Н. Две правды: Достоевский и революция II Смена вех. № 6.
'11. Потехин Ю.Н. Фатальный тупик // Смена вех. № 2.
12. Бобрищев-Пушкин А.В. Мистика на службе // Смена вех. № 3; Он же. Кощунство // Смена вех. № 8.
13. Ключников Ю. Международное значение России // Смена вех. № 1; Потехин Ю. Перед катастрофой // Смена вех. № 15; Он же. Мировой кризис // Смена вех. № 18.
14. Потехин Ю. Борьба за личность // Смена вех. № 10.
15. Северская Е. Венец из терний и роз // Смена вех. № 16. С. 21.
16. Коган П.С. Поэзия Октябрьской революции И Смена вех. № 7.
17. Бобрищев-Пушкин А.В. Драматический театр в России // Смена вех. № 2.
18. Лукомский Г. Охрана памятников и старины в России // Смена вех. № 15; Голлербах Э. Охрана предметов искусства в Царском селе // Смена вех. № 5; О выставке Общества Куинджи в Петрограде // Смена вех. № 5; Заметки о художественной жизни. К вопросу о передвижных музеях. Судьба Юсуповских Рембрандтов // Смена вех. № 14; Светляков Я. Она ожила. Беседа с ректором Академии художеств А.Е. Белогрудом // Смена вех. № 5.
19. Лукьянов С. Революционное творчество культуры // Смена вех. № 8.
20. Устрялов Н. Проблема возвращения // Смена вех. № 11.
21. Передовая // Смена вех. № 20. С. 3.
22. Толстой А. // Накануне. 1923. 27 июля.
23. Агурский М. Идеология национал-большевизма. Париж, 1980. С. 104.
10 декабря 2002 г.
2003 г. К.Г. Малыхин
ПРАВАЯ РУССКАЯ ЛИБЕРАЛЬНАЯ ЭМИГРАЦИЯ В 20 - 30-е гг. XX в.: ОЦЕНКА БОЛЬШЕВИСТСКОГО ЭКСПЕРИМЕНТА
20 - 30-е гг. явились серьезным этапом творческих исканий для целой плеяды известнейших людей России. Гражданская война и последовавшие за ней события вызвали массовый исход интеллигенции. Общеизвестно, что многие русские интеллигенты не смогли принять теорию и практику новых хозяев России, что привело к изгнанию.
Русская эмиграция, особенно в первые годы изгнания, мучительно искала свой путь возвращения на
Родину. Естественно, эмиграция тщательно анализировала факторы, приведшие к поражению белого движения, пыталась понять ошибки, допущенные в ходе борьбы с большевиками. В 20-е гт. в русской диаспоре произошел процесс размежевания, в ходе которого вырабатывалась новая программа и тактика либерального движения.
Российская интеллигенция, принимавшая базисные идеи либерализма, по-разному подходила к оцен-
кам белого прошлого, существа произошедших в России событий, по-разному оценивала большевистский режим, его эволюционные возможности. По-разному решался вопрос о будущем политическом устройстве России, о методах борьбы с большевистской диктатурой. Существовали расхождения по вопросу о союзниках в этой борьбе.
Сам П.Н. Милюков связывал различные течения русского либерализма с осколками кадетской партии и распределял их следующим образом:
- республиканско-демократическая группа партии Народной свободы;
- республиканско-демократические объединения;
- «Крестьянская Россия»;
- центральная группа партии Народной свободы;
- правое крыло кадетов [1].
П.Н. Милюков попытался понять причины катастрофы, постигшей Россию, попытался разобраться в причинах отторжения Россией белого движения и на этой основе разработать новую тактику русского либерализма. Впервые он заявил о ней в мае 1920 г. В январе 1921 г. Милюков и его ближайшие соратники, занимавшие видное место в кадетской партии, участвовали в работе совещания членов Учредительного собрания, где были изложены принципы «новой тактики».
Русская эмиграция рассматривала это совещание как «эсеровскую затею». Эсеры по 1 праву считали Учредительное собрание «своим органом». Участие Милюкова в этом мероприятии было встречено большинством членов кадетской партии крайне негативно. На совещании членов ЦК партии Народной свободы, проходившем в мае-июне 1921 г., «новая тактика» Милюкова не получила поддержки лидеров партии. В июле 1921 г. «новую тактику» осудила Парижская организация партии, что привело к расколу и созданию Парижской демократической группы партии Народной свободы. Еще ранее, в июне 1921 г., правые кадеты - В.Д. Набоков, А.В. Карташов - создали Национальный комитет во главе с А.В. Карташовым, провозгласившим необходимость продолжения борьбы с большевиками всеми способами, не исключая и вооруженные. Милюков был уверен, что раскол русской эмиграции был предопределен. Вправо сместилась правая фракция кадетов и примыкавшие к ней силы русской либеральной эмиграции.
В 1920 - 1931 гг. в Берлине известные деятели кадетской партии И.В. Гессен, В.Д. Набоков (отец известного писателя В.В. Набокова) и профессор А.И. Каминка издавали ежедневную газету «Руль». С 1922 г., после высылки из России, ценным сотрудником «Руля» стал крупный ученый-обществовед, один из старейших деятелей кадетской партии А.С. Изгоев.
Интереснейшие работы, посвященные социально-экономической проблематике и вызывавшие оживленные дискуссии в эмигрантской прессе, публиковал в «Руле» известный исследователь Б.Д. Бруцкус, также высланный в 1922 г. из Советской России.
Юридические вопросы в «Руле» курировал профессор Н.С. Тимашев, принимавший до бегства из
Советской России г активное участие в вооруженной борьбе с большевистским режимом.
Как известно, воззрения того или иного деятеля русской эмиграции или целого направления общественно-политической мысли определялись отношением к произошедшим в стране событиям, правящему режиму и перспективам развития России. Отношение теоретиков «Руля» к русской революции образно выразил литературовед газеты Б. Каменецкий: «...Итак, несмотря на то, что революция совершившийся факт, я все же сохраняю за собою право ее неприятия. Когда Россию «вздернул на дыбы» Петр, он дал ей Армию, новые земли, европейское просвещение. Революция же нанесла России во всех отношениях неизмеримый и неисчислимый убыток и ущерб» [2].
С Б. Каменецким солидаризовался постоянный корреспондент «Руля» А.С. Изгоев. Он посвятил оценке произошедших в России событий целую серию статей, объединенных в так называемых «Политических письмах»: «...Поэтому то я и считаю всякую революцию злом; французская и английская в этом отношении нисколько не отличаются от русской» [3].
Деятели «Руля» видели положительное значение революции только в осуществлении аграрной реформы и установлении гражданского равенства, однако положительные последствия явно перекрывались ее негативными чертами, - разрушением страны, установлением в стране большевистской диктатуры, гибелью значительной части ее интеллектуальной элиты, возникновением многомиллионной российской диаспоры и т.д.
В отличие от Милюкова, развивавшего в то время идеи неолиберализма, многое взявшего у социалистического учения и искавшего союзников в среде социалистов, для «Руля» такой подход был неприемлем.
Один из основателей газеты профессор А.И. Каминка, полемизируя с известным правым социал-демократом Ст. Ивановичем, писал; «...и борьба с социализмом есть для нас борьба во имя идеалов, сочетаемых с культурным прогрессом человечества. И если мы верим, что в идеалах широкого развития индивидуума в области культурной и хозяйственной -ключ к спасению, мы должны вести идейную борьбу с социализмом, мы не можем от нее отказаться под предлогом, что в большевизме социализм представляет только декларацию» [4].
Исследование проблем экономического развития Советской России аналитики «Руля» начали с выяснения того положения, в котором очутилась нэповская Россия: «Но вместе с тем ни один коммунист не может не видеть, что вне «нэпа» для них не существует жизни, что стоит им уничтожить ту тысячную долю частного почина, которая все же вкраплена в нэп и всякая промышленная деятельность остановится, крестьянин припрячет все продукты и сократит запашки» [3].
Полемизируя с эсеровскими «Современными записками», «Руль» сделал вывод, что в нэповской России деревня развивалась в направлении утверждения фермерского, мелкокрестьянского капитализма. В этом
плане показательны работы известнейшего российского экономиста Б.Д. Бруцкуса, который очень основательно проанализировал проблемы и противоречия советской экономики. Он сделал вывод, что в основе подъема русского народного хозяйства лежал успех его частного сектора. Этот сектор русской экономики опирался на собственные силы и развивался вопреки давлению власти. Так называемые социалистические элементы народного хозяйства жили за счет своего монопольного положения и государственных подачек [5].
Народное, по выражению 1 Бруцкуса, хозяйство' стремительно восстанавливалось благодаря частной инициативе. Большевики не препятствовали развитию частнокапиталистических начал, углубив основные положения столыпинской аграрной реформы. Естественно, этот процесс был связан с углублением классового расслоения деревни. Русская деревня, считал Бруцкус, и в этом с ним солидаризовались все теоретики «Руля», «изжила» общинно-социалисти-ческие идеалы [5, 6].
Более того, аналитики «Руля» приветствовали с оговорками большевистскую аграрную политику, признав к 1925 - 1926 гг. факт восстановления российского сельского хозяйства. «В этом смысле нет расхождений между желанием советской власти и эмиграцией, и поэтому зарубежная печать с удовольствием отмечает все мероприятия советской власти, направленные на улучшение сельскохозяйственного населения, отмечая вместе с тем, что это означает собой возврат от социализации к буржуазному мелкокапиталистическому строю» [7].
Иная ситуация сложилась в 20-е гг. в российской промышленности. Тот же Бруцкус писал: «Наоборот, по отношению к крупной промышленности мы должны сказать, что ее количественный рост не сопровождался улучшением производства. Ее продукты неимоверно дороги, их качество очень низко» [5].
«Руль» неоднократно отмечал, что само существование национализированной российской промышленности искусственно поддерживалось государством за счет налогового бремени с потребителя. Коммуниста-' ческие власти использовали промышленную базу, доставшуюся им в наследство от царской России [6].
«Оно (большевистское хозяйство. - М.К.) все построено на хищническом использовании естественных богатств и прежнего величия русской хозяйственной организации» [8].
Государство выступало по отношению к российской промышленности как предприниматель, однако в качестве примера для организации хозяйства власти взяли форму казенных предприятий царской России, назвав эту форму организации трестовской. Большевики позаимствовали все негативные стороны наследства русской казенной промышленности, - ее убыточность и неповоротливость, соединив с безответственностью и некомпетентностью новых руководителей.
«Советская власть стала на путь организации промышленности только тогда, когда были уничтожены
и прожиты все оставшиеся от капиталистического строя ценности. Путь ее «эволюции» был старый, заимствованный от дореволюционного режима способ коммерческой организации казенных предприятий» [9].
Следствием неумелого, казенно-бюрократического хозяйничанья явились высокие цены на изделия русской промышленности. «Руль» очень образно описывал последствия такого положения, приводящего к перманентному экономическому кризису.
«Переход предприятий на хозяйственный расчет, на самоокупаемость вызвал такое вздорожание, что изделия не находили сбыта, но понижение цен вызвало необходимость усиления налогового пресса и эмиссии. Увеличение налогового пресса убивает промышленность, а эмиссия подрывает все хозяйство страны. Сокращение эмиссии и кредитов ставит в зависимость от рынка, не принимающего их производство. Одновременное сокращение цен и субсидий должно привести предприятия к их банкротству, от которого до сих пор спасала усиленная казенная «помощь» [10].
«Руль» обратил внимание, что предсказанная попытка административного снижения цен привела бы к острейшему дефициту товаров [11].
Праволиберальные теоретики «Руля», критикуя большевистскую теорию и практику, в том числе большевистскую монополию внешней торговли, приведшую к фактическому «закрытию» страны, в то же время признали жизненную необходимость этой меры.
Один из основателей «Руля» Каминка писал следующее: «Конечно, серьезное таможенное покровительство может и должно спасти промышленность от гибели, обеспечив ей, сбыт внутри страны, но беда в том, что в результате крестьянин получает так мало1 промышленных товаров за свой хлеб...» [12].
Очевидно, что яркие критики большевизма, люди, непримиримо относившиеся к политике правителей России, пришли к выводу, что большевики практически не имели возможностей для маневра, и их тактика была во многом предопределена сложившейся в России и в мире ситуацией.
В начале 1926 г. Каминка отмечал, что советская промышленность просто не может производить дешево, «...что она не имеет надлежащего оборудования, надлежащих капиталов и создать их не может» [13]. По его мнению' большевики попали в своеобразную «ловушку» простых решений. «Будет много хлеба, быстро вывезет его Внешторг за границу, получит за этот хлеб много иностранной валюты, на эту валюту будет создано новое оборудование, построены новые заводы. Когда этот вывоз не удался, весь план как карточный домик сразу рухнул». Для того чтобы такой априорный план был реализован, промышленность должна была бы дать крестьянству реальные товары по доступным ценам [13].
Рассматривая сложившийся кризис, Бруцкус писал, что крестьяне, несмотря на хороший урожай в середине 20-х гг., отказались дешево продавать хлеб.
А заставить их продавать хлеб насильно было невозможно [5].
Теоретики «Руля» обратили внимание, что попытка большевиков организовать экспорт иных сырьевых ресурсов реальной отдачи в середине 20-х гг. не дала (лес, нефть, марганец и т.д.) [14] и большевики не могли рассчитывать на внешние займы и внутренние накопления в силу особенностей большевистского политического режима. «...Все эти гарантии неприкосновенности не имеют никакого значения в стране, лишенной основных элементов правопорядка, с определенными и для всех обязательными законами и судом, подчиненным только велениям закона и собственной совести» [15].
В итоге советская госкапиталистическая экономика приобрела в 20-е гг. черты иррациональности. «Не вопреки большевикам, а исключительно благодаря им, может поддерживаться-это самое грандиозное из их искусственных сооружений. ...неоплаченная задолженность промышленности растет из года в год и фактически покрывается плательщиками налогов» [6].
Перманентный кризис, пришли к выводу аналитики «Руля», помимо стагнации советской экономики при внешних признаках ее восстановления, приводил к обострению политического положения в стране [14]. Осознание вышеизложенных проблем заставило большевиков свернуть НЭП.
Бруцкус писал в 1929 г.: «Советская власть, видимо, окончательно махнула рукой на крестьянское хозяйство. Ни добром, ни злом не удается получить от него хлеба в нужном количестве и по нужной цене. Остается создать социалистическое сельское хозяйство, которое находилось бы целиком в руках советской власти» [16].
Бруцкус считал, что экономический эффект от создания крупных коллективных хозяйств был бы незначительным, так как русская полупатриархальная деревня не могла бы принять преимущества крупного культурного хозяйства. Однако коллективное хозяйство могло бы обеспечить бесперебойное поступление практически бесплатного хлеба вне экономических категорий [16].
Анализируя в 1929 г. пятилетний план, А.С. Изгоев заметил, что в этом плане большевики поставили перед собой цель преодолеть нэповские проблемы и противоречия путем создания новой индустрии и переоборудования имевшейся промышленности. В ходе осуществления пятилетки страна должна была стать индустриально-сельскохозяйственным государством.
Большевики пытались решить проблему российской модернизации, не надеясь на зарубежные кредиты, а предполагали «найти» необходимые средства внутри страны, в основном из прибылей промышленности и отчислений на амортизацию, через понижение себестоимости продукции, повышение производительности труда и уничтожение непроизводительных расходов. Изгоев был уверен, что большевистские планы были явно фантастическими, а на деле все должно было бы свестись к включению печатного станка, к инфляции, падению реальной
зарплаты и жизненного уровня трудящихся. «В итоге задуманную грандиозную индустриализацию России коммунисты не осуществят» [17].
Политика ускоренной модернизации была, по мнению теоретиков «Руля», вынуждена задачей самосохранения большевистского режима. Так называемый «новый военный коммунизм» многие в российской диаспоре связывали с «демоническими» чертами личности И.В. Сталина.
«...Но Сталин вовсе не фанатик «левого курса». Он говорил «лицом к деревне», шел «правым курсом». Сталин - орудие самосохранения советского строя. Он отстаивает власть советского аппарата.
...Даже НЭП грозил уничтожением советской системы. Поэтому, защищая себя, система его отменила» [18].
Безусловно, в 20-е гг. теоретики правого либерализма разрабатывали и свои модели развития пост-большевистской России. Они надеялись принять активное участие в процессах возрождения страны. Эти надежды наиболее ярко выразил Каминка: «...А между тем сознательными и общественными идеалами проникнутая эмиграция живет надеждой, что процесс восстановления страны на иных основаниях уже не за , горами, и что она примет непосредственное участие в этом восстановлении» [7].
Понятно, что так называемые иные основания означали предложения по развитию рынка, капиталистических отношений. В этом смысле крайне негативно относящиеся к большевистской теории и практике лидеры «Руля» приветствовали мероприятия правящего коммунистического режима, направленные на поддержку рынка [7].
По мнению теоретиков «Руля», после гибели правящей в России деспотии, новые российские власти в своей практике будут руководствоваться принципом «от обратного», ликвидируя последствия большевистского эксперимента. Теоретики «Руля» не разработали подробную программу действий постбольшевистского правительства, однако предлагавшиеся ими меры четко просматривались в том объеме критического материала, который заполнял страницы «Руля» в 20-е гг. Интересно, что, критикуя большевистскую монополию внешней торговли, они тем не менее предполагали сохранить режим жесткого таможенного протекционизма в постбольшевистской России [12]. Далее они предполагали сохранить практически в неприкосновенности наследство большевиков в аграрной сфере, так как были уверены, что большевики осуществили основные принципы столыпинской аграрной реформы. Вопрос о возмещении потерь прежним собственникам имущества должно было решать правительство.
Они предполагали отказаться от содержания казенных предприятий и приступить к процессу их приватизации. По их мнению, частный интерес, частная инициатива сумели бы добиться сокращения накладных расходов, привели бы к снижению цен, ликвидировали бы проблему «товарного голода», сделали бы цены на промтовары доступными для потребителей. Они ясно осознавали, что русская промыш-
ленность, да и все русское народное хозяйство остро нуждались в техническом обновлении, модернизации, что было бы возможно только при использовании зарубежных капиталов [19].
Безусловно, важнейшее условие успеха рыночных преобразований в России они видели в их поддержке государством, которое должно было бы установить гражданский правовой режим, обеспечить гарантии неприкосновенности собственности и личности.
В итоге, как ни странно, острейшие критики большевизма предполагали сохранить многие элементы из большевистского «наследства» - жесткий таможенный режим, большевистские аграрные преобразования, курс на переоборудование промышленности. Различия лежали прежде всего в политической области. Правые либералы рассматривали гражданский правопорядок как важнейшую предпосылку успеха рыночных преобразований, в то время как большевики остались убежденными сторонниками диктатуры.
Лидеры «Руля» не усматривали в будущем российском обществе механизмы государственной социальной защиты и поддержки, механизмы социальных амортизаторов. Они ориентировались на принципы «классического» либерализма, декларировавшего невмешательство государства в решение глобальных социальных вопросов.
Внимательное рассмотрение предложенной правыми либералами модели постбольшевистского развития страны заставляет усомниться в ее реалистичности. Явно был не продуман вопрос о приватизации убыточных госпредприятий, так как, по-видимому, нашлось мало желающих «вешать себе на шею такую обозу». Материалы «Руля» также не давали ответ на вопрос о способах удовлетворения потребностей крестьян в товарах сразу после смены власти, если правые либералы предполагали сохранить систему жесткого таможенного протекционизма. Неясна была судьба рабочих приватизируемых предприятий, если государство не предполагало вмешиваться в процессы социальной реабилитации и т.д.
Явно противоречили друг другу две идеи, предложенной теоретиками «Руля» теоретической модели — о необходимости включения России в систему международного разделения труда, в которой России отводилось место поставщика сырья и продовольствия в развитые регионы планеты [20], и задача создания своей национальной индустрии на основе таможенного протекционизма.
Все это позволяет сделать вывод, что предложенная в 20-е гг. модель постбольшевистской российской модернизации была во многом умозрительной и ни в коей мере не гарантировала бескризисного развития постбольшевистской России.
В целом они оценивали большевистскую модель нэповской модернизации России как тупиковую, обреченную на ликвидацию. Принимая с определенными оговорками политику большевиков в аграрной сфере, направленную, по их мнению, на развитие мелкокапиталистического хозяйства, они очень жестко
критиковали большевистскую модель организации промышленности и были уверены, что так называемая трестовская модель на деле привела к возрождению казенной промышленности царской России.
Аналитики «Руля» были убеждены, что именно некомпетентность советской бюрократии наряду с обветшалостью оборудования привели к нерентабельности, затратности советской промышленности. В свою очередь это приводило к дороговизне, недоступности промышленных товаров для крестьян — основной группы российских потребителей. Попытки властей административным путем понизить цены привели к «товарному голоду».
Теоретики «Руля» согласились с выводом большевиков, что реальным выходом из создавшейся ситуации могло стать повышение производительности труда путем обновления производственной базы, модернизации промышленности.
Большевики надеялись, что финансовым источником модернизации промышленности мог бы стать экспорт сырья и продовольствия, однако кризис бестоварья привел к фактическому срыву экспортных операций. Деревня саботировала поставки, не получая адекватного промышленного товарного эквивалента.
Внешние заимствования и накопления национальной буржуазии были недоступны для большевиков в силу идеологизированного и деспотического характера правящего в России в 20-е гг.- режима, не предоставлявшего гарантии неприкосновенности предпринимателям и их накоплениям. В итоге в стране нарастало недовольство, грозящее вылиться в антибольшевистское движение.
Осознание этих проблем заставило руководство большевистской партии свернуть нэп. В конце 20-х гг. прежде всего в интересах самосохранения режима большевики развернули программу масштабной модернизации промышленности на основе принципов жесткого администрирования, напоминавших о временах «военного коммунизма».
В начале 30-х гг. теоретики «Руля», впрочем, как и большинство русских беженцев, скептически относились к большевистской программе модернизации и были уверены, что страна не сможет выдержать навязанный большевиками темп преобразований, .что неизбежно приведет к социальному взрыву.
Очевидно, что теоретики «Руля» несмотря на очень яркое, эмоциональное неприятие большевизма, сумели дать достаточно взвешенную оценку большевистской рыночной модели модернизации страны и даже были готовы сохранить некоторые элементы большевистской экономической модели в здании постбольшевистской России. Однако, к сожалению, их модель постбольшевистской модернизации была во многом наполнена иллюзорными надеждами.
Пожалуй, именно в области критики казенно-тоталитарной модели общественного развития позиции либералов оказались наиболее сильными. В то же время приверженность тактике простых решений теоретической догме затрудняло создание жизнеспособных программ. Либералы зачастую предлагали дейст-
вовать «скальпелем» там, где требовалось кропотливое распутывание социально-экономических и политических «узлов».
Литература
1. Милюков П.Н. Россия на переломе. Большевистский период русской революции. Т. 2. Париж, 1927. С. 278-279.
2. Каменецкий Б. Оценка революции//Руль. 1923.16 дек.
3. Изгоев А.С. Политические письма// Руль. 1923.18 дек.
4. Каминка А. Печальники социализма // Руль. 1923.5 дек.
5. Бруцкус Б. О кризисе советского хозяйства // Руль. 1926.23 февр.
6. Шерман С. Тяжкими путями // Руль. 1926. 12 февр.
7. Каминка А.И. Крестьянское благополучие // Руль. 1925.18 сент.
8. Каминка А.И. Фразеология и действительность // Руль. 1925. 18 нояб.
Ростовский государственный педагогический университет
■ 9. Промышленник Л. Советские тресты // Руль. 1925. 8 сент.
10. Constants. Знахарство//Руль. 1924.12 марта.
11. Изгоев А.С. Заколдованный круг//Руль. 1924.30сент.
12. Каминка А.И. Толкование цифр //Руль. 1925.15 дек.
13. Каминка А.И. Сущность советского просчета // Руль. 1926. 8 янв.
14. Каминка А.И. Практические меры борьбы с последствиями «просчета» // Руль. 1926. 13 янв.
15. Каминка А.И. Хозяйственная контрреволюция // Руль. 1925.24 окт.
16. Бруцкус Б. Социалистическое переустройство русского сельского хозяйства//Руль. 1929.17 марта.
17. Изгоев А.С. // Руль. 1930. 30 июня.
18. Тринадцатый год // Руль. 1929. 9 нояб.
19. Серафим Т. Европейские Штаты // Руль. 1924. 16 февр.
20. Каминка А.И. Капиталистическое хозяйство и реакция // Руль. 1923.20 дек.
5 декабря 2002 г.
О 2003 г. А.Г. Масалов
ВОЗРОЖДЕНИЕ РОССИЙСКОГО КАЗАЧЕСТВА: ОПЫТ ПОЛИТОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
Движение за возрождение казачества стало реальностью общественно-политической жизни России с 80-х гг. XX в. С тех пор оно изменяло формы и содержание, трансформировалось из малочисленных разрозненных неформальных групп энтузиастов в централизованную систему казачьих обществ, включенных в государственный реестр.
Для анализа казачьей социальной общности можно использовать различные основания, например, самоидентификацию граждан с потомственными казаками, родами, конфессиями и др. Так, в Терском войсковом казачьем обществе кроме этнических славян состоят греки, осетины и казаки другого этнического происхождения. Многие члены общественной организации «Казачье войско Калмыкии» являются будцистами. Социальная неоднородность была характерна для казачьих войск практически на всех этапах их истории. В начале XX в. среди казаков числились представители более 40 наций, исповедовавших православие и другие религии. Сегодня, как и в прошлом, в структуре казачества преобладают славянский православный компонент. В частности, среди членов современного Кубанского войскового казачьего общества русские составляют 88,2 %, украинцы - 9,3, белорусы -1,1, другие национальности -1,4 %.
Использование различных оснований стратификации казачьей социальной общности позволяет сделать вывод, что она является многокомпонентной полиэтнической и поликонфессиональной. В современных условиях ее основным системообразущим фактором служит самоидентификация граждан с казачеством начала XX в.
Для политиков и политологов особый интерес представляет исследование политических характеристик фе-
номена казачества, для анализа которых применим обобщающий критерий «характер отношений казачества и государства». Он может оцениваться по шкале качественных показателей, основными точками которой являются «активное сотрудничество», «отсутствие отношений», «активное противодействие». С использованием указанного критерия в структуре казачества выявляются прогосударственная «реестровая» и обособленная от государства «общественная» части.
Первая из них - система войсковых и иных казачьих обществ, включенных в государственный реестр РФ, ориентированная на активное сотрудничество с государством и упорядоченная с его помощью. Эта часть казачества функционирует в соответствии с указом Президента РФ от 9.08.95 г. № 835 «О государственном реестре казачьих обществ в Российской Федерации» и другими государственными актами. Установленный порядок формирования и деятельности казачьих обществ позволяет государству оказывать организационно-управ-ленческое воздействие на казачье движение. Но некоторые радикально настроенные атаманы воспротивились этому, провоцировали раскол движения на сторонников и противников государственной службы, из-за которого в «реестровые» общества вошло около половины казаков, ранее числившихся в общественных организациях.
Благодаря государственной поддержке, «реестровая» часть казачества получила развитие. В 56 субъектах РФ действуют 10 войсковых (Волжское, Всевеликое войско Донское, Енисейское. Забайкальское, Иркутское, Кубанское, Оренбургское, Сибирское, Терское, Уссурийское) и 16 отдельных (окружных и отдельских — «реестровых» казачьих обществ. Ведется подготовка к включению в
